Кинар-Хор меньшее зло

Дорога

За спиной Маска остался прекрасный и удивительный город. Город, в котором трудится тысяча и больше рабов аборигенов – эльфов. Город, за которым спрятался ещё один город, даже целое королевство дмурфов. Здоровяк покинул это чудесное место и двигался на восток, пока что в единственном возможном направлении, потому как дорога одна при том прямая, словно стрела, словно мерило плотника.

Тадеон – город под горой ещё так юн и мал, ему всего-то третий год отроду. Это ещё прямо грудничок, ну по меркам городов, но в нем уже сотни доблестных гвардейцев, тысячи трудолюбивых и, полных амбиций, жителей, и не стоит забывать о выносливых и послушных рабах, они так же стали неотъемлемой частью этого места. А в самой скале, ныне за запертыми вратами, укрылись во мраке и прохладе гномы и тролли в Брафнетпике. А над всем этим, высоко на вершине скалы, с северной стороны Тадеона возвышается неприступная, возведённая гномами, башня, и из её окон мир обозревает один сумасшедший маг.

Диковин тут поболее, чем в любом другом королевстве Эмбриума, и скоро, здоровяк это чувствовал, новорождённый город и всё это королевство будет не узнать. И, тем не менее Маск по собственной воле покинул это чудесное место. Уже на следующее утро его начали одолевать сомнения в том, верно ли он поступает и не стоит ли вернуться пока не поздно… Здоровяк чесал свою голову, пытаясь ускорить принятие непростого решения, и так и этак выходило – ничего. Он, с одной стороны, хотел бы побывать дома, видеть родных, а с другой – он уже был вовсе не против вернуться в город под горой. Запал и рвение Маска как-то схлынули и развеялись, взамен оставив чувство опустошённости.

Дорога ровная и гладкая проматывалась под копытами жеребца, пока милорд Маск принимал решение, как ему казалось. Здоровяк даже не мог осознать, что решение уже принято, и он, всего лишь следует по намеченному пути, а эти размышление не более, чем отвлечение собственного внимания. Вот так, не заметив того, Маск проехал мост над Ямой и провел ещё целый день в пути. Он думал о всяком, и о том, что у него осталось почти треть тех денег, что он взял у Эгнара – помощника короля. Из этого здоровяк сделал вывод, что бедствовать он в пути точно не будет. Сто пятьдесят золотых монет – это хорошие деньги, а для одного человека так и вовсе огромные. И о том, что едьбы у него в избытке, как в общем-то, и воды и, значит, тут тоже не возникнет трудностей. Ему б добраться до славного Верона, а там уж всё будет хорошо.

Путешествовать по такой дороге это не по лесу лазать через кушери, едешь себе верхом, глазеешь по сторонам, да думаешь всякое, лепота, одним словом. Совсем незаметно минул день, Маск думал и размышлял над всем и не о чем конкретно, а его конь стучал копытами по дороге, и цоканье шагов складывалось в ярды и мили. Так продолжалась почти целая неделя, пока, наконец, Маску не встретились рыцари в фиолетово-серых цветах – рыцари герцогства Люприн. На этот раз, встреченные всадники, лишь почтительно поприветствовали путника и поскакали мимо. Гномья дорога достаточно широка, чтобы на ней вальяжно разминулась пара карет. Встретившимся на пути не приходилось теперь делить дорогу, но даже, если бы пришлось Маск больше не собирался уступать никому и ничего, ни права проехать по дороге, ни ломанного медяка.

За это время здоровяк утвердился в своём намерении вернуться домой, поговорить с отцом и встретиться с братом, и в том, что ему было нужно это путешествие. И оно должно быть его собственным без Кинара, указывающего дорогу, без Херми, не позволяющегося сдаться, без Тари, следящего за всем и вся вокруг. Маск должен будет пройти этот путь сам, потому что для него открылась истина, лежавшая на поверхности. Его друзья, все те, кто остались живы, даже Али, Шекр они выросли и изменились за время путешествия, но не Маск, он остался прежним, он упустил свой шанс. Оттого-то, что он не мог, не желал больше жить, как раньше и не умел жить иначе, в этом и была его беда. Всё потому, что он лишь осознал свою собственную неспособность быть частью, резко изменившегося, окружения, вот только стать лучше он не мог, не знал как. Маск осознал себя абсолютно лишним, и дело не в ком-то или в чем-то, измениться должен был сам Маск. Он понял, что заблудился, заплутал в Ерлонском лесу и вот, наконец, движется к своей свободе, к свету. Здоровяк и так и этак представлял себе, как вернется домой, и, хотя он ехал по дороге сквозь лес перед его внутренним взором проплывали ржаные, пшеничные поля и заливные луга, и пасущиеся коровки.

Вдруг Маск подумал, что очень-очень давно не пил коровьего молока. В Тадеоне, городе, который и покинул здоровяк, из рогатых держали только коз, а Маск привык к коровьему молоку и пуще прежнего захотел домой. Дальше путник от обиды, что нет ни коровьего, никакого другого молока и не быть ему ещё долгие дни, а то и недели, взял и наелся местных фруктов, купленных на рынке, так что всю дорогу и ночь бегал в кусты, жалобно скуля из них. Конь его всё это время с удовольствием объедал эти самые или иные кусты, ему такой поворот дел нравился. Лишь несколько дней спустя Маск, наконец, пришел в себя и даже, когда увидел фрукты, те самые фрукты на дереве у дороги, не остановился чтобы их собрать.

Маск отныне не любил фрукты, потому как это пища животных, а он человек и, пусть не сейчас, но скоро это будет звучать очень гордо, и каждый, кто будет говорить о нем, будет делать это с трепетом, о нем сложат песни и легенды, у него будет свой замок с поданными и гвардейцами и принцесса, он сам возьмет, что хочет. У одних это он заберёт силой, а другие сами преподнесут желаемое к его ногам. Самое главное, что он понял за время пути, так это то, что никто кроме него самого не даст здоровяку того, чего он хочет. Ну, а Маск точно знал, чего желает, чтобы его уважали, чтобы о нём говорили и даже вспоминали с почтением. Немного и немало, лишь столько, сколько доступно человеку не более.

Маск понял, сумел разглядеть в себе ряд маленьких недостатков и твёрдо решил их исправить. Это потребует затрат времени, а также необходимо будет отыскать нужных людей, но всё это после, пока что он хотел вернутся домой, туда, где началась его жизнь. Его манило обратно, словно бы ароматом парного молока и, хотя и неспешно, но он неуклонно двигался к этой цели.