Гранд-Вавилон

Глава десятая (часть вторая)

…В отель Алиса вернулась уже за полночь – и сразу бросилась к ноутбуку. Ей казалось, что она порочно наелась Моникой – её наивностью, её чистой, радостной энергией. Итак – клавиатура, пальцы, безвременье; не потерять ритм, только бы не потерять… Держать ритм ей всегда было труднее, чем создавать образы и смыслы; Поль чувствовал это лучше всех, кто её читал. «Этот город не знал, кто я. Я не знала, кто этот город…»

Там было всё: камни и вода, сирены и стекло, ветер и Ноэль. Ему она и отправила, как только закончила, – дрожа, едва дошлифовав. Может, и сыровато – но до странности целостно.

Алиса не писала ему несколько дней – держалась, – но сейчас было невозможно устоять перед искушением. Конечно, этим она может снова себе навредить: стихи – это что-то грузящее, тяжёлое; что-то, что не особенно интересует Ноэля и, пожалуй, способно выбить его из колеи. Она может опять оттолкнуть его.

Плевать. В конце концов, это её право – отправлять стихи тем, кому ей захочется; хоть людям, хоть инкубам. И её суть – всё же скорее в том, чтобы писать Ноэлю стихи и письма, чем в том, чтобы заниматься с ним сексом.

А может – и в том, и в другом?

«Вот стишок написался. Хотела поделиться с тобой».

Отправить. Замереть, прислушиваясь к мраку и тишине.

Ноэль ответил почти сразу; удивительно. Алиса заставила себя не трястись и прочитать сообщение.

«Это очень красиво. Даже как-то монументально. А ты говоришь – стишок».

И следующее:

«Думаю, для моей маленькой головы это слишком сложно».

«Для моей маленькой головы». Как это сумасшедше, болезненно мило; тихо смеясь, Алиса свернулась в клубок на кровати и прижала к груди телефон. Счастье переполняло её, топило в золотых искрах тесный номер. Она уже замечала, что Ноэль часто говорит о своих умственных способностях с критикой и самоиронией (совсем незаслуженно); но, наверное, фразу о «маленькой голове» лучше всё же не комментировать. Да и что тут можно ответить – «всё в порядке с твоей головой»? Нелепо и неуклюже.

Он увидел в тексте себя?.. Конечно, да; не мог не увидеть. Их история там слишком на поверхности. И пусть; если он увидел, сам факт ответа – уже знак большой смелости. Если бы Алиса прочла подобное стихотворение о себе, она бы понятия не имела, как реагировать.

«Спасибо, – сдержанно ответила она. – «Стишок» – это просто ласково. Я так все свои стихи называю».

Прочитано; нет ответа. Что ж, ожидаемо. Не все же сокровища мира должны упасть к ней в руки в один день; иногда нужно подождать.

Подождать новой волны чуда, красных вод, болотных огоньков. Алиса закрыла глаза, погружаясь в щекочущее блаженство. Ей хотелось уснуть прямо сейчас, вот так – смакуя послевкусие ответа Ноэля, смакуя упоительное осознание того, что он прочитал её текст. Не просто прочитал – откликнулся; позволил ей хоть на пару секунд коснуться его лунной души. Не так уж важно – юной или древней, человеческой или нет. Позволил разделить с ним зачарованную трапезу из образов, мыслей и музыки. Показал, что ему не всё равно.

Ей хотелось плакать от благодарности – непонятно, кому. Но слёз почему-то не было.

Из сладкого забытья Алису вырвало новое сообщение; сердце радостно подпрыгнуло – но это оказался всего лишь Конрад. Конрад, которому она так и не написала после того отклонённого вызова. Алиса пристыженно вздохнула.

«Как ты там? Вернулась, всё хорошо?»

Беспокоится. Похоже, он и правда беспокоится о ней – если не просто прикрывает этим банальное желание её, как говорят, «склеить». После сияния стихов и Ноэля возвращаться к таким обыденным, пошлым мыслям было отвратительно, почти больно, – но Алиса заставила себя ответить.

«Да, всё хорошо, спасибо. Извини, что отбила вызов. Заходили с подругой в бар и немного засиделись».

«В бар? Не думал, что ты пьёшь».

О, неужели снова морализаторство а-ля Badoo?.. Алиса закатила глаза, вспомнив архи-нравственного Джареда и других иже с ним. Что ж, Конраду предстоит узнать о ней много интересного.

«Иногда бывает. Я люблю хорошее вино. А сегодня вот что-то решили с ней пропустить по коктейлю».

«Понятно. А я очень скучаю по тебе, – неуклюже ответил Конрад. – Приезжай ко мне?»

Серьёзно?

Алиса несколько раз перечитала сообщение, чтобы убедиться, что правильно его поняла. Смех сквозь слёзы, да и только. Оценка Конрада в её внутреннем мире поползла вниз, как дождевая капля по стеклу; она и не думала, что он способен на такое вульгарное, глупое хамство. И к тому же – неприятно-наивное, как речи Моники. Так нагло и неприкрыто пытаться воспользоваться её опьянением – да ещё и звать к себе, в общажную комнатку на другом конце Гранд-Вавилона. То есть, по его логике, она сейчас – посреди ночи – должна собраться, заказать такси и поехать к нему, будто девушка по вызову? Если бы он написал «Давай приеду», – ещё можно было бы как-то понять (хотя всё равно гадко), но это…

«Эм… Сейчас?»

«Ну да», – бесхитростно ответил Конрад.

«Нет. Прости, но откажусь».

«Почему? Посидели бы вместе, попили чаю. Я же вижу, что тебе одиноко и плохо».

Опять, опять это тупое, псевдомудрое «я же вижу».

Тоже мне, психолог. Знаем мы этот чай.

Алиса ещё раз перечитала короткий диалог с Ноэлем, чтобы успокоиться. Он, кстати, больше не онлайн; наверное, с друзьями. Или уже вышел на работу и сейчас в ночной смене.

Инкуб, работающий в типографии. Забавно. Она бы предположила, что на самом деле никакой работы нет – если бы своими глазами не увидела магазин Евы и Сильвии и не знала о должности синьоры Филиппи. Им тоже нужно место в социуме. И к тому же – когда ты живёшь века или и вовсе бессмертен, необходимо чем-то себя занимать. Никто бы не смог развлекаться и бездельничать целую вечность.

Алиса попыталась представить, каким сверхъестественным созданием был бы Конрад. Пожалуй, гномом или орком – не больше. Она не знала, есть ли они на свете, но своей авторской волей мысленно уже приписала его к расе каких-нибудь максимально неприглядных и бесцеремонных существ.

«Конрад, надеюсь, ты понимаешь, насколько это неуместное предложение. Я – одна, в чужом городе, ночью – должна ехать к тебе? Смешно и странно. К тому же я пьяна. Я не хочу, и мы оба знаем, что это спровоцировало бы много неловких ситуаций».

«Никаких неловких ситуаций. Я бы тебя уложил спать, утром накормил бы завтраком. Встретил бы с такси».

Просто мужская версия матери Терезы, не иначе… Алиса устало потёрла лоб; до чего же всё это абсурдно.

А если бы тебя позвал Ноэль – ведь побежала бы, как миленькая, – ядовито шепнуло что-то внутри.

Да, наверняка побежала бы. Ну и что?.. Зато у неё хватает силы и честности признаться себе в этом. И, в конце концов, это её право – решать, к кому бежать, а к кому нет.

Алиса с небывалой остротой чувствовала, что не побежала бы и к Луиджи – что даже не ответила бы, если бы он вдруг написал или позвонил. Эта мысль наполнила её гордостью – и каким-то злым торжеством.

Кстати, пора бы уже заблокировать Луиджи. Везде. В списке контактов, во всех соцсетях и мессенджерах. Этим она сейчас и займётся.

«Нет, Конрад. Всё это совсем ни к чему. Где бы я, по-твоему, спала?»

«У меня есть диван».

«Рада за тебя. – (Сердитый сарказм вырвался раньше, чем Алиса успела поразмыслить; она не стала удалять. Пусть злится и обижается – ей же лучше. Может быть, отстанет наконец). – Нет, я не приеду».

«Да почему? Я просто не понимаю, что в этом такого».

«Ещё раз повторяю: пьяная, едва знакомая тебе девушка в чужом городе, такси, ночь… Ты точно считаешь, что тут всё в порядке? Я – нет».

«Ты не пьяная».

Надо же, какой отчаянный ход конём. Алиса не удержалась и захихикала.

«Мне виднее, знаешь ли».

«Пьяный человек даже писать нормально не может».

Доктор, доктор, а Вы точно доктор?.. Алиса по-прежнему недоумевала, как Конрад умудрился получить высшее медицинское образование. По его умозаключениям такого явно не скажешь. Если бы захотела, она могла бы прочитать ему полноценную лекцию о типах и подтипах опьянения – и о том, что почти на любой стадии опьянения можно грамотно писать. И грамотно, связно разговаривать. Распознать пьяного человека по поведению, внешнему виду, интонациям гораздо проще, чем по письменной речи.

Проклятые мастер-классы Луиджи. f*******:, w******p, Skype, электронная почта, контакты телефона – где она ещё не заблокировала его?..

«Может, Конрад. Если человек – запойный алкоголик с многолетним «стажем» и если опьянение от чего-то крепкого, – то допускаю, что не может. Там уже происходят значимые изменения в мозге. А вино, пиво и разбавленный алкоголь в коктейлях не слишком-то на это влияют. Особенно если человек достаточно умён и с сильным самоконтролем».

«Маленькая моя, ложись спать, – нежно написал Конрад. – А то завтра головка болеть будет».

Что?!

Алиса вскочила, вне себя от горячего, клокочущего гнева. Какая идиотская, фамильярная снисходительность. Да кем он её считает – тупым размалёванным существом в мини-юбке?! Он вообще понимает, с кем разговаривает – имеет хоть приблизительное представление об уровне её личностного развития и интеллекта?.. А ещё важнее – имеет ли представление об уместности и неуместности тех или иных реплик? Разве эта фраза – не худшее из всего в мире, что можно сказать выпившей девушке?

Даже «симпатяжки», «заи» и «кошечки» лучше, чем эта псевдо-отцовская, почему-то припахивающая педофилией «забота».

Она села, тяжело дыша; сделала большой глоток из бутылки воды на столе. Хотелось разгромить что-нибудь на мелкие кусочки; например – общежитие Конрада. Превратиться в огромное чудовище, прийти в его спальный район и не оставить от него камня на камне.

А потом – превратиться обратно в себя и вернуться сюда. В отель, который так недалеко от дома с кариатидами на улице Революции.

«Во-первых, на «маленькую» я точно уже не тяну – как-никак двадцать пять годиков стукнуло. Во-вторых, у меня довольно редко болит голова после употребления алкоголя; только если я перебарщиваю, а сегодня – не переборщила. В-третьих, я пока не хочу спать. А ты ложись, если хочешь. Спокойной ночи», – холодно написала Алиса – и выключила телефон.

Ей не хотелось, чтобы Конрад отвлекал её от снов о Ноэле.