Майюша

3

   На другой день Михеич попросил Майку принести копию свидетельства о рождении и справку из школы об образовании. Майка запаниковала, ведь в свидетельстве ясно прописано, что ей еще нет четырнадцати лет, и, значит, прощай работа. Дома она поделилась своей печалью с матерью, а та ей посоветовала обратиться к старшей сестре Елизавете, которая к тому времени работала секретарем в сельсовете. Майка, не мешкая, побежала к сестре. Та взяла ключи от сельсовета, печать, и они вместе с Майкой отправились готовить липовую копию свидетельства о рождении. Сестра от щедрот своих прибавила Майке почти два года. Из копии свидетельства выходило, что Майке через два месяца исполнится пятнадцать лет.

   В работе Майка была безотказна. Целый день она сновала из столовой в мойку, из мойки - в столовую. Она потребовала от Михеича, чтобы он сделал тележку, купил подносы, и возила посуду на тележке, что очень облегчило ей работу. Игнатий Петрович нарадоваться на Майку не мог. Он постепенно стал приобщать ее к поварскому делу. Девочка, на редкость, оказалась понятливой и способной. Когда Майка уходила домой, Игнатий Петрович совал ей полные судки еды. Майка помнит, как испугались мать и отец, когда она в первый раз принесла в судках борщ с большим куском мяса и макароны по-флотски. Они долго не могли поверить, что еда не украдена, а честно заработана Майкой.

   На первую свою зарплату Майка купила матери в подарок красивую кашемировую шаль, а отцу - новый картуз и пачку сигарет. Родители прослезились, а Майка радовалась за них так, как не радовалась, когда сама получала подарки. В тот раз она впервые осознала, что дарить приятнее, чем получать самой. Мать шаль, а отец картуз носили с удовольствием, а вот сигареты отцу не пришлись по вкусу:

  - Слабоват, дочка, табачок в сравнении с моим самосадом. Ты мне больше этого баловства не покупай.

   Надо сказать, что табак Антип растил знатный, знал в нем толк. Он знал, когда нужно его убирать, когда и как сушить. Сам скручивал сушеные листья и резал в размер. Высушенный табак хранил в полотняных мешках на чердаке, отсыпая по мере надобности в кисет новую порцию. Курил он много и с наслаждением, вдыхая терпкий табачный дым, от которого у непривычного человека на глазах выступали слезы и перехватывало в горле, а Антип только покрякивал от удовольствия. Поэтому легкие сигареты, подаренные Майкой, показались ему чем-то несерьезным. Родители гордились своей дочерью и приводили ее в пример своим старшим детям, которые, отделившись, нередко забывали навестить стариков.

   Работа Майке нравилась. К концу дня она уставала, но, отдохнув немного дома, вечером бежала в клуб, где, как и предрекал Игнатий Петрович, пела в сопровождении ансамбля народных инструментов. Она вовлекла в самодеятельность и свою любимую старшую сестру Татьяну, с которой они пели дуэтом. Скоро они стали своеобразной знаменитостью в гарнизоне, и их даже стали посылать на смотры художественной самодеятельности во Владивосток, где они неизменно занимали призовые места. Майка немного подросла, округлилась, и уже не производила впечатления неуклюжего подростка. В ее манере держать себя появилась некая сдержанность, и даже величавость, осознание своей значимости. Ее по-прежнему все звали Антиповной, но уже без тени снисходительности и насмешливости. По просьбе Игнатия Петровича ей в помощницы взяли молоденькую девушку, которая хотя была на несколько лет старше Майке, но уступала ей в расторопности и сообразительности. В это время в буфете при столовой собралась в декретный отпуск буфетчица, и Игнатий Петрович поручил Майке приглядываться к ее работе. Майка быстро освоилась в буфете и так же легко освоила несложную технику сведения дебета с кредитом. И, когда буфетчице настало время уходить в декрет, Игнатий Петрович сказал Майке:

  - Ну, Майя Антиповна, принимай буфет! Лучше тебя мне работницы не найти.

  Майка испугалась:

  - А смогу ли я? У меня всего шесть классов образования.

  - А больше там и не нужно. Считаешь ты хорошо, все содержишь в порядке. Вон, какую чистоту навела в буфете, каждая вещь у тебя знает свое место!

  Так Майка стала буфетчицей. В ее обязанности входило вывозить буфет на летное поле, чтобы летчики могли сразу после приземления сытно пообедать. Бывало так, что всю еду приходилось увозить нетронутой, если по каким-то причинам летчики вовремя не прилетали. И уже Майка распоряжалась списанными продуктами. На питание она практически не тратила денег, и всю зарплату приносила домой целехонькой. К тому же, у нее появился дополнительный заработок: в буфете продавали спирт, который нужно было разбавлять вдвое. Майка разбавляла чуть больше, чтобы и градус нужный оставался, и у нее был навар. У Майки появились свободные деньги, и она тратила их разумно на наряды и покупку мебели. Она постепенно собирала себе приданое. В сельском магазине выбора особенного не было, а вот жены летчиков уезжали в отпуск, как говорили, на "большую землю", и Майка заказывала им и отрезы крепдешина, и обувь, и модные пальто и полушубки. А им взамен давала списанные продукты. С продуктами в магазинах тоже были сложности, поэтому благодарные клиенты охотно выполняли ее поручения. Летчиков кормили превосходно, а вот семьям их мало, что перепадало. Майка никогда не была жадной. Она давно усвоила, что нужно людям делать добро, и тогда они тоже будут отвечать тем же. Раз в год какая-нибудь семья уезжала из гарнизона совсем, поскольку главу семьи переводили служить в другое место. И, чтобы не тащить с собой лишнее имущество, все лишнее продавали. Майка первая узнавала об отъезде и договаривалась с хозяйкой о праве первоочередного выбора. Особой гордостью Майки был огромный фикус, купленный за половину ее зарплаты. Когда она поставила его в свою комнату, он занял ровно ее половину. Каждое утро Майка любовно протирала широкие листья фикуса, разговаривала с ним, и фикус радовал ее лаковым блеском разлапистых листьев. По случаю, она купила красивый комод, двустворчатый шкаф, трюмо и мечтала о кожаном диване с валиками по бокам и резными полочками в верхней части, где должны были непременно стоять семь слоников, символов счастья. Время шло, и теперь уже никто не мог узнать в ней голенастую прежнюю девчонку.

   Майка обожала танцы, а особенно вальс, и танцевала его превосходно, легко кружась под звуки музыки. На танцах в кавалерах не было отбоя, и это тоже кружило молодую голову. Чаще всего ее на вальс приглашал совсем юный техник-механик с синими глазами, копной темных вьющихся волос и белозубой улыбкой. Он бешено кружил Майку, не забывая на поворотах крепко прижать ее к себе. Эти прикосновения молодого разгоряченного мужского тела волновали Майку, вызывая в ответ доселе незнакомое томление во всем теле. Он ласково называл ее Маечкой. Если его на танцах не было, она скучала, рассеянно отвечая вившимся возле нее кавалерам, а глаза ее искали его ладную фигуру и синие глаза, которые запали ей в душу. Звали механика необычным для села именем Милослав, а она про себя его называла уменьшительным именем - Милочка. Его нельзя было назвать красавцем в обычном понимании этого слова, но от него исходило мужское волнующее начало и еще необычайная доброта в сочетании с искрящимся юмором и легкой самоиронией. Ей ни минуты не было скучно в его обществе. Отношения их дальше совместного вальсирования не шли, а Майке хотелось большего. В девичьих мечтах она видела его своим мужем, а вокруг - малыши мал - мала меньше.

   В это время от одной из старших сестер Агаши пришло Майке приглашение приехать к ней в отпуск на большую землю. Агаша вышла замуж за офицера и, когда его перевели служить в центральную часть России, она вместе с ним покинула родные места. Она очень скучала вдали от дома по родителям, сестрам и братьям, часто писала письма грустного содержания. Мать после каждого письма Агаши тяжело вздыхала и говорила:

  - Была бы я помоложе, птахой быстрокрылой полетела б к своей донюшке.

  Майка для себя решила, что как только ей дадут отпуск, сразу поедет в гости к Агаше. А тут как раз и подошло время очередного отпуска. Ехать нужно было через всю Россию. И радостно, что увидит сестру, и тревожно, что так далеко едет, и любопытно посмотреть новые места, и желание проверить отношение Милослава, заметит ли ее отсутствие, - все эти чувства захватили Майку полностью. Она ни о чем больше не могла думать, кроме предстоящей поездки.

  Уложив в фанерный чемодан свои лучшие наряды, а в большую плетеную корзину и заплечный мешок - подарки и провизию, зашив в потайной карман деньги и документы, Майка отправилась в дальнюю дорогу. В вагоне ей досталась верхняя полка, и, разместив кое-как вещи, она, не отрываясь, смотрела в окно, пока за окном окончательно не стемнело. Ей все было интересно. Она впервые покинула родной дом, и самостоятельность одновременно и окрыляла, и страшила ее. Вместе с ней в вагоне ехали военные, кто - в отпуск, а кто - к новому месту службы. Как всегда бывает в поездке, все быстро перезнакомились, разговорились. Одна Майка не принимала участия в общей беседе. Она помнила наставления матери: в пути никому особо не доверять, следить за вещами, и поэтому боялась слезть с полки вниз из опасения остаться без места. Однако естественная нужда заставила ее сойти вниз, а, когда она вернулась на свое место, военные упросили ее присоединиться к их компании и вместе поужинать. Они убеждали ее так горячо и искренне, что она согласилась. Майка полезла, было, в корзину за провизией, но попутчики не дали ей этого сделать, сказав, что она - их гостья и они ее угощают. Ужинали весело, подшучивая друг над другом, и Майкин страх постепенно прошел, и она почувствовала себя естественно и свободно. Кто-то принес гитару, заиграл знакомую песню, и Майка запела вначале негромко, а затем, осмелев, почти в полный голос. Когда она закончила, раздались громкие аплодисменты. Оказывается, к ним подошли пассажиры из соседних купе. Майка засмущалась, но ее дружно попросили спеть еще. Она не стала жеманиться и спела еще несколько песен. Один из военных очень серьезно сказал, что у нее прекрасные вокальные данные и ей нужно серьезно учиться пению. Майка смущенно махнула рукой и потупилась.

  - Не стесняйся, девушка! - обратился к ней пожилой мужчина. - Товарищ дело говорит. С таким голосом только на большой сцене выступать.

  Майке было и приятно, и немного совестно слушать хвалебные слова в свой адрес. Где-то, не доезжая Иркутска, военные сошли, и вагон заполнила разношерстная публика. Майке были интересны разговоры попутчиков. Впервые она видела такое большое количество незнакомых людей, выслушивала разные житейские истории. Никогда прежде она не задумывалась, сколь велика ее родная страна и какое разнообразие народов проживает на ней. Она почувствовала себя маленькой песчинкой, затерявшейся в огромных просторах. Неожиданная тоска по дому и страх перед будущим охватили ее. Куда она едет и зачем? Как ее встретит сестра и как отнесется к ее приезду муж сестры? Мысли тревожные и беспокойные не давали ей покоя. Она вспомнила Милослава - Милочку, и ей невыразимо захотелось домой. А вдруг он забудет ее, пока она гостит так далеко? Кто она для него? Они только вместе танцевали вальс, и было так упоительно кружиться с ним вместе, ощущая его дыхание и тепло его сильных и бережных рук. Грусть заволокла ее глаза, и она, чтобы не показать своего настроения окружающим, затаилась на своей полке и неотрывно смотрела в окно.