Обман сознания.

Глава 7.

***

В лофте пахнет сладким дымом, алкоголем и разгорячёнными телами. Софиты с первых минут немного ослепляют, но можно привыкнуть. И к громкой музыке. К выпившим незнакомым людям. И к тому, что на кухне кто-то трахается.

Тэхён чувствует себя в своей тарелке. Наркотики и алкоголь — это полный взрыв кайфа. Но время проходит, и всё наслаждение уходит. Возвращается негодование и раздражение.

Блондин, подходя к бару, замечает Чимина, который жёстко врезался поцелуем в губы девушки, а вторую усадил себе на бёдра. Кстати, молодые дамы были немного старше самого парня…

Чимин зол. На Сору, которая провела его. На отца, который прогнал из дома и первый раз за всю жизнь наговорил ему гадостей. На себя. За то, что повёлся на глупую уловку. Он теперь насильник в глазах отца.

Зашибись, план идет по пизде!

Потому что одна шавка хорошо оберегает свою цель. Выдумывать какой-то план не хотел. Лень. Сейчас так точно. Ему бы просто оторваться и потрахаться. Всё.

— Иди в комнату, — Тэ, подойдя к другу, пинает его по ноге, привлекая внимания. — скоро Чонгук придёт с Ханни, а зная тебя, ты сейчас здесь оргию устроишь.

— Так пусть присоединяются, — подмигнув девушкам, Чимин кивает им на второй этаж, чтобы поднимались. — Я зависаю с ними до утра, — предупреждает, отобрав у Тэ стакан алкоголя, и осушает его за раз. — Буду представлять на их месте сестрёнку, — зло цедит уходя.

Вокруг много незнакомых людей. Всегда, когда они закатывали очередную вечеринку, здесь редко были те же самые люди. Каждый раз новые, которых Тэхён видел впервые. Его внимание приковала девушка, которая секунду назад зашла в их лофт. Отправляясь сразу за стойку, заказывала себе выпивку.

Сора решила сегодня напиться. Так, что на ногах стоять не сможет. Это было редкостью. Но ей стоило сегодня отпраздновать маленькую победу, которую совершила пару дней назад. Её позвала одна девушка, с которой она познакомилась на днях. Сказала, что здесь проходят самые лучшие вечеринки. Но ей плевать на это, просто напиться бы и всё.

Ра кого-то напомнила Тэхёну. С кем-то была похожа внешне. Только он никак не мог понять на кого. Долго рассматривал её, но после отвлекся на парочку, которая зашла в лофт.

Чонгук недовольно разглядывает всё вокруг, а когда замечает, что кто-то занюхивает на столике наркотики, машет отрицательно головой, не понимая, как смог согласиться сюда привести свою девочку. Ханни чувствовала себя неприятно здесь, но держала непринуждённый вид, чтобы Чонгук не заметил, поскольку, если поймёт, тут же её уведёт из лофта.

— Ну наконец-то ты привел её к нам! — радостно воскликнул Тэхён, похлопав друга по спине. — Тебе понравится у нас, Ханни, — подмигнув ей, он пригласил на свободный диванчик.

— А где Чимин? — оглядывается Чонгук, а после, заметив, как Ханни захотела взять стакан с выпивкой, отобрал.

— Ну-у он… там две девушки попросили экскурсию на втором этаже провести, — Чонгук, поняв, что имел в виду друг, тут же хмыкнул, улыбнувшись.

— Я бы тоже хотела осмотреться, — невинно говорит Ханни.

Тэхён улыбается и думает о том, что обязательно покажет. Он ведь никогда не мог отказать девушкам в такой просьбе.

— Тэхён, а чем ты занимаешься? — Ханни решила больше разузнать о друге парня.

— Я? Плачу девушкам, чтобы они устраивали друзьям публичные отсосы или же мне, — серьёзно пожимая плечами, говорит он. Ханни тут же замирает, округлив глаза, а Чонгук переводит недовольный взгляд на друга. — Шутка, — улыбнувшись квадратной улыбкой, смеется Тэ, а Ханни в замешательстве легонько улыбается.

— Он странный, — приобняв девушку за талию, отмахивается Чонгук. — Я ведь говорил…

— Я хороший парень, — Гук издает смешок после слов Тэ. — Я люблю рисовать.

— Правда? — приподняв одну бровь спрашивает Ханни. — Покажешь?

— Он никому их не показывает, — отвечает Чонгук.

Тэхён вправду никогда не показывал свои рисунки, хранил их всегда у себя под кроватью, моментами рассматривая, при этом опустошая бутылку алкоголя. Он не любил то, что рисовал, но каждый раз почему-то, взяв в руку кисточку, выходило одно и тоже.

— Суён написала, — рассматривая входящее сообщение, Тэ переводит взгляд на Чонгука. — Просит забрать.

— Опять? — тяжело вздохнув, отвечает, понимая, почему подруга просит, и надеется, что всё не так плохо. — Заберёшь?

— Я выпивший, — округлив глаза, как ребенок, покрутил перед лицом друга пустой стакан. — И Чимин тоже, и вряд ли от экскурсии оторвётся, хотя ради Суён оторвётся, но точно не доедет.

— А что с ней? — непонимающе переводит взгляд Ханни на Тэхёна, то на Гука.

— Пополняет списки, — спокойно отвечает Тэ, а Чонгук больше хмурится.

— Я заберу её, — Гук, поднявшись с дивана, кивает Ханни на выход. — Ты со мной.

— Я могу остаться, ты ведь ненадолго.

— Нет, Ханни, — тянет девушку на себя, а та обиженно машет головой.

— Я присмотрю за ней, обещаю, — уверенно говорит Тэ, смотря на друга, а после на Ханни. — Лучше узнаем друг друга, или ты… не доверяешь мне? — театрально обиженно осознает. — Боишься что ли? — более насмешливо.

Чонгук поджимает губы, обдумывая всё, осматривая толпу людей. И вправду, чего ему бояться то? Поэтому, кивнув, уходит со словами, что он быстро вернётся.

Ханни не слишком комфортно себя чувствует в компании Тэхёна. Его глаза почему-то пугали. Безумные что ли. Даже когда блондин улыбается и шутит, её напряженная улыбка никуда не девается. А когда парень подсаживается ближе, чтобы лучше слышать её, Ханни ещё больше зажимается. Тэ предложил ей выпивку, чтобы расслабиться, и она без колебаний приняла, чтобы как-то снять напряжение.

Алкоголь действительно помог расслабиться, Ханни уже не обращала внимания, что творится вокруг, а только увлечённо слушала рассказы Тэ о прошлом Чонгука.

— Да, раньше, ещё до тебя, Чонгук был жестоким пареньком, ты реально не знала? — прикрыл от удивления рот Тэ.

Ханни машет рукой перед лицом. Душно. Пытается сконцентрироваться на Тэхёне, а не на музыке, которая слишком давила на уши.

— Хорошо, что ты мало знала такого Гука. Он такой блядью раньше был, — задумчиво стуча пальцами по стакану алкоголя, говорит блондин. — Ну ничего, скоро увидишь.

— Что? — не понимает Ханни, к чему клонит парень.

— Говорю: Чонгук скоро вернётся, — подмигнул Ханни и, допив алкоголь, продолжил свой рассказ.

***

У Чонгука слабость во всём теле. Глаза красные, а губы истерзаны от его зубов. Целую ночь искал Ханни, которая, по словам Тэхёна, ушла домой, поскольку ей стало нехорошо. Но на звонки она не отвечала. Дома её не было. Гук успел обзвонить всех её знакомых, объездить все места, в которых она могла быть. Пусто. Его грызет злость на самого себя, потому что не нужно было её оставлять в лофте.

— Успокойся ты, — Тэхён зевает и трёт заспанные глаза, когда друг к нему заваливается с самого утра, чтобы опять разузнать о вчерашнем вечере. — Я уверен, что всё хорошо с твоей Ханни.

— Мне страшно, Тэхён, — парень трёт глаза, а Тэ равнодушно наблюдает за этим, замечая как у него глаза становятся влажными. — У меня плохое предчувствие.

— Ты что, телепат? — смеётся Тэхён, доставая из холодильника бутылку воды.

Чонгук не обращает внимание на колкость друга, его внимание опять в телефоне. Пытается найти ещё каких-нибудь знакомых, вспомнить, где ещё может быть его девочка.

— Она вправду сказала, что ей нехорошо, и просто ушла? — Тэхён кивает, наблюдая, как Гук, отбросив телефон, трёт глаза, а после сжимает в кулак свои волосы. — Ты ведь ничего ей не…

— Сдалась она мне, — перебив тут же хмыкает. — Не веришь мне, спроси всех кто там был — она ушла по собственному желанию, я просил тебя подождать.

Напряжение, которое испытывал Чонгук, почувствовал даже Тэ. Гук уже не знал, что делать. Он понимал, что бессилен в поисках. Опять ездить по Сеулу в надежде, что он её где-то увидит? Бред. Беспомощный — и от этого зол сам на себя. Его предчувствие было хреновым. Сердце ныло, будто он чувствовал чужую боль. Или свою? Будто что-то теряет в эту самую секунду. Но что — он не понимал. И это чувство пугало. За всю жизнь, впервые себя чувствует так тревожно и не знает, как с этим справиться. Хотя почему не знает? Найти Ханни. Увидеть. Обнять. Исцеловать каждый сантиметр. И даже не кричать за то, что заставила беспокоиться. Чонгуку важно узнать, что с ней всё в порядке. Всего лишь.

— Та чего ты так волнуешься? — не выдерживая молчания, злится блондин.

— Потому что люблю, Тэхён! — яро отвечает он, вскочив со стула, и пинает его ногой. — Знаешь, блять, это слово?! — Чонгук кипит, и он не прочь сейчас заехать кулаком по улыбающемуся лицу друга. — Не знаешь, — всматриваясь в глаза собеседника, осознаёт он, понизив голос. — Ты не понимаешь, что значит любить.

Чонгук разворачивается и уходит, громко хлопнув дверьми.

Вот, что из него сделала любовь. Ненормальный псих. Тэхён рад, что не знает, как любить. В такого жалкого человека он не хочет превращаться. Ни за что.

Вернувшись в спальню, Тэхён наступает на листок, который должен был лежать под кроватью. Подобрав в свою руку, он рассматривает сочетания красно-чёрных красок. Смотрит внимательно. Разглядывая каждую деталь. Каждую неровность. Хоть и наизусть знает. Может с закрытыми глазами воспроизвести рисунок, до каждой ничтожной мелочи.

Тэхён, присев на корточки, вытягивает сотни листков, где один и тот же рисунок. Внутри растёт пустота. Ведь ей некуда расти. Но почему-то каждый раз ему кажется, что она захватывает ещё больше.

Взяв новый листок и краски, Тэхён, усевшись на полу, проводит кистью контуры. Он замечает, как его рука трясётся. Хоть он и не чувствует этой дрожи. Но у него даже подбородок трясётся.

Так не пойдет.

Тэхён, найдя вчерашний кокаин, выстроив дорожку, принимает, опрокидывая голову.

Возможно, его продолжает трусить, когда берёт в руку кисточку. Но за счёт наркотиков это незаметно для него.

Не любит красный цвет. Но он доминирует в его рисунке. Ведущий контраста.

За окном утро, но все шторы задёрнуты, создавая приглушённый свет. Тэхёну кажется, что он в полной темноте. Хоть глаза выколи. Он видит перед собой только рисунок, который медленно пишет.

Тэхён будто тонет. В этом листке. В том, что он там рисует. В своей фантазии. Темноту будто заливает красной краской. Медленно с потолка стекают струйки, окрашивая всё вокруг. Тэхёну даже кажется, что по его лицу течёт жидкость. Это ведь из-за кокаина, правда?

Не хочет тонуть в этом. Но он продолжает выводить новые черты на рисунке.

Ему кажется, что он захлёбывается. В этой краске. Что она выливается из его глаз, рта, ушей. Он не хочет захлебнуться в этом. В своём ничтожестве? Без проблем. Но не в краске, которая для него была кровью.

Он поднимается на ватных ногах, отбросив кисточку, и смотрит на то, как по колено залита комната. Тэхён закрыл глаза и расправляет руки, расслабившись, будто с обрыва падает спиной, проваливаясь в глубину этой краски. Проваливаясь ниже этой глубины.

Захлебываясь в крови.

Это ведь нереально?

Тэхён теряет себя в этой глубине? Позволяет проглатывать себя каждый раз. Сколько лет это длится? Он не борется. Уже давно сдался. Это сильнее его.

Из этого дна нет выхода. Оно затягивает с концами, шепча, что оно навсегда. Что это уже часть его. Он не выберется. Тэхёну это неподвластно.

Воспоминания как изголодавшиеся гиены. Сожрут без оглядки.

Любимое блюдо — боль Ким Тэхёна.

Он просыпается от боли в теле. Мышцы затекли лежать на жестком полу. Тэ не помнит, в какой момент отключился. Не знает, сколько времени. И что было до этого. А когда замечает в руках кисточку, не глядя на листки, засовывает их под кровать.

Трёт шею, будто до этого он вправду захлебывался.

Тэхён улыбается, смотря на своё отражение. Рассматривая в себе каждую деталь.

Странность. Безумие. Это просто способ защиты.

Чего-то не хватает. Он по чему-то соскучился. Или по кому-то?

***

Нужно сменить забегаловку, в которой Миён часто ест рамён. Ведь стоит только узнать Ким Тэхёну о каком-то месте, ей сразу хочется его вычеркнуть. Вот так просто своим присутствием превращает место в какое-то ненавистное дерьмо.

Миён до побеления пальцев сжимает палочки, каждый раз перекладывая ими кусочки еды. В горло не лезет. Не из-за того, что не голодна. Под взглядом Тэ это невозможно. Беспардонно уселся на стол и смотрит гордо на то, как она не поднимает глаза. Игнорит.

Становится холодно от его присутствия. До лихорадочной дрожи.

Тэхёна выбешивает её игнор. Она будто считала его пустым местом. Почему же считала? Так и было. Даже глаза не поднимет и не нахмурится, когда он в очередной раз польёт её грязью.

Говорит о том, что ей не идёт такая длина волос? Этого и добивалась.

Уродина? Миён и никогда не считала себя красоткой.

Пустое место для него? Так какого чёрта он возвращается к ней?! Чтобы унизить ещё сильнее? Очернить ещё больше?

Шлюха? Шлюхи, кажется, получают удовольствие от секса, а Миён не знает, каково это. Только боль и плевок в душу.

Тэхён машет рукой — и тарелка с рамёном падает на пол, разбиваясь вдребезги и разливая содержимое по земле.

Хватает Миён за руку и тянет за собой. Ноги дрожат, и кажется, что она просто сейчас упадёт, но Тэхён сильно держит.

Вжимает в двери своей машины и жестоко впивается ей в губы. Голодные губы мнут, кусают. Ответа на этот поцелуй нет. Никогда не будет. Пытается отпихнуться, но тот только сжимает руки. Миён знает, что там останутся отвратительные синяки.

Так противно, гадко и… грустно.

Боится одного, что он захочет продолжения после этих поцелуев. Когда его рука опускается ниже спины, Миён прикусывает его губу, чувствуя металлический привкус во рту.

Тэхён отстраняется и усмехается, вытерев пальцами кровь.

— Твой маленький протест? — показывая ей пальцы в крови, интересуется. — Маленькая Миён-и будет сопротивляться?

— В этом есть толк? — а блондин отрицательно машет головой, подтверждая её догадки.

От его взгляда Миён хочет ослепнуть. Его глаза её ранят. В них безумие, которое затягивает, и она боится провалиться в них.

Некуда бежать.

Некуда спрятаться.

Миён всегда обнажена перед ним. В своих чувствах. В своей боли.

— Холодная, — поясняет шёпотом Тэхён, погладив её по щеке. — Согреть?

Миён улыбается. Как-то даже безумно.

— Здесь холоднее, — оторвав его руку, прикладывает её к груди, там, где сердце.

Стучит. Но моментами еле уловимо, а моментами слишком быстро.

— Это ты не сможешь согреть? Знаешь почему?

Тэхён свёл брови на переносице. Хочет задеть его человечность? Ну, пусть пробует.

— Моё сердце неподвластно тебе, — чётко отбивает каждую букву, желая вбить эти слова ему на всю жизнь. — Можешь быть для меня насильником моего тела. Моих чувств. Моей души. Чувствовать свою превосходность в том, что это всё твое. Но это, Тэхён, — она сильнее сжимает его руку, пытаясь сдержать слёзы, — тебе не будет подвластно.

— Я смогу, — говорит Тэхён, сжимая её кофту в кулак возле сердца, проводя губами по её скуле. — Если попросишь, я смогу реанимировать твоё сердце.

Для Тэхёна этот диалог — очередная игра слов. Забавная и нелепая. Только его улыбка слетает с губ после её слов:

— Если вдруг это произойдет…я лучше сдохну, чтобы не доставить тебе такого удовольствия.

Тэхён хватает ртом воздух. Миён ему будто его перекрыла. Своими словами.

Я лучше сдохну.

Внутри всё переворачивается. Что-то сдавливает виски и пульсирует. Возможно, от её слов.

Сжав челюсти, он трясёт Миён за плечи:

— Сука, не смей такое говорить!

У Тэ растёт пульсирующая боль в голове.

Сдохну. Сдохну. Сдохну.

Миён замечает его страх и то, как нервно бегают его глаза по её лицу, чтобы она забрала назад слова. Или сказала, что ему послышалось. Что это шутка. Он не правильно понял её. Что угодно, блять!

— Сдохну на твоих руках. Смотря тебе в глаза.

У Тэхёна чувство, будто он проваливается в то самое родное кровавое дно. Только наяву. И не под наркотой.

Миён не отводит глаза, хоть понимает, что перегнула палку со своими словами. Но ей плевать.

— Как же я тебя ненавижу, уродина! — цедит Тэхён, припечатывая одним резким движением к машине.

Рукой сжимает шею, испепеляя взглядом, полным гнева. Миён чувствует, как ей не хватает кислорода. Она успела разглядеть в его глазах что-то новое. За гневом скрывалось ещё что-то.

Тэхён в следующую секунду врезается в её губы, нагло языком проникая в рот, давит сильнее, перекрывая кислород, и целует так злобно, жадно хватаясь за губы зубами, кусается, шумно выдыхая.

Тэхён тянет Миён за собой на дно. Только для каждого оно разное. Но не менее больное.

Миён хрипит. Бьёт его в грудь от болезного поцелуя. Страдальческий всхлип. Тэхён продолжает. Ужасно. Резко. Сильной своей злостью убивая, пытается передать свои чувства.

Если будет сопротивляться, Тэхён говорит, что сделает для неё самый ужасный сексуальный опыт. У Миён уже не остается сил. Даже для слёз. Просто в душе тихо ноет.

Тэхён затягивает её в машину, грубо беря на задних сиденьях.

Миён провалилась в мир грязи, где бесстыдно задыхался Тэхён.

Её боль рябью расходится по телу.

Горько.

Каждый день так странно горько…

***

Лежа в холодной кровати, Миён уставилась в одну точку. Это уже как привычка.

Миён не хочет находиться в этом доме. В университете. Не хочет жить в Сеуле. Хоть она и не живёт.

Больше не сможет с этим бороться.

Нужно что-то похоронить, чтобы возродиться? Миён похоронит жизнь в Сеуле.

Звонок в дверь. На пороге коробка.

Миён, сев на кровать и открыв её, машет головой, прикрыв ладошкой рот, пытается сдержать громкий всхлип. Чтобы кто-то не услышал. Кто? Стены? Но даже у стен есть уши.

По одному рвёт тюльпан, выбрасывая их на пол. Представляя на их месте его.

Раньше её глаза светилась ярче солнца, а сейчас цвета пасмурного неба. Прямо как сеульское небо. Этот город подстроил её под себя.

Пусть Тэхён оставит её в покое. Забудет о ней, раз она ему надоела. Раз она уродина и он её ненавидит. Но нет. Откусив кусок сердца. Жуёт. Не проглатывая. Играясь.

Пусть проглотит и отравится.

— Миён, час ночи, что-то случилось?! — сонно и немного неразборчиво, обеспокоенно хрипит парень.

— Юнги-а, прости, что разбудила, но не мог бы ты мне купить билет домой?

Когда перед человеком появляется безвыходность. Ты ломаешься. Миён найдёт выход. Любым способом. Чтобы до конца не сломаться. Потому что всё висит на ниточке, которая в любую секунду может оборваться.

Какой там давал совет Чонгук?

Возвращайся в Пусан.

Вернётся. Туда, где солнце. Туда, где родные. Туда, где её обнимет Юнги, не подпуская к ней никого. Там, где возродится заново. Туда, где излечит истерзанную душу.

Туда, где нет Ким Тэхёна.