Глава 5 - продолжение
3329 Words
Мария-Элена Домбрийская
Победа!
ПОБЕДА!!!
О победе говорили, кричали, пели на каждом углу. Только вчера прилетел голубь из Равеля.
Маркиз Торнейский разбил степняков и возвращается домой.
С невестой?
Вроде как ехал за невестой, а степняков все равно разбил.
Эти вести в особняк Домбрийских принес лично Лоран Рисойский. По случаю праздника он был под «мухой». То есть – под наркотой.
Девушки смотрели на него с опаской. Связываться с наркоманом? Пусть и в самой легкой форме, пусть у него пока нет зависимости… тут главное слово какое?
Пока.
Матильда душевно просветила подругу по этому вопросу. СМИ – штука продажная, за что заплатят, то и запоют. То наркотики вредны, то оказывается, что к «травке» даже привыкания не бывает, то какая-то там пакость стимулирует умственные способности, то энергетики сажают сердце – чего только не начитаешься.
Бабушка Майя, а вслед за ней и Матильда имели по этому вопросу свое четкое мнение.
Наркота в любом роде, в любом виде – зло. И тут не может быть никаких оправданий.
Более того, если парни, принимающие наркотики, – это зло меньшее, у них хвостатики, по некоторым данным, обновляются чуть ли не раз в месяц (и то иногда рождаются уроды), то женщины…
Девчонкам, по мнению бабушки Майи, до рождения двух-трех детей вообще нельзя было пить, курить и уж тем более колоться и нюхать. Что там с телегонией[11] – это пусть ученые разбираются, а вот то, что нездоровый образ жизни женщины отражается на ее детях, – факт.
И самое поганое то, что за бабскую дурь («Я взрослая, я не хуже других, все у меня обойдется, да что это старичье понимать может?») расплачиваются дети. И плачут потом бывшие «погульбушки», да поздно. Пролитое не поднимешь.
Так что Матильда четко знала свою меру вина – на всякий случай, но не пила. И не курила.
А к тем, кто употребляет наркотики, относилась с жалостью. Это каким же дураком надо быть, чтобы себя убивать, да еще деньги за это платить?
И с опасением.
Это ведь уже не человек, это чудовище.
Смешно звучит?
Но каждый человек состоит не из лепестков роз. В душе каждого из нас обитает нечто такое, что лучше не показывать другим людям. У кого-то там безобидное и травоядное, олень или лань, а у кого-то…
Как часто нам хочется у***ь? Как часто сжимаются кулаки и глаза застилает кровавой пеленой? И нечто страшное шепчет в ухо – «Ты ведь справишься, и обставить все это можно, и ничего тебе за это не будет…» – только обычно людей сдерживает страх.
Перед законом, богом, наказанием… да много перед чем. А н******к снимает все ограничения. И чудовище вырывается на свободу.
Это страшно.
В Донэре Лоран был ограничен в своих развлечениях, а вот в столице пошел во все тяжкие. Малена не дает?
Найдем другую! Других! И по притонам походим, и по борделям, и просто – по служанкам.
Казалось бы, надо Лорану плюнуть на все и сосредоточиться на завоевании Марии-Элены, а он во все тяжкие… Сначала бы в брак, а уж потом по бабам?
Лоран считал, что эти два пути вполне можно совместить. А кальян… а что – «травка»? Расслабиться, снять напряжение, поднять потенцию, и все в таком духе. Кто хочет – тот найдет себе оправдание, причем моментально.
Глупо?
Да ничуть! Рисойские всегда потакали своим прихотям и страстям, не слишком заботясь о последствиях. Таков был отец Лорана и Лорены, их дед, возможно, и прадеды, такой же выросла и Силанта. Захочу? Схвачу!
А уж чем это грозит, что в результате получится, как жить дальше… пусть лошадь думает, у нее голова большая. А Рисойские – люди страстные.
Матильда выразилась по этому поводу немного иначе, намекнув, какой конкретно орган отвечает за их страстность. Не голова. И мозга в этом органе нет, даже костного.
Лоран был счастлив, радостен и уже отметил победу. Это было видно по зрачкам, по чуточку неясной речи, по походке… он не шатался и не цеплял углы, но обычно владел своим телом намного лучше. Был грациознее, что ли…
А сейчас в его движениях появилась расхлябанность, которой раньше не наблюдалось.
– Победа? Ура! – отреагировала Малена и поглядела на Аманду. – Что там положено делать?
– Подобающе украсить дом и ограду, – отрапортовала Аманда. – С вашего разрешения…
Малена разрешила.
Лоран поглядел на племянницу:
– Готовься, детка. Скоро будут приемы при дворе, балы…
– Надо пополнить запасы грима, – тут же отреагировала Матильда. Малена пряталась.
Лоран ухмыльнулся.
– Не хочешь под принца лечь.
– Нет. Не хочу.
Лоран поднялся из кресла, в которое уселся, подошел к Марии-Элене и наклонился так близко, что она почувствовала характерный запах. Увы – не алкоголя.
– А под меня?
Момент качать права был неподходящий. И все же герцогесса улыбнулась.
– С королевского соизволения, дядюшка. Сами понимаете, вас на виселицу, меня в монастырь…
Этого Лорану не хотелось.
– Ладно. Подождем…
Он откланялся и вышел.
– М-да. Хреново, – прокомментировала Матильда.
– Тильда, а ведь он продолжит вот это! – Малена вообще была на грани истерики.
– Стопроцентно.
– И что делать?
– Что у нас сегодня по плану? Только портные? Плевать. Поехали…
– Куда?
– За травами, сестренка. За травами, настоями и прочим. Знаешь, я о здоровье твоего дядюшки заботиться не обязана.
– Матильда, ты предлагаешь…
– Не буду я его травить, успокойся.
– Фу-у-у…
– Пока. А потом – как сложится. Нам надо что-то… скажи, что у вас есть от абстиненции?
Малена и слова-то такого не знала.
– Это что?
Матильда объяснила. Герцогесса задумалась.
– Я сомневаюсь…
– Я тоже, – честно призналась Матильда, – но попробовать надо. Хоть поищем.
– А если уж до конца честно?
– Не хочу я здесь оставаться. Здесь и сейчас мне страшновато… если полезет.
– Ты с ним не справишься?
– Справлюсь. Но придется его или у***ь, или покалечить – нам такое ни к чему.
– Нет. Ни к чему. Пусть успокоится, уснет…
– Рано или поздно нам придется столкнуться, но не сейчас. Нет, не сейчас. Не ко времени.
Матильда даже не сомневалась в себе. Если что – жив Рисойский останется, но сильно об этом пожалеет. И нет, никакие угрызения совести ее не мучили. Можно пожалеть тигра в зоопарке и за решеткой, но когда он на свободе, в джунглях и твердо намеревается поужинать вашей печенкой… сами его жалейте.
Ваша печенка – ваш выбор.
* * *
Как экипаж Малены занесло на улицу Могильщиков – она сама не поняла.
Там поворот, тут поворот… она и не сообразила сначала, где находится. Мало ли в городе таких лавок? Она уже штук шесть объехала, кстати, много полезного прикупила, вплоть до настойки сенны, и сложила пузырьки в маленькую сумочку на запястье. Дома и рассортирует, и подумает, что на ком применять.
Она просто приказала кучеру останавливаться у всех лавок с травами, их легко было узнать по пучку травы, подвешенному над входом. Сама заходила в лавки, разговаривала, кстати, большинство травников и травниц честно признавались, что такого средства нет. Можно усыпить, можно дать что-то прочищающее, но лучше от такого человека бежать бегом. Раз уж начал…
Нет, не остановится. И не спасешь его, только себя погубишь.
– Ваша светлость, еще одна.
– Это мы где сейчас? – выглянула в окошко Мария-Элена.
– На улице Могильщиков.
«Малечка, а это не то, куда нас посылали?» – охнула Матильда. Вот ведь занесло…
«А куда нас посылали?»
«Ну, Тальфер же!»
Герцогесса и правда не сразу поняла, о чем идет речь, и только потом сообразила, принялась вглядываться. Дом как дом, ничего особенного. Но…
«Дверное кольцо выполнено в виде паутинки», – шепнула Малена, уступая управление Матильде.
«И что?»
«Знак Восьмилапого».
«Надпись над дверью – «Ведьма здесь»?»
«Примерно так», – согласилась герцогесса.
«М-да… Ладно, раз уж мы тут, посмотрим, что там за ведьма».
«Как – посмотрим?»
«В стиле “бешеный Карлсон”».
«Это как?»
«Увидишь…»
Матильда, хитро улыбнувшись, выпрыгнула из кареты и заколотила в дверь кольцом. Дверь медленно скрипнула и отворилась.
На порог вылез слуга самого простецкого вида. Матильда прищурилась.
– Любезнейший, здесь ли живет некая Лэ Стиорта?
– Да, ваша… светлость. – Взгляд слуги остановился на гербе.
– Мне рекомендовали ее как хорошую травницу. Ваша госпожа сейчас дома?
Вереш, а это был именно он, заколебался. Но упускать такую добычу? Молоденькая девчонка, в роскошной карете, герцогесса…
Справится Ластара, и не таких обламывали.
– Да, она у себя. Вы позволите доложить о вас?
Матильда даже не сомневалась, что хозяйка уже в курсе. Работа у нее такая, выглядывать и высматривать.
– Вы предлагаете мне ждать в дверях, как простолюдинке?
Вереш понял, что перегнул палку, и тут же поклонился.
– Нет, госпожа. Простите…
Ремесло ведьмы – оно такое, надо быть готовой к неожиданностям. Ластара наверняка уже успела загримироваться и ждала клиентку. Так что слуга склонился в низком поклоне.
– Прошу вас, ваша светлость.
Матильда храбро вступила в полутемный коридор. Эх, фонарик бы сейчас.
Коридор был выполнен в лучших традициях «ля ведьмарис». То бишь – святой инквизиции на вас, идиоток, нету. Чего-то непонятное свисает с потолка, стены занавешены мрачными тряпками, освещенность – только что нос не расшибить…
Малена пискнула и спряталась. Матильда весело комментировала все, что попадалось на пути, разве что не в полный голос, а для сестры.
«Паутина халтурная, из ниток. Стирать пора. Тряпки не шевелятся, со сквознячком было бы авантажнее. А почему ни одной крысы не бегает? Чтобы посетители не убежали еще быстрее?»
Малена постепенно начала хихикать, а там и сама принялась смотреть более критически. Подумаешь, ужастики? Это здесь и сейчас страшно, а она на «Бустере» каталась. Вот если туда местную ведьму посадить, это как?
Сама хозяйка обнаружилась в дальней комнате. Вся в черном, вся такая трагично-готичная…
Наверное, предполагалось, что ее будут бояться, но Матильда и не такого по ужастикам навидалась.
– Недорабатываете, сударыня?
– П-простите?
Вот с таким подходом Ластара сталкивалась впервые. И растерялась. Ненадолго, но нахалке этого хватило, чтобы отыграть пару позиций.
– Половицы не скрипят, тревожных сквозняков нет, двери нигде не хлопают, а паутину вообще постирать пора.
– П-постирать?
– А что? Вы ее не сами плели? Ну новую закажите, а то пыли сыплется – ведро с кисточкой. Не прочихаешься потом.
Ластара опомнилась. Положила руки на шар…
– Что привело вас ко мне, госпожа?
– А вы не догадываетесь?
В том-то и дело, что не догадывалась. Обычно ее предупреждали о визитах, вот принц, к примеру, собирался заехать сегодня вечером, она знала об этом от любимого. Но может и не приехать, победа все-таки, отметить надо… хотя бы начать. Тогда приедет завтра.
– Женщин ведут ко мне разные дороги, но одна и та же причина. Любовь…
– Отлично сказано, – одобрила Матильда. – Кстати – у вас парик съехал.
– У меня нет парика.
– И грим размазался. Одна бровь выше другой, и заметно.
Ластара дернулась.
– Вы кто такая?
– Да ехала я тут мимо, думала, найду специалистку, а вместо этого дешевый какой-то антураж, свечи эти дурацкие… Лэ Стиорта? А на самом деле как?
– Это и есть мое имя.
– Госпожа Стиорта, давайте правьте грим, включайте свет, а потом возвращайтесь. Поговорим серьезно. Мне от вас дело нужно, а не дешевые завывания.
– Да что вы себе позволяете?! Я сейчас…
– Стражу кликнете? А может, вместе покричим?
Ластара откровенно растерялась. Она бы покричала, но… не с руки. Да что происходит-то?
А все просто.
Как разрушить цыганский гипноз?
Сойдет что угодно, от ругани до нахальства. Можно начать орать и материться, можно предложить цыганке самой погадать, можно… да много чего можно. Вот Матильда и перла буром. Или дуром, невелика разница. Против гипноза – только агрессия и политика несоглашательства. Наезд и напор.
– Лэ, или как вас там, давайте говорить серьезно. Мне не нужны эти спектакли. Я хочу разговаривать с травницей, а не с балаганной актрисой.
Вот слово «травница» и успокоило Ластару. Все понятно, все в порядке. Просто о ней сказали как о травнице, а не о гадалке, ну и результат…
– Хорошо. Что вам угодно?
– Окна откройте.
Ластара щелкнула пальцами. Шторы эффектно поползли в разные стороны, Матильда покачала голо- вой.
– Госпожа Лэ, позовите сюда вашего слугу.
Ластара скрипнула зубами, но хлопнула в ладоши. Вереш вошел почти мгновенно. Матильда уставилась на него тяжелым взглядом.
– Мне не нужны свидетели разговора. Поэтому вы сейчас пойдете и сядете в мою карету, из окна мне все видно. И не вернетесь, пока я не выйду.
Вереш прищурился.
– Ваша светлость, мы люди маленькие…
– И гордость у вас тоже есть. А еще – уши и язык. За гордость и тайну – отдельная доплата. Вопросы будут?
Вопросов не осталось. Дело-то житейское, бывает у баб. Может, нагуляла и не хочет огласки. Вереш бросил взгляд на Ластару, та кивнула, и слуга вышел. Матильда видела, как он подошел к карете, как сел внутрь.
– Отлично. А теперь поговорим серьезно. Один мой знакомый подсел на «травку».
Ластара поглядела удивленным взором. Матильда исправилась:
– Мой знакомый начал курить «травку», и я боюсь, что дальше будет только хуже.
Ластара не боялась, она знала, что дальше будет хуже.
– Госпожа?
– Мне нужно средство от этой зависимости. Можете вы что-то посоветовать?
Ластара медленно покачала головой:
– Так сразу… надо подумать.
Матильда выложила на стол большую золотую монету.
– Мне действительно нужно.
Ластара прищурилась.
– Ладно. Я сейчас вернусь, подождите пару минут, ваша светлость.
И вышла из комнаты.
Матильда фыркнула.
«Зуб даю, вручит или снотворное, или слабительное».
«Или смесь».
«Ага…»
Герцогесса, оставшись одна, не ждала милостей от природы, она обшаривала ящики стола Ластары. А что? Вдруг тут в каждом ящике по компромату? С чумоданом?
Но далеко она влезть не успела, повезло ей уже с верхним ящиком.
– Оба-на!
Кольцо с рубином выглядело безумно дорогим. Даже если рубин «технический», то есть с трещинами или вкраплениями, он все равно здоровущий. Всю фалангу пальца закроет. Явно с мужской руки…
Матильде безумно захотелось сунуть его в карман. Но – нельзя. Это уже самоподстава.
А что тут за пузырек?
Хм-м…
Матильда поглядела его на просвет. Нет, не понять. Быстро подковырнула пробку, открыла, понюхала…
Не понять.
А по виду – обычный пузырек, она сама таких три штуки купила, самая простая форма. Самый ходовой размер, аптекари такие десятками заказывают…
В коридоре послышались шаги.
Руки действовали быстрее головы, Матильда вытащила из сумочки пузырек с настойкой сенны, на вид – один в один, сунула его в стол, а тот, что лежал у Ластары, сунула в сумку. И прыгнула обратно.
Ластара вошла в комнату с улыбкой на лице.
– Вот, ваша светлость.
Пузырек у нее в руке был точно таким же. Матильда взяла его, поглядела на просвет.
– Что это и как употреблять?
– Настой коры дерева хон, госпожа. По три капли в еду каждый день.
– Раз в день?
– Лучше два, ваша светлость. И ваш любимый избавится от своей зависимости.
На самом деле в пузырьке был разведенный настоем мяты куриный помет. И поделом стервозе… уж очень Ластаре хотелось насолить наглой девке.
– Сколько я вам должна?
– Еще три золотых, ваша светлость.
Матильда выложила их не моргнув глазом.
– Благодарю. Если лекарство поможет – приеду за добавкой.
– Обязательно поможет, ваша светлость, даже не сомневайтесь.
Матильда ответила улыбкой.
«Ага, поможет. И мы все в это дружно верим. Интересно только, что я у тебя сперла?»
* * *
Ластара лично проводила герцогессу до кареты. Вереш отправился в дом – и едва не получил по голове стеклянным шаром. Хорошо хоть, поймать успел.
Следом полетел паук.
– Стерва!!! Дрянь!!! Сучка герцогская!!!
Ластара бесилась минут двадцать. Вереш насмешливо смотрел на эту картину. Ничего, Ласти полезно иногда приложиться носом об забор. А то возгордилась… знатной дамой она станет.
Грим подправь. И парик – тоже. А потом в высшее общество лезь. Это тебе не купчих морочить, идиотка.
Наконец Ластара стала успокаиваться. Вереш обнял подругу, погладил по волосам.
– Ничего, ты с ней сторицей расквиталась.
Ластара ядовито улыбнулась при мысли о «настое дерева хон».
– И поделом этой суке!
– Ага, – поддакнул Вереш, искренне сомневаясь, что лекарство используют по назначению. Но вдруг?
Ладно, деньги они получили, чего еще надо? Работа ведьмы – она нервная, всякие клиентки бывают. Надо приспосабливаться.
* * *
– Как ты думаешь, что мы сперли?
– Не знаю. Но подозреваю: что-то интересное, – задумчиво отозвалась Матильда. – Малечка, это все паршиво выглядит.
– Почему?
– Ты колечко видела?
– Да.
– Опиши мне его.
– Ну… рубин, большой, зажат в когтистых лапах, делался явно под мужскую руку…
– Надо приехать домой и нарисовать это кольцо. Оно оригинальное. – Матильда пребывала в растерянности. – Не знаю я, что делать. И жить охота, и подставляться неохота…
– В чем мы подставились?
– Да ни в чем. Сейчас еще несколько лавок объедем, так что все понятно, ехали, случайно завернули, так же случайно зашли к травнице… вот этот антураж – тоже понятно. Скажи человеку – ты лопух к ране приложи, так ведь не подействует, а если ему наплести сорок бочек с верхом, мол, собрано на растущую луну, в дальнем лесу, где видели лису, – так влет пойдет.
– Тогда что тебя нервирует? Кольцо? Но девушкам могут делать и более дорогие подарки. Особенно если девушки красивы и доступны.
– Не знаю. Попой чувствую – где-то крыса подохла, а вот где… Нет, не знаю.
– Может, и нет ее? Крысы?
Матильда пожала плечами.
Она не знала, но…
Бабушка рассказывала. Бывает у человека такое, хоть режьте, хоть стреляйте, но туда он не пойдет! Здесь убивайте, сразу!
К примеру, знакомишься ты с человеком, и совершенно ведь замечательный человек, добрый, улыбчивый, хороший… а ты четко понимаешь, что надо рвать когти. И рвешь. А потом узнаешь мимоходом, как он кого-то подставил, да по-крупному.
Или тебе говорят – дело верное, да ты что, да там уже сто человек обогатились, вон их стоянка для «Мерседесов», а тебе не хочется туда деньги вкладывать. Ну и не вкладываешь. И остаешься при своих, в отличие от других «любителей халявы». Те остаются – без своих.
Или надо куда-то идти, а ты понимаешь, что нельзя. Даже не так – НЕЛЬЗЯ! А потом там либо мина заложена, либо крыша готова обрушиться… не суть важно что, но накрывает того, кто не почуял. А ты выживаешь за счет этой счастливой «чуйки».
В военное время такого больше было. Ну так когда речь о своей жизни, интуиция обостряется. А когда о деньгах, о любви – это ведь не смертельно. Можно и прозевать. Но иногда, если тебя от чего-то отворачивает, стоит прислушаться к своей интуиции. И не лезть. Ради своего же здоровья – не лезть.
– Тальферу расскажем? – тихо спросила Малена.
– Нет. Никогда.
Матильда была категорична. Они действительно случайно оказались на этой улице, случайно поменяли этот пузырек… ладно, не станем себе врать.
Была вероятность, она осуществилась, девушки вполне допускали, что встретятся с этой Лэ Стиортой. Не ехали целенаправленно, но круги по городу наматывали.
Она целенаправленно выводила «псевдоведьму» из себя, специально шарила по ящикам стола, вот подмена пузырька – это импровизация, но – вдруг?
Сейчас флакончик холодил карман. Он согрелся от тепла человеческого тела, но девушка все равно ощущала холод. Наверное, это нервное.
Мысли отдать его Тальферу у девушки и не возникало. Но как бы самой проверить, что в нем?
– Ваша светлость, еще одна лавка…
Малена кивнула и полезла из кареты.
Еще – так еще. Дело нужное.
* * *
Домой она вернулась ближе к вечеру, когда все уже поужинали, и отправилась на кухню, где и застала эпическую сцену.
Кухарка ругалась на чем свет стоит.
Причина была печальна – крыса.
Очень умные, пролазливые, верткие и гадкие твари. И не стоит путать домовых пасюков с крысами из вивария, симпатичными и пушистенькими. Дикий волк и собака – все же разные животные.
Крыса была наглой и пакостной, ничего не боялась и прогрызла дорогу в кладовку. Выловить ее не получалось даже у кошаков. Кстати – не всякий кошак справится с крысой.
Матильда даже не раздумывала.
На ловца и зверь бежит?
– Давайте попробуем приманку, – предложила она.
Сказано – сделано, она осторожно проделала дырку в куске сыра, капнула в нее пару капель из неизвестного пузырька, потом заровняла дырку. Сыр тут был мягкий, хоть ложкой ешь.
Потом сыр был оставлен в кладовке, а коты изгнаны на ночь из кухни. Утром служанка обещала сказать – подействовало ли на вредную тварь.
Мария-Элена распорядилась принести ей перекусить и отправилась спать.
Лоран после кальяна тоже отключился, так что никто девушку не беспокоил. Сон укрыл герцогессу словно теплое уютное одеяло.
- Writer
