Я вижу пламя

Глава 4

Было непривычно проснуться утром не в пределах больницы. Всю ночь я ворочалась, плакала и не могла уснуть, пока не наступил рассвет. Мои биологические часы завопили в восемь утра, а поспала я всего немного, бесконечно ища удобную позу. Когда я свесила ноги и хотела встать, в комнату тихо заглянула Сара. Она знала, что я не буду долго спать, и сразу же вошла с миской воды и аптечкой.

— Сейчас будем менять бинты. Доктор Карлайл сказал, что через неделю ты сможешь ходить без них, но также в свободной одежде.

— И я не буду похожа на мумию? – спросонья ответила я, нехотя снимая халат.

— О, милая, из куколки ты превратишься в бабочку.

Я откинула всю одежду, не отваживаясь опустить взгляд на тело.

— Это вряд ли. Я стану изюмом.

— Селия, — протянула тетя, организовывая медицинский уголок. Она пододвинула столик к кровати и легонько взяла меня за подбородок. — Ты красавица. Ожоги затянутся, а шрамы сможем подкорректировать через какое-то время. Как и твое лицо. Вот увидишь, все наладится. — Сара приковала взгляд к татуировкам, потерявшим какую-либо форму. — И от этого избавимся.

Сара воодушевленно верила в мое счастливое будущее, но без меня. Я не видела себя дальше недели: все было как в тумане. Пожирающие мысли о суициде были единственным выходом из этой жизни, который я действительно принимала.

Тетя попросила меня встать, прежде чем начала промачивать повязки. Она делала это осторожно и не морщилась, когда обрабатывала непристойные места. Из Сары бы вышла хорошая медсестра: ее стойкости можно было бы позавидовать. Даже я – девушка, повидавшая в жизни много дерьма, не могла смотреть на собственное обезображенное тело.

— Так, все сняли, теперь надо помыться. Я могу помочь тебе, если хочешь.

— Я сама. — С той же поднятой головой я скользнула в ванную и плотно закрыла дверь. Сара видела меня н***й, но это не стыдило так, как многочисленные огненные увечья.

— Селия, только не вставай под душ: мойся осторожно. Вода должна быть теплой, не горячей! — Тетя устроилась за дверью и прислушивалась, когда я повернула кран. — Зови, если понадоблюсь.

В больнице меня мыли медсестры. Все происходило быстро и в палате. Они не использовали моющие средства, кроме обеззараживающей пенки для интимных зон. Пытаясь вспомнить все их движения, я стояла в ванне и аккуратно обмывала тело, устремив взгляд в потолок. Мне все еще было страшно глядеть вниз, однако я знала, что окрашивала воду в алый цвет. Кожу неимоверно жгло и стягивало. Я терпела это несколько минут, затем вылезла из ванной, не вытираясь. Сара заботливо приняла меня, обработала все ожоги и обмотала свежими бинтами, после чего предложила надеть чистую пижаму.

— Я приготовила яичницу без масла и свежий салат. В холодильнике найдешь апельсиновый сок. — Тетя поправила пижаму на моем морщинистом теле и сердобольно разгладила скудные волоски, оставшиеся на затылке. — Я буду работать до шесть. Как приеду – посмотрим что-нибудь, хорошо?

— Договорились, — безынициативно ответила я, ощущая себя взрослым ребенком.

Перед тем, как уехать, Сара дала мне свой ноутбук и подарила старенький телефон, на котором были ее контакты. Она волновалась больше, чем должна была, поэтому попросила доктора Карлайла звонить мне хотя бы пару раз в неделю. Я не могла спорить с тетей и говорить, что не нуждаюсь в присмотре: так она чувствовала себя лучше.

Около получала я была одна и не понимала, чем себя занять. Наверное, в такие моменты начинаешь понимать, как себя чувствуют домашние питомцы без хозяев. Я слонялась по дому Сары, рассматривала интерьер и пыталась зацепиться хоть за что-то, что бы заставило меня жить. Но все было слишком мрачно, особенно в виртуальном мире. Во времена безрассудства у меня не было увлечений, кроме соцсетей. Наверное, это можно было бы счесть за деградацию, но я обожала шерстить странички именитых школьных стерв и проклинать их вместе с подругами. Впрочем, сейчас меня интересовало нечто другое.

Открыв ноутбук Сары, я зашла в Фэйсбук, когда вспомнила пароль от странички. Миллион уведомлений и сообщений висели в профиле, словно меня очень давно потеряли. Все друзья знали, что со мной произошло, но никто из них не написал. Они не посещали меня после пожара, зато удалили из друзей и выложили кучу фотографий с новых тусовок. С ними меня связывала только травка и пустые разговоры, не более…

В кипе сообщений я обнаружила весточку от своего парня Кристофера. Мы встречались в Сиэтле последние два месяца: алкоголь, бурный секс и опять же дурь. У нас не было планов на будущее, да и виделись мы редко. Он был старше меня на пять лет, жил в съемной квартире и забывал платить по счетам. Потерянный человек… Оглядываясь назад, я бы ни за что не стала с ним возиться, но тогда Крис был для меня глотком взрослой жизни и свободой.

Кристофер Браун: Милашка, я слышал, что твои предки сгорели и тебя здорово помотало. Собачье дерьмо. Мне жаль, очень жаль. Но нам пора прекратить все встречи. Живи в свое удовольствие и кури траву. Однажды свидимся.

Я прикусила губу, посылая Кристофера к Сатане. Самое ужасное, сообщений, вроде его, было предостаточно. Мне писали даже незнакомые ребята и спрашивали, а правда ли я прекратилась в курочку-гриль. Кто-то из школы по-настоящему сочувствовал мне, но кидался отговорками, почему не смог навестить после трагедии. Все было таким картонным… Мой мир был картонным в те времена. Оказывается, у меня не было настоящих друзей и любви всей жизни. Я жила в розовых очках, пока они не сгорели.

Вытирая слезы, я случайно наткнулась на беседу «для вечеринок», где было больше всего сообщений. Возможно, ребята забыли, что я тоже присутствовала там, потому что не стеснялись в выражениях.

19 апреля:

Стэйси Гловер: Твою мать! Видели новости? Хата Фрай полыхала!

Колин Спроус: Да ладно?

Энтони Фрондер: Эта долбанная с**а сгорела, надеюсь?

Сидни Вестерн: Эн, не выражайся! Селию госпитализировали. Родители погибли…

Колин Спроус: Черт. Это ужасно.

Энтони Фрондер: А в чем дело было?

Кристофер Браун: Она не потушила косяк.

Линда Крейм: Че, вся н*****а Фрай тоже сгорела?

Энтони Фрондер: Эй, Крис, тебе надо было трахать свою суку подольше в тот день. Тогда бы она не спалила сарай вместе с предками.

Кристофер Браун: ♀♂ Поздно.

Сидни Вестерн: Замолкните оба, кретины. Селия не заслужила, чтобы о ней такое говорили.

*Сидни Вестерн покинула чат*

Колин Спроус: Ну вот, Сид ушла. Вы кретины.

Линда Крейм: Завались. Сидни такая же ш***а, как Селия, вот и защищала ее.

Кристофер Браун: Эти два месяца ее трахал только я.

Энтони Фрондер: Ага, скажи Гвену и Патрику. Она пару раз скакала на них, а ты ее целовал после этого.

Кристофер Браун: Значит, ее наконец-то настигла кара небесная.

Линда Крейм: Уууу, запахло жаренным!

 Разрыдавшись, я захлопнула ноутбук, потому что не могла это больше читать. Меня считали распутной девицей и конченной наркоманкой, которой желали смерти. С этими людьми я неоднократно развлекалась на вечеринках, а за спиной они поливали меня грязью.

Конечно, я могла бы еще долго плакать, уткнувшись в подушку, но нужно было что-то с этим делать. Ранее меня ничто так не вдохновляло, как негативные высказывания.

Я вытянула руки, всматриваясь в голубоватые вены под кожей. Прежняя я пошла бы бить морды неприятелем, но не в этот раз. Представляя в своих пальчиках лезвие, я мысленно кромсала кожу, проводя то вдоль, то поперек. Вскрытие вен, пожалуй, один из самых романтичных способов суицида. Минимум боли. Минимум сложности. Максимум крови…

Я закрыла глаза, представляя Сару, которая бы нашла меня мертвой. Она бы не выдержала этого. Нужно подождать или просто сброситься с моста. Тогда меня нарекут пропавшей, а найдут нескоро.

Перекатившись на другой бок, я вздохнула.

Мне нужен подробный план, как у***ь себя.

 Пожирающие мысли о суициде были единственным выходом из этой жизни, который я действительно принимала.

Тетя попросила меня встать, прежде чем начала промачивать повязки. Она делала это осторожно и не морщилась, когда обрабатывала непристойные места. Из Сары бы вышла хорошая медсестра: ее стойкости можно было бы позавидовать. Даже я – девушка, повидавшая в жизни много дерьма, не могла смотреть на собственное обезображенное тело.

— Так, все сняли, теперь надо помыться. Я могу помочь тебе, если хочешь.

— Я сама. — С той же поднятой головой я скользнула в ванную и плотно закрыла дверь. Сара видела меня н***й, но это не стыдило так, как многочисленные огненные увечья.

— Селия, только не вставай под душ: мойся осторожно. Вода должна быть теплой, не горячей! — Тетя устроилась за дверью и прислушивалась, когда я повернула кран. — Зови, если понадоблюсь.

В больнице меня мыли медсестры. Все происходило быстро и в палате. Они не использовали моющие средства, кроме обеззараживающей пенки для интимных зон. Пытаясь вспомнить все их движения, я стояла в ванне и аккуратно обмывала тело, устремив взгляд в потолок. Мне все еще было страшно глядеть вниз, однако я знала, что окрашивала воду в алый цвет. Кожу неимоверно жгло и стягивало. Я терпела это несколько минут, затем вылезла из ванной, не вытираясь. Сара заботливо приняла меня, обработала все ожоги и обмотала свежими бинтами, после чего предложила надеть чистую пижаму.

— Я приготовила яичницу без масла и свежий салат. В холодильнике найдешь апельсиновый сок. — Тетя поправила пижаму на моем морщинистом теле и сердобольно разгладила скудные волоски, оставшиеся на затылке. — Я буду работать до шесть. Как приеду – посмотрим что-нибудь, хорошо?

— Договорились, — безынициативно ответила я, ощущая себя взрослым ребенком.

Перед тем, как уехать, Сара дала мне свой ноутбук и подарила старенький телефон, на котором были ее контакты. Она волновалась больше, чем должна была, поэтому попросила доктора Карлайла звонить мне хотя бы пару раз в неделю. Я не могла спорить с тетей и говорить, что не нуждаюсь в присмотре: так она чувствовала себя лучше.

Около получала я была одна и не понимала, чем себя занять. Наверное, в такие моменты начинаешь понимать, как себя чувствуют домашние питомцы без хозяев. Я слонялась по дому Сары, рассматривала интерьер и пыталась зацепиться хоть за что-то, что бы заставило меня жить. Но все было слишком мрачно, особенно в виртуальном мире. Во времена безрассудства у меня не было увлечений, кроме соцсетей. Наверное, это можно было бы счесть за деградацию, но я обожала шерстить странички именитых школьных стерв и проклинать их вместе с подругами. Впрочем, сейчас меня интересовало нечто другое.

Открыв ноутбук Сары, я зашла в Фэйсбук, когда вспомнила пароль от странички. Миллион уведомлений и сообщений висели в профиле, словно меня очень давно потеряли. Все друзья знали, что со мной произошло, но никто из них не написал. Они не посещали меня после пожара, зато удалили из друзей и выложили кучу фотографий с новых тусовок. С ними меня связывала только травка и пустые разговоры, не более…

В кипе сообщений я обнаружила весточку от своего парня Кристофера. Мы встречались в Портленде последние два месяца: алкоголь, бурный секс и опять же дурь. У нас не было планов на будущее, да и виделись мы редко. Он был старше меня на пять лет, жил в съемной квартире и забывал платить по счетам. Потерянный человек… Оглядываясь назад, я бы ни за что не стала с ним возиться, но тогда Крис был для меня глотком взрослой жизни и свободой.

Кристофер Браун: Милашка, я слышал, что твои предки сгорели и тебя здорово помотало. Собачье дерьмо. Мне жаль, очень жаль. Но нам пора прекратить все встречи. Живи в свое удовольствие и кури траву. Однажды свидимся.

Я прикусила губу, посылая Кристофера к Сатане. Самое ужасное, сообщений, вроде его, было предостаточно. Мне писали даже незнакомые ребята и спрашивали, а правда ли я прекратилась в курочку-гриль. Кто-то из школы по-настоящему сочувствовал мне, но кидался отговорками, почему не смог навестить после трагедии. Все было таким картонным… Мой мир был картонным в те времена. Оказывается, у меня не было настоящих друзей и любви всей жизни. Я жила в розовых очках, пока они не сгорели.

Вытирая слезы, я случайно наткнулась на беседу «для вечеринок», где было больше всего сообщений. Возможно, ребята забыли, что я тоже присутствовала там, потому что не стеснялись в выражениях.

19 апреля:

Стэйси Гловер: Твою мать! Видели новости? Хата Фрай полыхала!

Колин Спроус: Да ладно?

Энтони Фрондер: Эта долбанная с**а сгорела, надеюсь?

Сидни Вестерн: Эн, не выражайся! Селию госпитализировали. Родители погибли…

Колин Спроус: Черт. Это ужасно.

Энтони Фрондер: А в чем дело было?

Кристофер Браун: Она не потушила косяк.

Линда Крейм: Че, вся н*****а Фрай тоже сгорела?

Энтони Фрондер: Эй, Крис, тебе надо было трахать свою суку подольше в тот день. Тогда бы она не спалила сарай вместе с предками.

Кристофер Браун: ♀♂ Поздно.

Сидни Вестерн: Замолкните оба, кретины. Селия не заслужила, чтобы о ней такое говорили.

*Сидни Вестерн покинула чат*

Колин Спроус: Ну вот, Сид ушла. Вы кретины.

Линда Крейм: Завались. Сидни такая же ш***а, как Селия, вот и защищала ее.

Кристофер Браун: Эти два месяца ее трахал только я.

Энтони Фрондер: Ага, скажи Гвену и Патрику. Она пару раз скакала на них, а ты ее целовал после этого.

Кристофер Браун: Значит, ее наконец-то настигла кара небесная.

Линда Крейм: Уууу, запахло жаренным!

 Разрыдавшись, я захлопнула ноутбук, потому что не могла это больше читать. Меня считали распутной девицей и конченной наркоманкой, которой желали смерти. С этими людьми я неоднократно развлекалась на вечеринках, а за спиной они поливали меня грязью.

Конечно, я могла бы еще долго плакать, уткнувшись в подушку, но нужно было что-то с этим делать. Ранее меня ничто так не вдохновляло, как негативные высказывания.

Я вытянула руки, всматриваясь в голубоватые вены под кожей. Прежняя я пошла бы бить морды неприятелем, но не в этот раз. Представляя в своих пальчиках лезвие, я мысленно кромсала кожу, проводя то вдоль, то поперек. Вскрытие вен, пожалуй, один из самых романтичных способов суицида. Минимум боли. Минимум сложности. Максимум крови…

Я закрыла глаза, представляя Сару, которая бы нашла меня мертвой. Она бы не выдержала этого. Нужно подождать или просто сброситься с моста. Тогда меня нарекут пропавшей, а найдут нескоро.

Перекатившись на другой бок, я вздохнула.

Мне нужен подробный план, как у***ь себя.