Перелетная птица.

Глава 16.

Пока эта новоиспеченная авантюра не внушала ей никакого доверия, пока было слишком трудно поверить в то, что кто-то ради нее готов бросить все и начать жизнь заново в абсолютно чужой стране.

- Посмотри на меня, - черные глаза пытливо пробирались ей в душу. - Ты хочешь, чтобы я переехал в Лондон? Подумай, я не тороплю тебя.

- Хочу, - ответила Викки быстрее, чем его слова стали прошлым.

- Тогда я с радостью воспользуюсь твоим предложением, пока не найду себе съемную квартиру, - Ромео улыбнулся.

- Не надо, - тут же поправила его женщина, - я хочу, чтобы ты жил с нами - со мной и с Гвен.

- Ты уверена?

- Больше, чем когда-либо, - узкие губы Викки открылись в широкой улыбке.

В этот день, в эту минуту она приняла важное решение, в котором была непоколебимо уверена. Голоса души, тела и мыслей слилось в одну торжественную песню, мелодия которой захватила Викки и внушала веру, что все действительно правильно.

И пусть Ви понимала, что ей придется столкнуться с дюжиной трудностей; понимала, какую ответственность берет на свою душу, она предполагала, как нелегко будет объясниться с отцом и как трудно будет объяснить подругам, что за одну минуту изменила всю свою жизнь в корне. Но иначе Виктория уже не могла: ей нравилось ощущать себя живой, борющейся за свое счастье, преодолевающей трудности. Ей нравился этот мужчина. Ей нравилось быть собой.

Наслаждаясь теплым весенним солнцем и погожим деньком, мама и дочка медленным шагом направлялись к двадцатому дому на Белгрейв плейс.

- Так Гвен, - Ви, присев на корточки поправила складки на ее юбочке, - держи, - она протянула ей воздушный шар, - подаришь его тете Бренде. Что нужно сказать?

- С днем рождения! - малышка широко улыбнулась, высоко вздернув ручки.

- Точно! - мама похвалила ее. - А теперь идем! Мы и так опоздали на десять минут!

- С днем рождения! - радостно пропела маленькая семья Престонов, как только распахнулась входная дверь.

- Привет, Викки, - приветствовал Метт Девис, личный помощник Бренды. - Она на кухне.

- Привет, Метт.

Протянув ему коробку с подарком и пальто, изумленная Виктория проследовала на кухню.

- Я бы посоветовал не делать резких движений, - он тихо прошептал свое предостережение.

Ви как можно осторожнее переступила порог кухни, выискивая глазами хозяйку дома, которая обнаружилась восседавшей на полу посреди нескольких дюжин разбитых яиц. Престон не видела ее лица, но точно могла сказать, что Би вне себя от гнева: ее бледная кожа покраснела, а плечи вздрагивали.

- Бренда? – Престон сделала к ней несколько шагов. - Что случилось?

- Как ты вовремя, Престон! - голос женщины, несмотря на все усилия, дрогнул. - Я хотела сделать омлет, а эти чертовы яйца грохнулись на пол! Какой отстой!

Обреченная Спаркс, повернувшись к подруге лицом, уронила свою голову на плечо Ви и злостно запричитала, сыпля ругательствами в адрес Джейми Оливера, рецепты которого оказались не очень-то и простыми.

- С днем рождения! - радостно пропела малышка, широко распахнув руки для объятий.

- Сейчас не время, Гвендолин! - мама шикнула на нее.

- Да ладно, - Би оторвалась от плеча подруги. - Спасибо, Гвен, - она приняла у девочки шарик.

- А что ты хотела сделать? - поинтересовалась Виктория, когда поток ругательств потух.

- Омлет с базиликом, банановый пирог с карамелью и суп со спаржей, - она кивнула на плиту.

- И что у тебя получилось? - Ви недоверчиво покосилась на зловеще побулькивающую кастрюлю.

- Подогреть бульон и положить в него спаржу, - хлюпнув носом, Би поднялась с пола, - а еще проворонить две дюжины яиц!

- Бренда, что это? - Викки с ужасом смотрела на бурлящее варево, из которого торчал пучок спаржи.

- Бульон! - гордо ответила ей женщина, поднимая с пола скорлупки.

- Он же зеленый, - в воздух взмыла поварешка с бульоном.

- Убери от меня эту гадость! - Спаркс в ужасе отшатнулась от варева. - Этот Джейми - шарлатан!

- Ммм, нет, - Ви аккуратно подбирала слова, - просто нужно было снять нитки со спаржи.

- В книге это не написано! - защищала себя Би.

- Возможно, - Ви была как никогда аккуратна в выражениях, - приведи себя в порядок, а мы с Меттом приготовим обед. И Би, включи Гвен телевизор, пока она не испачкалась!

- Как я тебя люблю, Престон! - Бренда поцеловала подругу в щеку. - И тебя, младшая Престон, тоже! - она подхватила ребенка на руки. - Мой телевизор - твой телевизор!

- Метт, ты мне нужен! - с кухни раздался голос Ви.

- Чего расселся? - вторила грозная Би. - Иди, помоги ей!

- Иногда мисс Спаркс невыносима! - пожаловался Метт, ступив на территорию кухни.

- Я все слышала! - голос вездесущей Бренды раздался со второго этажа.

- Вот о чем я! - голос его перешел на шепот. - И если бы не перспектива карьерного роста, то я бы сошел с ума!

- Не отвлекайся, Метти, а то порежешься! - громко рассмеялась Ви.

- Что здесь происходит? - первой опомнилась Шарлотта, войдя на кухню.

К тому времени, когда Шери и Летойн пришли, кухня напоминала собой место глобального кулинарного поединка: мебель была покрыта дымкой муки, липкий пол блестел жидким блеском, в раковине громоздилась гора посуды, а мусорное ведро было и вовсе не видно, а посреди всего этого сумбура сидела счастливая Гвен.

- Готовим с Джейми Оливером! - рассмеялась Викки.

- Здорово. Сегодня же выкину его книгу, - Пейдж аккуратно наступала на чистые квадратики пола. - Я помогу с уборкой.

- А я отмою Гвен, - Шери ловко поймала девочку, бегавшую вокруг стола.

Слаженная работа квартета позволила управиться со всей работой всего за сорок минут.

- Больше никогда не буду готовить! - заверила всех, спускающаяся Бренда.

- Ты и до этого не готовила, - подметила Шери.

- Слава Богу! - тихо благодарила Господа Викки.

- А что это за шум? - Спаркс ворвалась на кухню.

- Это вытяжка, - осведомила ее Престон.

- Теперь я точно знаю, что она хотя бы работает!

- Мисс Спаркс, - Метт подал голос.

- Ну что еще?

- Я встретил ваших подруг, разложил подарки, помог мисс Виктории - я могу идти?

- Конечно, иди! - саркастично произнесла Бренда, - и не забудь написать статью к завтрашнему дню!

- Непременно, - процедил помощник. - До свидания!

После ухода Девиса обстановка в доме стала более дружелюбной и раскрепощенной

- О, светская хроника! - радостно заголосила Би, прильнув к экрану кухонного телевизора.

- Бренда, это ужасно, - Шери не одобряюще покачала головой.

- Зато весело! - Спаркс потерла руками. - Люблю сплетни!

Однако уже спустя десять секунд Бренда в корне изменила свое мнение на противоположное.

- Как нам стало известно, британский актер Том Хиддлстон женился на актрисе Сюзанне Филдинг! – рыжеволосая девушка притворно улыбнулась. – Наши поздравления, миссис Томас Хиддлстон!

На кухне повисла тишина, нарушаемая лишь голосом телеведущей и лепетанием Гвендолин.

- Надо выключить, - Спаркс взялась за пульт, - сегодня по ящику чушь показывают!

- Викки, - замялась Лейтон.

- Не надо, Лейтон, все в порядке, - кивнула Ви.

- Это так неожиданно, - вилка Шарлотт лязгнула по фарфору тарелки.

- Почему же, - Престон пожала плечами, - это должно было случиться. И случилось.

Голос Виктории звучал спокойно, сердце билось в спокойном темпе, а душа даже не всколыхнулась, заслышав знакомое имя.

Ее сердце, душа и мысли уже несколько долгих месяцев не вспоминали о Томе: биение сердца не учащалось, душа не кричала навзрыд, мысли не стремились к нему. И если раньше для того, чтобы не вспоминать требовались титанические усилия, то сейчас это получалось само собой – без капли стараний.

- Ты, разве ты, - Би никак не могла найти слов, - не ненавидишь его? – наконец произнесла она.

- Нет, - Ви кротко улыбнулась, - я простила его.

Ви простила Томаса. И это было сущей правдой, истиной, если угодно. Много дней сердце Виктории наливалось черной краской злобы при одном лишь незначительном напоминании о нем, душа, вспоминая его голос, лицо, запах, выворачивалась наизнанку, сходила с ума, рвалась наружу словно раненая птица, мозг превратился в пульсирующий очаг боли, а мысли стали пчелами, бесперебойно жалящими больной ум.

Долгими ночами Ви без сна ворочалась в кровати, пытаясь не уснуть. Она стала ненавидеть ночи, что под маской благовидности дарили ей прекрасные сны, в которых они были вместе, были счастливы. Счастье было так близко – на расстоянии вытянутой руки – но стоило ее протянуть - греза рассыпалась на части, как и суровая реальность.

В реальности ее ждали лишь сбитые липкие простыни, соленые наволочки, бесконечность серого потолка, нескончаемые слезы и пустая постель, отдававшая холодом.

Столь нежеланным новым утром ее ждали рутинные заботы, растягивающиеся вплоть до позднего вечера. Скучно, серо, безынтересно, но это спасало от болезненных мыслей до тех пор, пока Ви не переступала порог квартиры. На людях – отрешенное спокойствие, сверх самоконтроль, кроткая улыбка, а дома – перекошенный от немого крика рот, сдавшие нервы и снова слезы.

И так было каждый день, пока Викки не перестала чувствовать. Сначала ее покинул голод, потом боль, а потом и вовсе вся чувствительность разом. Иногда Ви подолгу лежала на полу в тени, но она не сдвигалась и на дюйм, когда солнце начинало слепить ей глаза. Может быть, для нее тогда солнце попросту перестало существовать, как и весь мир.

Потом Виктория сделала всего один шаг вперед, шаг за черту, где нет Тома – нет боли. Она снова научилась всем тем вещам, которые целостные люди делают на автомате: улыбаться, смотреть в небо, дышать, не боясь задохнуться, смотреться по утрам в зеркало, идти – жить без него.

Со временем краски вернулись в жизнь, свет солнца стал теплым, ночи вновь стали приносить покой, ценное приобрело должный вес, а боль и злость навсегда покинули сердце Викки. Это случилось так просто, что она не переставала удивляться тому, почему же это не случилось раньше.

Мысли о Томе больше не приносили боли - ни капли, - да и появлялись они все реже и реже, пока не исчезли вовсе. Каждый день, смотря на Гвен, она сталкивалась с его чертами лица, жестами, привычками, смехом, но все эти маленькие напоминания, вызывавшие в сердце трепетную нежность, Престон как ни странно любила.

Если бы Ви рассталась с обычным мужчиной, то, возможно, она никогда бы больше его не встретила, не услышала и о нем и слова. Но Том не был обычным мужчиной - он был актером, звезда которого с каждым днем светила все ярче, - встречи с бывшей любовью стали неминуемы и так внезапны.

Иногда Хиддлстон встречался ей на городских плакатах, иногда в телевизионных программах, иногда в газетах. Эти встречи были внезапны - только судьба знала, когда они встретятся снова.

Но однажды Викки сама назначила встречу. Пару месяцев назад в программке она увидела, что в выходные будут показывать "Валландер" - тот самый сериал, что поставил жирную точку в их столь сложных отношениях. В назначенное время она села перед телевизором и погрузилась в мир шведского детектива. И пусть серия показалась ей неумолимо скучной, но Виктория не могла не отметить, что Том прекрасно справился со своей ролью.

Тогда Ви час просидела в кресле, пытаясь понять, чувствует ли она еще хоть что-то к Хиддлстону, но ответ не спешил посещать ее. Шестьдесят минут Престон, закрыв глаза, сидела в кресле, но ничего не происходило. Это "ничего" и стало ей ответом.

Теперь, когда Том больше не вхож в ее сердце, Ви чувствовала лишь смутную радость за успехи дальнего знакомого, с которым жизнь ее так давно развела. Странно, но она действительно была рада, что Хиддлстон осуществляет свою заветную мечту, и она радовалась каждый раз, когда случайно слышала, что ему дали новую роль.

Вместе с радостью за своего бывшего врага в сердце Викки поселились покой и прощение. Том Хиддлстон был ею прощен.

- Простила? - Бренда непонимающе смотрела на подругу. - Он не заслуживает.

- Бог простил, и я простила, - Ви пожала плечами. - Пусть будет счастлив.

- Ты - святоша, Престон, - Спаркс громко рассмеялась.

- Нет, - отрицательные покачивания головы подтверждали ее слова, - просто я повзрослела.

Виктория была права - она повзрослела. И сейчас ее отношения с Томом были для нее не более чем первой подростковой любовью с весьма драматичным финалом. Это было мучительно больно, пагубно и бессмысленно, но это было. Именно Тома Ви впервые по-настоящему полюбила, именно Том подарил ей первый поцелуй, наполненный чувством; именно Том был первым мужчиной, которого она познакомила с отцом, именно с Томом она впервые занялась сексом, именно с Томом связана первая самостоятельная поездка заграницу, именно Том впервые разбил ее хрупкое сердце.

Том Хиддлстон стал знаковой фигурой, разбивший жизнь на "до" и "после". Он легко ворвался в ее горячее молодое сердце, а затем с той же легкостью покинул его, оставив после себя руины.

Но как бы ни были тяжелы их взаимоотношения, как бы ни было болезненно расставание, Виктория была ему благодарна за совместное прошлое, воспоминания, уроки, за счастливые деньки и Гвендолин. Она не жалела, что любила этого мужчину, не жалела, что он стал первым во всех отношениях.

- Я тоже повзрослела! И сегодня мой праздник, поэтому все лопают торт и улыбаются как чеширские коты! - Бренда, накладывая себе на тарелку третий кусок торта, и правда весьма широко улыбалась.

И Би была права - весь вечер подруги широко улыбались и громко хохотали на всю Белгрейв плейс. Заботы были далеко-далеко, проблемы несущественны, а мир сузился до одного-единственного дома.

Но даже столь теплый вечер подошел к концу - подруги разъехались по домам, к своим заботам.

И когда малышка Гвендолин, как и город, крепко спала в своей кроватке, Виктория Престон стояла на коленях у своей кровати и читала молитву.

-Так благослови же меня,отца, Гвендолин, Ромео, Бренду, Лейтон, Шарлотт, - Ви сделала глубокий вдох, - и Тома. Помилуй нас, грешных. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

Последние слова молитвы затихли, в семнадцатой квартире потух свет.

Если бы семнадцатая квартира по Оквуд Корт тридцать один была бы живой, то сегодня она бы испытала неимоверное облегчение и удовлетворенно вздохнула, наслаждаясь чистотой и свежестью.

Суббота была золотой серединой в трехдневном марафоне Виктории Престон в битве за порядок в собственной квартире. Женщина в костюме борца во имя чистоплотности бодро взбиралась по стремянке к потолку, протирая пыль на высоких шкафах, и не менее бодро спускалась, чтобы в тысячный раз прополоскать тряпочку.

Внизу, посреди гостиной, Гвендолин решала очень серьезный вопрос: с какими игрушками она еще будет играть, а какие нужно отдать другим детям. Вся трудность состояла в том, что играть ей хотелось во все игрушки, даже в те, о которых девочка и думать забыла.

- Гвен, мы не можем оставить всех! - запротестовала Викки, увидев, что дочка не отложила ни одной игрушки для детей-сирот. - Мы так не договаривались!

- Не договаривались, - она отрицательно покачала головой и, вздохнув, отложила в сторону плюшевого слона и кубики.

- Молодец, Гвен! Ты - умница!

Девочка улыбнулась матери и продолжила сортировать игрушки.

- А теперь я займусь кладовкой, а ты будешь смотреть мультики. Идет? - Виктория склонилась над девочкой.

- Идет! - с энтузиазмом отозвалась малышка, обняв мать за шею.

И пока Гвендолин путешествовала по миру "Дисней" с любимыми героями, Ви разглядывала фронт работ.

Кладовая была местом, в которое Викки крайне редко заглядывала, постоянно откладывая уборку на более удобное время. И сегодня, когда время настало, женщина пожалела, что так долго откладывала это дело в долгий ящик.

Ви тяжело вздохнула. Эта комната, наверняка, была волшебной: столько вещей в одном месте согласно законам физики ни за что не может уместиться. Ни за что. Но кладовая жила по своим правилам и опровергала все известные законы, вместив на свои полки бесчисленное количество вещей.

Это задание было тяжелым, нет, невыполнимым, даже Итан Хант (*) отказался бы, но у Викки не было выбора - она должна провести в кладовой раскопки любой ценой.

Столь радикальные меры имели под собой единственную, но такую важную причину - на следующей неделе Ромео переезжает в Лондон. За пять месяцев мужчина решил все насущные вопросы, связанные с работой и документами, и теперь он был полностью готов к тому, чтобы начать новую жизнь.

Теперь тоже самое требовалось от Виктории. У нее был один день, чтобы разложить свое прошлое на три категории - "на выброс", "благотворительность", "оставить".

С самых верхних полок Ви достала коробки с бабушкины вещами, участь которых так и не была решена со дня смерти Роуз Престон. С замиранием сердца женщина распахнула одну из многочисленных круглых коробок, в которых бабушка хранила свои шляпки.

Как же малышка Викки любила шелковистую ткань в широкую розовую полоску, натянутую на каркас упаковки; как любила атлас белоснежных лент и глухой звук открывшейся металлической застежки. Это короткое звучание всегда обещало собой волшебство. Миссис Престон поднимала крышку, комната заполнялась ароматом французских духов, а на свет появлялась красивая шляпка ручной работы – бабушкина гордость. Воспоминания.

Все коробки, кроме одной, без сожаления были отравлены на благотворительность, как и бабушкина одежда. Оставила Викки только одну картонку (**) со свадебной шляпкой.

На полках среднего уровня хранились некоторые вещи отца, незамедлительно отправленные в коробку с надписью «оставить», вышедшая из моды одежда и наряды для беременных, которые Ви решила отдать на благотворительность, а также несколько растянутых свитеров и до неприличия разодранные джинсы, направленные ею в утиль. Аналогично она поступила и с одеждой Гвен.

На нижних полках хранились книги, которые Виктория тщательно отсортировала, настольные игры, шар для боулинга, коробки с детскими вещами Викки, миски и лежак Персика, выброшенные в ту же секунду, и спортивная сумка, темная кожа который была покрыта пылью.

Ви с немым удивлением осматривала саквояж, судьбы которого никак не могла вспомнить, и ощупывала его полупустое кожаное брюхо. Ловким движением руки распахнув медную молнию, Ви извлекла изнутри книги по истории искусства, три DVD диска, зубную щетку, джинсы, несколько футболок и стопку фотографий.

Сердце Ви пропустило удар и сжалось. Фотографии, те самые фотографии, которые она три года назад забрала из квартиры Тома.

Престон, закрыв глаза, припала к холодной стене. Глухой удар, вспышка – сокровенные воспоминания вырвались из тайника памяти. Клочки фраз, широкая улыбка, тепло рук, золото волос, бездонный голубой цвет глаз – воспоминания о Томе были лишь обрывками когда-то яркого образа.

Виктория распахнула веки, вздохнула и вернулась к фотографиям. И пусть в руках были только ее карточки, перед глазами стоял тот самый альбом, хранивший совместные воспоминания.

На первой странице были детские фото Тома с сестрами и собакой, на второй - восьмилетняя Викки и Персик. Многочисленные школьные воспоминания: отличник Хиддлстон в отутюженной форме, Престон с высоким начесом в растянутой цветной футболке и потертых джинсах в компании смеющихся подруг. Спортивные соревнования, олимпиады, дебаты, выступления, а также домашние празднества.

Веселые студенческие годы – первые совместные фото. На этих снимках Виктория и Томас широко улыбались, в глазах горели искры – они сияли как чистейшие бриллианты. В ту пору они просто жили, светились от счастья, ждали следующей встречи, боялись потерять, не думали о времени, были собой – просто любили друг друга, радовались новому дню.

Викки улыбнулась теплым воспоминаниям, согревшим ее душу. Какой же легкой и простой казалась жизнь в двадцать лет! В юности живешь только сегодняшним днем и ни о чем не жалеешь – прекрасное время.

Вот только Виктория нисколько не сетовала о прошлых годах и не хотела бы снова пережить беззаботные студенческие деньки. Всему свое время. Прошлое есть прошлое. Нужно быть благодарной тому, что было, но жить нужно сегодняшним днем и смело смотреть в будущее.

Прошлое. Сегодня Ви лицом к лицу столкнулась с былыми воспоминаниями и сейчас она стояла перед трубным выбором – «на выброс» или «оставить». Секундное раздумье – стопка фотографий заботливо опускается в одну из коробок с надписью «оставить».

Трудное решение? Нет, совсем нет. Для того чтобы жить завтрашним днем, нужно помнить о прожитых годах и совершенных ошибках, сделавших тебя сегодняшнюю. А может, Виктории просто хотелось сохранить воспоминания о первой любви, может она ценила совместные моменты, а может она хотела запомнить себя беззаботно счастливой и беззастенчиво влюбленной. Кто знает.