Перелетная птица.

Глава 22.

- Добрый день! - Том дружелюбно приветствовал Ромео, открывшего ему дверь.

- Добрый, - он безо всякого энтузиазма ответил и поспешил вернуться в спальню.

Хиддлстон видел Веттори всего несколько раз, да и контакты их нельзя было назвать продолжительными и информативными, тем непонятнее была причина исходившей от итальянца неприязни. Конечно, Том понимал, что его присутствие на территории Ромео крайне нежелательно и расценивается как экспансия, но ведь в его защиту явно говорило то, что он не покушался на владения другого мужчины и не проявлялся как активный захватчик. Все было в рамках правил установленных Викторией.

- Привет, малыш! - он, распахнув объятья, опустился на колени.

- Привет! - Гвен, выбежавшая из кухни, бросилась обнимать отца.

- Где твоя мама? - актер, раздевшись, оставил в холле пакет и, прихватив цветы, последовал за дочкой.

- Пьет чай, - пояснила она, - вот, - маленький пальчик указал на женскую фигуру за столом. - Я пойду смотреть мультики.

- Привет, - он протянул Ви розы, - как ты?

- Привет, - женщина подарила ему теплую улыбку, - все хорошо. А у тебя? Появились новые роли?

- Есть несколько предложений, - уклончиво поведал артист.

- Расскажешь за чаем, - Престон быстро достала из шкафчика еще одну кружку.

- Мне воду, пожалуйста, - улыбнулся Хиддлстон.

- Как скажешь.

- Викки, я ухожу, - в кухню зашел Ромео, - увидимся вечером, - он на прощание поцеловал женщину в губы.

Этот собственнический поцелуй был явной демонстрацией своего превосходства, предназначавшейся для Тома. И Хиддлстон понимал это - ему ничего не оставалось, кроме как потупить взгляд и разглядывать свое отражение в кружке воды. Ему не хотелось видеть, как кто-то другой целует и крепко обнимает его любимую женщину: слишком трудно, слишком больно. Но пока он мог лишь покрепче сомкнуть глаза и стиснуть кулаки, дабы разрушительные эмоции не вырвались наружу и не исказили лица. Нельзя, ни в коем случае нельзя показать своей боли и слабости: это равноценно проигрышу в этой пока еще холодной войне за сердце Викки.

- Удачного дня! - радостно проворковала Ви.

- Пока, Гвен! - он чмокнул девочку в щеку. - До встречи, - на ходу кинул он Хиддлстону.

- До встречи.

- Я немного проголодалась, - Виктория, почувствовав напряжение, поспешила разрядить обстановку. - Томас, ты голоден?

- У меня все с собой! - гордо сказал он.

- Хорошо, - удивленно протянула женщина, - неси, я посмотрю, что можно сделать.

- Вот, - на поверхность стола выкатилась крупная картофелина.

- Ммм, Томас, - Ви мялась, подбирая слова, - ты в своем уме? Взрослому мужчине недостаточно одной картофелины на обед!

- Она достаточно крупная, - актер пытался отстоять свой обед. - Я участвую в акции "Жизнь за чертой" от UNICEF.

- И? - Престон непонимающе смотрела на него, ожидая разъяснений.

- Нужно продержаться пять дней на пяти фунтах, - оповестил актер.

- И в чем смысл этого осознанного голодания? - Ви заинтересованно склонила голову на бок, приготовившись услышать цель акции.

- Я хочу привлечь внимание общественности к социальным проблемам, - воодушевленно начал Хиддлстон. - Каждый желающий сможет понять, как нелегко живется в странах третьего мира, каждый сможет понять, каково это жить за чертой выживания.

- Хорошая идея, - согласилась Ви, - но далека от реальности. Даже согласившись на этот эксперимент, я буду есть здоровую пищу, пить чистую воду и спать в теплой кровати.

- Ты права, - кивнул актер, - пусть я не могу изменить мир, но могу сделать его чуть лучше.

- Надеюсь, чай не съест весь мой бюджет на пять дней! - Викки рассмеялась. - Кажется, у меня есть пара картофелин.

- Ты хочешь попробовать?

- Почему бы и нет, - она пожала плечами, - это, конечно, не спонсирование приюта, но думаю, справлюсь.

- Ты спонсируешь приют? - настала его пора удивляться. - Ты не рассказывала.

- Приют бездомных животных, - пояснила Ви, - я делаю еженедельные пожертвования и по возможности помогаю персоналу. Я не думала, что тебе это будет интересно.

- Шутишь!? Я могу сходить с тобой?

- Потом, когда Люк передаст прессе мои фотографии с Ромео, - уверила она, - не хочу, чтобы меня съели раньше времени!

- Ты вроде как им понравилась, - ухмыльнулся он.

- Я очень рада это слышать, - саркастично сказала Викки. - Я запеку картофель, а ты пока расскажешь о своих новых ролях.

- Ты помнишь фильм "Ворон"? - спросил он.

- С Ли? Помню, - подтвердила женщина, - а что?

- Мне предложили сыграть главную роль в ремейке, - актер озвучил свою главную новость. - Что думаешь?

- О чем? - не поняла она вопроса.

- Как думаешь, я справлюсь? Это ведь не простая роль и поклонники видят в ней только Брендона.

- Твой предел - небо, Томас, - Ви рассмеялась, - дерзай и никого не слушай. Делай то, что считаешь нужным, никому не позволяй указывать, на что ты способен. Ты ведь так говоришь своим поклонникам?

- Верно! - рассмеялся он.

- Я думаю, стоит попробовать, - заверила его Виктория. - Наш обед готов! Гвен, к столу, пожалуйста!

Девочка, сев на стульчик, грустно посмотрела на родительские тарелки, содержимое которых ее весьма и весьма удручало: только картошка и ничего больше. Печально, учитывая, что в ее мисочке также лежали овощи, порезанные соломкой, и филе птицы в панировке.

- У вас диета? – поинтересовалась Гвен.

Диета. Это слово из уст четырехлетней девочки звучало крайне смешно и нелепо: уж слишком взрослым оно было. У обоих родителей даже сомнений не возникло в том, где малышка получила столь специфическую осведомленность.

- Это тебе тетя Бренда рассказала? – усмехнулся Том.

- Она сказала, что к лету нужно обрести форму, - с видом знатока рассказала Гвендолин.

- Правда? – удивленно спросила Ви, - и какую?

- Может такую, - девочка показала круг, - или такую, - ручки изобразили квадрат, - или такую, - пальцы ее соприкоснулись, а широко расставленные локти легли на стол.

- Ты слишком много времени проводишь с Брендой! – Викки невесело усмехнулась.

Ви, конечно, была благодарна подруге за выручку, но она прекрасно понимала, что Бренда Спаркс не самая лучшая нянька на свете. Би частенько привлекала девочку к слишком взрослым вещам: моде, диетам, фитнесу и косметике. Что-то, а такие познания Гвен пригодятся не раньше чем через десять лет.

- Может, стоит нанять няню?

Сам Хиддлстон хотел посоветовать другой вариант – оставлять Гвен под его ответственность или оставлять ее у единственной бабушки, - но понимал, как неразумно его предложение. Виктория больше всего боялась, что спокойная жизнь ее маленькой семьи рухнет, и это непременно случится, если хотя бы одна живая душа увидит Гвендолин с ним или его родственниками. Но также Томас понимал, как важны узы семьи, как важно знать своих родственников, свою историю, да и его мама была очень настойчива в своих просьбах увидеть внучку. Прятать внучку от бабушки дальше казалось невозможным - актер давно искал возможность поговорить об этом с Викки.

- У Гвен была няня, но она мне не очень нравилась. К тому же я не могу оставить дочь с чужим человеком на целую неделю! – возмутилась Ви.

- Ты всегда можешь положиться на меня, - сказал Том, - пусть это и не лучшее решение.

- Пойми меня правильно, Томас, но я не хочу, чтобы план Люка рухнул. Понимаешь? – в голосе женщины скользнули извиняющиеся нотки.

- Я все! – Гвен, до этого тихо обедавшая, напомнила о себе.

- Хорошо, милая, - Ви включила воду, чтобы умыть дочку, - можешь идти играть.

- Понимаю, - согласился он. – Я бы хотел познакомить Гвен с одним человеком, если ты не будешь против.

- С кем? – Ви подозрительно сощурила глаза.

- С мамой, она очень хочет увидеть Гвен.

Том посмотрел на Викторию, та в ответ сосредоточенно смотрела на него, обдумывая его слова. По лицу женщины было трудно понять, как она отнеслась к этой просьбе. Ее губы не были плотно сжаты, брови под натиском эмоций не сошлись на переносице – Ви не была зла; уголки губ не взмыли вверх, у глаз не скопились мимические морщинки – она также не была и рада.

- Я скоро уезжаю в Эмираты, - уклончиво сказала Престон.

- А я в Штаты, - сообщил он.

- Съемки?

- Нет. MTV номинировал меня в категории «Лучший злодей»!

- Мы с Гвен будем за тебя болеть, если она не уснет, конечно! – женщина улыбнулась. – Когда я вернусь, миссис Хиддлстон сможет увидеть Гвен.

- Хорошо. Спасибо, Виктория, - он тепло благодарил ее.

- Не за что, - Ви пожала плечами. – Пойдем играть с Гвен, она нас заждалась!

- Я буду Пинки! – предупредила родителей девочка.

- А я – Радугой! – Ви выбрала голубую лошадку с разноцветной гривой.

- А я даже не знаю, - Том разглядывал оставшихся пони.

- Можешь взять Флаттершай, - Ви протянула мужчине желтого пегаса с розовой гривой.

- Нет! - запротестовала Гвен, - папа будет Искоркой! - малышка протянула отцу сиреневую лошадку.

Том широко улыбнулся от переполнявшего его счастья: Гвендолин впервые назвала его папой. Ему хотелось остановить этот момент, чтобы это светлое мгновение никогда не кончалось. Дочка признала его, приняла своего отца - значит, есть надежда на то, что когда-то малютка сможет полюбить его.

Викки, кинув на Хиддлстона беглый взгляд, тепло улыбалась. Между ее маленькой семьей и Томом наконец-то стали устанавливаться теплые отношения: скачки напряжения и нестабильность уходили в прошлое, многие трудные вопросы были сведены к компромиссу, а каждое действие родителей было направлено на благо маленькой Гвен.

Кажется, жизнь, которая еще год назад благодаря появлению Хиддлстона казалось просто ужасной, начинала налаживаться. И Викки хотелось, чтобы выбор пони для игр с дочерью был самой большой трудностью еще долгое-долгое время.

Из любимых Арабских Эмиратов Виктория вернулась крайне удрученной и уставшей: поездка по работе превратилась в сущий ад, не имевший ни конца ни края, а ведь начиналось все спокойно и безоблачно.

Такими и были рабочие будни мисс Престон, пока Ромео, решивший сделать ей сюрприз, не появился в гостинице. Женщина была крайне удивлена таким поступком: ведь до этого момента итальянец никогда не проявлял к ее работе столь пристального интереса и никогда не навещал в командировках. Тем же вечером они втроем пошли в местный ресторанчик, который каждому туристу советует метрдотель; Ромео и Виктория разговаривали, смеялись, пили белое вино, но Ви не покидало смутное ощущение наигранности происходящего. Вокруг сидели такие же молодые европейские пары, некоторые из них с детьми, они также смеялись, пили вино и делились планами на будущее. Вся романтика казалась Ви необъяснимо пресной и однобокой и нисколько не трогающей сердце, ей казалось, что поменяй Ромео на другого мужчину - она не заметит никакой разницы. Хотелось резко встать, схватить Гвен и сбежать куда подальше, но Викки продолжала сидеть на месте и стеклянными глазами смотреть сквозь Веттори.

Внезапный телефонный звонок Хиддлстона казался спасением в этом переполненном людьми ресторане. Однако итальянец считал иначе. Он с трудом сдерживал себя, пока Ви здоровалась с Томасом и подтверждала дату приезда; едва женщина передала трубку дочери, Веттори сорвался. Он стукнул по столу и разразился жаркими проклятьями на итальянском в адрес звонившего, а после попросил счет и чуть ли не выбежал из ресторана.

За всю дорогу до гостиницы Ромео и Виктория не проронили и слова. Между ними повисло угнетающее молчание, смешанное с все нарастающим напряжением, которое все усиливалось по мере приближения к отелю. Ромео, засунув руки в карманы брюк, методично разжимал и плотно сжимал пальцы, пытаясь справиться со злостью и ревностью, плещущими через край. Поведение Ви, хоть в нем и не было ничего предосудительного, раздражало Веттори и выводило из себя: эта женщина была создана для него и ни для кого другого. Он осознавал, что Виктория весьма привлекательна и умна – мужчины частенько обращали на нее внимание, но это не шло ни в какое сравнение с поведением Хиддлстона. Этот наглец на его территории смел оказывать знаки внимания его женщине, которые Ви то ли по доброте душевной, то ли из-за присущей наивности, предпочитала не замечать, как и то, что Хиддлстон питает к ней симпатию. Первая любовь Викки, так внезапно ворвавшаяся в ее жизнь снова, не внушала итальянцу никакого доверия.

Сама же Ви рассматривала высокие пальмы и далекую кромку залива, в волнах которого тонуло заходящее солнце. Она крепко прижимала к себе дочку, прильнувшую к ней в порыве беспокойства, и старательно избегала взоров в сторону Ромео, но, даже не видя его, Ви знала, как крепко сжимаются его пальцы, как черты лица становятся грубее и острее, а глаза чернеют. Престон больше не хотела видеть его ревности и слышать его обвинений, она устала повторять, что между ней и Томом больше ничего нет, она больше не могла уверять Ромео и говорить слова любви, которой не чувствовала. Виктория устала.

Лишь вечером, конца Гвендолин уснула, Ромео и Викки пытались выяснить отношения в тесной гостиничной ванной. Но вот беда – они лишь кричали и сыпали обвинениями, так и не услышав друг друга. Когда последние слова были сказаны, эти двое замолкли и пулей покинули комнату.

С тех пор Ви и Ромео больше не разговаривали, поэтому Престон была так рада покинуть угнетающую обстановку квартиры и хотя бы на пару часов забыть о своей семейной драме.

- Я думал, вы не придете! – Том приветливо встретил своих леди.

- Как тут не придти! – Ви сняла с дочки кофточку, - Гвен очень хотела увидеть бабушку!

- Она ждет в гостиной, - он жестом пригласил их пройти в нужную комнату.

Виктория, шагая за ним, разглядывала стены дома, которые когда-то казались ей родными. Удивительно, но все было точь-в-точь, как и десять лет назад, когда Ви впервые пересекла порог жилища семьи Хиддлстон: все те же обои, мебель, ковры, вот только фотографий стало чуть больше.

- Мама, - Хиддлстон обратил на себя внимание женщины, сидевшей на диване к ним спиной, - Виктория и Гвен пришли.

Миссис Хиддлстон плавно повернула голову на зов и внимательно взглянула на гостей – ее лицо вмиг просветлело, а в уголках глаз появились лишние морщинки.

- Ох, Томас, - укоризненно запричитала она, - где твои манеры! Представь меня юной леди!

- Конечно! – засуетился сын. – Гвен, это твоя бабушка.

Девочка, сделав робкий шажок вперед, сделала книксен, как учила мама, и протянула бабушке коробку печенья и тут же отступила назад к родителям.

- Спасибо, милая. Пройдемте в столовую, - женщина засуетилась, - я приготовила чай.

- Здравствуйте, миссис Хиддлстон! – улучив момент, Ви поздоровалась.

- Здравствуй, милая! – хозяйка дома добродушно потрепала ее за предплечье, - хватит этих формальностей! Зови меня Диана.

- Хорошо, - как-то неуверенно заверила Ви, - я постараюсь.

- Поухаживай за дамами, Томас, - рука в перстнях изящно указала на чайник.

- Конечно, - Хиддлстон нервно засуетился, наполняя чашки чаем.

Отчего-то папа, суетливо разливавший чай, очень забавлял Гвендолин, поэтому та рассмеялась.

- Простите, - быстро добавила девочка, вспомнив о манерах, которым вчера обучала ее мать.

- Не извиняйся, - бабушка одарила внучку теплой улыбкой, - ты хорошая девочка.

Малышка, смущенно улыбнувшись в ответ, принялась поедать вкусное печенье с многочисленных тарелочек. Пожилая леди с доброй улыбкой и вкусным угощением начинала нравиться девочке.

- Викки, милая, Том сказал, что ты работаешь архитектором.

- Это правда, - она подтвердила, - у меня несколько проектов сейчас.

- Я видела, твои проекты просто замечательны! – восторженно сказала Диана.

- Правда? – Престон была несказанно удивлена.

- Ну конечно! – хозяйка дома театрально взмахнула рукой, - Томас частенько рассказывает о тебе!

Хиддлстон, чуть не подавившийся чаем, покраснел: мама только что фактически сдала его Виктории с потрохами. Сейчас он чувствовал себя четырнадцатилетним мальчишкой, который впервые привел понравившуюся девочку к себе домой на ужин, а мама вместо того, чтобы пособничать единственному сыну, выставила его в неловком положении. Оставалось лишь мелкими глоточками пить чай и делать вид, что ничего не произошло; вот только сделать это, когда Виктория испытующе смотрела на него, было не так уж просто.

- Надо же! Как неожиданно!

- Еще чая? – заботливо предложила хозяйка, - печенья?

- Да, печенья! – радостно вскрикнула Гвен.

- Правильно, милая, - хвалила она внучку, - составь мне компанию, а то твои родители, словно воды в рот набрали! – рассмеялась женщина.

Девочка тут же переняла инициативу бабушки, – взяв несколько печений, Гвен весело рассмеялась.

- Пойдем, я покажу тебе дом, Гвен, - Диана поднялась со стула, - идем, милая.

Гвендолин, повинуясь ей, также быстро встала и, взяв бабушку за руку, направилась к лестнице на второй этаж.

- Они быстро подружились! – Том также поднялся, похлопав себя по коленям.

- Еще бы! – Ви, вернувшись в гостиную, подошла к каминной полке с фотографиями, - Гвен души не чает в сладостях!

Викки неспешно бродила возле камина, рассматривая старые фотографии. Этот дом хранил в себе слишком много воспоминаний столь счастливых и столь болезненных одновременно. Вернуться сюда означало заново пережить свою юность, а вместе с ней: первый поцелуй, первый секс, первую ссору – первое счастье.

- О чем ты задумалась? – Хиддлстон подошел к ней.

- Откуда она у тебя? – Ви удивлено указала на одну из фоторамок.

На указанном снимке красовалась широко улыбающаяся Викки и Том, обнимающий ее со спины.

- Мама сфотографировала после моего первого спектакля, - он поднял в руки рамку, - ты разве не помнишь?

- Нет, - она покачала головой.

Отчасти Ви говорила правду. Она прекрасно помнила день, час и минуту, когда была сделана эта фотография, но женщина теперь даже вспомнить не могла, что когда-то она была действительно счастлива с Томом.

- Ты рассказывал своей маме обо мне? – кокетливо поинтересовалась Викки.

- Конечно, - мужчина стыдливо потупил взгляд, - а как иначе она могла узнать о Гвен?

- Когда она узнала о внучке?

- Чуть больше месяца назад, - мужчина припоминал события недавнего прошлого, - я стал задавать слишком много вопросов о детях, - он усмехнулся, - мама застала меня врасплох своим вопросом, я не мог ее обманывать.

- Как она отреагировала?

- А как ты думаешь? – он рассмеялся. – Сначала она драматично закрыла глаза и присела на диван, а потом отчитала меня за глупость и потребовала встречи с внучкой!

- Твоя мама нисколько не изменилась! – Ви рассмеялась вместе с ним.

- Ну конечно, не изменилась! – послышался голос миссис Хиддлстон. – Кто-то же должен хранить традиции! Томас, ты не мог бы разобраться с посудой, пока мы с Викторией будем секретничать. Гвен, присмотришь за папой?

- Да! – радостно воскликнула девочка.

- Хоть кто-то мне поможет! – страдальчески протянул мужчина, унося посуду на кухню.

- У тебя замечательная дочка, Виктория, - женщина тепло улыбнулась, - она очень похожа на тебя.

- Спасибо.

- Когда Тому было тринадцать, мы с Уильямом развелись, - хозяйка дома начала свой рассказ, - знаешь, о чем я больше всего жалею?

- Нет, - Ви замотала головой.

- Мы не хотели видеть наших проблем, а потом, когда стало слишком поздно, мы только и делали, что ругались, забыв о наших детях. Не отталкивай Тома, дай ему шанс ради вашей общей дочери. Я и сама знаю, какую ошибку совершил мой сын, но ты даже представить не можешь, как для него важно твое прощение.

- Я знаю, - тихо сказала Престон, - знаю, но не так-то просто снова ему поверить.

- Я верю, милая, верю. Послушай совета старой женщины, много повидавшей на своем веку: не трать свою молодую жизнь на обиды, слушай свое сердце – оно не обманет!

Виктория тепло улыбнулась: «Вы нестарая, Диана».

- Я была старой еще десять лет назад! – женщина громко рассмеялась.

- Мам, я не могу включить посудомоечную машину! – кухни раздался жалостный голос.

- Ох, уж эти мужчины! – пожаловалась миссис Хиддлстон Ви. – Иду, Томми!

- Я же говорила! – послышался назидательный голос Гвендолин.

Викки засмеялась. Томас был удивительным мужчиной, не умевшим пользоваться ни посудомоечной машиной, ни измельчителем мусора, ни другими сложными новомодными бытовыми гаджетами.

- Смейтесь, - несколько обижено говорил мужчина, - трое на одного! Нечестно!

- Никто и не говорил о честности, Томас! – Ви поднялась с насиженного места. – Нам пора домой: у Гвен завтра занятия.

- Так скоро, - разочарованно проронила Диана, - я соберу для Гвен немного печенья.

Виктория, усмехнувшись, немного покачала головой. Все бабушки всегда балуют своих внучек и угощают чем-то вкусным – таков их долг.

- Я провожу вас до машины, - засуетился Том.

- Не стоит, - отвергла его предложение Ви, - не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что здесь живет твоя мама.

- Как скажешь.

- Вот и я, - хозяйка дома вернулась в холл, - держи, милая. Я была рада познакомиться с тобой, Гвен.

- Я тоже, - радостно сказала девочка, прижимая к себе печенье.

- Я рада, что ты нашла время прийти в наш дом, Виктория, спасибо тебе, - женщина легко обняла Викки.

Ви никак не могла придумать, что же ей сказать: слова мигом вылетели из головы, поэтому женщина не придумала ничего лучше как обнять Диану в ответ и поблагодарить за гостеприимство.

Едва дверь закрылась за семьей Престон, Том в сопровождении матери вернулся в гостиную.

- Что-то подсказывает мне, что ты огорчен, мой милый, - женщина присела на софу.

- Есть немного, - он кисло улыбнулся ей.

- Расскажешь матери, что тебя тревожит? – она похлопала по дивану.

- Я так больше не могу, - устало выдохнул он, опустив локти на колени.

Пустой взгляд голубых глаз был направлен на ковровое покрытие, в глазах Тома не было ни боли, ни отчаянья, ни надежды – ничего. Лицо актера казалось неестественно бледным, чуть ли не прозрачным, каждая черта – линии скул, носа и губ – казались острее, чем обычно, придавая мужчине мрачный образ утомленного человека. Мешки под глазами лишь усиливали эффект усталости, поселившейся на молодом мужском лице. Его статная фигура казалась несуразной и сгорбленной, будто бы ему на спину и плечи давила тяжелейшая ноша, вес которой он держит из последних сил. Он был измотан, у него больше не было сил терпеть, скрывать свои чувства и жить так, словно ничего не происходит.

- Я не могу без нее, - тихо прошептал Хиддлстон.

Эти простые слова как нельзя лучше отражали то, что гложет его душу, простые, тихие слова, но сколько в них боли и отчаянья. Сотни миллионов мужчин до него говорили те же самые слова, проживали ту же боль, но только сейчас Том понял истинный смысл этой фразы. Раньше, слыша эти слова от друзей или читая их в книгах, он только ухмылялся, представляя, как бедолаги не могут спать, есть и даже дышать без женщины, а сейчас он понял, каково жить без смысла жизни. Не менее трудно было принять то, что твой смысл жизни освещает путь другого мужчины.

- Ты должен сказать это Виктории, а не мне, - мать ободряюще улыбнулась ему.

- Нет, - твердо ответил актер, - я не могу: у нее есть любимый мужчина, с которым она счастлива, я же принес ей только боль и страдания.

- Ты уверен?

- Уверен, - подтвердил он, - со мной она не будет счастлива.

Естество Тома разрывалось напополам: одна половина кричала, что он говорит глупость, и настойчиво приказывала сорваться с места и все рассказать Ви, а другая – утешающе шептала, что он все делает правильно во благо любимой женщины. Пусть голос эгоистичной сущности был громок и силен, но Хиддлстон словно не слышал его, внимая тихим словам совести и разума. Мужчина слишком долго был эгоистичен по отношению к Виктории – теперь настала пора думать о ней и сделать все, лишь бы она была счастлива, даже если собственное сердце будет обливаться кровью.

- Это твой выбор, Том, - мать вздохнула, - я не могу судить тебя. Ты любишь ее, а когда любишь, то готов на все, даже на жертву, ценой которой будет собственное счастье. Делай, как знаешь, Томас, - миссис Хиддлстон сжала его ладонь, - но не сдавайся.

- Я и не собирался, - уверил ее сын, - я сделаю все, чтобы вернуть ее и сделать счастливой.

- Узнаю своего мальчика! – женщина тепло рассмеялась. – Ты переночуешь здесь или поедешь к себе?

- Пожалуй, останусь, - он вынес решение. – Спасибо, мама, - Том тепло поцеловал мать в щеку.

- Не за что, милый, - она также поцеловала его, - твоя комната готова.

- Спасибо. Я, пожалуй, прилягу. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Лежа в постели, Том долго не мог уснуть: в его голове настойчиво роились прошлые воспоминания. Он помнил запах яблочного пирога и свежесваренного кофе, которые так мастерски готовила Виктория. Из соседней комнаты просочилось видение: на красивом лице Ви танцуют разноцветные блики, он признается ей в любви и неуверенно целует в первый раз, а она ему отвечает. Десять лет назад в этой кровати рядом с ним лежала обнаженная Викки, подарившая ему себя; она, улыбаясь, прижималась к нему, сияя как пламя самой яркой свечи.

Хиддлстон частенько вздрагивал или мотал головой, пытаясь прогнать навязчивые воспоминания, но те не исчезали. Этот дом хранил в себе слишком много столь болезненных для сердца воспоминаний, с которыми Томас ничего не мог сделать. Он не мог выдрать из груди сердце и забыть о Виктории, но мог примириться с памятью и жить настоящим днем, который, по сути, не так уж и плох.