Спасти Сталина

Диверсия

Иван Михайлович, заложив руки за спину, неторопливо прохаживался по кабинету. Ходьба позволяла ему лучше сосредоточиться, да и врачи советовали больше гулять нп свежем воздухе. Променад, мол, для сердца полезен. А где тут гулять на свежем воздухе будешь, если работы столько, что начальник убойного безвылазно находился в своём кабинете.  Здесь же ел, спал и работал.

— И что мы на сегодня имеем? — спросил он как бы у собравшихся в его кабинете подчинённых и сам же отвечал. — А имеем мы сейчас подельников Ташкента и немцев, играющих в молчанку. Машину, которую банда использовала для своих противоправных действий. Имеем копию картотеки немецкой резидентуры. А сам Ташкент прямо как в воду канул! Думайте, хорошенько думайте! Где нам искать главаря банды?

— Я полагаю, что Ташкент может затаиться в Ленинграде или его округе, чтобы предпринять ещё одну попытку вернуть себе архив, — предположил Пётр.

— Сутки, которые он нам дал, чтобы выполнить его условия уже истекли. Возможно, его планы сорвало то обстоятельство, что вашей группе всё-таки удалось выбить из его рук главный его козырь — дочь Петра. — Кстати, как она себя чувствует?

— Держится молодцом, несмотря на то что, конечно, она порядочно испугалась. Сегодня я отвёз Марию в детский дом под Ленинградом и разместил её туда под другим именем. Так что, надеюсь, что Ташкент и его люди её не смогут быстро найти.

— Это хорошо! Я передал архив немецкой резидентуры в МГБ. Мне поручено выразить тебе благодарность от имени их руководства. А вот почему Ташкент так настойчиво требует возвращения картотеки — вот это непонятно? Имена и установочные данные на всех агентов наши органы я полагаю, что уже занесли в свои архивы. Даже, если произойдёт чудо и архив вернётся к Ташкенту, то засвеченная агентура для него бесполезна. Рано или поздно, но мы их всех обезвредим и сделать это мы можем быстрее, чем Ташкент до них доберётся. Так что вопрос ликвидации резидентуры лишь вопрос времени…

Иван Михайлович хотел ещё что-то сказать, но в это время зазвонил телефон. Он подошёл к своему столу.

— Майор Сидоров слушает!

— Что?! — возмущённо закричал Иван Михайлович.

Положив трубку на место начальник отдела исподлобья оглядел собравшихся в кабинете ребят и глухим голосом произнёс:

— На хлебозаводе номер двенадцать произошёл взрыв печи. Погибло трое рабочих. Выпечка хлеба в цеху, где произошёл взрыв, временно прекращена до окончания восстановительных работ. Оборудование на заводе, конечно, старое и изношенное, но это не исключает вероятность преднамеренного вывода из строя печи.

— Вы считаете, что это может быть местью Ташкента? — спросил Пётр.

— Не исключаю! В любом случае, нужно иметь в виду и эту версию. Пётр, возьми своих ребят и съезди на завод. Правда органы, по всей видимости, уже там побывали, но нам нужно знать из первых источников: что там произошло и как этот взрыв связан с Ташкентом. Кстати, стекло в автобусе уже поменяли. Теперь его водителю, то есть тебе Пётр, холодный ветер в лицо дуть не будет!

— Спасибо, Иван Михайлович.

— Говорят. Что ты вчера был в госпитале у Тимофеича? Как он там?

— Как и положено настоящему солдату. Держится отлично. Пулю уже извлекли. Прошла она лишь в сантиметре от сердца. Медаль «За оборону Ленинграда», которой Тимофеич очень гордился и постоянно носил на своей груди, помогла отбить бандитскую пулю!

— Вот как бывает!  Весь фронт прошёл мужик! В каких только передрягах не побывал и ни одной царапины! И вот тебе, после войны всё-таки нашла его бандитская пуля. Будешь у него в больнице, Пётр, обязательно передавай ему от меня привет и пожелание скорейшего выздоровления!

— Обязательно, Иван Михайлович!

Пока Тимофеич был на излечении, Пётр решил сам возить на автобусе своих ребят. Пользовались им, конечно, редко. Всё больше ходили пешком. Так как с горючкой была напряжёнка и старались её экономить. Обещали прислать на время замену временно выбывшему из строя водителю, но это когда ещё будет.

На Смоленскую, где располагался хлебозавод, подъехали в тот момент, когда сотрудники МГБ уже садились в свою чёрную эмку. Молодой майор неторопливо курил, прислонившись к кузову автомобиля. В это время убойного отдела уголовного розыска остановился совсем недалеко от проходной хлебозавода. Он хорошо знал этот автобус. Оттого критически оглядел выходящих из него людей в штатском и резким тоном приказал.

— Старший группы, ко мне!

Пётр услышал команду синепогонника, но не спешил её выполнять.

— Я сказал: старший группы ко мне! — повысив голос, повторил команду майор.

— Ты бы сходил, Пётр. Узнал бы чего ему от нас нужно, а то потом греха от его ведомства не оберёмся, — тихо шепнул Петру на ухо Жора.

— По всей видимости этого товарища на неподкованной кобыле не объедешь, – проворчал Пётр. – Ждите меня здесь! Сейчас я выясню, что ему от нас нужно!

Демонстративно не спеша опер подошёл майору.

— Старший лейтенант…, — начал было Пётр.

— Можешь не представляться! В убойном отделе только один сотрудник с таким лицом, как у тебя! — оборвал его майор. — Так вот, старлей, я считаю, что взрыв на хлебозаводе – это акт политической диверсии! Виновные мною уже выявлены и будут наказаны по всей строгости социалистического закона!

— И кто эти виновные, если не секрет?

— Какой может быть секрет? Настоящие советские люди живут открыто и доверяют органам! Каждый честный гражданин имеют полное право высказать свои подозрения! Мы работаем в плотной спайке трудового народа и компетентных органов! От трудового народа шило в мешке не утаишь! Или у тебя, старлей, другое мнение по данному вопросу?

— Я считаю, что в нашем деле нужно полагаться на фактах, а не на отдельное мнение, пусть и весьма уважаемого человека. Мнение отдельного человека субъективно, а факты неоспоримы!

— Ты что это, старлей? Вражеской пропагандой и агитацией занимаешься? Сомневаешься в компетентности наших органов? — майор недобро прищурился и испытующе поглядел на Петра, но сильный ожог на лице собеседника не дал ему возможности разобрать эмоции собеседника.

— Я не сомневаюсь в справедливости социалистической формы общественного строя! — ответил Пётр. — А вы, майор?

— Ладно, некогда мне сегодня с тобой тут лясы с тобой точить! Полагаю, что мы ещё побеседуем с тобой, старлей! И что-то мне подсказывает, что это произойдёт достаточно скоро! А насчёт врагов народа, которые устроили взрыв на хлебном заводе, можешь у его руководства спросить. Но ещё раз повторяю: делать вашему отделу на хлебозаводе нечего! Это дело политическое и органы уже взяли его на свой контроль!

Майор не прощаясь сел в автомобиль и уехал. Он так и не представился. Пётр посмотрел ему вслед и вполголоса произнёс:

— Когда кажется, тогда крестятся, гражданин майор!

— Что он от нас хотел? — спросил подошедший к нему Жорка.

— Да так, о жизни с майором потолковали! — усмехнулся Пётр. — Ну что, пошли работать!

Троица из убойного отдела направилась к проходной. Директор завода как раз проводил представителей из МГБ и давал разнос своим вахтёрам.

— Слышали, что вам товарищ из органов сказал? Враги кругом! Поэтому, бдительность, бдительность и ещё раз бдительность! Уразумели? Иначе и с вами случится то же самое, что и с предыдущей сменой!

Директор ещё раз поднял правую руку, видимо хотел добавить более серьёзный аргумент, но заметил троих в штатском в помещении проходной, опустил руку и строго спросил:

— А вы это куда, товарищи? У нас тут охраняемое предприятие, а не какой-нибудь проходной двор!

Пётр показал удостоверение. Хмурое лицо директора тут же прояснилось.

— Понял, товарищи! Но представители компетентных органов уже поймали всех преступников! Ими оказались враги народа, которые подлым, обманным путём затесавшиеся в ряды нашего честного коллектива!

— Мы бы всё-таки хотели бы осмотреть место происшествия, товарищ…

— Кудрявцев Вениамин Павлович! Директор завода!

Пётр критически посмотрел на директора: «Ещё один Вениамин». Сей факт не сильно его обрадовал. «Но посмотрим, может это только всего лишь предвзятое отношение к имени?», — подумал опер и произнёс:

— Проведите нас к месту происшествия, Вениамин Павлович. Нам нужно составить собственное мнение о природе взрыва и его возможных организаторах.

Директор ещё какое-то время сомневался, но корочки удостоверения сотрудников уголовного розыска и суровый взгляд Петра всё-таки возымели на него своё воздействие. Он повёл группу в цех выпечки хлебных изделий, который сейчас имел весьма печальный вид. Сама печь была искорёжена, а в ближайшей стене зияло огромное отверстие. Тут и там, вперемежку с искорёженным железом, щепками и головешками от хлебных лотков, лежали чёрные как угольки кусочки обгоревшего хлеба. Того самого послевоенного хлеба, который до сих пор жителям Ленинграда выдавали по карточкам. Появился риск, что могут ввести ограничения на ежедневную норму. Завтра, если уже не сегодня, цена хлеба на рынке в который уже раз поднимется. Хотя и нынешняя рыночная цена, особенно на белый хлеб, была недосягаема для основной массы горожан.

— Где в момент взрыва находились погибшие люди? — поинтересовался Пётр у директора.

— Двое рабочих как раз загружали очередную порцию выпечки, а ещё один работник погиб на улице под завалом, который образовался из-за обрушения стены цеха. Случайная, можно сказать, жертва. Просто человек проходил мимо, а тут такое случилось!

— Можно осмотреть трупы?

— Майор приказал их убрать. Он сказал, что они портят общий вид и не дают спокойно работать! — виновато потупил взгляд директор.

Пётр посмотрел на Жору, но тот только в полном недоумении пожал плечами.

— Мне понадобится полный список людей, которые работали в этом цеху в день взрыва. Причём, я должен знать: кто и чем конкретно занимался в этот день! Персонально каждый работник!

— Это мог бы сделать начальник цеха, но его уже увезли товарищи из госбезопасности.

— Он в момент взрыва был на производстве?

— Нет! Взрыв же был ночью, а начальник цеха был уже дома. В это время на производстве остаётся только дежурная смена. Начальник цеха узнал о взрыве только по телефону. Мастера производства тоже уже увезли…, – задумчиво почесал затылок директор, — но списки должны были ещё остаться у дежурного мастера цеха! Это в его конторке нужно посмотреть. Я тут человек новый! Только сегодня приступил к исполнению обязанностей директора завода! Старого-то компетентные органы тоже забрали, — перешёл на шёпот исполняющий обязанностей директора.

Новоиспечённый руководитель хлебозавода ушёл за списком работников, а Пётр отправил Сеньку осмотреть на дворе завал. Может вместе с кирпичами во двор вывалилось и что-то интересное. Сам он вместе с Жорой принялся тщательно осматривать развороченную печь. Характер повреждений наводил на предположение, что здесь поработал знающий своё дело взрывник.

— Жора ты у нас химик по образованию, — размышляя вслух произнёс Пётр. — Вот ты сможешь определить наличие и примерный состав взрывчатого вещества?

— Конечно! Только сразу я тебе ответ дать не смогу. На это потребуется некоторое время.

— Тогда собери для образцов куски обгоревших батонов хлеба и остатки форм. Ведь все хлебные печи на заводе работают в непрерывном режиме. Поэтому, взрывчатку могли загрузить только вместе с новой партией выпечки. А это значит: либо взрывчатка была прикреплена к одной из тележек с хлебными формами, или она находилась в самом тесте. В первом случае взрывчатку мог незаметно подложить практически любой работник, который имеет доступ в цех. Во втором, кто-то из работников, которые формируют хлеб для выпечки. Так что, так или иначе, но под подозрением сейчас находятся все люди, имеющие доступ к цеху выпечки.

Вернулся директор со списком работником, которые были заняты на выпечке хлеба. Он с торжественным видом передал его Петру. Тот быстро пробежался взглядом по фамилиям.

— Эти люди сейчас ещё находятся на территории завода?

— Да! Хотя их смена давно уже закончилась, но пока они ещё здесь. Майор из органов потребовал, чтобы я никого не отпускал, пока ему на это не даст санкцию его руководство. Правда наш рабочий Семенов слёзно просился домой. У него трёхлетняя дочка слегла с высокой температурой и всю ночь провела дома одна. Он так сильно переживал за неё, что я не смог ему отказать и под свой страх и риск всё-таки отпустил бедолагу домой. Вдруг у него ребёнок умрёт, а мне потом отвечай!

— То, что дежурную смену решили не распускать по домам это, конечно, хорошо! — обрадовался Пётр. — У вас есть в цехе городской телефон?

— В цехе только внутренний, но городской есть в моём кабинете!

— Жора, когда вернётся Сеня, пусть сходит пообщаться с людьми. А ты присмотрись здесь. Может какие-то ещё зацепки найдёшь. Ну, не мне тебя учить. Пойдёмте, Вениамин Павлович! Мне нужно срочно переговорить со своим руководством!

К удивлению Жоры и Сеньки, менее чем через час на завод приехал сапёр, да ещё и с собакой. Пётр попросил выстроить во дворе всех работников цеха. Он приказал одеть ту же одежду, в которую они были одеты во время смены. Сапёр с собакой прошёлся вдоль людей. Его четвероногий помощник бежал рядом с ним нигде не задерживаясь. Жора и Сенька поняли зачем Петру понадобился сапёр с собакой.

— Ничего, товарищ старший лейтенант! — доложил сержант. — Чисто!

Пётр согласно кивнул головой. Как-то так он и думал. Опер обернулся к директору завода и спросил:

— Так где, вы говорите, живёт ваш Семёнов?

Новоиспечённый начальник почувствовал неладное. Отирая носовым платком вспотевшую лысину, он извиняющимся тоном произнёс:

— Поймите меня, товарищ, правильно. Я здесь человек совершенно новый. С людьми ещё не успел хорошо познакомиться, но в отделе кадров у нас с этим всё строго. Там есть все данные на всех наших работников.

Пётр ничего не ответил и повернулся к своим товарищам. 

— Сеня, помоги, пожалуйста, Жоре дотащить до автобуса вещдоки, которые наш эксперт собрал на месте взрыва, и ждите меня. Ведите, Вениамин Павлович, в ваш отдел кадров.

Старый кадровик долго рылся по папкам. Тяжело вздыхал. Время от времени что-то бормотал себе под нос, но наконец-то обрадованно воскликнул:

— Вот посмотрите, товарищ старший лейтенант! Аккурат все данные на Семенова.Его адрес прописки тоже в наличии! Извольте поглядеть!

— Я пока заберу у вас эту папочку, — попросил Пётр.

— Конечно-конечно! Я всё понимаю! Но вы, уж будьте так любезны, мне только расписочку оставьте!

Пётр быстро черканул на вырванном из тетради клетчатом листке бумаги: «Дело №ХХХ изъято 2 ноября 1946 года сотрудником 1 отдела УУР, старшим лейтенантом Афанасьевым Петром Ивановичем». Кадровик довольно закряхтел, делая из расписки закладку между папками личных дел работников завода:

— Во всём должен быть порядок, Пётр Иванович!

— Кстати, Семёнов действительно совершенно один с дочкой живёт?

— Да нет! Не один он живёт! В документе чётко указано, что у него есть жена. Значит он вместе с женой, тёщей и со своей дочерью в старом заводском бараке и проживают. Но именно сейчас женщины в отъезде. Так сказать, на своей малой родине. Так что формально, Семёнов тепереча один проживает. У нас ведь в городе с выделением жилплощади настоящая проблема, если не сказать катастрофа получается. Вот и тяжело людям в одной комнатушке всем разом ютиться. Здесь в его личном деле записан адрес. Всё строго, как тому полагается зафиксировано!

Сенька, Жора вместе с сержантом и служебной овчаркой как и договаривались ждали в автобусе. Пётр выскочил из проходной и бегом припустил к ним. Заскочил в автобус. Быстро сунул в руки Сеньке дело Семенова и сел за руль.

— Оружие у всех с собой? — лихо разворачивая старый автобус поинтересовался он у своих ребят.

Все одновременно утвердительно кивнули. 

— Откройте папку и хорошенько запомните фотографию Семенова! Чует моё сердце — будет у нас сегодня очередное задержание. И не исключаю, что Семёнов, или как его там на самом деле, будет вооружён и совершенно не обрадуется нашему неожиданному визиту. Как, сержант, не страшно?

— Немец страшнее был, товарищ старший лейтенант, и то выдюжили! А уж с бандитом и подавно справимся! — рассмеялся молодой сержант.

— А куда едем, Пётр? — спросил Сенька.

— На Елизаветинскую.

— Далековато забрался Семёнов.

— Это нам только на руку. Нашему вероятному диверсанту дольше нашего будет добираться до дому. Так что надеюсь, что мы сможем его захватить ещё совсем тёпленьким! — с надеждой в голосе ответил Пётр.

Не прошло и часа, как его группа подрулила к дюжине двухэтажных, деревянных, потемневших от времени домишек. Это были временные рабочие бараки. По крайней мере так утверждали, когда их возводили. Но как говорится: «Нет ничего более постоянного, чем временное!». Пётр остановил автобус и осмотрел местность. Чем больше Пётр вглядывался в расположение домов и особенности местности, тем больше ему не нравилась обстановка.

— Сюда по-доброму бы роту солдат нужно прислать, чтобы надёжно оцепить этот рассадник бандитизма! — стукнув кулаком по ни в чём не повинной баранке, произнёс опер. — Сержант, остаёшься вместе с собакой здесь в автобусе и пуще глаза береги своего пса. Теперь мы без него прямо как без рук!

— Но, товарищ старший лейтенант! — обиженным тоном произнёс молодой сержант. — Можно я с вами пойду! Сколько уже на дело не ходил, аж руки так и чешутся! Да душа в бой рвётся!

— Никаких «но»! Выполняйте приказ, товарищ сержант!

— Есть выполнять приказ! — недовольно буркнул сапёр.

— Сеня и Жора, оружием пока не светить! Мы мирные люди — социальные работники! Но помните, что наш бронепоезд стоит на запасном пути! — на распев произнёс Пётр и продолжил. – Жора, у тебя где-то блокнот и карандаш были. Доставай и делай вид, что что-то записываешь. Ты, Сеня, возьми в руку Жоркину рулетку и время от времени чего-нибудь измеряй. Усекли? Всем надеть умные рожи! Вперёд!

Ребята поняли, что ломанулись в жар, не подумав о том, что Семёнов здесь вполне может быть не один, а их только трое. Да кругом гражданское население. В таких условиях особо не повоюешь. Автобус уже успела окружить ватага любопытной ребятни. Они с интересом разглядывали его. Во дворе же мужики тесной кучкой сидели за столом и играли в карты на «интерес». Среди них Семенова не было. Если, конечно, верить фотке из личного дела. Пётр про себя мысленно выругался: «Ещё и детей тут нам только не хватало!».

— Дяденька, а вы кто? — спросил самый любопытный паренёк лет семи-восьми, когда вся троица из убойного, выходила из автобуса.

— Мы из отдела переписи населения города Ленинграда. Собираем сведения о гражданах нашего города. Изучаем их условиях жизни, чтобы в последствии улучшить эти самые жизненные условия всех без исключения людей, которые попадают под регламент! — казённым тоном ответил Пётр.

— Это что? Нас, что ли, улучшать будут? — с совершенно не детским выражением скепсиса на лице спросил малыш.

— Со временем вы все непременно переедите в благоустроенные квартиры, где будет горячая вода, электричество и даже газ!

— Понятно, дяденька! А солдат и большая собака вам зачем? — всё не унимался самый любопытный.

Пётр посмотрел на сапёра и с серьёзным видом произнёс:

– А это солдат! Он нас от бандитов охраняет!

Пацан ещё раз внимательно посмотрел на Петра, потом на сержанта с собакой и сорвался с места. С криками: «Нас улучшать приехали!», он резво помчался к взрослым. За ним побежала и все остальная детвора. Через минуту уже все жители улицы знали, что приехала комиссия улучшать их жилищные условия. Женщины засуетились и потянулись к приехавшим с жалобами. Мужики лишь недоверчиво махнули рукой и продолжили свою игру. Сеньку с рулеткой и с важным видом ходил вокруг. Что-то замерял. Называл Жорке цифры, а тот записывал их в блокнот. Круглые очки, висевшие у эксперта угро на самом кончике носа, добавляли его внешнему виду солидности.

— Милок, ты видно здесь самый старший? — шамкая беззубым ртом произнесла старушка и с надеждой посмотрела на Петра. — У нас в семье целых шесть человек, а ютимся мы в одной совсем маленькой комнатушке! Ты уж нас первыми на очередь на улучшение жилья запиши!

— Так, граждане, по очереди называем свои фамилии, количество людей, проживающих на вашей жилплощади, и количество квадратных метров! — прокричал Пётр, пытаясь докричаться до спорящих меж собой женщин.

Они боялись остаться не записанными в очередь на улучшение своих жилищных условий и ревностно следили за очерёдностью. Люди торопливо называли свои фамилии. Жора с деловым видом записывал в блокнот, но фамилии Семеновых так и не прозвучало.

— Все записались? — Пётр уже в который раз попытался перекричать бабский базар.      

— Не-е! Семеновых ещё нет! — ответила самая бойкая девица.

— А где они живут?

— Да, вона они! На втором этаже хозяин как раз в своём окне торчит! Чаво-та не решается прийтить, шобы записаться на улучшение! — произнесла девица и ткнула рукой в сторону самого дальнего барака.

Пётр посмотрел в указанном направлении и действительно… В одном из окон он заметил смотревшего на него мужика.

— И что ему совсем не требуется улучшений жилищных условий? — спросил мнимый инспектор.

— Так у Семенова лучше всех! Сожительница евоная от него сбежала с молодым хахалем, а тёща укатила к себе на Украйну! Он таперыча с дочкой один тут! Бобылём проживат! Прям как кум королю в своей бывшай кладовке! — с сарказмом ответила стоявшая рядом с Петром старуха.

— А дочка его часом не болеет?

— Да, чо ей сделается-то? Здоровее нас будет! Только нелюдима она шибко. Всё в каморке своей сидит и книжки всякие там умнаи читает. Нет, шобы как все туташние дети по улице носиться!

— Значит дочка у него ничем серьёзным не болеет? Но это по закону нам нужно узнать у родителей! — ответил Пётр, а затем громко заявил собравшейся публике. — Нам всех без исключения опросить велено! Поэтому Семенова тоже опросим!

Он кивнул Жоре и Сеньке, и они все вместе направился к бараку Семенова. Тот, заметив, что незнакомые люди идут к его дому, тут же отпрянул от окна.

— Ускорили шаг, но не бежим! — полушёпотом приказал Пётр.

Когда они подошли к дверям дома, из них как раз выскочил Семенов с чемоданом в одной руке и маленькой девочкой в другой. Та испуганно смотрела на чужаков.

— Вы кто такие? — нервно спросил человек, сильно похожий на фотографию из личного дела Семенова.

— Вы не волнуйтесь, товарищ! — по возможности как можно более мирным тоном произнёс Пётр. — Мы из социальной службы и проводим опрос населения с целью выявления нуждающихся в улучшении жилищных условий.

— В соцобеспечении одни бабы работают, а не такие здоровенные лбы как вы! — взвизгнул Семенов. — Не подходите ко мне!

Девчушка испугалась крика и громко заплакала.

— Да что это вы, ироды, такое делаете! Ребёнка ни за что, ни про что пугаете! Что к людям пристали! Не хочет Семёнов улучшать свои жилищных условий и не надо! Пусть в бараке остаётся! Нам больше достанется! — закричали за спинами сотрудников убойного местные бабы.

Увлечённо игравшие в карты мужики привстали из-за стола.

— Всем оставаться на своих местах! — громко крикнул Пётр. – Работает уголовный розыск! Производится задержание очень опасного преступника.

Опер выхватил из-за пояса наган, но Семенов тоже был не промах. Вместо валявшегося на земле чемодана в его руке оказался «Вальтер».

— Нашли всё-таки, гады легавые! — зло прошипел Семёнов, а маленькая девочка испуганно прижалась к нему и даже перестала плакать.

Бабы заголосили и бросились на утёк. Мужики же остались стоять, где и стояли. Они недовольно исподлобья косились на чужаков.

— Детей с улицы живо убрали! – приказал Пётр убегающим бабам.

— Стволы на землю, мусора! — зло прошипел Семенов.

Он повёл дулом «Вальтера» из одной стороны в другую, как бы пересчитывая милиционеров, а затем неожиданно приставил его к спине девочки — Живо! А не то я эту девчонку порешу и её смерть будет на вашей совести!

Стоявшим в десяти метрах от бандита вооружённым парням оставалось только сжать кулаки от бессилия и с ненавистью смотреть на нелюдя. Они ничего пока не могли сделать. Жора и Сеня посмотрели на Петра. Тот сквозь зубы выругался и бросил на землю свой наган. Вслед за ним бросили на землю оружие и его товарищи.

— Пожалей хоть свою дочь, Семенов! — попросил Пётр.

— А она и не дочь мне вовсе! – нагло захохотал бандит. — Манькина она! Моей приживалки! А та даже и не помнит от кого родила. Сбежала она вместе со своей матерью на юга! Нетути её тута, а девку её мне не жалко!

Петру было всё равно чей это ребёнок. Он хотел, чтобы девочка осталась жива, но ему был нужен живой Семенов.

— Хорошо! Можешь идти куда хочешь! Я не хочу зла ребёнку! Отдай девочку мне! – попросил Пётр и сделав шаг вперёд.

— Стой, где стоял! — снова завизжал Семенов.

Пётр миролюбиво поднял руки и вернулся на место.

— У меня же в руках ничего нет. Отдай мне девочку и проваливай на все четыре стороны!

Семёнов затравлено огляделся по сторонам. Опера выжидающе смотрели на него. С минуту они играли в гляделки. Затем псевдоотец резко бросил ребёнка на землю и тут же скрылся за углом дома. Пётр первый поднял с земли наган и побежал вслед за ним.

— Жора, посмотри, что там с девочкой! Сенька, обходи дом с другой стороны! — крикнул он на ходу.

Пётр прильнул к стене дома и быстро заглянул за угол. За домом было большое поле, а дальше, вдали виднелся пруд. Семёнов бежал именно туда. Опер взял бандита на мушку, но расстояние для нагана было великовато. «Эх, сюда бы маузер! Почему я его с собой на этот раз не взял?!», – мысленно обругал себя Пётр. Он побежал вслед за Семеновым. Тот оглянулся и выстрелил. Пуля просвистела где-то в стороне. «Свою пулю не услышишь!», — подумал Пётр и прибавил ходу. Прилично отставая от напарника бежал Сенька. Пётр оглянулся и махнул рукой, чтобы тот прибавил ходу. Но физической подготовка молодого опера желала оставлять гораздо лучшего. «Вернёмся в отдел — обязательно займусь своими сотрудниками!», — решил Пётр и ещё прибавил скорости. До пруда было не так и далеко, но зачем он нужен Семенову? Лучше бы бежал к лесу. Там хоть есть шанс попытаться скрыться. Беглец снова оглянулся и был неприятно удивлён. Несмотря на порядочную фору и бездорожье преследователь его споро нагонял. Семёнов снова выстрелил. Но у него не было времени хорошенько прицеливаться. Поэтому пуля снова ушла куда-то мимо. Пётр был обучен качественно стрелять в любых условиях. Когда он понял, что Семён уже находится в зоне поражения, то выстрелил. Тот тут же упал и истошно завизжал. Теперь ему уже было не до «Вальтера», который он уронил при падении.

— Лучше бы сразу сдался! Целее был бы! — подойдя к нему добродушно произнёс Пётр.

Семенов лишь сплюнул от досады и злобно посмотрел на опера. Бандит старательно зажимал рану на бедре, но кровь всё равно сочилась сквозь пальцы. Вскоре к ним подбежал Сенька. Он согнулся в три погибели. Всё никак не мог отдышаться. Посмотрел на раненого бандита и, тяжело хватая ртом воздух, отрывисто произнёс:     

— Ну, ты и лось, Пётр! За тобой не угнаться!

— Вернёмся — займусь вашей физподготовкой! — беззлобно произнёс Пётр, на что Сенька состроил кислую рожу.

Ухмыльнувшись Пётр повернулся к Семенову, присел на корточки и вкрадчиво спросил:

— Ну и куда же ты так торопился, родимый?

— Не твоё дело! — недовольно поглядев на него, прошипел бандит в ответ.

— Ну, не моё, так не моё! — невозмутимо ответил Пётр и встал с корточек. — Перевяжи его и пакуй, Сеня! В отделе с ним будем разговаривать. Там он у нас посговорчивее будет. А я пока автобус поближе подгоню.

Через пятнадцать минут Семенова усадили на заднее сиденье. Пётр критически осмотрел его и потребовал:

— Руки покажи!

— Что? — не понял Семенов, косясь на овчарку, которая время от времени явно недовольно на него поглядывала и рычала.

— Руки вытянул перед собой! Сержант, командуй своему учёному псу.

Овчарка понюхала руки диверсанта, вновь оскалила пасть, а потом залилась громким лаем. Семенов от страха даже забыл про свою рану и опасливо поджал ноги.

— Он, товарищ старший лейтенант! — прокомментировал поведение собаки сержант. — Верный учуял запах взрывчатого вещества на руках задержанного.

— Вот и прекрасно, а теперь поедем с твоим умным псом к его дому, а затем и сходим к пруду. Не хочешь, Семенов, нам добровольно выдать место, где ты хранишь взрывчатку? — спросил Пётр.

— Вам надо — вы и ищите! — зло огрызнулся бандит.  

— Ну что же! Так и запишем: задержанный отказывается сотрудничать со следствием! Но ничего, нам Верный всё покажет! Правда, Верный? — на что опер получил в ответ оглушительный лай собаки.

— Верный согласен! — с гордым видом за своего умного питомца перевёл на русский язык сапёр.

— Менты поганые! На всё у вас свои ментовские выверты имеются! — тихо прошипел Семенов, получше пристраивая раненую ногу. — Ничего-ничего! Кое где у нас тоже свои люди имеются! Так что не долго тебе, мент поганый, радоваться осталось!

Пётр слышал ворчание бандита, но не придал ему особого значения. Он лишь радостно улыбнулся. Ребёнок остался жив и это хорошо! Опер подмигнул маленькой девочке, которая тихо сидела в дальнем углу автобуса, прижавшись к плечу Жорки. Для Петра было важно спасти невинную детскую душу и ему это удалось. А что может быть на свете важнее жизни ребёнка? «Ради них, нашего будущего, живём и воюем! Может кто и мою дочь защитит, пока я здесь?», — подумал Пётр, садясь за руль автобуса.