Дерзкий характер

2.3

Сделать это оказалось проще. Они закрыли лаз и, не торопясь, вернулись домой. Там их встретила встревоженная бабка Евдокия:

  - Марьюшка, голубушка, приходил одноглазый черт из банды. Страшный такой и весь ободранный, как-будто его голодные коты драли. Искал тебя. Я плохо поняла, что он гуторил. Дескать, Ваську убили, и теперь у тебя не осталось защитника. Весь двор своей злобной слюной забрызгал. Сказал, что через два дня вернется, чтобы ждала его.

  Мария Николаевна, переглянувшись тревожно с Алексеем, постаралась ее успокоить:

  - Не волнуйся, Евдокия Никитична. У меня вон два каких защитника имеются.

  Давайте закроем ставни и сядем ужинать.

  За ужином она стала осторожно расспрашивать бабку Евдокию о барской усадьбе, и та охотно поведала им все, что знала. Рассказала она и то, что под домом есть подземные ходы, которые идут очень далеко. Она сама там не бывала, да и никто из деревенских их не видел, но старики рассказывают, что их прокопали в далекую старину. В них укрывались от набегов лихих людей. Там можно, дескать, жить месяцами и никто не потревожит.

  - А еще говорят, - рассказывала бабка, - что в давние времена там барин молодую красавицу жену от воровского глаза Ивана Грозного прятал. Правда ли, нет ли, не знаю, врать не стану. Но так сказывали старые люди.

  После ужина легли спать, но Марии Николаевне не спалось. На душе было тревожно. Она уже стала чувствовать себя, как и прежде, вольной и свободной в своих поступках, но, видимо, - не судьба. Опять черной тенью надвигается на нее бандитское прошлое. Но провидение снова бросает ей палочку-выручалочку. Возможно, подземный ход уведет их далеко от этого проклятого места.

   На другой день, взяв с собою несколько мотков веревки, свечи, фонарь, продукты и тепло простившись с бабкой Евдокией, троица отправилась в путь. В подземелье, на удивление, оказалось сухо и сравнительно тепло. Мария Николаевна боялась, что дышать под землей будет тяжело, но ее опасения не оправдались. Закрыв над головой люк, Алексей зажег свечу, и все стали осматриваться по сторонам. Сделано было подземелье основательно и даже комфортно. Вниз вели ступени из гранита. Стены были облицованы розовым туфом, пол выложен узорчатой кафельной плиткой. Наверно, правду говорила бабка Евдокия, что в подземелье можно было вполне сносно переживать набеги врагов. Алексей привязал веревку к парапету лестницы и, аккуратно разматывая веревку, двинулся вперед. За ним шел Андрейка, и замыкала шествие Мария Николаевна с фонарем в руках. Недлинный коридор вывел их в довольно просторное помещение, в убранстве которого чувствовался вкус хозяина. Мебели было сравнительно немного, но превосходного качества и указывавшей на творческую фантазию мастера. Низкая тахта на гнутых ножках была застелена великолепным ковром. В том же стиле были выполнены стол и стулья, украшенные затейливой резьбой, шкаф для книг. Возле тахты стояло великолепное венецианское зеркало. Стены украшало несколько картин известных мастеров, а угол для икон блистал золотыми окладами, из обрамления которых выступали старинные потемневшие лики Иисуса, Богородицы и многочисленных святых. Было такое впечатление, что комнату только что покинули хозяева, в спешке забыв погасить горевшую перед образом Спасителя лампаду. Непрошенные гости насторожились. Вдруг из темноты раздался властный голос:

  - Стойте! Ни с места! Стрелять буду!

  Мария Николаевна выступила вперед и молящим голосом сказала:

  - Не стреляйте, пожалуйста! Мы - не грабители, не мародеры, мы спасемся от преследования.

  - Как вы сюда попали?

  - Мы случайно обнаружили вход в подземелье и решили, что судьба посылает нам шанс спасения. А кто вы?

  - Вам это не следует знать. Впрочем, я вижу, что вы действительно не злодеи. И все же, я прошу вас положить на пол оружие, если оно у вас есть.

  Андрейка выложил большой кухонный нож, а Алексей - браунинг. Мария Николаевна с удивлением на них посмотрела.

   Из темноты выступил пожилой мужчина с охотничьим ружьем в руках. Лицо его было весьма примечательно: на нем выделялись большие глаза, в неярком свете свечи и фонаря казавшиеся почти черными. Густые темные брови почти сходились у переносицы, усы и борода с проседью были аккуратно подстрижены. Во всем его облике чувствовались порода и гордое достоинство.

  - Что же, гости дорогие, милости прошу в мое убежище. А вас, мадам, и этого юного отрока я припоминаю. Вы ведь жили в моем доме в услужении у головорезов, которые-таки и спалили его.

  - Ваша правда, - отозвалась Мария Николаевна. - Вот от остатков этой банды мы и спасаемся.

   И она коротко поведала историю своих мытарств. Старик слушал внимательно, лишь изредка кое-что уточняя. Потом после короткого раздумья сказал:

  - Если вы нашли мое убежище, с таким же успехом его могут найти и другие. Нужно уходить, пока этого не случилось. Что ж, будем знакомы: Николай Петрович - хозяин этих мест. Сколько было жизни в этом доме, как прекрасны эти места, и в какое запустение все пришло! Кто мог предположить такой страшный конец родовому гнезду. Сыновья мои воюют, и я даже не знаю, где они и что с ними. Невестки с внучатами - за границей. Успели уехать до всего этого ужаса. Как они там? Я не имею никаких известий. Я вынужден почти год с лишним скрываться в этом подземелье, лишь ночью выходя из него, чтобы вдохнуть свежего воздуха и запастись продуктами. Есть у меня верные люди в деревне, помогают старику. Наверно, сильно мы прогневили Господа нашего и Пресвятую Владычицу, коль посылают нам такие испытания. Но что толку в бесполезных сетованиях? Нужно собираться в дорогу.

   Сборы заняли немного времени. Николай Петрович уложил в заплечный мешок иконы Богородицы и Спасителя, освободив их от золотых окладов, свернул и туда же положил несколько картин, повесил на шею заранее заготовленный бархатный мешочек с золотыми монетами и украшениями,

  - На всякий случай, - пояснил он.

  Мария Николаевна посоветовала ему рассредоточить ценности по разным местам мелкими партиями и помогла осуществить свой совет, для чего пришила многочисленные потайные кармашки ко всей его одежде. В заплечный мешок Андрейки добавили еще продуктов, и процессия двинулась вперед. Николай Петрович вел всех уверенно. Шли долго, и гости дивились порядку, в котором содержалось подземелье. Наконец, вышли в просторную залу, и Николай Петрович предложил:

  - Здесь передохнем прежде, чем выйдем наружу.

  Все устали и с радостью приняли предложение. Мария Николаевна с тревогой поглядывала на Алексея, но он держался молодцом. Перекусили основательно. Николай Петрович ненадолго отлучился и принес бутылку красного вина и несколько бокалов:

  - Предлагаю выпить за успех нашего предприятия. Это вино отлично нас подкрепит и даст силы для дальнейшего перехода. На этом удобный путь заканчивается, а дальше будет труднее. К счастью, неудобный путь не слишком долог.

  Потом все немного подремали, разместившись в удобных мягких креслах, стоявших вдоль стен. Отдых прибавил всем сил. Николай Петрович нажал в стене на только ему известное место, и в стене открылась потайная дверь, которая была совершенно незаметна до тех пор, пока не открылась. Пахнуло влажным и душноватым воздухом из открывшейся темноты, но Николай Петрович уверенно в нее шагнул, а за ним - все остальные. Дверь бесшумно встала на свое место, отрезав путникам ход назад. Путь, действительно, был, мягко говоря, неудобным. Николай Петрович извинился за это неудобство, сказав, что ходом давно не пользовались, и больше года за ним никто не следил. Под ногами чавкала глиняная жижа, ноги скользили, и приходилось хвататься за стены перехода. Николай Петрович, к счастью, выдал каждому по палке, чтобы можно было на нее опираться при ходьбе. Идти стало легче. Шли долго, и, казалось, конца у этого пути нет. Наконец, воздух стал чище и свежее, впереди сумрачно обозначился выход. Оказалось, что они шли весь день. Мягкие весенние сумерки опускались на землю, делая очертания предметов неясными. Было тепло. Слегка раздвинув кусты, Николай Петрович огляделся, а затем уверенно зашагал вперед. Все двинулись за ним по редколесью, в которое вывел их подземный ход. Вокруг не видно было ни жилья, ни людей. Тишину и безмолвие, царящие вокруг, нарушали только переливы соловьиных трелей, несшиеся со всех сторон. Они пробуждали в душе усталых путников забытое чувство неземного восторга и счастья быть на этой земле, наслаждаться пьянящим весенним воздухом, и этим бездонным темнеющим небом, и волшебными красками заката, и нежной зеленью деревцев. И осознавать радость единения со всем этим прекрасным миром, созданным Творцом. Слова молитвы сами стали складываться в сознании Марии Николаевны:

  - Господи, как прекрасно Твое творение! Как щедр и милостив Ты к нам, своим неразумным детям, как долго терпишь творимые нами беззакония! Ты созидаешь, а мы разрушаем, сами не осознавая в своем ослеплении и неразумии, что мы творим. Помоги нам, Господи, остановиться в своем безумии!

  Николай Петрович, словно подслушал ее мысли:

  - Наверно, Господь нам посылает испытания, чтобы мы очистились от своего барства и разлагающего душу богатства. Помните, Иисус говорит своим ученикам, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в царство небесное? Вот он и освободил нас от лишнего груза. Что, в сущности, нужно человеку для жизни? Пища материальная и духовная, одежда, защищающая от непогоды, кров над головой - вот и все. А остальное все - от лукавого. Или я не прав? Вот мы сейчас сошлись в схватке не на жизнь, а на смерть со своими же земляками, и сколько ненависти выплеснулось на поверхность! И все из-за чего? Из-за неравенства. А ведь Господь сотворил всех нас одинаковыми, и одинаково мы приходим в этот мир - нагими и несмышлеными, и одинаково уходим из этого мира - безгласными и бездыханными. Так что же мы идем поперек воли Всевышнего? Сокровиществуем, стяжаем, а для чего? Душу губим в делах неправедных.

   В разговор вступил Алексей:

  - Если мы все одинаковые, откуда берутся воры, бандиты, лихоимцы?

  - А это уже грехи родительские губят невинную душу. Да, и лукавый не дремлет, подсылает нам зависть, ненависть, злобу. Впрочем, хватит философствовать, мы уже пришли.

  За высокой разлапистой елью открылась небольшая лесная избушка, эдакий терем-теремок с резными карнизами и наличниками. Николай Петрович уверенно вошел внутрь и пригласил своих путников последовать его примеру. Все были несказанно рады, что ночь придется проводить не под открытым небом. В домике оказалось все необходимое. Андрейка вызвался растопить печку, Мария Николаевна сходила к родничку, который указал ей Николай Петрович, и принесла воды. Скоро закипела вода в чайнике, а в домике стало тепло от жара, идущего от печки, в которой весело горели сухие дрова.

   За ужином стали решать, как добираться до Москвы. Николай Петрович предложил держаться всем вместе и выдавать себя за семью: дед, родители и внук. Он спросил Марию Николаевну, есть ли у нее, где остановиться в Москве. Она с сомнением в голосе отвечала, что едет туда к сыну, но не уверена, что он там. От него давно нет никаких известий. Алексей сказал, что у него в Москве есть друзья, но боится, что они не дружат с теперешней властью.

  - Так, - сказал Николай Петрович. - Похоже, и здесь мы в одинаковом положении. У меня в Москве несколько домов, но думаю, что они национализированы. Правда, остались некоторые преданные слуги, но вот, насколько они преданы, предстоит выяснить. Сейчас все главные события происходят в Москве и Петрограде, и там же легче затеряться в общей массе. В общем, у всех нас общая цель - Москва. Отдохнем дня два и двинемся в путь.

   Все устали и почти мгновенно заснули. Только Марии Николаевне не спалось. Она была переполнена впечатлениями последнего времени. Их никак нельзя было назвать пресными. Она думала о том, как все эти события сказались на Андрейке. Какая мальчишеская душа не мечтала о подвигах и приключениях? А последних было более, чем достаточно. Вот только хватит ли у него сил все перенести и не озлобиться, не зачерстветь душой. Она тихонько вышла из избушки и присела на крылечке. Дивная весенняя ночь окутала ее своим мягким покрывалом. Она не сразу услышала, как следом за ней на крылечко вышел Андрейка и присел рядом. Он запрокинул голову и, не отрываясь, смотрел в высокое ночное небо. Яркие звезды сияли, напоминая мамину детскую сказку о том, что ангелочки зажгли свет в своих домиках и мечтают перед раскрытыми окнами о спасении заблудших человеческих душ. Небывалая тишина окружающего мира нарушалась редкими вскриками совы и соловьиными переливами. Мальчик впервые ощутил красоту и величие мироздания. Небывалый восторг наполнил его душу, и слезы умиления навернулись на глаза. Он сидел, вслушиваясь в пение соловьев, вглядываясь в небесную высоту, и недоумевал, как могут люди не замечать этого, жить во вражде и злобе, создавать орудия убийства. Разве нельзя жить в согласии и гармонии с Божьим творением? Он спросил об этом свою мать. Она обняла его за плечи и прижала к себе. Он положил голову ей на плечо и замер в ожидании ответа. Мария Николаевна долго молчала, а потом мягко сказала:

  - Видишь ли, сыночек, Господь дал нам собственную волю распоряжаться своими судьбами, а мы не умеем ею пользоваться. Вот если бы люди почаще оглядывались на созданную Им красоту, чаще смотрели бы в собственные души, как ты смотришь в это небо, думаю, что зла на земле было бы меньше. Люди разучились понимать и ценить великолепие и щедрость Божьего замысла и, не задумываясь, разрушают все в каком-то неистовом ослеплении. Господь дал нам простую и главную заповедь: да любите друг друга. А люди ее забывают, к сожалению. Оказалось, что исполнять ее для многих необычайно трудно, а некоторым просто не под силу.

   Они сидели до тех пор, пока не начались слипаться глаза, и тогда они вошли в дом. Утро выдалось безоблачное; солнце через окошки вливалось своими веселыми лучами в комнаты и делало все, к чему они прикасались, праздничным и безмятежным. Не хотелось думать о бушующей в стране бойне, о предстоящем опасном пути. Хотелось просто жить и радоваться жизни. Судьба подарила этим людям короткую передышку, и они старались не омрачать ее сомнениями и тревогами. Николай Петрович предложил затопить баню и как следует попариться. Все с радостью приняли его предложение и распределили обязанности: топить баню и мыть ее взялись мужчины, а Марии Николаевне поручили приготовить обед. Работа закипела, и уже через полтора часа все было готово. Первыми в баню отправились мужчины, и даже через плотно закрытую дверь слышалось, как они покряхтывают и вскрикивают, когда нежная распаренная листва веника проходится вдоль спины, массируя ее и выбивая остатки усталости. Нет большего удовольствия для русского человека, чем попариться до седьмого пота, плеснув не раз и не два на каменку ароматного кипятка, настоянного на душистых травах. А потом вытянуться на полке, подставляя тело ударам березового веничка, а потом нагишом выбежать из душного парного угара и с разбегу плюхнуться в обжигающую прохладу озера, с гиком и уханьем проплыть саженками до его середины и вернуться обратно в жаркие объятья парилки. И так несколько раз, пока тело не почувствует легкость и свободу. И только после этого можно пропустить рюмочку непременно водочки и закусить тем, что найдется.

   Мария Николаевна пошла в баню, когда первый жар прошел и можно было, не спеша и основательно вымыться. Она с удовольствием впервые за долгие месяцы скитаний вымыла свои длинные густые волосы, вымылась сама, а потом долго лежала на теплом полке, наслаждаясь мгновениями блаженного отдыха и бездумья. Обернув волосы полотенцем наподобие чалмы и одевшись, она вышла из бани. Мужчины уже накрыли на стол и успели пропустить по рюмочке, и оттого за столом царило легкое оживление. Обед прошел весело и непринужденно, как в старые добрые времена. Все нахваливали поварское искусство Марии Николаевны, а ей была особенно приятна эта похвала. А потом все сидели у весело потрескивающей горящими поленьями печки и негромко разговаривали. Обсуждали предстоящий маршрут и что говорить, если вдруг их задержат, выстраивали легенду якобы совместной жизни и родства. Неожиданно Андрейка предложил:

  - А, может, нам остаться здесь и переждать эту смутную пору?

  - Было бы неплохо, - согласился Николай Петрович. - Да только у нас нет практически ничего для начала такой жизни: ни семян, чтобы посеять хлеб, ни орудий труда, чтобы обработать землю, ни навыков такого труда. И потом, сколько мы сможем здесь укрываться? Нет, дружок, от этого мира нам не спрятаться.

  - Ты забыл, сыночек, что мы должны разыскать Володю и Сережу? - подала голос Мария Николаевна. - Отдохнули немного и пора собираться в путь.

  - Завтра вечером и пойдем, - подвел итог разговору Николай Петрович.

  - А почему вечером, а не утром? - спросил Андрейка.

  - День у нас уйдет на приготовления к пути. Здесь на берегу спрятана лодка. Я ее осмотрел. Нужно будет завтра над ней поработать, чтобы она не затонула посреди озера. Переберемся на ней на ту сторону, а там и от железной дороги недалеко. А сегодня всем отдыхать и набираться сил.

  Алексей, молчавший все время, вышел на улицу, за ним поднялась Мария Николаевна и тоже вышла. Андрейка хотел пойти за ними следом, но Николай Петрович удержал его за рукав:

  - Посиди со мной у огня, а им нужно поговорить.

   Не сговариваясь, Алексей и Мария Николаевна пошли к озеру. Солнце начинало склоняться к западу, и длинные тени деревьев ложились на узкую просеку, ведущую к воде. Начиналась пора легких сумерек, когда день уже не столь светел и ярок, а ночь еще не вступила в свои права, а только обозначила свое намерение укрыть этот мир от людского глаза и дать ему отдых от дневной суеты. Воздух был прозрачен и напоен ароматом нежной кружевной весенней листвы. Начинал свою чарующую призывную песню любви соловей. На берегу озера под ракитой стояла скамья, и они присели на нее. Волны еле слышно плескались, неторопливо рассказывая свою, только им известную историю. Только тот, кто пережил тяжелые и бурные испытания судьбы, громы и раскаты войны, способен оценить эту мирную тишину и насладиться ею сполна. Алексей обнял Марию Николаевну, а она доверчиво прислонилась к нему, и они замерли в молчании. Им не нужны были слова. Мария Николаевна закрыла глаза и, как-то сами собой родились строки, обращенные и к Творцу всего сущего, и к любимому мужчине:

   Я - капля, песчинка в бескрайнем просторе.

   Из капель текучих Господь создал море,

   Из быстрых мгновений - дни, месяцы, годы,

   А из отдельных людей - народы.

   Господи, страшно бывает порой

   Вдруг, невзначай оказаться одной,

   Остро почувствовать, что ты одна,

   В море людском никому не нужна.

   Только с Тобой ничего мне не страшно,

   И одиночеству я не подвластна.

   Молю судьбу, чтоб Ты милостив был,

   С любимым и близкими не разлучил.

   Желтеет без солнца и вянет травинка,

   А я без Тебя - просто капля, песчинка.

  Она не заметила, что последние слова произнесла вслух.

  - Ты о чем? - спросил Алексей.

  Она ничего не ответила, только теснее прижалась к нему. От озера потянуло прохладой, и они вернулись в дом.

   Когда они вошли, Николай Петрович и Андрейка горячо спорили, кто прав в этом противостоянии богатых и бедных. Андрейка отказывал народу в праве устраивать государственный переворот, а Николай Петрович стремился объяснить ему, что богатые тоже виноваты в случившемся. Неразумно и наивно было думать с их стороны, что мир навсегда и бесповоротно поделен на бедных и богатых. И, если тебе улыбнулось счастье родиться в богатой семье, это еще не гарантия того, что так будет всегда. Нужно трудиться на благо всех и заботиться о том, чтобы и бедные люди жили достойно. Андрейка горячился и приводил примеры, что бедными как раз являются те, кто ленив и не способен. От спора щеки его разгорелись, глаза сверкали. Он был исполнен решимости доказать свою правоту.

  - Вы шумите так, что все сороки леса слетелись послушать ваш спор, - смеясь, сказал Алексей, глядя с любовью на своего сына. - И о чем он?

  - Дядя Алеша, - повернулся к нему Андрейка. - Рассудите нас с Николаем Петровичем!

  - Не дядя, а папа, - поправил Алексей. - По легенде я твой отец, привыкай так называть меня, чтобы не проговориться перед чужими. А Николай Петрович - твой дедушка. Вот так-то, сынок!

  - Хорошо, пусть будет папа. Папа, рассуди нас! Скажи, зачем была нужна эта революция, и кто ее затеял?

  - Вопрос непростой. И истинного ответа я на него не знаю, как и никто не знает. Долгие годы после того, как все утрясется, ученые будут отыскивать причины этого явления и объяснять их каждый на свой лад. Одно могу сказать, что, если ты внимательно читал Евангелие, там есть описание всего того, что происходит. Это начало конца, но еще не конец всему сущему. Наверно, Богу надоело смотреть, как человек неразумно распоряжается данным ему разумом и природными богатствами, и Он таким образом предупреждает людей, чтобы они опомнились и остановились, пока еще есть возможность остановиться. Я не философ и не могу тебе разложить все по полочкам. Одно знаю: то, что происходит, страшно по своей сути. Но, к сожалению, мы не можем выбирать время, в которое нам предстоит жить. Нужно все принимать со смирением и достоинством и всегда оставаться человеком.

  Конец спору положила Мария Николаевна, предложившая всем лечь спать пораньше, чтобы успеть с утра починить лодку и приготовиться к дальнейшему пути. Теперь не спалось Алексею. В ушах звучало сладчайшей в мире музыкой слово "папа", произнесенное Андрейкой. Никто еще так его не называл. Как это здорово - ощутить себя отцом взрослого сына, младшего товарища! Вот только надолго ли все это? Что ждет их в будущем и будет ли у них это будущее? Он горячо помолился перед сном не за себя, за Андрейку, чтобы ему не пришлось испытать горестных потерь и разочарований. Молитва успокоила его, и он крепко заснул.

   Новый день выдался солнечным и прошел в хлопотах и сборах в дорогу. Еще засветло погрузились в лодку и поплыли на другую сторону озера. Мужчины попеременно сидели на веслах, и часа через три лодка пристала к берегу. Николай Петрович спрятал лодку в укромном месте и повел путников еле заметной тропинкой, которая то терялась среди молодой поросли, то появлялась снова. Местами пришлось прорубаться сквозь густо поросший кустарник. На дорогу вышли, когда уже стемнело. Но весенняя ночь не бывает непроглядно темной. Остановились передохнуть в тени высокой сосны, окруженной редким березнячком. Сладко пахло молодой травой. От земли шло тепло. Где-то пробовала свой голос кукушка. Дорога была пустынна. Николай Петрович сказал:

  - Отсюда до станции километров пять, не больше. Часа за полтора - два доберемся. Раньше от станции ходил ночной поезд на Москву. Может, нам повезет и удастся пристроиться к какому-нибудь проходящему эшелону.

  - Хорошо бы, - эхом откликнулся Андрейка.

  - А почему не добавил "дедушка"?

  Андрейка смущенно пожал плечами. Мария Николаевна сказала:

  - Ты уж постарайся, сынок. Запомни, что Алексей Викентьевич - твой папа, а Николай Петрович - дедушка.

  До станции добрались без приключений. Там царило оживление, было много военных. Из обрывков разговоров наши путники поняли, что ожидается прибытие состава на Москву. Николай Петрович попросил своих путников подождать его, а сам направился на разведку к начальнику станции, который был его добрым знакомым. Вернулся он довольно скоро, и лицо его было мрачно. Оказалось, что станция находится под началом красных, и начальник станции расстрелян за так называемый саботаж. Мария Николаевна рассеянно следила за движением колонн военных, как вдруг лицо ее просияло, и она бросилась вперед с криком:

  - Сережа, сынок!

  Молодой военный в длиннополой шинели и остроконечной шапке со звездой обернулся на ее крик и, путаясь в полах шинели, устремился к ней навстречу. Они обнялись и долго не могли разомкнуть объятий. Сергей повторял:

  - Мама, мамочка, ты жива! А где Андрейка?

  - Он здесь, здесь. Господи, какое счастье, что мы встретили тебя! Андрейчик, иди сюда! - позвала она.

  Андрейка подошел не спеша и солидно протянул брату руку для рукопожатия.

  Братья обнялись.

  - Сережа, мы не одни. С нами Алексей Викентьевич и наш новый знакомый Николай Петрович. Это он нас привел сюда, без него мы бы пропали.

  Сергей оглянулся, холодно посмотрел на Алексея и его спутника и сказал:

  - Мама, зачем ты снова связалась с этим белогвардейцем? По нему пуля плачет!

  - Не говори так! Алексей Викентьевич многое пережил и многое понял. Он был тяжело ранен и еле выжил. Благодаря ему мы с Андрейкой остались живы. Ты поможешь нам всем уехать в Москву?

  - Я постараюсь, но предупреждаю тебя, что в Москве я эту контру сдам.

  - Сын, опомнись, что ты такое говоришь? Алексей Викентьевич - старый друг твоего отца, вспомни, как в детстве он играл с вами. Ты этого не сделаешь, обещай мне!

  - Мама, но он враг нашей новой власти! Хорошо, я помогу ему выехать за границу, это в моих силах. Никуда не уходите. Скоро должен подойти состав. Я начальник этого поезда, и я вас возьму в свой вагон.

  Сергей ушел, а Мария Николаевна с Андрейкой подошли к одиноко стоявшим мужчинам:

  - Скоро подойдет состав, и Сережа обещал нас взять с собой. Он просил подождать. Только в Москве вам задерживаться нельзя. Он обещал помочь вам выехать за границу.

  - А вы с Андрейкой? - спросил Алексей.

  - Мы останемся в России. Нам ничего не угрожает, а вам с Николаем Петровичем небезопасно оставаться в России.

  - Без вас я никуда не поеду, - решительно сказал Алексей. - Пусть меня расстреляют, я буду знать, что мою могилу будут посещать близкие мне люди. А кому я нужен за границей?

  - Нам, - твердо сказала Мария Николаевна. - Нам важно знать, что вы живы, а насчет могилы вы, по-моему, погорячились. И давайте пока больше не будем об этом говорить.

  Подошел состав, и военные проворно в него грузились, а Сергея все не было. Они уже начали волноваться. Он неожиданно вынырнул из темноты и решительно повел их за собой. В вагоне места оказалось достаточно для всех. Они и предположить не могли, что поедут с таким комфортом. Думали, что придется ехать на перекладных и в разношерстной компании. Быстро устроились на ночлег и под перестук колес заснули. Проснулись оттого, что состав стоял. Сергея в вагоне не было, и Мария Николаевна заволновалась. Она оделась и пошла к выходу, но на перрон ей не позволил спуститься часовой, стоявший внизу у входа в вагон.

  - Почему стоим? - осведомилась она у часового.

  - Впереди разобраны рельсы. Ждем рассвета.

  - Как узнали об этом?

  - Верховой остановил поезд, но ничего не объяснил. Командир пошел выяснять.

  - Это опасно?

  - Никто ничего не знает. На всякий случай, гражданка, войдите в вагон и не высовывайтесь.

  Охваченная тревогой, Мария Николаевна вернулась на свое место. "Неужели опять бандиты?" Мужчины тихонько переговаривались между собой, решая, какую помощь могут оказать в случае нападения неизвестных на состав. Алексей решительно вышел и через короткое время вернулся с двумя пистолетами в руках. Один из них он передал Николаю Петровичу, и уже вдвоем они направились к выходу. Андрейка было двинулся за ними, но Мария Николаевна вцепилась в него мертвой хваткой и никуда не пустила. Они долго сидели одиноко в вагоне, прислушиваясь к каждому шороху, но все было тихо. И эта тишина была пугающей и тревожной. Небо за окном начало светлеть, а они все сидели в неизвестности. Наконец, послышались шаги, и вошел Сергей. Лицо его было усталым и напряженным.

  - Скоро поедем. Какая-то сволочь разобрала рельсы, но уже почти все восстановили. Видишь, мама, сколько у нас врагов! А твои попутчики - молодцы. Работали со всеми наравне.

  - Вот видишь, Сережа! А ты их считаешь своими врагами. Они много пережили и пришли к заключению, что со своим народом воевать нельзя.

  - Ладно, мама, я пошел. Я зашел, чтобы вас успокоить. Приедем - разберемся, кто - друг, а кто - враг. Ложитесь, досыпайте.

  И он поспешно вышел. Скоро вернулись Алексей с Николаем Петровичем. А еще через короткое время состав тронулся в путь. Но проехали недолго. Состав резко дернулся и остановился. Затрещали выстрелы, послышались крики, ругань. Мужчины поспешно оделись и побежали к выходу. И снова Мария Николаевна с трудом удержала Андрейку, который рвался вслед за ними. Тогда он ринулся к окну, где можно было с риском для жизни увидеть происходящее. За окном занимался ясный рассвет, который бесстрастно взирал на развернувшуюся битву между налетевшими на разгоряченных конях бандитами и пассажирами состава, сплошь состоявшими из хорошо вооруженных военных. Бой длился недолго. Силы были неравными, и почти все бандиты были убиты или тяжело ранены. Только нескольким из них удалось ускакать в близлежащий лес. Когда все закончилось, Сергей позвал мать и брата выйти из вагона и посмотреть, нет ли среди убитых и раненых бандитов тех, кто столько месяцев удерживал их в своей банде. Первым, кого увидела Мария Николаевна, был Ефим. Он лежал на спине, широко раскинув руки, и на груди его расплылось кровавое пятно. Единственный его глаз смотрел, не мигая, в рассветное небо, в правой руке был зажат револьвер. Мария Николаевна вздрогнула. Ей показалось, что ее враг еще жив. Ефим, словно почувствовал ее присутствие, и слегка повернул голову. Страшный его взгляд остановился на Марии Николаевне, а рука подняла оружие. Андрейка вскрикнул и бросился к матери, закрывая ее своим телом. Пуля попала ему в плечо, и мальчик стал оседать в руках матери.

  - Сыночек мой, кровиночка моя! Господи, да что же это такое? Помогите, помогите! - и она зарыдала в голос.