Гранд-Вавилон

Глава шестая (часть пятая)

***

В воскресенье с утра снова пошёл дождь – мелкая противная морось висела в воздухе час, и второй, и третий, а тучи всё не уходили. Это было совсем не похоже на дожди в городе Алисы – короткие и сильные. Серая хмарь за окном вполне соответствовала её унынию – и виноватой «шугани», которая, как всегда, сопровождала похмелье.

Работать было не нужно, писать – не хотелось, гулять мешал дождь; Алиса ухватилась за соломинку – и включила один из фильмов, которые они обсуждали с Ноэлем. Он очень советовал его; они, кажется, даже посмотрели трейлер – до того, как выбрали «Мальчишник по-ирландски».

Когда Алиса вспоминала ту ночь, всё в ней сжималось от сладкой благодарной ностальгии – будто это прошло и закончилось уже несколько лет назад.

Фильм оказался весьма недурным – хотя и не в её вкусе. Благородный человек, попавший в тюрьму, и сложный путь его выживания; прохладно-суровая, чуть нравоучительная история о Настоящем Мужчине – и о том, как он вопреки ударам судьбы хранит верность своим принципам. Обычно Алисе не нравились такие образы в книгах или кино: написать абсолютно положительного героя – это вечная эстетическая проблема, и добро в искусстве почему-то всегда получается более блёклым и безликим, чем зло. Но здесь это удалось сделать довольно убедительно – и даже трогательно. В финале, когда герой читал письмо сына за решёткой, она почувствовала, что близка к слезам.

Но, конечно, этот просмотр был, прежде всего, поводом написать Ноэлю. Лучше уж она напишет ему что-нибудь содержательное, чем будет донимать нудным «а когда мы увидимся?», ведь так?..

«Посмотрела я всё-таки твой «Выстрел в пустоту». Впечатлена, хоть это и не совсем то, что я люблю, – напечатала Алиса, слушая монотонный стук дождя по окну. Её сердце колотилось куда чаще этого стука. – Вся эта криминальная брутальность, благородные преступники… Что-то в духе «Крёстного отца». Но красиво. И герой правда молодец. Многие моменты пробирают».

Отправить. Опять слишком длинно – а Ноэль, как многие мужчины, явно не любит длинные сообщения. Но ничего. Зато он увидит, что она серьёзно подошла к делу – и что повод для сообщения действительно был.

Хотя – кого она обманывает? Ноэль не идиот. Конечно, он поймёт, что и зачем она делает. Не может не понять.

Вздохнув, Алиса пролистала его фотографии – ещё одна слабость, которую она себе разрешила после внутренней борьбы (впрочем, не очень-то долгой). Ноэль на лазурном фоне Ри – в той самой кепке, ребячливо повёрнутой козырьком назад; в пририсованных чёрных очках; у белого барельефа – тонкого профиля девушки, к губам которой он тянется, будто в поцелуе… В этом фото было что-то болезненно нежное – хотя Алиса почти ревновала к мраморной (или гипсовой?) девушке. Всё же как глубоко и полно он чувствует красоту; может быть, именно чувствует – с минимумом анализа и рационального осмысления. Потому, наверное, и переехал в Гранд-Вавилон – не смог устоять перед ним.

Фото с другом в клубе, в лиловом неоновом свете – здесь он тоже не по-человечьи красивый, но ещё без бородки – и не такой нездорово худой, как сейчас; на набережной – сидя, с задумчивым взглядом вдаль, ветер ерошит тёмные, уложенные гелем прядки; с сигаретой, на фоне стены с граффити… И – с девушкой. Уже вполне живой, не барельефной; видимо, это единственное выставленное напоказ фото с той самой «запоздалой первой любовью». А может, и нет. Ноэль снят со спины – так, что виден только затылок; она одной рукой обнимает его, а другой делает селфи. Улыбается. Ямочки на щеках, пушистый ореол каштановых волос. Очки.

Ноэль сказал, что ей не идут очки – что они слишком большие. Алиса грустно посмотрела в зеркало. Она ни капли не похожа на ту девушку.

А с другой стороны – пусть он и поймёт, что фильм возник не зря; что с того?.. Может, хоть это натолкнёт его на мысль, что им давно пора увидеться. Если бы они жили в разных концах Гранд-Вавилона, это ленивое молчание ещё можно было бы понять; но между ними – пятнадцать минут пути. Просто смешно делать из этого затруднение. Неужели ему не найти на неё и часа?

Неужели он настолько не хочет искать?

Алиса нареза́ла уже четвёртый или пятый взбудораженный круг по номеру, когда Ноэль ответил:

«Ну, супер. Рад, что не зря обсуждали».

Как всегда, воплощение лаконизма. Но – хотя бы ответил, и почти сразу; Алисе стало легче дышать. Она присела на кровать – и запоздало поняла, что улыбается. Сам факт существования этих нескольких слов, непритязательных чёрных муравьишек на белом фоне – слов от него, – обдавал её приятным теплом. И всё то же смешное, ребячливо-милое «супер»…

«Да, спасибо за совет. Дождь и воскресное ничегонеделанье мне помогли».

Мягкая ненавязчивая шутка; пойдёт. Вот только Ноэль обычно не отвечает на такое в переписке – не развивает диалог ради диалога. Особенно когда он не в настроении; а все последние дни это, видимо, так.

Прочитано; без ответа. Разумеется. Алиса досадливо прикусила губу.

«Как у тебя дела?»

«Да так себе, – неохотно ответил Ноэль. Она представила, как он смотрел бы на неё в этот момент – стеклянным, замороженным взглядом. С лицом отрешённым и непроницаемым, как зеркальная гладь пруда. – Денег нет, настроения нет. Наверное, буду увольняться после отпуска».

Он уже говорил об этих планах во время их прогулки – но, наверное, тоже забыл. Алиса вздохнула, вспоминая, как увольнялась из языкового центра, где преподавала английский непробиваемо глупым школьникам с деревянными выражениями лиц, как меняла переводческие агентства и уходила из копирайтинга… Да уж, такому периоду в жизни не позавидуешь.

Но – после отпуска; не значит ли это, что отпуск у него скоро?

«Мне жаль. Но, с другой стороны – может, и получше что-то найдёшь, с зарплатой побольше», – написала она, надеясь, что это будет выглядеть попыткой поддержать, а не отвязаться.

«Так и будет», – убеждённо ответил Ноэль.

«Надеюсь. Желаю тебе этого».

«Сяп».

Алиса расцвела улыбкой; умиление озарило её, как застенчивые лучи солнца, пробившиеся из-за туч, – часть комнаты. Дождь стихал – и с ним хором стихала её хандра; хотелось распахнуть окно и дышать юной, пульсирующей свежестью.

«Это «спасибо»?»

«Ага».

Она отправила смайлик – стеснялась признаваться, что очарована его детскими словечками. Может, как-нибудь в другой раз.

Ещё одно сообщение; что это, неужели диалог не окончен?.. Фото новеньких сине-белых кроссовок в коробке – и подпись:

«Вот забрал сегодня кроссы, заказывал».

Он решил рассказать хоть что-то о себе – решил сам; он не хочет поскорее отделаться от неё!.. Вспыхнув, Алиса вскочила; её тянуло смеяться и танцевать.

«Красивые», – написала она – хоть и слегка затруднялась оценить эстетические качества кроссовок.

Ноэль обронил прохладное «спасибо» – и добавил, что ждёт ещё летние сандалии. «Женские, правда, но прикольные. Не было моего размера».

Что ж, с тем, что в его гардеробе есть женские вещи, она уже смирилась и сжилась. Это неважно; он удивительно щедр сегодня. Кого благодарить за такой подарок? И почему любой, даже самый простой и сухой разговор с ним творит такие чудеса – будит в ней всех фей и всех демонов?

Тихо смеясь – и чувствуя себя самой счастливой дурой на свете – Алиса прижала к груди телефон. Они уже попрощались – но ей хотелось сиять ещё сильнее, на грани выносимого; хотелось искрить, ронять искры – и опалить ими Гранд-Вавилон. Новые силы бурлили в ней, новые силы влекли на улицу – бродить по городу, омытому дождём. Хмыкнув, Алиса подумала, что неплохо бы устроить себе какой-нибудь культурный досуг, раз у неё выходной. Например, она ещё не была в музее ювелирного искусства; почему бы и не посмотреть на колье и диадемы девятнадцатого века, яйца Фаберже и павлинов из цветного стекла?.. Ей всегда нравилось разглядывать мелкие детали.

В музей – а потом петь, гулять, писать, слушать музыку, фотографировать, захватывать страны и покорять горы; мало ли что!.. По пути можно будет купить кофе – и Твикс с солёной карамелью, тот самый; сочетание соли и сладости так идёт Ноэлю… Пир тела и души. Пританцовывая, Алиса стянула волосы в хвост, наспех переоделась – и кометой вылетела из номера.