Обман сознания.

Людям свойственно сторониться и откидывать тех людей, что не похожи на них самих. Точнее — странные, нелепые и вполне понятно, что, если не стандарт, значит, отброс. Первое правило этого мира гласит: «Не выделяться и подстраиваться под социум». Если нет, добро пожаловать в компанию изгоев, здесь термически обработают сердце и научат существовать с клеймом презрения. Ким Тэхён, будучи маленьким мальчиком, недолго приходил к осознанию, что отличался от других. По меркам анатомии он был таким же, но внутри сталкивался с противоречивыми критериями. По мнению других, с его уст всегда слетало какое-то сумасшествие, хоть для него и простая искренность: что думал, то и говорил. У него был свой мир, ему было комфортно, и он не понимал, почему другие не хотели с ним общаться. Каждый раз, когда желал подружиться с кем-то, от него убегали со словами «чудак». Маленький Тэ не понимал, почему другие считали его странным в те моменты, когда он приводил, по его мнению, нормальные сравнения. Например, что сладкая вата — это та, что продаётся в аптеке, просто в сахаре. Разве нет? Странно, но если логически подумать… Всегда его хотели переубедить в обратном, доказать, что то, что он несёт — полнейший бред и если будет продолжать, то у него друзей никогда не будет. Таких, как он, не любят, таких считают выскочками. Тэхён хотел иметь друзей, поэтому не говорил о своих мыслях, соглашался с другими и улыбался, притворялся и о многом молчал. Всё в себе. Научился копировать эмоциональное состояние других, отзеркаливал собеседника, чтобы быть похожим и не выделяться. Его мать Ким Кёри, заметив закрытость сына, объяснила, что так нельзя, что он привыкнет, запутается и всю жизнь проживёт, подстраиваясь под других, а в конце просто потеряет себя настоящего. Лежа в своей кровати и смотря на звёздный потолок, маленький Тэ много думал над словами матери, что так настойчиво крутились в голове. Он ведь так хотел, чтобы его любили таким, настоящим, с тупыми примерами, мыслями и действиями, несдержанностью и эмоциональным излишеством, с необъяснимым беспричинным смехом — просто в ту секунду ему так хотелось. Плакать тогда, когда он желал посмотреть, насколько прозрачны его слёзы. В чём здесь странность? Он не понимал. В нём не было отголосков эгоистичности, хотел быть собой… всего лишь. В пятилетнем возрасте Тэхён решил, что не будет прогибаться под чужие стандарты и юлить, чтобы казаться комфортным в чужих глазах, проще других подавить под себя. Оказалось, что сила много чего решает, добиться желаемого с её помощью было проще некуда. Однако он уже привык притворяться и не пренебрегал этим пользоваться, чтобы чего-то избежать, а сила стала главным атрибутом новых знакомств. Только был один просчёт, маленькая недоработка: да, с ним дружили, вот только дети его боялись. И общение выходило пустым, как сам он. В средней школе Тэхён сменил тактику построения отношений с другими. Пришёл к выводу, что, если имеешь деньги, беспроигрышно попадаешь в центр внимания окружающих. Конечно, фальшивость проскальзывала, но к нему тянулись не в страхе, а с вожделением. Парень щедро платил за всех, не подсчитывая количество бумажек. У него одалживали деньги, и он не вспоминал о возврате, только «мы ведь друзья». Такая система долго не продержалась, ведь чужая ущербность провоцировала на живые эмоции, из-за чего вспоминал, что сила и страх иногда эффективней. Не для дружбы, а для подчинения. Ким Тэхён сменил пять школ. Парень стал психологически зависим от того, чтобы наконец-то укорениться в этом мире, но сдвинуться с мёртвой точки так и не удавалось. Каждая попытка начать с нуля, терпела крах, поэтому просил у родителей перевести его, чтобы пробовать снова и снова. Был убеждён в том, что учился на ошибках, но, когда приходил в новое учебное учреждение, обманывал себя. Чем больше Тэ взрослел, тем сложнее ему было понять себя. Он погряз в своей фальшивости, искренность затолкал в самую глубь, чтобы там заживо похоронить. Когда его ровесники предпочитали собирать что-то материальное, хвастаясь перед другими, Тэхён этого сделать не мог, ведь его коллекция — масок и чувств — никому не пришлась бы по вкусу. Связь с девушками выстраивалась намного легче, к слову, он даже не пытался подкупать. Внешность парня была притягательной, тёмные, бездонные глаза затягивали и хранили в себе изобилие тайн. Они обезоруживали слабый пол, будто диктовали, какие искушения предпочитает их хозяин. Мужские черты лица изысканны, словно выкованные руками лучшего скульптора, и, если красота считалась бы незаконной, его бы приговорили к смертной казни. К шестнадцати годам внутри Тэхёна что-то приключилось, пошло не так, и здесь свою роль сыграло не столько то, что он хотел выделяться из общей серой массы, а то, что ему было необходимо изменить себя так, чтобы в зеркале появился новый Ким Тэхён, поэтому выбелил волосы в светлый цвет и начал носить серые линзы. Некоторые стали говорить, что он одарён ангельской внешностью, но парень никогда и не думал сравнивать себя с этими вымышленными существами. Он был гораздо лучше. Тэхён и не понял, когда начал разделять людей на простых и необычных. С простаками он не хотел иметь ничего общего, возможно, только выгоду. Необычных старался держать возле себя, автоматически подбирал свои чувства, эмоции, чтобы надавить на те рычаги, с помощью которых он достигнет желаемого результата и улучшит своё личное искусство. В циничной, перепачканной аморальностью жизни он чувствовал себя полноценным, на своём месте. В поле его зрения попал Пак Чимин, когда Тэхён впервые его увидел, понял, что хочет этого парня себе в качестве друга. У него были свои изъяны и огромные комплексы. Тэхён решил это исправить, достать того Пак Чимина, что таился под слоями неуверенности, ведь он был лучше, чем сам о себе думал. Хотел видеть в нём того, кто знал себе цену и, наверное, даже больше. До блядского края. Если сравнить Чимина до и после встречи с Тэ — кардинально два разных человека. От пухленького забитого мальчишки — в мужчину, полного собственного достоинства, который даже оценки не подлежал, и комплексы разве что другие могли испытывать рядом с ним. Взамен Тэхён не требовал чего-то сверхъестественного, просто хотел быть уверенным, что у него появился друг, который будет его понимать и принимать таким, какой он есть, и никогда не отвернётся. Далее к ним присоединились друзья самого Чимина, Ю Суён и Чон Чонгук. В Су Тэхёну понравилась её скрываемая разбитость, а в Чонгуке — его идеальная целостность, без намёка на неровность. Разные, не пресекавшиеся в одной параллели, но из-за этого, наверное, и притягивали? Ким Тэхёну было двадцать четыре, и он не просто принимал себя, он любил в себе каждый сантиметр, может, это приравнивалось к нарциссизму, не суть, главное, что он находился в полной гармонии с собой. Хотя отрицать моментами зудящее чувство внутри не мог, ведь там, очень глубоко в нём было что-то чужое, неисправимое, с чем ещё придётся более интимно ознакомиться и приспособиться жить. Та, вторая сущность не соглашалась со всеми установленными моральными законами, затачивала зубы, чтобы посильнее укусить, выпуская смертельный яд, и отравить всякие сомнения моральности. Когда отец Тэхёна Ким Вонджун почти что силой отправил сына к психологу, Чимин долго насмехался над ним, его друг ведь был не сумасшедший, странный, да, но не псих же! В анонимном кругу, где люди делились своими проблемами, психолог не могла понять, что такой беззаботный и уверенный в себе парень делал на её приёме. Ах, точно, развлекался, потому что каждую встречу он просил начинать первым, и его выдуманные, абсурдные проблемы преподносились с огромной театральной болью, веселя этим практически всех присутствующих. Поэтому доктор просила индивидуальное общение с Тэхёном, чтобы всё же докопаться до истины, но он так превосходно играл, не давая усомниться ни на секунду, а молодую женщину захотел себе в виде любовницы. Тут его друг не мог не шутить: ходил к мозгоправу, а мозги вправлял ей сам. Точнее не мозги и больше «вставлял». Вот так прошёл месячный курс у психолога, а женщина ничего не заметила: ни притворства, ни скованной под прочной сталью боли — абсолютно ничего, он действительно показал себя без какой-либо душевной патологии. Проходя по аллее университета, Тэхён слегка оттянул ворот рубашки и поднял один уголок губ вверх: всегда кривая ухмылка показывала его расслабленность и лёгкую леность. Внимание к нему было даже в переизбытке, но казалось, никогда не надоест. Студенты перешёптывались между собой, провожая его взглядом, говорили о его приветливости и странной притягательности, что кто-то видел, как он угостил девушку кофе из-за понравившейся ему улыбки, а кто-то уверял, что ангельской доброты там ни грамма не заметили, когда он избивал одного парня. Разные черты в нём видели от напыщенности со шлейфом грубости до необыкновенной скромности и изящных манер. Правды там звучало столько же, сколько в Тэхёне заинтересованности в этом мире. То есть один процент из ста. И это было забавно на самом деле познавать себя через глаза других и потешаться с каждого противоречивого мнения. Если кто-то попытался бы в буквальном смысле его понять, проникнуться им, Тэ готов был заключить пари на то, что этот отчаянный человек сойдёт с ума. Тэхён, опираясь о столб фонаря и выдыхая никотиновый дым, щурил глаза, пока рассматривал сквозь белую пелену девушку, которая стояла к нему спиной и говорила по телефону, переминаясь с ноги на ногу. — Не знаю, уже солнце садится, — отчаянно вздохнула студентка и посмотрела на наручные часы. — Да, хорошо, наберу, когда буду в общежитии, ма. — Не любите закат? — не смотря на приятный баритон позади, девушка всё равно вздрогнула, на что Тэхён слегка усмехнулся, и незнакомка ответила ему тем же. Девушка смутилась, когда глубокие глаза напротив медленно прошлись от лица к ногам. Будто сканируя? Так и было. Тэхёну было достаточно окинуть взглядом, чтобы понять, что представлял из себя человек. Только у других этот сканер на него не работал. Барахлил, ведь для всех он был разный. В любой другой ситуации студентка бы не стала поддерживать разговор с незнакомцем, но сейчас не знала, что ей двигало, когда слегка улыбнувшись, подошла ближе и ответила: — Знаете, рассвет мне куда ближе, после заката тоска окатывает, — пожала плечами и смущено провела кончиками пальцев по щеке, на которой игрался лучик уходящего солнца. — Могу ли переубедить? — сделав последнюю затяжку, Тэхён выкинул бычок в мусорный бак и протянул открытую ладонь. — Не прощу себя, зная, что вы будете грустить. Девушка слегка прикусила зубами внутреннюю сторону щеки, пугало, что она задумалась хотела ли протянуть руку. Хоть солнце и садилось, но напротив неё, казалось, была самая большая яркость, которая не знала, какого находиться в зените. И почему добровольно бы не сгореть? — Обещаю, вы захотите забыть о рассвете сегодня, — прошептал блондин, выдыхая в лицо незнакомки последние сгустки никотина. — Если совсем ненадолго, — будто зачарованно ответила, протягивая руку в ответ. Как только девушка почувствовала крепко сжатые пальцы на своей ладони — будто в пропасть нырнула, ощущения точь-в-точь, но это же не возможно, правда? Стоило последним лучам утонуть за горизонтом, позволяя остаться лишь сумеркам, улыбка слетела с губ Ким Тэхёна. В этом смрадном дне мне было по-зверски одиноко, ничего личного. *** — Не бойся, его сегодня не будет дома, — шептал Пак Чимин, осыпая шею молодой женщины поцелуями, и коленом раздвинул её ноги. — Получай наслаждение, Мира. — Это неправильно, — вдруг осознала она, останавливая руки парня, которые хотели поднять юбку. Стоило женщине слегка увернуться, парень уткнулся носом в свежее постельное бельё и попытался подавить в себе раздражение. Спокойно, Чимин, трахнешь её быстро и всё. С другими было всё проще, пару дней — и они были положены на лопатки, а эта… бесила. Целый месяц (!) он её соблазнял, и вот, когда он уже лежал с ней в кровати, она сказала «это неправильно»? Дура, что ли?! Чимин невзначай перевёл взгляд на часы. Чёрт. У него оставалось всего десять минут, после них он как всегда бросит очередной молодой женщине кошачью победную улыбку и помашет рукой, послав воздушный поцелуй. — У него не встаёт, поэтому считай, что одолжение делаю, — толкнулся бёдрами парень, и она, выдохнув, закрыла глаза, согласно кивнула головой, отбрасывая все сомнения. Не было времени на предварительные ласки и приятные слова, поэтому, почувствовав, как Мира поддалась в готовности принять его, приспустил свои штаны и оттянул полоску её трусиков, с лёгким стоном вошёл, надеясь, что его проскальзывающий смешок не был уловлен женским слухом. Шлепки тел разносились по спальне, как и всё больше нарастающие стоны со скрипом матраса. Чимин нетерпеливо провёл ладонями по тонкой талии к ягодицам, чтобы насадить поглубже. Мира в свою очередь, забыв о слове «неправильно», просила Чимина не останавливаться. Парень сжал женские скулы и в последний раз для себя поцеловал её, а после намотал длинные волосы на кулак и повернул голову к входным дверям, пока та двигалась навстречу его бёдрам, обхватывая их ногами. Три… Две… Одна… Дверь ударилась о стенку, оставляя очередную вмятину, Мира тут же оттолкнула молодого парня и испуганно оправила юбку, увидев вошедшего. Чимин перевернулся на спину и откровенно смеялся, подтягивая обратно штаны, сначала посмотрел на пристыженное женское лицо, а после — на равнодушного отца, хоть в глазах и виднелась жёсткость. — Опять ты за своё, засранец, — достаточно спокойно проговорил Пак Сынхва, застукав на измене свою женщину со своим же сыном. Достаточно спокойно, потому что было не впервой и ничего неожиданного. Раньше из-за этого были скандалы: стоило Пак Сынхва привести новую женщину в дом, а для Чимина — «мачеху», мальчишка тут же затягивал её в кровать, чтобы отец, увидев это, вышвырнул любовницу из дома. Мужчина с таким отношением мог бы и сына выкинуть, но, во-первых, он и так не жил в отцовском доме, а во-вторых, слишком он любил своего чадо. Господин Пак никогда не поднимал руку на Чимина, максимальные воспитательные меры были в виде отстранения от работы в своей компании. И всё. Не мог он быть жёстким с ним. Чимин же поступал жестоко, не позволял отцу приводить в дом своих «любимых женщин». Пак Сынхва хотел построить серьёзные отношения, но ему мешал собственный сын, который каждый раз доказывал, что любовь его избранниц была направлена на банковский счёт, но явно не на вялую потенцию. Господин Пак надеялся, что не останется холостым, но после шестой женщины понял, что, возможно, повторно влюбиться ему не судьба. Проблема состояла, может, в том, что всем женщинам было максимум тридцать восемь лет? Сыну это было на руку, а ему найти достойную ровесницу становилось нереально, поскольку все уже были замужем и с детьми. — Мамочка-а, — жалостно хныча, Чимин встал следом за Мирой и заправил края рубашки в штаны. — Продолжим у меня в детской? — Ты не так понял! — запротестовала женщина, подтягивая свою одежду. — Он… он… Он просто случайно упал в её раздвинутые ноги? — Вали и вещи свои не забудь собрать, мамочка, — промурлыкал Чимин, кивая на выход, и ранняя игривость в его глазах сменилась на холод. Женщина не нашла себе оправдания, быстро выбежала из комнаты, не глядя в лицо господина Пака, который особо и не требовал каких-то объяснений или раскаяния. — Ну и зачем нужно было в моей постели? — недовольно хмурясь, отец с брезгливостью скидывал постельное бельё на пол. — Не в то время, не в тот момент, — спокойно пожал плечами Чимин и подошёл к столику, чтобы налить себе воды из графина. Он озвучил любимую фразу друга, Тэхён сказал, что это оправдание на все случаи жизни. Прав был, потому что Пак Сынхва в ответ ничего не произнёс, будто реально услышал умный ответ, лишь продолжил сбрасывать всю постель, подальше отбрасывая носком обуви. — Чимин, я, кажется, сильно влюбился, — присаживаясь на голый матрас, тяжело вздохнул мужчина. Младший Пак поперхнулся, чертыхнулся, вытирая капельки воды с подбородка. — А? — сморщился сын, глядя на двери, в которые недавно выбежала Мира. — Старый, ты что, рехнулся? Она ведь только что тебе изменила! — Ты что, думаешь, твой отец — кретин? — нахмурился господин Пак, но когда увидел, как его сын положительно закивал, тихо отпустил: — Засранец, твой отец — умный мужчина, а ты — ещё глупый мальчишка, который не замечает многих вещей. В голове Чимина что-то ужасно запульсировало и резануло по вискам. Это вроде того чувства, когда много думаешь. Парень прокручивал в голове поведение отца в последнее время. Спокойный, часто пропадал, глупая улыбка на губах, может, даже счастливая? Приводил женщин, даже не заботясь о них, а когда в очередной раз застукивал на измене, спокойно просил уйти. Неделя-вторая — новая женщина и снова с Чимином в кровати, а господин Пак довольный. Будто выиграл в чём-то, и так… три, мать их, месяца! С ума сойти. Пак Чимина обыграл собственный отец. Да ещё как! Просто подкидывал ему игрушки для утешения, а тот свято верил, что это очередная любовь отца, ему даже внушать не нужно было, реагировал, как бык на красный цвет. — Скажи спасибо, что я приводил в дом молодых, — без доли иронии выдал Пак Сынхва, наблюдая озадаченный вид сына, который после зажмурил глаза, зарылся пальцами в волосы, сильно сжимая их. — Ну спасибо, — через сжатые зубы зашипел с желанием выйти в окно. — Кто она? — нетерпеливо спросил, возвращая самообладание, и в мыслях просчитывал крайние сроки нахождения женщины в жизни отца. Чимин был донельзя раздражён, потому что конкретно обложался. И если окажется, что с концами и выхода не найти, себя не простит, хотя знал, отцу счастья не видать, если не с матерью, то ни с кем. — Ещё чего? — мужчина похлопал сына по плечу, видя плескающийся гнев на дне его глаз. — Она другая, — наконец шепнул, прежде чем уйти. — Ага, как же, — фыркнул Чимин, пнув постельное, которое лежало на полу. Ему нужен был новый план, новая стратегия, проработанная до мелочей, где любой исход приводил к цели, поэтому набирал Тэхёна, чтобы скорее подъехал к нему. Чимин не знал, как работал мозг его друга, чем он его питал и какие там установки им двигали, но он никогда не брезговал подхватывать безумные идеи, потому что, как оказалось, это самое «безумство» шло параллельно с гениальностью. «Чимин, трахни свою мачеху», — и он делал. Пак Чимин возможно не подозревал, что все данные ему советы были тэхёновской прихотью и это далеко не оказанная помощь, а просто чужая воля. И отведенная ему роль не осчастливит по окончанию, а лишь затянет на дно. — Чим-Чим, — радостно воскликнул Тэхён, когда друг сел в его машину. — Что с твоей кислой мордашкой? Мамочка не дала? Тэхён находился в прекрасном настроении, в отличие от друга. Стоял отличный день: ярко светило солнце, на которое он до этого долго смотрел через солнцезащитные зелёные очки, пока не понял, что даже так его глаза выедал свет. Не смотря на знойный июль, Сеул был будто по-особенному свежий, на улице всё цвело и пахло — даже где-то сорвал цветы, чтобы Чимин насладился их запахом. Тэхён не спятил, просто сегодня ему хотелось улыбаться, хоть и вчера был обозлен на весь мир. Отчего была радость, Ким Тэхён? Может, от утренней дозы наркотиков? Нет-нет-нет. Просто ему было хорошо, и это не из-за незаконных веществ, по крайней мере, его мозг так считал под феерическими воздействиями. — Папаша уже три месяца как с какой-то шалавой встречается, — Тэхён, оценив слова друга, высунул нижнюю губу. — И знаешь, что мне говорит? Чимин, я, кажется, сильно влюбился, — спародировал голос и мимику отца. Он смотрел большими глазами на Тэ, мол, «представляешь?!», а тот сидел себе и улыбался, поправляя очки. Странный какой-то. — Раньше это было: «кажется, я разлюбил твою мать». Ка-же-тся! — фыркнул Чимин и достал из бардачка сигареты. Ему нужно было просто успокоиться. Втянуть густой дым в лёгкие и подержать его там немного, после через нос выдохнуть, расслабляясь. И всё, полегчает, отпустит, и сможет всё здраво осмыслить. Свести родителей после развода было сложно, а когда отец начал подыскивать кого-то, это стало ещё той непреодолимой преградой для Чимина. — Не истери, женщина — не молодая, далеко от тебя не убежит, найдёшь. Ко всему, твой благотворительный фонд «Вернуть утраченное либидо» ни одну пенсионерку не оставил равнодушной. Кстати, о благотворительности и либидо, где Чонгук? — оглядываясь по сторонам, спросил Тэ, даже с насмешкой посмотрел себе под подошву обуви. — С Ханни, — ответил Чимин, непонимающе наблюдая за странным поведением друга. — Опять она, — цокнул языком Тэ, будто чувствуя занозу под кожей, и недовольно снял очки с переносицы. Тэхёну был интересен Чонгук, как личность, но его девушку он, мягко говоря, сравнивал с серой массой: простая, невзрачная, мечтательная. Считал, что она была не для Гука, а, может, такая одержимая любовь была не для него, и счастливые глаза не подходили его лицу. Тэ сторонился этой парочки, точнее — боялся, что то, под чем они, может зацепить и его. Хоть сам Чонгук не приводил свою девушку в компанию друзей, всегда твердил: «Это всё не для неё». Тэхён издалека наблюдал за их отношениями, пытаясь раскусить эту простушку, и просто поджидал момент. — У меня ощущение, что Чонгуку государство платит за эти отношения, поэтому он прилип к ней, как банный лист, — проговорил Тэхён с иронией, пробуя завести машину. — Хочу отключиться, Чимин, — поспешно перевёл тему, облизнул губы, а друг так и замер с сигаретой, поднесённой к губам, глядя на странную одержимость в глазах напротив. В такие моменты без удивления и беспокойства не мог смотреть. — Мне нужно срочно отключиться, слишком много мыслей, и эйфория, скорее всего сейчас меня на ошмётки разорвёт, — Тэхён сдался от попыток завести машину, от безвыходности ударил кулаком по рулю, а после, откинувшись на спинку сидения, тихо засмеялся. Чимин не знал, что за вещества дилер приносил Тэхёну, но человека точно нужно было занести в чёрный список за такую дрянь. Отправил друга на заднее сидение, чтобы проспался, сам сел за руль, предупреждая Тэ, что если он ещё раз в таком состоянии будет вести машину, выкинет ключи на дно реки. Тэхён чувствовал себя хорошо до того момента, пока по щелчку пальцев его как будто в песочных часах перевернули с ног на голову, и смена эмоционального фона поглощала не медленно, а за секунду хоронила в зыбучих песках. Голова раскалывалась, будто колокола били, в горле неприятно сушило, в желудке образовалась всепоглощающая пустота. Тэхён смочил пересохшие губы слюной, и с переднего сидения ему прилетела банка пива. Какой заботливый у него друг. Блаженный выдох, когда сделал глоток охлаждающего напитка, но в голове ещё стоял шум, только уже похожий на вибрацию. Тэхёну понадобилась минута, чтобы понять, что его телефон где-то звонил. Найдя сзади под сидениями, он не мог вспомнить, как там оказался сотовый. Ах, точно. Он ведь трахался там с любительницей рассвета, в доказательство — трусики, которые он бросил Чимину на голову. — Да, Су, — ответил Тэхён, но тут же осознал, что телефон продолжал вибрировать, он, выматерившись, принял вызов, сразу отстраняя от уха и кривясь от ужасного рёва своей подруги. Слишком громко, а ему слишком плохо. Первая мысль, которая проскочила: сколько уже раз он думал с ней разорвать дружбу? И всё же её статус в голове блондина был один: необычная. Она была не простушка, ох, нет. Ю Суён была гордой, знающей себе цену девушкой, мужской пол с ней явно чувствовал себя незащищённым, потому что аномальную тахикардию при виде неё почти никто не мог подавить. Забавно, однако, никто не подозревал, что творилось внутри этой девушки, а кто попытается разобраться, может и сам сломаться. Тэхёну было интересно наблюдать за ней после обдуманной и брошенной им фразы. Только он не думал, что иногда это может и заёбывать. — Ты поднял телефон? — недовольно посмотрел Чимин на Тэхёна через зеркало заднего вида, когда тот, закрыв глаза, продолжал слушать хныканья. — Теперь мы в заднице, — констатировал, разворачивая руль в другую строну, чтобы ехать не пить в бар, а в обычное их место. Их лофт. — При… приедете? — только в конце смог разобрать речь подруги. — Суён, что ты хочешь? — тяжело вздохнул Тэ. — Поддержки, утешения, любви, и это ещё не весь список! — сорвалась на крик девушка, Чимин, расслышав слова, доносящиеся из динамика, начал сдавленно хихикать. — А я хочу застраховать свои уши от кровотечения, — отрезал блондин и отключил телефон, лёг обратно. — Она мне надоела, конец дружбы, — тихо отпустил для себя. — Ага, конечно, — хмыкнул Чимин, включил музыку и вырулил на главную дорогу в центр. — Каждый раз так говоришь и не отпускаешь её. Это Тэ, конечно, не услышал. Не потому что уснул, он просто дырявил крышу машины, думая о своём. О том, что хотел закинуться? Возможно. Узнать, кто стал причиной слёз Суён? Возможно. Не отпускать её? Определенно. В ней была особенность, которая притягивала, и, конечно, её он открывать никому не хотел. До неё Тэхён никогда не сталкивался с девушками, которые вели подсчёт влюблённых сердец. Ему это казалось забавным, и эта идея настолько заполнила его мысли, что, когда он познакомился с Суён, осознал, что только она могла бы «вырывать» сердца из грудной клетки и ставить на полку в виде наград. Так и было, точнее — Тэ этому поспособствовал. Только через время это стало больной зависимостью и образом её жизни. Чимин смеялся, что их подруга ещё, небось, дневник вела по этому поводу. Он смеялся, а Су отшучивалась, думая, что неплохо было бы поставить пароль на заметки в её телефоне, куда забивала список влюблённых парней. Там даже имя Чимина записано. Три года назад он бегал за ней, как собачка, через время осознал, что подруга никогда в него не влюбится и к своему телу не подпустит. Она не воспринимала серьёзно любовь других. Ей было всё равно, главное — побольше поклонников. Ну и, конечно, пополнить список. Моментами что-то шло не по плану. Кто-то мог обидеть, назвать её дешёвкой, поэтому приходила плакаться к друзьям, чтобы они сказали, что это ложь, и отомстили оскорбившему, хоть тех и просить не нужно было. Чонгук и Чимин всегда отстаивали честь Су и не прочь были вырвать за сказанное язык. Тэхён же просто наблюдал за всем этим. Зайдя в лофт, Тэхён на полную грудь втянул воздух в лёгкие, не знал, как объяснить, но здесь всегда царил тонкий запах алкоголя, не режущий ноздри, а обволакивающий и расслабляющий, иногда ещё можно было уловить нотки фруктов, в этот раз клубники, а в подтверждение он заметил аромапалочки, которыми Суён постоянно обставляла каждый уголок лофта со словами, что нужно выселить порочность свежим ароматом. Тэ неосознанно скривился, когда перевёл взгляд на диван, где подруга высмаркивалась в салфетку и даже ударила подушку, произнося имя какого-то парня. Чимин, проходя мимо друга, похлопал того по плечу, мол, другой выход разве что в окно, а Тэхён лишь в ответ усмехнулся, но глаза сами переключились на балкон. Пак, на ходу закатывая рукава рубашки, направился к девушке и с сожалением отметил, что её лицо слегка опухло, что бывало, когда она долго сдерживалась, а после выплескивала накопившиеся эмоции наружу. Созданный Суён или кем-то другим образ ему откровенно не нравился, но видеть её прошлую не хотелось ещё больше. — Чимин-а! — взвыла заплаканная девушка, заметив парня, и потянула к тому руки, а он, не растерявшись, сел рядом, прижал к себе одной рукой, а второй начал гладить её светлые волосы. — Сказал… он сказал… — Что ты шлюха? — осведомился Тэхён и, засунув руки в карманы, плюхнулся на диван. — Не в первой Суён, будь сильной девочкой. Мне такие больше нравятся. Тэхён не любил слабохарактерных. Он считал их ничтожными. Что они могли? Только плакать и жалеть себя. Его подруга не должна была быть такой. Он не хотел, и он сделает так, чтобы не видеть больше её слез, не потому что было жалко, а потому что надоело. Он не думал, что последствия будут такие. Никто из друзей не ответил на маленькую грубость Тэхёна. Хоть Чимин и покосился недовольно на него, но, как и стоило ожидать, взгляд был проигнорирован. Суён же продолжала что-то невнятно бубнить, и все расспросы о том, что произошло, чёткого ответа так и не получали. Девушка не могла собрать себя, и сам Чимин чувствовал, как подруга распадалась в его руках ещё больше. Повторный, многозначительный взгляд Тэхёну был уже не замечен поскольку он буравил глазами Су. Блондин не понимал, как она могла оставаться красивой с размазанной тушью, опухшим лицом и шмыгающим носом. Чертовски привлекательная, вот только в какой момент он свою раннюю одержимость ею превратил в огромное «ничто» и даже… жалость? Сконцентрироваться на мыслях под плач подруги было сложно. Казалось, ещё немного — и из его ушей вправду пойдёт кровь. И раньше лопнут не барабанные перепонки, а долготерпение. Он и долготерпение вообще не пересекались по жизни, поэтому, быстро подойдя к холодильнику, достал алкоголь и нащупал сигареты в кармане. Задача по спасению его ушей началась. Подпалил сигарету, открыл бутылку виски и выдернул Суён из объятий Чимина. Надавил ей пальцами на скулы, чтобы приоткрыла рот, и залил алкоголь, который немного стекал по её подбородку. Тэхён, затянувшись сигаретой, запустил дым ей в рот, заставляя глотать не только горючее, но и никотин. — Успокоилась? — отстранившись, поинтересовался у подруги, которая скривилась, откашливалась и вытирала капли виски с подбородка. — Тогда рассказывай. Тэхён сел напротив, закинул ногу на ногу, сцепив пальцы в замок на колене, и выгнул бровь в ожидании. — Один парень мне понравился, я его встретила в музыкальном магазине, когда он протирал гитару, — ещё немного шмыгая носом, вспоминала Суён. — Что он делал? — удивился Чимин, переводя шокированный взгляд на Тэхёна, но тот был непроницаем, просто глазел на подругу. — Су, это что? Новый уровень? Влюбить продавца? Суён была дочерью главы компании лучших отелей, и было понятно, что девушка, если и влюбляла в себя парней, то из обеспеченных семей. А это что было? Продавец? Было смешно даже, поэтому Чимин засмеялся. — И что? — злилась Су, взяла подушку в руки и обняла её. — Чимин, ты не понимаешь, он такой… не знаю, просто зацепил и всё, — посмотрела на Тэхёна, чтобы увидеть любую живую эмоцию, но, как всегда, подавилась горечью безразличия к себе. — И он не продавец, а консультант, и его зовут Чону. Он был ко мне холоден, не вёлся на мой флирт, но я пошла напролом и пригласила его на чашечку кофе. Вы понимаете?! Я позвала на свидание! — она ударила себя рукой в грудь и ждала какого-то удивления на лице парней. Да, Суён не делала первых шагов, а тут такой большой и к кому? К консультанту Чону. — Он сначала не особо принял моё предложение, сказал, мол, «если вести такую девушку на кофе, придётся всю месячную зарплату отдать», — пародируя хриплый голос парня процитировала девушка. — Поэтому пойдёт при условии, если он сам выберет место. Повёл меня туда, где пьёт сам кофе. Ужасное место, простое, и кофе отвратительный. Я терпела ради него всё это, но последней каплей стала рукожопая девка, точнее бариста, которая, подойдя к нашему столику, вылила на мои новые туфли кофе и кожу мне ошпарила! Я не сдержалась, наорала на неё и оттолкнула, подорвавшись с места, и знаете что? Он помог ей подняться и сказал, чтобы я извинилась. Я извинилась! Девушка ещё что-то ляпнула, мол, ей меня жалко. Меня! Я разозлилась не на него, а на эту девушку, поэтому и продолжила её оскорблять, ведь ожог так болел. Чону, закрыв мне рот рукой, сам извинился за моё поведение и вывел из кафе. Отчитал меня, как какую-то малолетку.