Гранд-Вавилон

Глава восьмая (часть первая)

Глава VIII

– Прекрасная работа, синьорина Райт! – (Синьора Филиппи улыбнулась; её карие глаза светились теплотой и радостью – светились, пожалуй, даже слишком сильно. Алиса уже заметила, что она, как многие итальянцы, выражает свои эмоции с преувеличенной остротой – но вряд ли и правда так остро чувствует). – Я впечатлена. Вы быстро ориентируетесь в диалоге, скрупулёзно передаёте смысловые нюансы… Мы очень довольны Вашей работой. Герр Штакельберг просил передать, что мы были бы рады сотрудничать с Вами и в будущем.

– Правда? – краснея, выдавила Алиса. Она чувствовала себя скорее удивлённой, чем польщённой, – и смотрела в пол, не зная, куда себя деть. – Благодарю. Мне очень приятно.

Ведь совсем недавно она почти так же – смущаясь и ёрзая на стуле – сидела в кабинете Мадам Зимы. Совсем недавно – почему же кажется, что прошла уже пара лет?..

И здесь, в обители синьоры Филиппи, всё же было поуютнее, чем у Мадам Зимы: аквариум с флегматичными рыбками, солнечные пейзажи на стенах, прекрасный вид из окна на крыши исторического центра. На книжном шкафу лежала огромная мягкая игрушка – собака колли; синьора Филиппи на первой же встрече гордо сообщила Алисе, что это подарок сына.

– Подумайте об этом поприцельнее, – посоветовала синьора Филиппи, жмурясь, как довольная кошка. – Сейчас у нас нет вакансий, но через год-два – кто знает… В “Terra Incognita” не хватает таких ответственных специалистов, как Вы. Мы могли бы предложить Вам стажировку, а в перспективе – и постоянное место переводчика.

Работать в Гранд-Вавилоне? А значит – и жить в Гранд-Вавилоне?.. От одной мысли об этом Алису охватила приятная жаркая слабость. Невозможно; это просто не может происходить с ней.

Но происходит.

Жить здесь – то есть каждый день ходить по этим улицам, страдать от этих дождей, жадно вдыхать этот калейдоскоп запахов, слушать смесь языков, пьянящую, как крепкий коктейль, – и…

И быть ближе к Ноэлю.

Она с досадой – но обречённо – выругала себя. Что за глупость, что за логика пятнадцатилетней девочки? Почему именно это кажется ей самым заманчивым – это, а не карьерные перспективы и не жизнь в красивейшем городе на земле?

«Ну и дурочка же ты, Алиса, – вздохнула бы Мия, накручивая на палец туго завитой локон, ненароком выпавший из идеальной причёски. А потом добавила бы: – И неисправимый романтик».

Кажется, дело уже не в романтизме. То, что она чувствует, переходит все границы разумного – и вообще все границы. Она ничего не значит для Ноэля, он не испытывает особого желания с ней общаться; даже если она переедет, даже если их связь продолжится – он не подпустит её ближе. Всё ограничится редким сексом – тогда, когда ему захочется. Когда другие претендентки по каким-нибудь причинам будут надоедать. До боли знакомая роль – и до боли гадкая.

Хотя – не факт, что знакомая. Луиджи, несмотря на свою садистскую жестокость, всё же и правда тянулся к ней – к ней как личности. Он никогда не смог бы довольствоваться её телом. Он знал её всю, целиком – и поэтому всегда претендовал, в первую очередь, на душу и разум. Он хотел владеть.

Ноэль не хочет этого. Всё, чего он хочет, – иногда поразвлечься. Бездны, чернеющие в ней, скорее пугают его, чем влекут.

Хочу! – ревело чудовище у неё внутри. – Мне всё равно. Хочу даже этого – только бы не потерять.

Упрямая идиотка. Одержимая.

– Я невероятно благодарна, – пробормотала Алиса, глядя куда-то мимо синьоры Филиппи – в печальные глаза собаки колли. – Благодарна и польщена. Я обязательно обдумаю Ваше предложение.

– Ну, вот и славно! – (Ещё раз одарив Алису сияющей улыбкой, синьора Филиппи пододвинула к ней пухлый красно-золотистый конверт). – Ваш заработок, прошу. Наша традиция – рассчитываться с приглашёнными специалистами наличными. Надеюсь, Вы не против.

– Нет, что Вы. Спасибо.

Толщина конверта немного обескуражила Алису – как и само его появление. Сегодня пятница – завершающий день; сегодня она сдала синьоре Филиппи и герру Штакельбергу последние переводы и отработала на последнем интервью. Но она предполагала, что деньги перечислят значительно позже – когда она уже вернётся домой (проклятье, как же не хочется думать об этом – даже мельком). А тут – прямо в тот же вечер… Просто роскошь.

– Я отойду на минутку, скоро вернусь, – промурлыкала синьора Филиппи. – Вы пока ознакомьтесь с суммой.

Она вышла из кабинета – но Алиса долго не решалась прикоснуться к заветному конверту. Она не знала заранее, сколько ей заплатят, и не стала уточнять – ведь само участие в проекте уже было большой наградой. Что, если там куда больше, чем она думала?..

Её отвлекло бесшумное сияние телефона. Сообщение. Сердце Алисы уже не замирало каждый раз в радостном предвкушении, не трепетало, выстукивая: «Вдруг это Ноэль?» – потому что она поняла главную закономерность: случается только то, чего не ждёшь. Ноэль появлялся исключительно тогда, когда она совсем, никаким уголком сознания не ждала его.

Закономерность хаоса.

Написал Лео – тот самый милый паренёк из аэропорта, который пропал в вечер, когда она в итоге отправилась гулять с Майклом. И потом – встретила Ноэля… В общем, спасибо ему, несмотря на его свинское поведение. Сам того не зная, он запустил цепочку причин и следствий, ведущую к чему-то великому – по крайней мере, внутри Алисы. В королевствах её души теперь бушевали войны, в лесах – пожары; и всё – из-за того, что какой-то Лео инфантильно испугался в последний момент и не ответил на её сообщения.

Да, как она выяснила позже, это был именно банальный страх. Лео появился вновь – и просил прощения, и объяснял своим тонким мальчишеским голосом в аудиосообщениях, что он не мог встретиться с Алисой, не имея достаточно денег, чтобы «купить ей всё, что она захочет, и сводить её на красивый ужин».

«Раз мы встретимся и пойдём гулять – значит, по крайней мере на этот вечер ты будешь моей девушкой! – отважно заявил он. Это нелепое умозаключение насторожило и чуть рассмешило Алису – и она бросилась бы возражать, если бы не бурный поток его высокопарных сообщений. – А отец учил меня, что за свою девушку, за свою женщину нужно топить города в крови. Города в крови, понимаешь?! А у меня не будет денег даже на то, чтобы купить девушке, которой я восхищён, цветы или кофе! Я так просто не мог. Да – глупо, да – я знаю, что ты сама себе можешь всё это позволить, но… Я не могу иначе. Я такой человек. Это мои принципы».

«А сказать об этом заранее твои принципы не позволили? – не сдерживая едкости, поинтересовалась Алиса. – Просто и прямо – словами через рот, как говорится. Мол, так и так, нет денег, мне неловко, сегодня не получится. Зачем было заставлять меня ждать и наблюдать, как меня, эм, динамят?»

Лео признавал, что она права, но снова и снова твердил что-то пустое и пафосное. В конце концов, Алиса устала спорить – и убедилась в том, что он ещё более незрелый ребёнок, чем она думала.

С тех пор он не объявлялся, а Алиса так нырнула в боль и сияние истории с Ноэлем, что начисто забыла о нём. Что же это за новости сегодня? Снова магия пятницы?

«Привет! Знаешь, я тут подумал… Что уж скрывать – ты всё-таки очень нравишься мне. И, поскольку ты скоро уедешь, а когда снова приедешь – я не знаю, то… Может, просто погуляем? Ты же не против просто погулять со мной? Денег у меня по-прежнему нет, и ничего большего я, увы, не могу предложить. Но хоть раз увидеться с тобой мне бы очень хотелось».

«Что уж скрывать»… Чёрт побери, какой детский сад. И какое отсутствие логики и здравого смысла. Алиса вздохнула и покачала головой, чувствуя себя законченным циником.

«Привет. По-моему, мы изначально и договаривались просто погулять. Ничего плохого в этом я, конечно, не вижу – и уже несколько раз говорила это тебе».

Видимо, не у одного Ноэля в Гранд-Вавилоне проблемы с памятью.

И – даже удивительно, что до Лео наконец-то дошло, что она здесь ненадолго и скоро уедет. Чтобы соотнести этот факт с реальностью, ему потребовалось около двух недель: Алиса рассказала ему, что она не отсюда, как только он объявился вновь.

Удручающе.

«Тогда, может, встретимся сегодня?» – тут же радостно предложил Лео.

Алиса прикусила губу, глядя на манящий красно-золотистый конверт. Ей не хотелось врать Лео. И даже недоговаривать не хотелось – особенно после триумфального «возвращения» Ноэля в среду. С другим человеком она бы, может, и позволила себе поиграть, но здесь… Честное слово – всё равно что издеваться над ребёнком.

И кроме того – он что, всерьёз думал, что все эти недели она будет сидеть, сложив руки на коленях, и смиренно ждать, пока он найдёт сумму, которой, на его взгляд, достаточно, чтобы они просто встретились? «Ересь какая-то!» – как сказала бы Ди. Особенно – с учётом того, что вся связь между ними ограничивалась не самой частой, не самой оживлённой и абсолютно не интересной ей, Алисе, перепиской.

Она решилась – и ответила:

«Знаешь, если честно, я недавно встретила парня, который очень мне нравится. Ничего серьёзного там, скорее всего, не выйдет, но даже если и так – я не хочу упускать шанс. Поэтому извини, но я готова встретиться и пообщаться с тобой только как с другом. Если тебя устраивает такой вариант, то я за».

Вежливо, искренне, чётко. Не к чему придраться. Алиса представила, как Лео по-мальчишески оскорблённо краснеет и потирает затылок.

«Ну, если так, я, пожалуй, не буду лезть. Ни к чему это. Всего тебе хорошего», – написал он.

Алиса выдохнула с облегчением. Слава небу – они решили вопрос как адекватные, взрослые люди. Теперь наконец-то можно открыть конверт и…

«Лео заблокировал Вас. Отправка сообщений ограничена».

Безлико-серые буквы замерли на экране, будто глумливо посмеиваясь над ней – и над её глупой надеждой на то, что мир не так уж и абсурден. Видимо, она зря иронизировала насчёт ожидания с руками, сложенными на коленях: именно на это Лео и рассчитывал.

Облегчение сменила недоумённо-обиженная тяжесть. Вот серьёзно – серьёзно? Алиса думала, что диковатый мир Badoo уже ничем не удивит и не разочарует её, – но снова ошиблась. Наверное, она никогда не перестанет поражаться мужскому – да и в целом человеческому– мышлению.

Впрочем, это проблемы Лео – его наивности и его инфантильного эгоизма. Никак не её. Этой блокировкой он явно хочет пристыдить её – хочет, чтобы она чувствовала вину и терзалась мыслями о том, что поступила с ним нечестно. Она не доставит ему такого удовольствия.

Решительно отправив Лео в мрачную сырую темницу – в архив памяти, где уже томились Майкл, «Аполлон», Генрих с вопросом о «недуге» и другие подобные персонажи, – Алиса открыла конверт.

И – тихо вскрикнула, порадовавшись, что синьоры Филиппи нет рядом. Пачка купюр складывалась в сумму, которая как минимум раза в три превышала её ожидания. Алиса провела рукой по пылающему лицу; сколько же всего можно купить за эти деньги?

И сколько можно вложить в сбережения – на переезд в Гранд-Вавилон?..

Она не стала спрашивать себя, почему уже думает об этом переезде как о решённом деле; горячая дрожь мешала размышлять. Алиса взволнованно пересчитала деньги ещё раз, чувствуя себя скупцом Гарпагоном из комедии Мольера, – и откуда-то послышался шорох.

Шорох – в кабинете, где сейчас нет никого, кроме неё и рыбок в аквариуме.

Алиса медленно подняла голову – и уткнулась взглядом в вопросительно блестящие собачьи глаза.

Колли отряхнулась, встала (старый шкаф заскрипел под её тяжестью) – и уставилась на Алису, дружелюбно высунув розовый язык. Роскошная чёрно-рыжая шерсть пушисто торчала во все стороны; её трепал ветерок из окна. На груди собаки сиял белоснежный «воротник»; нос блестел, словно омытый водой камешек чёрной гальки. Колли негромко тявкнула – и Алиса содрогнулась, как от удара.

Перед ней была живая собака.

Я схожу с ума?

Нет. Спокойно. От красоты Гранд-Вавилона или от той страсти, которая тащит её к Ноэлю, наверное, и правда можно сойти с ума – но только метафорически, не буквально, ведь так?.. Как гулко колотится сердце; встряхнуть головой, поморгать – не помогает. Колли по-прежнему живая, а не игрушечная, – стоит и молча смотрит на неё. И это, чёрт возьми, пугает сильнее, чем если бы прямо в кабинете синьоры Филиппи разверзлись врата Ада.

«…В этом городе много тех, кто умеет больше, чем люди».

Алиса сглотнула горькую слюну. Медленно – слишком медленно, руки немеют от жаркой слабости – положить конверт на стол. Тихо выдавить:

– Привет.

Колли снова высунула язык, приветливо тявкнула, подобралась – и спрыгнула на нижний выступ шкафа, а потом и на пол.

Движется. Значит, оно – чем бы оно ни было – всё-таки живое, вне всяких сомнений.

Алиса встала и попятилась к двери. Почему-то синяк, оставленный у неё на шее зубами Ноэля, опять заныл; она прижала ладонь к шейному платку. Синяк был большим, и лиловел так гордо, и ранки от укуса ещё не совсем зажили. Позавчера и вчера, оставшись одна, она не могла побороть искушение – и разглядывала его, пылая, как генерал разглядывает недавно вручённый ему орден.

Колли легла на пол – у стола синьоры Филиппи – и по-прежнему мирно смотрела на Алису, чуть склонив набок вислоухую голову.

Проклятье, да что же происходит? В мир просочилось безумие сюрреализма, о котором они говорили с Горацио? Или Гранд-Вавилон карает её за то, как она только что обошлась с Лео?

По коридору застучали каблуки синьоры Филиппи; дверь за спиной Алисы скрипнула. Аллилуйя.

– Извините, я тут… Я…

Алиса рывком обернулась – и вдруг поняла, что понятия не имеет, что сказать. Слова замерли где-то в горле, слипшись в противный комок; ведь достаточно просто посмотреть на реакцию синьоры Филиппи, правда?.. Если она удивится беспричинной панике Алисы, то колли – всё-таки галлюцинация (хоть и очень милая), и пора записываться на приём к врачу. Алиса совсем не скучала по добродушному лысому психиатру, который беседовал с ней в эпоху анорексии, – но что поделать, иного выхода нет. Опять он будет подкалывать её, спорить с ней и рассказывать, как научился стрелять из лука.

Боже, о чём я думаю?..

Синьора Филиппи смотрела на Алису, безмятежно улыбаясь.

– Дорогая моя, всё в порядке?

За эти недели она как-то неприметно прониклась материнской теплотой к Алисе и частенько называла её то «дорогая моя», то «милая синьорина Райт». Но сейчас это обращение почему-то казалось приторно-пугающим – как образ куклы или прелестного ребёнка в ужастике.

Алиса уже собралась ответить, мысленно прикидывая, какой ей поставят диагноз, – но синьора Филиппи посмотрела на колли в упор – и улыбнулась ещё ласковее.

Она тоже видит эту собаку.

– Тереза, ну что это такое? – (Качая головой, синьора Филиппи осуждающе зацокала языком. Наклонилась, похлопывая себя по коленям – как обычная хозяйка, подзывающая обычную собаку; колли тут же радостно потрусила к ней. Алиса окаменела). – Che fai?..[1] Я же просила тебя не пугать гостей. Так нельзя. Ну, иди сюда, иди!

Воркуя по-итальянски, синьора Филиппи присела на корточки рядом с колли – гладила её, любовно трепала длинную шерсть. Алиса слышала, как реальность с треском рвётся на клочки. Рвётся уже не так, как позавчера, в то утро, когда к ней пришёл Ноэль. Пришёл – и через пару часов снова исчез, словно видение или лихорадочная перевозбуждённая фантазия.

Теперь этот треск был не завораживающим, а страшным.

– Простите Терезу. Обычно она ведёт себя смирно – ей в тягость суета земного существования, – как ни в чём не бывало, сказала синьора Филиппи. Она поднялась; собака, сопя и поскуливая, улеглась у её ног. Не смотреть на эту женщину – и неважно, кто она на самом деле. Алиса отвернулась, ругая себя за то, что до сих пор дрожит. – Поэтому она предпочитает оставаться неподвижной… Но иногда капризничает. Это значит, что Вы понравились ей. Ti piace signorina Wright, sì? – (Тихо смеясь, синьора Филиппи обратилась к собаке; та молча (слава небесам – хотя бы молча) смотрела на неё, высунув язык). – Ti pia-ace[2]… Она одарила Вас особым вниманием, синьорина Райт. Вот только непонятно, что нам теперь с этим делать…

Синьора Филиппи вздохнула; в уголках её глаз собрались сеточки сокрушённых морщинок. Алиса почему-то впервые заметила, что её волосы кое-где посеребрены сединой, а лицо выглядит более усталым и осунувшимся – более старым, чем ей казалось всё это время.

Сколько ей лет?..

– Что делать? – сдавленно переспросила Алиса.

– Да. Я, конечно, могу заставить Вас забыть о том, что Вы видели – но, к сожалению, это может плохо отразиться на Ваших мыслительных способностях… По крайней мере, в течение нескольких дней. – (Синьора Филиппи снова поцокала языком, окинув её сочувствующим взглядом. Алиса запоздало заметила, что отступила ещё на полшага – к двери, к спасению). – Нет, не хотелось бы травмировать столь ясный ум. Лучше давайте просто сделаем вид, что ничего не случилось, хорошо?

Улыбается. Как тепло и спокойно она улыбается – будто и правда ничего не произошло. Будто только что не были нарушены все известные Алисе законы материального мира. Интересно, все они так улыбаются, когда о них узнаю́т?

Кто – они?

Томящая слабость облаком окружила Алису; она вдруг почувствовала, что у неё подгибаются колени и слегка кружится голова. Может, и правда не стоит так переживать? Ну, подумаешь, ожившая игрушка. Это ведь не какой-нибудь монстр, в самом деле. И не привидение. Хотя – привидение было бы более ожидаемым; о них столько книг, столько фильмов. Ожившие игрушки, конечно, тоже где-то были – в «Щелкунчике» Гофмана, например.

Гофман. А я здесь живу на улице Гофмана; забавно. Алису потянуло смеяться; сражаясь с подступающей истерикой, она провела рукой по лицу.

– Я… Я, пожалуй, пойду. Спасибо Вам за всё. Извините.

– Не забудьте деньги!

По-прежнему улыбаясь, синьора Филиппи подошла к столу, взяла конверт и протянула его Алисе. Взять конверт. Выйти из кабинета; не бежать. Не бежать – а размеренно идти по этим коридорам и лестницам, мимо картин на стенах, мимо портретов и фотографий дипломатов, учёных, переводчиков и других деятелей международного диалога культур, мимо напольных ваз с искусственными цветами, стендов с книгами на разных языках, кабинетов, где успокаивающе мерцают мониторы чьих-то компьютеров… Главное здание “Terra Incognita” ещё никогда не казалось Алисе таким огромным – и она почти не помнила, как именно оказалась на улице.

Ветер, прохожие, шум машин; наконец-то. Задыхаясь, она измождённо прислонилась спиной к стене. Интересно, Тереза уже превратилась обратно в игрушку – или синьора Филиппи всё ещё гладит свою любимицу? А может, угощает её колбасой – делит с ней купленный в буфете сэндвич?

Алиса нервно захихикала, закрыв руками лицо, – и достала телефон. Нужно срочно кому-нибудь позвонить. Или хотя бы написать. Нельзя быть одной в таком состоянии; она не будет рассказывать – но куда теперь это деть, что с этим делать? Мир совсем не такой, как она думала все двадцать пять лет жизни; не такой, как рассказывали в школе и университете; не такой, как пишут в Интернете и книгах. Он сложнее, красивее и ужаснее; в нём игрушечная колли может ожить, а едва знакомый паренёк – пробудить то, что казалось давно умершим. В нём есть чёрные цветы, правдивые гадалки и красные воды, в которые так легко уйти с головой.

Terra Incognita. Неизвестная земля.

Когда Алиса достала телефон, ей звонил Горацио. Превосходно; «вишенка на торте», как сказала бы Мия. И почему он всегда появляется в моменты, когда её ломает отчаяние или страх?

– Да?..

– Здравствуйте, Алиса. Извините, что беспокою. – (Его голос, чуть искажённый динамиком телефона, звучал глубоко и сдержанно. Приятный голос – вдруг поняла Алиса. Не такой мягкий, как у Ноэля – без мурчащих переливов интонаций, без терпко-солёной сладости, – но тоже приятный). – Вы работаете?

– Нет… Уже нет. Вышла.

– Всё хорошо?

– Да. А почему Вы спрашиваете? – поинтересовалась она – и медленно побрела по улице, вдоль парковки.

Такие простые чёрточки города – пятна грязи на чьей-то машине, упаковка из-под чипсов в мусорной урне, сиротливый кусочек сорванного объявления на фонарном столбе… Как всё это успокаивает. Это так нормально.

Главное – не встретить живую колли на прогулке. В Гранд-Вавилоне много собачников, и сейчас как раз их час: вечереет. Алиса подозревала, что не сможет воспринять это спокойно.

– Не знаю… У Вас странный голос. Замороженный какой-то, – сказал Горацио. – Вы будто привидение увидели.

И всё же – всё же привидение было бы банальнее. Не по-гофмановски; не в духе Гранд-Вавилона. Алиса улыбнулась, выравнивая дыхание.

– Нет. Но, наверное, что-то около того… Вы первый раз мне звоните.

– Да. Почему-то решил, что стоит позвонить, а не написать. – (Горацио хмыкнул – как ей показалось, немного смущённо). – Знаете, я должен рассказать Вам кое-что очень важное. И отдать одну вещь. Вы свободны сегодня вечером?

Да, если не объявится Ноэль, – тут же сказало что-то внутри Алисы.

Это значит – точно да.

К тому же Лео смыт за борт штормом судьбы; а колли по имени Тереза… Ну что ж, она постарается не говорить о ней Горацио. Постарается – изо всех сил.

– Свободна. Конечно, давайте встретимся.

[1] «Что ты делаешь?» (ит.).

[2] «Тебе нравится синьорина Райт, да? Тебе нра-авится…» (ит.).