Гранд-Вавилон

Глава седьмая (часть пятая)

...Они вошли в распахнутые двери, и на Горацио радостно, будто чересчур преданный пёс, встречающий хозяина, набросилась атмосфера ирландского паба. Впрочем, может, и не ирландского, а какого-нибудь баварского – судя по аппетитному запаху колбасок, – но определённо паба. Под весёлые переливы скрипок и волынок так и тянуло пуститься в пляс; в воздухе висел дым трубок, сигар и сигарет, а между грубо сколоченными столами лавировали румяные пышногрудые официантки в чепцах и фартуках. Все они словно сошли с картин фламандских художников – или со страниц одного из тех романов, которые Адриан относит к бидермайеру. На подносах здесь разносили уже не шампанское или коктейли, а сытные дымящиеся блюда – и, конечно, кружки с пенистым пивом. Бочки с разными сортами пива стеной выстроились в дальнем конце зала. Там же обнаружились и музыканты; сначала Горацио принял их за карликов – но, приглядевшись, понял, что всё не так просто. Они действительно не достигали и половины нормального мужского роста, но обладали вполне пропорциональным сложением; у всех, как на подбор, были огненно-рыжие волосы и бороды, зелёные бриджи, рубашки и жилеты – и острые, как у рысей, уши. Лепреконы?..

Я схожу с ума, – весело подумал Горацио, дожидаясь Тильду, которая беседовала с очередной компанией своих знакомых – видимо, ведьм и колдунов. Точнее, уже сошёл. Всё это ему снится или мерещится; всё не по-настоящему. Выходки Ди и прыгучая кардиограмма её настроений довели его до безумия – уже без метафор.

Но даже если и так – не значит ли это, что остаётся только расслабиться и наслаждаться происходящим?

– Вон там Мари и Этьен, видите? – шепнула Тильда, указывая на парочку, мило болтающую за столиком в углу. – Очень искусные целители. У них семейная клиника – якобы гомеопатическая, но на самом деле они потрясающе используют свою силу. А там синьора Филиппи. Она работает в организации, которая занимается международными культурными связями. Латинское название, забыла…

– “Terra Incognita”, – сказал Горацио – и, холодея, подумал об Алисе. Значит ли это, что она и правда в опасности?.. Улыбчивая итальянка средних лет выглядит вполне безобидно – но тут никому нельзя доверять. – А она, кхм… Случайно не «тёмная сущность», как Адриан?

– Трудно сказать. В целом, нет: насколько я знаю, она добрая женщина. И мать Карло, которого здесь уважают. Но довольно властная – и иногда, скажем так, не брезгует методами, которыми я бы побрезговала. – (Тильда вздохнула; её взгляд стал более цепким). – А почему Вы спросили?

– Да так. Показалось, что уже слышал это имя, – уклончиво ответил Горацио.

Даже Тильде лучше не выкладывать всё подряд. Алиса не просто в опасности – а в большой опасности: бок о бок с ней работает, как минимум, одна могущественная ведьма. И эти её поиски приключений… Ведь в Гранд-Вавилоне она постоянно общается с абсолютно незнакомыми людьми; что, если не все из них люди? Конечно, он отдаст ей амулет – но, как показала выходка Адриана, это не гарантирует защиты.

Хотя – с чего он вообще так беспокоится об Алисе; так, будто она его сестра или девушка? Просто смешно; они и общались-то пару раз. Да, это было глубокое, нервное общение, и оно его тронуло. Но это совершенно не значит, что нужно так много думать о ней.

С другой стороны – лучше уж о ней, чем о Ди. Почему-то сегодня утром Горацио вспомнилось, как часто Ди всем своим поведением показывала, что ей скучно с ним, что он её раздражает, что его забота и внимание ей претят. Однажды он вспылил и сказал ей то, что долго не решался сказать: «Если тебе и правда так плохо со мной – уходи». Она странно улыбнулась и ответила: «Какая смелость, Ори. Ты ведь не говоришь этого потому, что знаешь: я и правда могу уйти». Он хандрил и злился – но знал, что она права: потерять её он всегда боялся больше, чем её пренебрежения.

Почему именно сейчас это лезет в голову?.. Горацио провёл рукой по лицу. Надо отвлечься.

– Всё хотел спросить – а почему здесь все такие молодые? – поинтересовался он. Вокруг действительно было много юных лиц; юных – и неправдоподобно красивых. Мало кто выглядел старше тридцати – тридцати пяти; синьора Филиппи была одним из редких исключений.

Тильда улыбнулась.

– Ну, а какую внешность Вы бы выбрали, если бы могли выглядеть как угодно? Или почти как угодно.

– Резонно… А можно узнать, сколько Вам лет?

Этот вопрос уже приходил ему на ум, но задавать его казалось слишком бестактным. Тильда фыркнула.

– Разве это важно?

– Не особенно. Просто любопытно.

– Много. Больше, чем Вы думаете.

– Больше ста?

– Оставьте эту тему.

– Больше трёхсот?

Тильда закатила глаза.

– Вам о чём-нибудь говорит название «Арагон»?

– Конечно. Это королевство. – (Горацио замялся). – Исчезнувшее королевство. Давно исчезнувшее.

– Меня иногда называют Матильдой Арагонской – потому что я там родилась. Больше я ничего не скажу.

Арагон ассоциировался у Горацио, главным образом, со Средневековьем; когда он перестал существовать – в восемнадцатом веке?.. Горацио посмотрел на Тильду – на её идеально прямую спину, гладкую кожу, – и попытался представить на её месте дряхлую согбенную старуху. Не получилось.

Они ещё немного побродили по «пабу». Тильда здоровалась и болтала то с теми, то с другими гостями; кое-кому (правда, нечасто) представляла Горацио – и его рассматривали, как экзотическую зверушку. Большинство пришедших выглядело заурядно, и лишь после их пристального изучения Горацио замечал разные странности и диковинки – так же, как в случае Бахуса и дриад. Например, у женщины, которую Тильда назвала Руфью, были жёлтые глаза с вертикальными, как у рептилии, зрачками, и тонкий раздвоенный язык; как только они отошли подальше, из-под стола Руфи выползла красно-белая полосатая змейка – и Горацио видел, как женщина гладит её по чешуйкам, любовно что-то приговаривая.

– Руфь обожает змей и знает их язык, – спокойно пояснила Тильда. – Никогда с ними не расстаётся… О, а вот и Гарольд. Мы давние приятели.

Гарольд – крупный молчаливый бородач – вообще не разговаривал с Тильдой: они просто несколько секунд посверлили друг друга взглядами – и он, вежливо кивнув, опять принялся за свой эль.

– Гарольд когда-то был монахом и дал обет молчания. Он не общается с людьми вслух, но при этом один из лучших телепатов в мире – великолепно читает мысли, – сказала Тильда. Горацио, поёжившись, постарался срочно выбросить из головы всё компрометирующее. Хотя – наверняка уже поздно; да и нектар, как-никак, ещё действует. – В быту он успешно притворяется глухонемым.

Когда они добрались до дальнего конца зала-«паба», за одним из столов Горацио увидел и своих знакомых – ребят с «дегустации чая». Они либо не заметили его, либо проигнорировали. Ничего особенного в их внешности и поведении не было – только девушка-готесса от скуки жонглировала сырными палочками силой мысли, не прикасаясь к ним. У дверей в следующий зал анфилады Горацио ещё раз – более настойчиво – потребовал у Тильды коктейль с нектаром.

– Давайте я сама схожу к Бахусу, – смирившись, предложила она. – А Вы подождите здесь. Или идите вперёд – но только осторожно и без глупостей.

– Договорились, – кивнул Горацио, задумчиво глядя на лепреконов с волынками. – И возьмите, пожалуйста, сразу два.

Тильда исчезла в толпе. Он шагнул в двери следующего зала – и нырнул из тёплого золотистого света в томный полумрак. Скрипки и волынки сразу стихли – так, будто играли где-то очень далеко, а не прямо у него за спиной; Горацио заметил, что так же легко звуки и запахи «клуба» растворились на границе со вторым залом. Здесь было казино – мрачно и величаво оформленное, но в целом довольно типичное; хотя, призадумавшись, Горацио понял, что вряд ли может судить о том, каким должно быть «типичное казино». В подобных местах он оказывался всего пару раз в жизни – и, поскольку не питал страсти к азартным играм, больше его туда не тянуло. Но в Гранд-Вавилоне, действительно, без казино никак – всё равно что без пасты на обед в Риме или без зонта в Лондоне.

Этот зал был почти пустым; гости ещё прибывали, и многие столы с фишками и картами стояли бесприютно и одиноко. Горацио бродил по залу под тихо играющий джаз, смотрел на фишки, бильярдные шары, красно-чёрные колёса рулетки – и думал, как странно-дотошно, с «энциклопедической» универсальностью нечисть, оказывается, копирует людское поведение и людские формы досуга. Почти как психопаты копируют и разыгрывают эмоции, потому что не способны испытывать их по-настоящему. Когда-то в одной книге Горацио встретил сравнение психопатов с призраками или нежитью, бледным подобием людей. Помнится, тогда это неприятно поразило его – и на ум, конечно, сразу пришла Ди. Что встретится ему дальше – боулинг? Рок-концерт? Стрип-клуб?

Хотя, может быть, не нечисть подражает людям, а совсем наоборот? Может, вампиры, ведьмы и демоны когда-то и привили людям эту жажду невесть чего, это стремление растратить в болях и наслаждениях лишнюю энергию, накопившуюся в аристократической скуке разума?..

За одним из столов играла в покер компания вампиров. Крупье с застывшим взглядом сдавал карты; Горацио вдруг понял, что он – человек под чарами, такой же, как та официантка. Отчего-то ему стало грустно; он поискал глазами бар – и вскоре нашёл его. Раз Тильда так долго не возвращается, почему бы и не взбунтоваться против её строгих правил?

Пока Горацио шёл к бару, на него, кажется, никто не обратил внимания: вампиры то ли были слишком поглощены игрой, то ли уже знали, что он под защитой Тильды; возможно, помогли и два амулета в карманах. В этой части зала играло уже что-то медитативно-тихое, с тягучими арабскими мотивами. Недалеко от бара находилось небольшое возвышение – что-то вроде сцены, – где публику развлекала группка глотателей огня в восточных костюмах. По крайней мере, сначала Горацио принял их за обычных глотателей огня – но потом вспомнил, где он, и понял, что здесь не место фокусам. Полуобнажённая смуглая девушка, двигаясь в страстно-изысканном потоке танца живота, поднесла к губам зажжённый факел – и действительно съела пламя. Просто слизала и проглотила, как мороженое; зрители восторженно зааплодировали. Девушка улыбнулась, отступила назад, и её сменил мужчина в шароварах, вращающий огромный огненный обруч на руке – без малейшего страха обжечься. Горацио невольно засмотрелся – и вздрогнул от неожиданности, когда услышал:

– Тебе чего-нибудь налить?

Обернувшись, он чуть позорно не вскрикнул. Перед ним стоял джинн. Или ифрит, или – он не знал, кто, но это существо, в отличие от всех остальных гостей, совершенно не было похоже на человека. Вихрь огненного тумана, смутно напоминающий очертания мужского тела – правда, без ног: на их месте горело и потрескивало что-то вроде хвоста. Чалма с пером, скрещенные на груди полупрозрачные руки и – скучающее лицо.

– Так налить или нет? – с нажимом повторило существо. – Я смотрю, ты без напитка. А сегодня положено веселиться.

– Д-да. Спасибо, – выдавил Горацио. – Я как раз шёл к бару.

– Я и есть бармен, – сообщило существо. – Отошёл посмотреть шоу, пока никто не заказывает. Пойдём.

Они «пошли» – точнее, Горацио шёл, а ифрит парил над землёй, с треском роняя вокруг себя золотые искры. Интересно, а он кем притворяется в обычной жизни – электриком? Пиротехником?.. Может, он участвовал в сотворении салюта, который недавно гремел над Ри?

– Ну, и что будешь? – поинтересовался ифрит, оказавшись за стойкой. Горацио уже почти привык к тому, что он по-свойски обращается к нему на «ты», и решил не возмущаться из-за этой фамильярности.

– Бахус сделал мне коктейль с нектаром, но допить его, эм… Кое-кто помешал. Хотелось бы что-то подобное, – признался он.

– А какой именно коктейль?

Горацио, как мог, описал красно-золотой дурманящий напиток. Ифрит покачал головой.

– Видимо, это одна из фирменных штучек Бахуса. А он тот ещё скрытный хлыщ – не особо распространяется о рецептах… Поэтому точно такой же я не сделаю, но могу предложить что-то похожее. Тоже с нектаром. Сойдёт?

С готовностью согласившись, Горацио стал ждать, пока ифрит закончит свою барменскую ворожбу. Человек в шароварах, тем временем, добавил на руку второй огненный обруч; на его теле по-прежнему не было ни единого ожога. Заметив, как озадаченно Горацио смотрит на это, ифрит усмехнулся.

– Духи огня никогда не обжигаются. Пламя – основа нашей сущности и потому не страшно нам. – (Он протёр бокал, придирчиво смахнул с него невидимую пылинку и полез в какой-то шкафчик под стойкой). – Точно так же духи воды, например, не могут утонуть, а духи воздуха – задохнуться.

– В Гранд-Вавилоне много духов? – спросил Горацио.

– Нас много по всему миру. Мы вшиты в его плоть. Мы были здесь до людей и, думаю, останемся после. – (Горацио смотрел на сияющие золотистые капли нектара, скрупулёзно отмеряемые ифритом, и пытался это осмыслить). – А ты тут какими судьбами? Жить надоело?

– Нет. Просто из любопытства.

– Не страшно?

– Не особенно, – Горацио пожал плечами и, подумав, добавил: – Кажется, я уже начинаю осваиваться.

Ифрит хмыкнул.

– Не боишься загреметь в дурдом, если расскажешь кому-нибудь?

– Нет. Если я и расскажу, то в художественной форме. В искусстве ничего не покажется безумием.

– Ну, держи, творец! – (Огненная рука пододвинула к Горацио бокал с трубочкой. Внешне коктейль был точной копией того, что приготовил Бахус). – Тоже с нектаром, но «с огоньком», так сказать! Лично от меня.

На вкус коктейль оказался немного иным – действительно «с огоньком», более пряным и терпким, чуть обжигающим язык; но Горацио вновь унесло тем же весёлым, приятно щекочущим вихрем – и он оставил всё земное далеко внизу, отдавшись ветру и облакам. Свет теперь был ярче и таинственнее, звуки – громче, движения гостей – медленнее. Музыка, тихо шурша, проникала прямо под кожу, пульсировала где-то внутри. Один из залов был похож на огромную оранжерею или сад, и Горацио смотрел на мертвенно-белые шары фонарей, мерцающие в зарослях, замирая от их красоты. Сотни маленьких лун.

В том же саду, бродя меж кустов жасмина, он вдруг наткнулся на обнажённую совокупляющуюся парочку – и поспешно ретировался, давясь смущённым смехом. Видимо, нечисть на этом шабаше всё же чувствует себя более непринуждённо, чем ему сначала показалось; впрочем, теперь он и сам чувствовал себя так же. Голова слегка кружилась, всё вокруг окутывал шепчущий полупрозрачный туман – и это было безумно приятно. Горацио бродил из зала в зал, распрощавшись с последними остатками страха; пробовал новые коктейли с нектаром, смотрел на гостей – и в нём, готовясь разорваться на кусочки, набухало весёлое, отчаянное блаженство.

Он уже не заботился о порядке залов в анфиладе, почти не помнил о Тильде – просто ходил, слушал и смотрел. В самом первом зале уже вовсю сиял и гремел бал: пары кружились меж зеркальных стен под вальс Штрауса, и огоньки свечей дрожали от пролетающих мимо кружев и фраков. Ещё один зал, как и сказала Тильда, был имитацией леса – настолько убедительной имитацией, что Горацио какое-то время не сомневался, что вышел на улицу. Пахло хвоей, смолой и прелой листвой; пушистые лапы елей зловеще торчали в темноте, а откуда-то издалека доносилось философское уханье совы. Мимо Горацио бесшумно пробежала лисица – но уже миг спустя её изящная вытянутая мордочка стала лицом девушки, а тело, покрытое рыжим мехом, – обнажённым человеческим телом. Девушка хихикнула, кокетливо подмигнула ему – и тут же скрылась в чаще. Горацио вспомнил, что заметил её ещё в зале-«клубе»; из-под её вечернего наряда уже тогда выглядывал роскошный лисий хвост.

Он заглянул в зал, где играли буйные гитарные переливы рока, а на сцене выступали какие-то существа с кожистыми, как у летучих мышей, крыльями; видел, как в другом зале, где клубился розовый туман, девушка в ажурном белье извивалась у шеста – и как потом какой-то вампир, никого не стесняясь, вогнал клыки в её красивую шею. Он жадно приник к ней, будто в поцелуе, – но с его подбородка стекали тёмно-красные капли. Горацио хотел вмешаться, но заметил улыбку девушки, полную тёмного наслаждения, её пустой взгляд в потолок – и понял, что вмешиваться нет смысла. Девушка явно окутана чарами – но, скорее всего, сегодня её не убьют, ведь так?..

Скорее всего. Похоже, в Гранд-Вавилоне часто случаются необъяснимые смерти и исчезновения людей, для которых полиция в последний момент придумывает убедительную причину.

Наверное, Тильда бы не хотела, чтобы он это видел.

Кстати, а где Тильда?