Гранд-Вавилон

Глава восьмая (часть вторая)

***

...Горацио задерживался. Это опечалило Алису: почему-то ей казалось, что он не склонен к опозданиям. Она сидела в переполненной, гудящей разговорами кофейне, обводила пальцем чашку латте с сиропом «Солёная карамель» (теперь – после Ноэля – ей нездорово нравилось всё с этим вкусом) – и пыталась собрать в кучу расплывающиеся мысли.

Синьора Филиппи подтвердила существование собаки – и даже обращалась к ней при Алисе; значит, ей не померещилось. С другой стороны, может, всё это – одна большая, сложная галлюцинация? Может, так её перевозбуждённый, отчаянно очарованный Гранд-Вавилоном и Ноэлем мозг пытается упорядочить реальность – добавив в неё магии и абсурда?

Или синьора Филиппи всё-таки опасна? Алисе не верилось, что эта добрейшая женщина с тёплой улыбкой и весёлыми непослушными кудрями может быть злой ведьмой – или кем-то наподобие. Но как ещё объяснить то, что она грозилась стереть Алисе память?

И тем не менее – если она способна на это, почему не стёрла? И впрямь пожалела её – за хорошие переводы?..

От бредовости этой мысли Алису снова потянуло смеяться – но смех вышел бы истерическим. Она достала телефон, давно жужжащий уведомлениями, и просмотрела сообщения – чтобы отвлечься хоть чем-то от мыслей о колли, которая вместо очаровательной игрушки оказалась порождением зла.

Именно так, как частенько бывает с людьми.

«Слушай, я тут вбил твой статус в переводчик, не поленился», – гордо написал Хосе – продавец-консультант, с которым Алиса однажды погуляла. Однажды – то есть в один из невыносимо одиноких, кипящих тщетным лихорадочным ожиданием вечеров, когда Ноэль снова не появился; теперь, после встречи с ним в среду, ей казалось, что это было не несколько дней, а несколько месяцев назад.

Хосе не блистал ни умом, ни обаянием, ни каким-то особенно интересным жизненным опытом и, в целом, отлично вписывался в категорию серых и скучных «духовных зомби», на которых Алиса то и дело натыкалась в Badoo. Но он, по крайней мере, вёл себя довольно тактично и доброжелательно; с ним вполне можно было поболтать на бытовые темы – впрочем, бесцельно-унылое сотрясание воздуха на той прогулке быстро ей надоело. Конечно, Алиса, как и раньше, пыталась сама «расшевелить» собеседника – но бесполезно: он не понимал ни юмора, ни иронии, не знал почти ничего за пределами своей тусклой обыденности и в живых, душевных разговорах явно нуждался не больше, чем рыба – в полётах. Уже спустя минут сорок Алиса с горечью почувствовала, что опять лишь заполняет кем-то время – чтобы не быть одной, и поменьше страдать, и поменьше – как сказал бы Поль – «вариться в себе», в своём больном прошлом и запутанном настоящем.

Алиса распрощалась с Хосе так быстро, как это было возможно. Ей казалось, что всё прошло скомканно и что она не слишком ему приглянулась, – однако уже на следующий день он подарил ей букет тёмно-бордовых роз, дождавшись её после работы, а ещё через день – признался, что она «жесть как нравится ему», что он «всё время о ней думает», и предложил «встречаться без обязательств». (Акцент на «без обязательств», очевидно, возник из-за того, что Алиса на первой же встрече уточнила, что не ищет Великой Любви и Серьёзных Отношений – что ей с лихвой хватило и того, и другого). Алиса, слегка шокированная таким напором, дипломатично ушла от ответа: сказала, что она готова общаться с ним, но того, что он подразумевает под «встречаться без обязательств», не хочет (по крайней мере, пока). Хосе растерянно отступил – видимо, его вводила в ступор сама идея того, что с девушкой нужно общаться, очаровывать и завоёвывать её, вообще прилагать какие-то усилия для того, чтобы затащить её в постель. В его представлении (и в представлении многих иже с ним – как уже убедилась Алиса) пары пустых банальных разговоров и пары коротких встреч было достаточно, чтобы переходить на новые этапы.

Когда в следующий раз он позвал Алису встретиться, она – хоть и без особого желания – согласилась и предложила: «Может, прогуляемся? Я ещё много где не была – показал бы мне неизведанные части Гранд-Вавилона».

«Я не хочу гулять, – бескомпромиссно заявил Хосе. И, опережая её дальнейшие реплики, добавил: – И в кафе не хочу. И в бары, и в клубы».

«А чего ты хочешь?» – осторожно спросила Алиса – уже с тоской предчувствуя, каким будет ответ.

«Хочу просто полежать вместе, посмотреть фильм и уснуть. Или у тебя, или у меня. Ты не против?»

Алиса слишком хорошо знала, как расшифровывается «просто полежать и посмотреть фильм», – так что это предложение не вызвало в ней ничего, кроме грустного смеха и едкой злости. Действительно – зачем обольщать девушку, увлекать её интересной беседой, лучше узнавать её, создавать атмосферу? Зачем ломать свой привычный убогий жизненный уклад – тем более, если ничего не цепляет по-настоящему, если после работы ничего не хочется, кроме тёплого ужина, тёплой постели и тёплого тела рядом – тела, с которым можно «без обязательств» совокупиться?..

Честное слово, это уже чересчур. У некоторых обитателей Badoo хотя бы хватало ума предложить ей выпить (видимо, они надеялись, что алкоголь возместит им отсутствие ярких личностных качеств и поможет завоевать женщину), – но Хосе на первой же встрече сообщил, что не пьёт и что «даже от кружки пива потом весь день болеет». Нарушать свой по-пролетарски праведный образ жизни ради Алисы он явно не собирался. Она уже заметила, что в Badoo много убеждённых трезвенников – причём не тех, кто избегает алкоголя ради заботы о здоровье, а тех, кто просто боится пить – по-детски комплексует в ужасе перед неведомым «как бы чего не вышло».

Вновь осознав, для чего такие, как Хосе, ищут девушку – и как по-животному примитивно представляют себе «отношения» вообще, – Алиса ответила:

«Извини, но я против. По-моему, «лежать и смотреть фильм» можно, когда между вами уже перейдена какая-то грань – или (хотя бы) когда оба человека хотят её перейти. Я сейчас этого не хочу. И вообще не хочу просто лежать – особенно когда я в Гранд-Вавилоне. Я хочу красивого вечера и увлекательного общения».

«Да, понимаю тебя», – написал Хосе – и благополучно пропал. Он не мог дать Алисе ни «красивого вечера», ни «увлекательного общения»: сериалы в тёплой кроватке и скучный секс были его потолком. К счастью, это понимали они оба.

Хотя розы – это, конечно, приятный и галантный жест. Роберто всего пару раз дарил Алисе цветы, а Луиджи – кажется, совсем не дарил. Так что надо отдать Хосе должное.

Да и сейчас он, судя по всему, решил проявить смекалку: скопировал статус Алисы в f*******:, вставил его в онлайн-переводчик, прочитал результат – и задумался. Целая череда мыслительных операций. Похвально.

«“Become so numb” – мне перевели: «Стал таким онемевшим», – поделился он. – А что у тебя онемело, нога, что ли? Ну, встань попрыгай».

Алиса фыркнула, чуть не подавившись латте. Либо это попытка шутить, либо всё совсем плохо.

Она понадеялась, что Хосе всё-таки шутит.

«Это цитата из песни группы Linkin Park, – осторожно объяснила она. – И статус – это же про состояние души. Он не буквален. Так что нет, ничего у меня не онемело».

«Состояние души… – лирически повторил Хосе. – Слушай, а ведь правда. Никогда раньше про это не задумывался, а ты вот сказала – и понял, что правда так».

– Увлечены перепиской? – спросил Горацио, усаживаясь напротив. Алиса вздрогнула.

– Вы всегда так неожиданно появляетесь.

– А Вы неожиданно исчезаете на несколько дней.

Довольно долго она не знала, что сказать. Горацио улыбался, но выглядел уставшим – лицо побледнело и осунулось, под глазами наметились тёмные круги. Кашлянув, Алиса отметила:

– Похоже на упрёк.

– Нет, конечно, это не упрёк. Вы же не обязаны общаться со мной. Видимо – просто по-детски обиженный намёк на то, что мне Вас не хватало.

Он улыбнулся ещё шире. Эти слова звучали очень просто – без малейшего оттенка флирта, как и всё, что он говорил, – но почему-то Алиса смутилась. И убрала телефон: переводческие изыскания Хосе подождут.

– Зачем Вы хотели встретиться?

– Даже не знаю, с чего начать. – (Он вздохнул, задумчиво потирая лоб костяшкой пальца). – Бо́льшая часть того, что я хочу рассказать, прозвучит как бред сумасшедшего.

Может, при нём в Гранд-Вавилоне тоже оживают колли? Алиса напряглась.

– Начните с начала, – посоветовала она. – Ну, или с самого важного.

– Хорошая идея. – (Горацио порылся в кармане – и положил на стол небольшую деревянную пластинку с красным камнем в центре. Похоже на дешёвый сувенир; Алиса посмотрела на него с недоумением). – Возьмите. Довольно долго объяснять, что к чему. Просто возьмите и носите с собой, пока Вы здесь. Считайте, что это маленький подарок.

– А что это?

– Амулет.

Напряжение усилилось; Алиса сделала ещё один глоток сладко-солёного латте, чувствуя, что что-то в Горацио изменилось с их последней встречи. Он стал каким-то нервным, будто выпитым – и в то же время болезненно радостным; и чаще, чем раньше, отводит глаза. Что могло произойти? Ведь они виделись так недавно – кажется, в субботу, правильно?.. Прошло меньше недели. Впрочем, время здесь, кажется, для всех течёт иначе; в Алисе за это время успело смениться несколько эпох.

Может, Ди снова объявилась?

– Вот уж не думала, что Вы верите во что-то эзотерическое, – сказала она, осторожно коснувшись странной пластинки.

– Я тоже думал, что не верю. Но кое-какие события меня переубедили. Очень важно, чтобы Вы носили это с собой, – с нажимом повторил Горацио, глядя на неё в упор. – Пожалуйста, пообещайте мне.

– Вы меня пугаете, – призналась Алиса; голос предательски зазвенел. – Не хотите кофе? И, может, чего-нибудь сладкого?.. Тут есть чудесный чизкейк с клубничным джемом.

– Обязательно попробую, – слабо улыбнувшись, заверил Горацио. – Но, правда, пожалуйста, отнеситесь к этому серьёзно. Видите ли, у меня… есть основания подозревать, что Вам грозит опасность.

На миг Алисе показалось, что они внутри какого-то криминального триллера; чёрт возьми, всё это слишком кинематографично – или слишком литературно. Горацио не хватает только шляпы, сигары и загадочных кодовых слов. Она натянуто усмехнулась.

– Какие основания? У меня нет врагов в Гранд-Вавилоне. – (Разве что сюда приехала отдохнуть какая-нибудь из бабочек Луиджи; но это совсем уж бредовая мысль). – Да, в принципе, и в других местах нет. Я веду тихую неприметную жизнь. Можно даже сказать, скучную.

– Понимаю. Но… – (Горацио побарабанил пальцами по столу и прерывисто вздохнул). – Сейчас – я закажу кофе и вернусь к Вам, хорошо? Простите, я немного…

– Не в себе?

– Точно.

Пока Горацио беседовал с кассиром, Алиса повертела в пальцах деревянную пластинку – и убедилась, что ничего особенного в ней не видит и не чувствует. От колли или той старой гадалки гораздо больше веяло чем-то потусторонним. Может, Горацио решил над ней подшутить? Если так – не самая удачная шутка.

Телефон снова призывно завибрировал. На этот раз писал не Хосе, а Дин – двадцатидвухлетний парень, живущий где-то в пригородах Гранд-Вавилона, в коттеджном посёлке. Судя по манере общения – избалованный сынок богатых родителей. В целом Алиса, конечно, не имела ничего против детей богатых родителей; но имела – против тех, кто готов всю жизнь паразитировать на этом статусе, ничего не добившись и ничего из себя не представляя. Дин, увы, явно относился к этой категории. Он был из тех, переписка с кем почти не выходила за пределы: «Как дела?» – «Что делаешь?» – «И у меня хорошо, а я делаю то-то», – особенно если Алиса не проявляла фантазию и не активно шла на контакт.

За пару дней общения Дин успел продемонстрировать, можно сказать, всю «программу-минимум» среднего пользователя Badoo: спросить, какого цвета у Алисы глаза и кто она по знаку Зодиака, выразить недоумение по поводу того, что она учится в аспирантуре и занимается наукой («А зачем это, если и так есть диплом?»), и – безудержно присылать ей свои селфи. Алиса их не просила и, честно говоря, понятия не имела, как на них реагировать; но Дин снимался снова и снова – то дома, то за рабочим компьютером, то рядом с красивой вороной лошадью (в сознании Алисы от других схожих с ним типов его отличало только то, что он занимался верховой ездой – у его семьи даже была собственная конюшня). Остановить этот поток самолюбования было невозможно – как бы иронично ни отвечала Алиса. Однажды – кажется, в понедельник, перед тем, как она, опять истосковавшись по Ноэлю, устроила себе спонтанный ужин с вином, – Дин в очередной раз прислал ей селфи. Алиса была слишком не в настроении, чтобы посмеиваться над этим, – и вдруг ощутила прилив злости, которого сама от себя не ждала.

Да, такие, как Дин, нацелены на визуальное восприятие мира – и, в частности, женщин, – поэтому обмен селфи для них является особой, немаловажной формой общения. Череда красивых картинок – в Интернете или в сознании. Да, он всё равно не способен вести осмысленный диалог – так какая, в общем-то, разница? Да, в конце концов, он хотя бы довольно симпатичный – но всё-таки, всё-таки…

Всё-таки – какое убожество.

Не сдержавшись, Алиса написала: «Если честно, даже не знаю, что на это ответить».

«Селфи?» – тут же предложил Дин, «улыбнувшись» смайликом.

«Да мне что-то грустно сегодня, – скрипнув зубами и стараясь не проклинать его на трёх языках, призналась Алиса. – Не хочется. И вообще – я сейчас заплаканная, получится некрасиво».

Это было чистой правдой: не выдержав напряжения, она всплакнула, как только вернулась с работы в отель, а потом принялась за переводы. Но она была уверена, что такая искренность шокирует Дина; подобные ему просто не знают, как на неё реагировать. Так и случилось.

«В смысле???» – написал Дин; именно так – с тремя вопросительными знаками. И, разумеется, со смайликом.

Алисе в тот момент захотелось разнести что-нибудь – в пару ударов, на мелкие кусочки; желательно – молотком. В смысле – «в смысле»?! Ты что, не знаешь слово «заплаканная»? Это значит – некоторое время у человека из глаз текла солёная вода, и при этом ему было грустно! И ещё это значит, что в таком состоянии человек точно не хочет надувать губки перед фронтальной камерой, хлопать ресницами и гримасничать для тебя!..

Она подышала, успокоилась – и, конечно, не стала отвечать так, как подсказывало сердце. Отправила нейтральное: «Ну, просто нет настроения». И, не вытерпев, провокационно добавила: «Могу прислать старое селфи».

Неужели он согласится?

«Давай!» – ответил Дин. Видимо, новость о том, что Алиса недавно плакала, и правда нисколько не смутила его – ведь получить селфи важнее. Она закрыла глаза и медленно досчитала до десяти. Нет, этот мир обречён; обречён бесповоротно. Создатель, срочно нужен второй потоп.

Алиса отправила Дину какую-то старую фотографию; он снисходительно написал: «Мило», – и добавил: «Не грусти».

В ней снова заклокотала ярость. Кем, чёрт возьми, надо быть, чтобы утешать человека, который только что плакал, фразой «Не грусти»? Имбецилом?.. Алиса думала, что такие случаи остались в мемах и анекдотах – никак не в реальности.

«Спасибо», – по-прежнему сдерживаясь, ответила она – в надежде на то, что после такой сухости Дин отстанет. Однако ещё через час-полтора он опять объявился – с вечным вопросом «Что делаешь?»

«Работаю», – написала Алиса. К тому моменту ей уже мешали сладкие стоны парочки за стеной, и это отнюдь не улучшало общее состояние.

«А я смотрю сериал! – радостно сообщил Дин – и, не дождавшись реакции, сделал контрольный выстрел: – Ты не грусти там сильно».

Ещё раз? Серьёзно?! Нет, ну он просто нарывается. Алиса не выдержала и съязвила:

«После совета «не грусти» как-то резко становится веселее».

«Сарказм?» – в недоумении уточнил Дин.

«Нет, разве что мягкая ирония», – поправила Алиса. По её меркам, это действительно трудно было назвать сарказмом.

Сейчас Дин поинтересовался, как у неё дела.

«Да всё хорошо, – чуть кривя душой, написала Алиса. Не рассказывать же ему, в самом деле, об ожившей колли и о странной выходке Горацио? – Сегодня вот закончила работу в большом проекте. Есть надежда на стажировку, что очень радует. А ты как?»

«Да нормик, работаю!» – со смайликами ответил Дин – и, слава небесам, на этом диалог прервался. И правда, зачем поздравлять её, спрашивать что-то ещё, менять тему или подробнее рассказывать о себе? Чего ждут такие, как Дин, когда пишут эти две-три жалкие реплики? Что кто-то по ту сторону экрана будет их развлекать, устроит им разговорное шоу? Что она на радостях побежит к зеркалу, чтобы сфотографироваться голой?..

Горацио вернулся за стол с блюдцем, на котором возлежал нежно-белый чизкейк в красных клубничных узорах. Алиса улыбнулась с облегчением; он даже не представляет, от какого кошмара спасает её сейчас.

– Выглядит и правда прекрасно, – сказал Горацио, очарованно любуясь чизкейком. – Это зрелище помогает собраться с силами.

– А вкус помогает ещё лучше.

– Ну, сейчас мне принесут кофе – и проверим.

Хмыкнув, Горацио снова упёрся в Алису загадочно-нечитаемым взглядом. Она приподняла брови.

– Итак?..

– Во-первых, я хотел уточнить: Вы ведь уже решили остаться здесь подольше, чем собирались, верно?

– Да. Мне здесь нравится, а к работе и учёбе я смогу вернуться ближе к сентябрю, – осторожно ответила Алиса, стараясь не смущаться от подтекста, который, возможно, мерцал за этим вопросом. Впрочем – может, и нет никакого подтекста. Может, Горацио уже напрочь забыл о Ноэле и её исповедальных излияниях, а она, как всегда, додумывает. – Моя работа по проекту сегодня закончилась, но… Деньги пока есть, время тоже. И домой мне не хочется.

– И сколько ещё Вы пробудете в Гранд-Вавилоне?

Алиса пожала плечами. Насколько далеко её унесут волны настроений Ноэля? Насколько глубоко затянет бездна, дышащая в улицах и каналах этого города?

– Пока точно не знаю. Может, пару недель. Не уверена, что смогу позволить себе больше.

– Тогда эта вещь Вам явно ещё пригодится. – (Горацио серьёзно кивнул на «амулет»). – Не забывайте носить с собой. Пожалуйста.

– Я всё ещё не понимаю, к чему Вы ведёте. Что-то случилось?

Официантка принесла Горацио большую чашку капучино. Он отпил глоток, попробовал кусочек чизкейка – и зажмурился от удовольствия. Он всё делал нарочито медленно – облизывал ложечку, размешивал кофе, размазывал по блюдцу джем; Алисе всё больше казалось, что он тянет время.

– Превосходно! Такой тонкий и нежный сливочный вкус… Не кислый и не приторный, как часто бывает с чизкейками. Теперь буду сюда заходить. – (Он благодарно улыбнулся Алисе – но увидел её вопросительный взгляд, и улыбка тут же потухла). – Да, кое-что случилось. Сейчас я буду рассказывать – а Вы дослушайте, пожалуйста, до конца, какой бы странной и безумной Вам ни показалась моя история. Хорошо?

– Хорошо, – напряжённо пробормотала Алиса. – Если Вы хотели заранее меня напугать, у Вас получилось.