Дочь врага. Месть и (не) любовь

Глава 7. Рита

С замиранием сердца я ждала завершения этого званого ужина. Бандиты перешептывались приглушенно, а я вынуждена была слушать, пока Сокол тычком в спину не скинул меня со своих колен, прогоняя. Я грязную посуду принялась собирать, опасаясь продолжения вечера. Выполню сейчас оставшуюся работу с тарелками, а дальше? Повезет ли мне остаться незамеченной впредь этим мужчиной?

Сокол ведь поминутно царапал меня своим темным взглядом, а я только и могла головушку сильнее в плечи вжимать, да глаза в пол опускать, не смотря на мужчину. Но его, кажется, такой расклад не устроил:

— Малышка...

Почти все время именовал он меня именно так - малышка. Грубо, невоспитанно, по-дикарски. Именно таким он и был - человеком без имени и чести.

Рискнула посмотреть на него из-под ресниц и увидела, как его обветренные губы растянулись в зверином оскале. Наслаждение получал оттого, что стоило мне отстраниться и выдохнуть спокойно, как он тут же призывал меня обратно. Удовольствие ему приносило мое нахождение рядом, страхом питался.

Вот и сейчас, он подозвал меня и дернул за руку на себя. Пальцами грубыми в кожу впился, словно кандалами, талию и живот мял медвежьими ласками. Чувствовала себя безделушкой, которую в магазине перед покупкой осматривали. Как к собственности своей относился. Все прикосновения грубые, неприятные, на грани получения боли. К девушкам иначе ведь относиться нужно - бережно и нежно. Но от монстра этого аккуратности не дождешься. И это пугало, становилось дурно, представив, что с каждым разом будет становиться все хуже и хуже. Он вещью своей меня делал, избавляя от человеческой сущности. Покорную куклу из меня лепил, которая будет всегда молчать и терпеть его присутствие.

А мне меж тем, хотелось вопрос задать о неведомом мне Сахаре, которого мне в отцы приписывали. Но страшилась, язык к нему мгновенно прилипал, а коленки трястись начинали. Гордей весь предупредил, что Сокол поведает историю об этом человеке, только если захочет. А как я могла задать вопрос, дабы не натолкнуться на внеочередное издевательство?

— Утром отправляемся? — интересовался Сокол у Гордея.

Тот размышлять принялся над вопросом. Оказалось, что для Сокола мнение Гордея кое-что да значило.

— А ты как думаешь? — Гордей похрустел костяшками сначала одной руки, затем другой. — Я бы не стал торопиться. Осмотрительность не навредит, а...

Сокол напрягся со слов бандита, его спина вмиг шире стала из-за напрягшихся мышц. А мне только сильнее страшно стало. Опасна его близость для меня.

— А...? Договаривай.

— Много нас слишком. Помимо нас с тобой еще Рябой и Молот, и так по мелочи... Вроде Волкана и Балабола, но и за них людей впряглось не мало. Теперь нас шибко много.

Гордей принялся стол кухонный заполонять разными предметами - вазочка с конфетами, сахарница, солонка, меня попросил подать ему чистые ложки с вилками.

— Спасибо, Рита.

Только он меня по имени и называл. И никто больше, а потому было очень больно. Но я старалась боль эту умерить и продолжать уперто и браво выдерживать этот удар судьбы. Я сильная, я справлюсь, я не сломаюсь...

— Видишь?

— Хлам на столе вижу, — хмыкнул Сокол. — Что это?

— Деревня, в которой мы сейчас находимся. Теперь посмотри и подумай, сколько шороху мы поднимем если завтра же рванем отсюда.

— Так пошумели уже, когда примчали. Толку то теперь это обсуждать? — ухмылялся Сокол пугающей улыбкой.

— А толк в том, что шуметь не нужно было вообще. Зря шумиху подняли, опасно это.

— Нет, она была без охраны. Другой разговор, что если все иначе случилось бы?

Я застыла от услышанного, стояла прижатой к мощному мужскому телу, едва дыша. Значит, они, и правда, явились сюда только лишь из-за меня одной?! Бред какой... Сокол определенно больной псих, другого объяснения нет у меня.

— Как уже поняли, здесь ее никто не охранял, — плечами равнодушно пожал Гордей. — Но свинтить нам все равно по-тихому нужно. Тачки то рыскали по трассе, сам подтвердил. Нас выжидают.

Гордей столовыми приборами стал выстраивать подобие дороги, о которой говорил. Сокол усмехнулся и рукой нырнул в тесный карман брюк, доставая свой телефон.

— Ты вроде не такой старый, а технологиям какую-то ересь предпочитаешь. Что, картой воспользоваться не мог? — махнул он мобильником.

Блокировка снялась по физиономии мужчины. И я из любопытства краем глаза заглянула в экран, тут же замечая фотографию на фоне. Молодая красивая девушка с маленьким ребенком на руках. Это все, что я умудрилась рассмотреть, так как уже в следующее мгновение Сокол резко развернул меня лицом к себе, приблизился страшно и опасно, рукой схватил за загривок.

— Интересно, да? — ядовито шипел прямо в губы так, что дыханием шпарил, словно свежим кипятком. — А ты лучше мной любуйся и благодари, что жива. Уплатой многих жизней ты стала.

Сокол отпустил меня так же резко, как и притянул. Хотя и видела, сколько сил ему потребовалось приложить, чтобы отпустить меня, не сломав мою хрупкую шею. Снова легонько толкнул и я как пушинка через всю комнату полетела.

— В угол сядь и сиди, чтобы ни звука от тебя!

Прочь тут же кинулась, его желание с моим совпало. Тоже ведь хотела скрыться и забыть о существовании этого кошмара.

— Куда?! — рев из-за спины заставил притормозить. — Сюда сядь, чтобы видно тебя было.

Вынуждена была остановиться в указанном углу, медленно опускаясь на табурет и головой подпирая пустую стену.

Мой страх троекратно усилился, когда и без того небольшая кухонька наполнилась опасными главарями всех банд.

Сокол созвал всех - Рябого, Молота, Волкана и Балабола. С Рябым я уже виделась вскользь. Молот оказался мужчиной, отличающимся от всех небольшим ростом, но не менее мощным телосложением. Балабол внушал беспокойство - молчал, так ни разу словом и не обмолвившись, и сидел в самого края, будто наутек собирался. Мутным он каким-то был, хотя и не знала, почему впечатление такое у меня создалось. Интуиция разыгралась.

Из их беседы сделала вывод, что было принято решение еще один день переждать в деревне, а послезавтра, на рассвете, выдвинуться, согласно плану - разделившись.

А я так и продолжала сидеть в неприметном уголке. Даже задремать удалось, гул низких мужских голосов убаюкал. Затем внезапно мир покачнулся, чувствовать себя будто бы в невесомости стала. Но вскоре почувствовала под собой поверхность, мягкую такую, будто в облачке пушистом оказалась.

Рефлекторно приподнялась, испугавшись, что вот-вот упаду, как во сне это бывает, но меня что-то теплое и тяжелое обратно прижало к горизонтальной поверхности. Не понимала уже где и находилась, витала мысленно в темном пространстве, теплом и с запахом необычным - мускусным.

— Спи, — раздался размыто чей-то приказ и со спины что-то твердое и горячее почувствовала.

Брыкаться силенок уже не было. День был настолько ужасным, что я чувствовала себя выжатым лимоном. Велели спать и я беспрекословно подчинилась чужой воле.

Только сейчас осознание достучалось до запертых створок моего разума. Сокол это был! До постели меня донес и сам рядом прилег. Его жар это был и капкан вокруг талии обвитый ничто иное, как рука его.

Проснулась я тяжело. Было слишком темно, горячо и незнакомо все. Глухая тревога горло спазмом сдавила. Предприняла попытку подняться, да не вышло. Что-то твердое и жаркое удерживало меня на месте, словно я была гвоздями прибитой. Даже вздохнуть не могла полноценно, не то что выбраться из-за гнета непонятного. Прислушалась, а совсем рядом дыхание чье-то прослеживалась. Размеренное и тяжелое, даже слегка успокаивающее.

Неторопливо попыталась перевернуться на спину с затекшего плеча. Не получилось, меня только сильнее к себе прижиали, стремительно и ощутимо. Словно опять об стену ударилась лопатками. Чужая рука на мягкий живот давила, распластать меня пыталась. Не хотела бы я постичь участь раздавленной букашки.

Нажим с каждой секундой все сильнее становился. Да так, что воздуха стало не хватать, а жар начал обжигать почти до ожогов.

Под приступом паники, в сознании пронесся весь вчерашний день, со всеми его сумбурными моментами. Одно воспоминание за другим оглушало, будто скалкой по голове получала. Бандиты, Сахар, месть, невинность, кончина дедушки, предательство Сережи... Содрогнулась вся, когда вместо дыхания под ухом пронесся рык, подобный звериному. Сокол...

— Чего копошишься? — заспанный голос приобрел еще большую хрипотцу.

Говорил он, а горло драло у меня от страха. Мурашки целым роем пронеслись по рукам и ногам. Них живота странным спазмом скрутило, жар от которого по всему телу пронесся и даже до груди дошел.

Сокол меня ещё сильнее стиснул свой рукой огромной, чтобы наверняка оставить без шанса на побег.

— Не отпущу, — объявил настойчиво.

Затем ручищу свою оторвал от моего живота и меня на спину опрокинул. Глаза зажмуренные распахнула, почувствовала как щеки тут же огнем полыхать начали. Всегда одна спала, а тут... С мужчиной. И еще с каким. Мне ведь боязно было от одного его присутствия рядом, не то что постель одну на двоих делить с ним.

— Похороны деда твоего сегодня пройдут. А потом еще ночь здесь переждем и с рассветом в город рванем. Настраивайся на новую жизнь. И истерики закатывать даже не думай.

И ни единого вопроса я не услышала, исключительно утверждения, факты и принятые им решения. Только его воля существовала, о своей мне и позабыть можно было.

— Поняла?

— Да, — прошептала заплетающимся языком, а у самой в голове только одно желание было - как можно дальше от Сокола оказаться.

Мужчина вдруг носом к шее моей припал, шумно воздух через ноздри втягивая. Кожи коснулся самым кончиком носа и из горла утробный стон выпустил.

— Пахнешь сладко, сахарок, — сам себе кивнул, соглашаясь со своими словами. — Сахарком буду тебя называть.

Я ждала, когда он отстраниться от меня или что-то новое выкинет, лишь бы не мучить дальше оголенные нервы пустым ожиданием. Но он продолжал молча лежать на мне, опаляя бешеным жаром своего крупного тела. И смотрел так проницательно, будто испепелить меня пытался. Нервы сдались, проигрывая этому бугаю, и я начала биться в слабой истерики, пуская первую слезинку, ползущую прямо к уху.

— Что такое, Сахарок? Не привлекаю тебя?

Он себя слышал вообще? Понимал какой вопрос мне только что задал? Кого вообще он мог привлечь?! Найдется ли на всем белом свете женщина, что решит по доброй воле в лапы монстра попасть, возлечь с ним в постель, женой ему стать? Ой, не знаю. Адекватные не согласятся, а с других и толку спрашивать нет.

Он ответа ждал на заданный вопрос, а я, вместо того, чтобы соврать человеку, который мог тотчас жизни меня лишить за любое слово, правду вымолвила:

— Не привлекаешь, — прошипела в ответ и взгляду ему тяжелому противостоять решилась. Тонула в темной бездне его глаз, а сама не моргала, бесстрашной показаться хотела.

— Не привлекаю.

Изрек он тихо, повторяя за мной. Но не было в его голосе угрозы, гнева, злобы, только сухой факт. Я могла бы даже подумать, что грусть где-то отдаленно проскользнуло, но понимала, что себя обманывала. Не способен был Сокол на это чувство. Но на меня его тон чувство стыда нагнал. Стыдно стало, будто задела его за живое. Как будто боль его переняла на себя.

Сокол молниеносным рывком с кровати поднялся, подальше от меня встал.

— Думаешь ты меня привлекаешь?! Ты дочка Сахарова и этим все сказано! Если бы не моя месть к нему, я бы даже в сторону твою не посмотрел. Планы у меня на тебя, и на сына нашего. И только... — объяснился передо мной и оголяться стал, футболку с себя стаскивая за шиворот, открывая вид на накаченное мужское тело.

А у меня вдруг слюни все куда-то запропастились, засуху после себя оставляя во рту. Аполлон во плоти передо мной стоял с налитыми мускулами, выпирающей грудью, рельефным торсом. Стоя с оголенным верхом, теперь он казался куда более крепким, сильным и пугающим, но без страха. Красивое мужское тело, как в учебниках по биологии. Но с одним изъяном - шрамы редкие присутствовали

— Поднимайся. Хватит в постели валяться, — футболку свою рядом со мной кинул. А от нее запах тут же раздался - пот и мускус. Мужской аромат одним словом.