Гранд-Вавилон

Глава пятая (часть вторая)

...Они уже покинули парк и шли по шумному проспекту – мимо ревущего потока машин и автобусов, который было сложновато перекрикивать. Огромное здание суда венчала позолоченная статуя Фемиды с завязанными глазами и весами в руке; здание было помпезным – с лепниной и толстыми, как слоновьи ноги, колоннами. Под колоннами, прямо на ступенях, просили милостыню несколько нищих; неподалёку пожилой скрипач наигрывал что-то печальное – в тон серому вечеру.

– А тебе тоже нравится Достоевский? – спросила Алиса, с лёгким трепетом глядя на Фемиду снизу вверх.

– Да, но я мало у него читал. Только «Преступление и наказание» и «Идиота».

– Уже неплохо, – милостиво признала она – хотя для неё пиком ужаса и наслаждения от Достоевского стали всё же «Бесы» и «Братья Карамазовы». – Не подумала бы, что человек, который считает, что люди делятся на «полезных» и «бесполезных», ценит Достоевского.

Эрик рассмеялся.

– Почему же? Раскольников ведь, кажется, так и мыслил, когда убивал ту старушку.

– И к чему это его привело?

– Тоже верно.

– Советую самые поздние романы. По-моему, без них Достоевского всё же трудно понять. «Преступление и наказание» по сравнению с ними кажется… – (Она поразмыслила, подбирая слово). – Чересчур прямолинейным.

– Знаешь, ты иногда так пресыщенно говоришь о книгах. Как гинеколог – о сексе и женщинах, – вдруг выдал Эрик. Алиса чуть не споткнулась на ровном месте – и прикусила губу, стараясь не расхохотаться. – Мол: «Здорово, конечно, но чего я там не видел!..»

– Какое необычное сравнение, – выдавила она, следом за Эриком пробираясь через потоки прохожих. – У меня довольно большой читательский опыт. Может, поэтому уже не получается так наслаждаться литературой, как получается у среднего читателя.

– Ну да. Синдром профессионала – сапожник без сапог и всё такое! – весело произнёс он, сворачивая на одну из боковых улочек. – Наверное, когда ты выйдешь замуж, установишь дома железное правило: чтобы ни слова о книгах и переводах!

Алиса не стала говорить, что сильно сомневается в том, что выйдет замуж. И что когда-либо захочет этого.

– Ну, это слишком уж радикально. Чтение важно, но его необходимо дозировать. Раньше я не понимала этого – глотала очень много книг и без разбора. А в последнее время почувствовала, что мне сильно не хватает реального общения с реальными людьми. Почти до физического голода по этому общению – хоть я и интроверт. Близких друзей мало, они не всегда могут уделить мне достаточно внимания, и в итоге я оказываюсь в вакууме, когда… В общем, когда мне лучше в нём не оказываться, – сбивчиво завершила она, с неприятным ёканьем где-то внутри вспомнив свой приступ паники в вечер приезда.

– Понимаю. Потребность в социуме так же естественна, как все другие человеческие потребности. Каким бы ты ни была интровертом – социум необходим всем… – задумчиво проговорил Эрик, мимоходом бросив заинтересованный взгляд на новинки, выставленные в окнах книжного магазина. Книжный был огромным, трёхэтажным; Алиса добавила ещё один пункт к мысленному списку мест, которые обязательно нужно посетить в Гранд-Вавилоне. – Но я скорее пришёл к обратному выводу. Я никогда не чувствую себя одиноким – благодаря моему культурному бэкграунду, моему кругозору. Со мной мои любимые авторы, блогеры, мысли, в конце концов… И они со мной всегда. Мне никогда не бывает ни одиноко, ни скучно. Единственное, что заметил: мне трудно быть в тишине. Вот, знаешь, тупо наедине с собой – когда на фоне нет ни YouTube, ни музыки, ни телевизора, ни подкаста какого-нибудь… Просто я – и тишина. И сразу такое состояние: «Эмм, и?..» – (Эрик тихо засмеялся и развёл руками, самоиронично изображая недоумение). – Особенно в последнее время. Постоянно нужен какой-нибудь…

– Фоновый шум, – кивнула Алиса. Ей сразу вспомнилась Мия – та, будучи законченным и убеждённым экстравертом, тоже не выносила тишины.

Впрочем, экстраверты, интроверты – все эти деления так вторичны. Любому человеку тяжело вынести самого себя.

– Ага. Но за исключением этого – полноценного, глобального одиночества я никогда не чувствую, – заключил Эрик.

– Значит, ты счастливый человек. Раньше я тоже так думала и чувствовала, а теперь… – (Алиса покачала головой). – Теперь всё чаще кажется, что это всё не то. Ничто не заменит реальных людей – и реальной близости с ними. У меня был… непростой период, который ярко мне это показал. Я много времени проводила, работая в одиночестве. Писала, занималась наукой, вообще вела очень насыщенную интеллектуальную жизнь – но мне только становилось хуже.

– Не то… Ну, я же говорю – в плане текстов, своих и чужих, ты правда как мужчина-гинеколог! – (Эрик хмыкнул, не без удовольствия увидев, что она опять покраснела). – А что за период?

– Нездоровые отношения.

– Абьюз?

– Модное слово. – (Алиса сухо усмехнулась). – А ты ещё критиковал феминизм… Сейчас феминистки как раз любят чуть ли не всех мужчин называть абьюзерами.

– Если не абьюз, то что? – легко спросил Эрик. Так легко и непринуждённо, что у Алисы не возникло желания отмолчаться или уклончиво бросить: «Это долгая история».

Она вздохнула, настроилась – и рассказала кое-что о Луиджи; настолько кратко и ёмко, насколько могла. Эрик слушал внимательно, почти не перебивая – если не считать изумлённые восклицания. Темнело; золотые луны фонарей, подсветка зданий и неоновые вывески сияли как-то грустно и хрупко под холодным ветром.

– Слушай, а ты не думала, что у него действительно было какое-то психическое расстройство? – поинтересовался Эрик, когда Алиса закончила.

– Конечно, думала. И не раз.

– Биполярка?

– Скорее пограничка[1]. Его психолог предполагала то же самое – давно, когда он ходил к психологу, – неохотно сказала она. Тогда Луиджи ненадолго хватило – чего и следовало ожидать. Он не любит, когда его видят и судят так ясно, как это могут делать психологи. Его Фемида должна оставаться с завязанными глазами.

– Пограничка… Ты разбираешься в этом? – почему-то оживился Эрик.

– Немного. Читала кое-что.

Они уже обсуждали Фрейда и Юнга (Эрик критиковал Фрейда за сведе́ние всего и вся к сексуальности, Алиса – хвалила за такие находки, как метод психоанализа и концепцию Эго, Супер-Эго и Ид в человеке); так почему же именно сейчас – такой интерес?..

– А я о пограничке очень много читал: нужно было разобраться. У меня была мадам, которой идеально подходил этот диагноз.

Ах вот что. Вопрос снят. Гранд-Вавилон что, целенаправленно сводит её с людьми, у которых был опыт разрушительно-мучительных отношений?..

– Сочувствую, – произнесла Алиса, не зная, что ещё сказать. Она совсем не ожидала, что они с Эриком – таким искрящимся энергией, взрослым и собранным, – окажутся ветеранами одной войны.

– Дело прошлое, – с улыбкой отмахнулся он. – Но там, знаешь, всё сходилось прям один в один, я даже удивлялся! И яркая харизма, и актёрство, и куча наигранных эмоций – но именно наигранных, а не в глубине… Ничего искреннего, ничего настоящего. С «пограничниками», серьёзно, никак без психотерапии, потому что они рушат всё вокруг себя. Они просто не умеют любить, не умеют привязываться. Они сегодня чувствуют так – а завтра по-другому, и не видят в этом никакой аморальности. И весь сопутствующий «букет» отсюда – измены, враньё, алкоголь…

– О да, – выдохнула Алиса, думая о Луиджи – и о Диане. Почему-то ей не было больно слушать Эрика – и не только потому, что всё это было тысячу раз понято и осмыслено ею самой. Скорее – слышать это от кого-то другого оказалось не так чудовищно, как прокручивать снова и снова в собственной духовной мясорубке.

– Она, например, могла мне сказать что-то вроде: «Ты – тот мужчина, о котором я всегда мечтала», – легко продолжал Эрик, всё больше ускоряя шаг. Алиса уже едва поспевала за ним – только в этом и выражалось его волнение. Поразительный самоконтроль. – И вроде фраза-то – клише, банальность, да?.. Но она могла ТАК это сказать, что я думал: чёрт побери, надо брать и хоть на край света бежать, вот тут же! – (Сухо усмехнувшись, он провёл рукой по лицу). – Но уже на следующий день всё было…

Эрик прочертил в воздухе ровную линию – видимо, знак отстранённо-прохладного игнорирования. Алиса прикусила губу; он словно вытаскивал у неё из сознания мысли о Луиджи – и озвучивал их. Жутковатое, но почему-то приятное ощущение.

– Понимаю. Полностью понимаю, на самом деле. Такие люди страшны тем, что для них подобные слова ничего не значат. Они никогда не принимают на себя ответственность за то, что говорят и делают.

Не принимают ответственность – ни за одуванчики, ни за кровь, ни за чернила.

Алиса заглянула в воду канала, мимо которого они шли; золото фонарей дробно плескалось в чёрной ряби. Ей вдруг захотелось коснуться литых чугунных перил – но они оказались такими холодными, что она тут же отдёрнула пальцы.

– К счастью, всё это недолго продолжалось, – заключил Эрик – по-прежнему без малейшей горечи. Интересно, в Badoo ещё много тех, кто пережил такое? Что ещё может довести людей до такого рубежа отчаяния, как сайты знакомств? – Я предъявил ей ультиматум: мол, мы можем быть вместе, но только если ты будешь постоянно проходить психотерапию. И в ответ услышал: «Не-а!» На этом, в общем-то, всё.

– Очень по-взрослому, – не удержалась от иронии Алиса – так выразительно он передал детскую, взбалмошную капризность этого «Не-а!». Так Ди могла бы ответить Горацио, если бы он предложил ей нечто подобное.

Может быть, зря не предлагал? Хотя это, конечно, не её дело. Почему она вообще так много думает о Ди и Горацио?..

– Да, взрослее не придумаешь! – смеясь, воскликнул Эрик. – А у тебя эта канитель сколько тянулась?

– Ну, в совокупности – семь лет, – с заминкой призналась Алиса. – Правда, с перерывами. Мы то сходились, то расходились, то дружили, то больше-чем-дружили… Сложно.

– Семь лет! – ошарашенно качая головой, повторил Эрик. – С ума сойти. Ты, конечно, извини – но это же значит, что у тебя и у самой какие-то проблемки. Столько всё это терпеть…

– Я и не спорю, – улыбаясь, признала она. – У меня целый букет «проблемок». Но я с ними борюсь, по мере сил.

Хотя – кого она пытается обмануть? Саму себя?

– Ты редкий и ценный собеседник, Алиса, – серьёзно сказал Эрик, когда они подошли к подворотне, ведущей в отель «Бонжур». Груды досок и мешки цемента в темноте казались бесформенно-оплывшими чудовищами. – Помню, что ты тут ненадолго, – но я бы не хотел терять с тобой связь. Добавишь меня в друзья в f*******:?

– Конечно.

Алиса улыбнулась – и вдруг поняла, что больше они никогда не увидятся.

[1] Пограничное расстройство личности.