Кинар-Хор меньшее зло

Алтарь Галлата

 Спустя восемнадцать дней Маск выехал ко второму мосту. Широкая каменная дорога перемахнула через бурный поток Грохочущей реки, с той же легкостью с какой косуля перепрыгивает тонкий ручеёк. На здоровяка накатили воспоминания о том, как он трудился тут бок о бок с гномами и людьми и, конечно же, с троллями. Без этих созданий вся эта стройка была бы, наверное, невозможна. Под их мерное урчание огромные глыбы камней перемещались и, словно по волшебству, собирались в монолитную конструкцию моста.

Маску вспомнилось, как он покинул это место и отправился в далекий восточный город Самерит. Там в неприметном трактире, каких десятки, если не целая сотня, в портовом-то городе, Маск отыскал мастера Ланкара в непримечательном ничем, кроме названия заведении «Бледный шакал». Здоровяк, усевшись за стойку, аккуратно изложил хозяину предложение и просьбу своего друга Кинара-Хора. Трактирщик согласился, сказал только, что приедет сам и ждать его не нужно, мол у него много незаконченных дел и сначала все решить надо.

Вспомнил Маск и о том, как его радостно встретили на строй площадке моста и принялись откармливать путешественника. Хорошее было время, доброе и воспоминания о тех событиях захлестнули его с головой, погрузив в события более, чем годовой давности. Здоровяк так крепко предался воспоминаниям, что и не заметил, как его конь перешел длинный мост через реку.

Картины из недалекого прошлого яркие, словно живые, всплывали в голове Маска. А его животное, тем временем, дотопало до самой развилки и даже там не стало, тормозить и уж, тем более, поворачивать налево и двигаться на север, куда Маску было и нужно. Конь без всякой задней мысли продолжил двигаться на восток по старой, заброшенной дороге. Мало кто из людей ходит этой дорогой, можно сказать, что почитай никто и не ходит вовсе. Это и не дорога даже, а так тропка, старая тропинка, давным-давно заброшенная и по большей части уже заросшая, но, тем не менее конь Маска всё ещё хорошо её видел и двигался по ней на восток, довольно покачивая головой. Когда Маск опомнился, то уже проехал этой старой тропой как две мили не меньше. Оглядевшись по сторонам, здоровяк придержал своего своенравного скакуна и начал его без злобы ругать и отчитывать, словно тот его понимал.

– Беляш, ну ты куда пошел? Нам не сюда надобно, поворачивай, вертайся назад, а у развилки направо теперь. Ну, ты чего? Куда завел нас?! Вот так и полагайся на тебя, а ещё друг называется…

Развернув своего жеребца Маск, ещё раз глянув по сторонам, охнул.

– О-о-о, Беляш! Да это непростое место, это же то самое местечко… Ну, точно, я ж помню во-он то дерево, и эту тропинку… Да-да, это то самое место! Здесь мы впервые встретились с Кинаром-Хором, он тоже мой друг – король, ты же помнишь его? Когда мы встретились я стоял вот там.

Здоровяк указал в направлении небольшого холмика.

– И ожидал Кинара с дубиной в руках, а он бежал ко мне во-он оттуда. А поехали, посмотрим откуда же он бежал.

Маск слегка ударил коня по бокам и тот весело затопал по тропинке, огибающей холмик на юг.

– А когда Кинар прибежал, я ему дубиной-то, как вдарил и на землю уложил, говорю значит ему, стоять! Ты откуда? Кто такой? А он мне всё и рассказал, всё-всё, агась. От меня ж ничего утаить нельзя. У меня этот, глазномор, не, глазомер хороший, вот. Глаз – алмаз, так мой друг Херми говорит, а уж ему-то верить можно.

Беляш вроде бы верил своему наезднику, потому как не высказывался против, и вообще не выказывал о сказанном сомнений. За холмиком оказался крошечный, не выше колена, алтарь Галлата старый и полуразрушенный, весь почти поросший зелёным мхом, его и узнать-то не просто, но Маск узнал. Разглядел он и то, что на алтаре лежала золотая монета.

– Вот-те на…

Сказал здоровяк и слез с коня. Он подошел к алтарю и хотел было взять монету, но остановил руку и не стал этого делать. Ему этот золотой ни к чему нынче, и пусть он остается там, где и лежал до сего мига. Маск не осквернил алтарь, побоявшись разгневать божка, а затем развязал кошель на поясе, где у него была всякая мелочь и извлёк из него серебряную монету. Покрутив её в пальцах, он положил монету на камень рядом с полновесным золотым и, прикрыв глаза, обратился к богу:

– Есть ли ты, присветлючий Галлат? Если есть, то ты очень сильный бог. Ну, а коль есть ты, тогда отчего не поможешь мне?! Как? Рассказывать не стану, ты же и так всё знать должен. Очень жду помощи, с нетерпением жду. И сразу стану верующим. Буду жуть, как молиться и храмы строить начну, и всех убеждать, что верить надо в Галлата и не иначе. Вот, ну всё… Я пойду тогда.

Закончив свою молитву, здоровяк оседлал своё животное и направил его обратно к развилке дорог, чтобы теперь-то повернуть правильно, на север к Верону. Возвращение обратно к дороге заняло куда меньше времени, потому как здоровяк то и дело поторапливал своего Беляша, и тот бодро проскакал обратный путь. На распутье Маск ещё раз огляделся по сторонам, мгновение колебался, а затем погнал Беляша на север.

Минула еще неделя. За это время Маск дважды проезжал через, незнакомые ему, поселки, где жители почтительно кланялись и расходились с пути рыцаря – так некоторые его называли. Маск хранил невозмутимый вид, хотя в душе и мыслях ухохатывался, он, Маск – рыцарь! Здоровяк ни с кем не спорил и вообще старался на людях не глазеть по сторонам, тем более с открытым ртом, как он имел обыкновение делать. Теперь на людях Маск сохранял весьма важный вид. Такой вид, будто дел и дум у него непочатый край, и кроме дел этих ничего и не важно, более того, ничего кроме не существует вовсе!

Уже к позднему вечеру двадцать шестого дня путешествия под сиянием звёзд Маск увидел огни и высокие стены Верона. Ворота города пока ещё были открыты, но кто знает надолго ли это, и здоровяк погнал своего коня к городу. То ли эти ворота вообще не закрывали ночью, то ли ждали кого-то с этого направления, но Маск беспрепятственно въехал в Верон. Стражники с уважением осмотрели его, и ничего не сказали.

В город поздним вечером въехал рыцарь в белом сюрко, покрытом пятнами старой, запекшейся крови. Его ламеллярная броня имела множество следов от ударов и царапин, а внушительная фигура воина красноречиво говорила, что кровь на сюрко не его. Доспехи рыцаря были сработаны гномами, и в текущих реалиях это настоящая драгоценность. Да и конь у рыцаря под стать всаднику, не конь, а здоровенный белый жеребец, каких мало кто видел. Образ воителя впечатлял каждого встречного.

Этого самого коня для Маска купил в королевстве Амьен его друг Али, когда договаривался о закупке табуна для Кинара, а точнее для его гвардии. Это был подарок, надо сказать, что надо! Здоровяк сразу же полюбил коня и назвал его Беляшом в честь своих любимых пирожков. Эти пирожки он предпочитал всей прочей выпечке, а аргументировал это очень просто, но притом убедительно, мол, они же с мясом. Это, по его мнению, отвечало на, вообще, все вопросы. С того дня, как здоровяк получил своего жеребца на других лошадях брезговал кататься, и так уж вышло, что до того, он пробовал кататься верхом лишь раз, и то не на лошади, а на быке, но тот его скинул и больно баднул. Так что, Беляш у Маска был первым и, как ему думается, последний конь и верный друг.

И вот он, Верон – жемчужина десяти королевств, пожалуй, самый населённый город, а за одно, теперь уже один из самых красивых, потому как все те, кто видел Брафнетпик о первенстве красот могут поспорить. Неожиданно с неба стал срываться мелкий дождь, но несмотря на это, улицы Верона даже ночью не бывали пусты. Маск проезжал мимо компаний, обсуждающих нечто и прохожих, жадно разглядывающих его. В этом городе люди были совсем иными, нежели во встреченных посёлках, тут они наглые и злые. Это видно в их взглядах и действиях, в их лицах нет ни капли смирения и уважения, этим людям не знакома ни кротость, ни жалость. Здоровяк ехал вперед, не останавливаясь нигде, он ехал в центр города. Именно там по разумению Маска должны располагаться заведения, достойные уважаемого человека, такого человека, коим является Маск, большого и хорошего.