Майюша

5

  Слаще соловьиного пенья звучал голос Милослава в Майкиных ушах. В душе у нее все ликовало: " Он меня не забыл, он без меня скучал!!" Раздались первые звуки вальса, Милослав обвил своей рукой тонкую девичью талию, и они понеслись в бесконечном кружении, все убыстряя и убыстряя темп. Майка с упоением отдавалась танцу. Голова ее кружилась не столько от вальсового вихря, сколько от сладкой близости Милослава, тепла его рук, аромата одеколона "Шипр", которым он благоухал, терпкого запаха сигаретного дыма, витавшего в зале. Она закрыла глаза, голова ее склонилась к плечу Милослава. А он шептал ей на ухо, что она - лучшая девушка на свете, и он готов идти за ней на край света. Только в разлуке он понял, как она дорога ему. Майка каждое его слово слушала с неизъяснимым волнением, впитывала его и запоминала. Он ждал ответных слов, а она от волнения не могла найти подходящих. Сладкая дрожь пробежала по ее телу. Он почувствовал ее и крепче прижал к себе трепещущее девичье тело, в вальсе повел ее к выходу из зала. Агаша танцевала с пригласившим ее капитаном и зорко следила за сестрой. Она видела Майкино волнение, уловила намерение Милослава уединиться и, извинившись перед партнером, вышла из зала вслед за Майкой и Милославом.

  Она увидела их на скамейке, стоявшей в тени дерева. Милослав целовал Майку, а сам нетерпеливо расстегивал пуговицы платья. Майка робко отодвигала его руку, но он настойчиво продолжал начатое дело.

  - Маечка, ты где? - громко позвала Агаша, делая вид, что не видит сестру.

  Майка высвободилась из рук Милослава, оправила платье и вышла из тени:

  - Я здесь, Агаша. Познакомься. Это Милослав, мой партнер по танцам.

  - Партнер по танцам? Так что же вы не танцуете?

  - Стало жарко, и мы вышли прохладиться, - отозвался Милослав.

  - Рискованно выходить разгоряченными на улицу. Можно смертельно простудиться, слышишь, Майка?

  - Слышу. Мы уже идем в зал. Спасибо, Агаша, - благодарно шепнула она сестре, приотстав от Милослава.

   Целый вечер Майка и Милослав танцевали вместе. Его друзья с завистью поглядывали на них. Подойдя к дому, Милослав попросил Майку задержаться для важного разговора. Прощаясь с ним, Агаша сказала, обращаясь к сестре:

  - Маечка, я буду неподалеку. Если что, зови! - и ушла в дом.

  Милослав долго молчал. Майка начала терять терпение:

  - Вы что-то хотели мне сказать?

  - Да, Маечка. Выходи за меня замуж.

  - Когда?

  - Прямо сейчас. Ты согласна?

  - Как сейчас? - растерялась девушка. - А как же родители, родные?

  - Мы им скажем завтра, когда ты приедешь за вещами.

  - А где мы будем жить?

  - В моей комнате. Ты согласна?

  " Замуж! Он сказал - замуж! И еще спрашивает, согласна ли она? Конечно, согласна!" Ей хотелось кричать и петь от восторга, но вслух она сказала:

  - Не знаю, так все неожиданно.

  - Как неожиданно, Маечка? Я давно тебя люблю, с первой нашей встречи, с первого взгляда. А в разлуке понял, что не могу и не хочу без тебя больше жить ни минуты. Мы и так потеряли очень много времени. Соглашайся, Маечка!

  И Майка сказала ему "да". Он подхватил ее на руки и понес от родного дома, а она, обхватив его за шею, прижалась к его груди и всю дорогу счастливо улыбалась.

  - Закрой, Маечка, глаза и не открывай их, пока не скажу.

  Майка послушно зажмурила глаза, а Милослав осторожно поставил ее на землю, достал ключ и открыл входную дверь. Затем взял ее за руку, ввел в комнату, зажег свет и приветливо произнес:

  - Теперь можешь открыть глаза. Добро пожаловать, женушка моя, в наш общий дом, будь в нем хозяйкой.

  Майка открыла глаза и осмотрелась. Комната была большой, квадратной, но почти пустой. Вся мебель в комнате была неказистой и казенной. В комнате было два окна, которые вместо занавесок были завешаны газетами. Она быстро прикинула в уме, где поставит фикус, где комод, где двухстворчатый шкаф, а где диван. Все получалось, на ее взгляд, мило и уютно. У нее еще оставалось несколько дней от отпуска, и она решила посвятить их обустройству семейного гнездышка. Голос Милослава вывел ее из задумчивости:

  - О чем, Маечка, загрустила, что тебя тревожит?

  Он хотел ее обнять и привлечь к себе, но Майка отстранила его руки:

  - Я не загрустила, я просто прикидываю, что и где поставить. Ты не думай, я не безродная какая-нибудь. У меня есть приданое. Всю эту мебель, что стоит здесь, ты завтра сдай на вещевой склад, а я привезу все свое. Нужно только договориться насчет машины и двух солдатиков.

  - Маечка, оставь свои заботы на завтра, а сегодня я хочу целовать тебя, ласкать. Иди ко мне!

   Он, крепко взяв ее за руку, привлек к себе и стал касаться губами ее шеи сначала легко и осторожно, а потом страстно и беспорядочно целовать ее губы, щеки, глаза. Руки его беспрерывно ходили по ее телу, возбуждая в теле Майки неведомые прежде истому и сладкое томление. Ее опять охватила дрожь, как во время вальса, и она, тесно прижавшись к нему всем телом, больше ни о чем не думала и не сопротивлялась его ласкам, которые становились все настойчивее и настойчивее. Острая боль пронзила ее внизу, и она вскрикнула:

  - Ой, мамочка! Больно!

  - Потерпи немного, родная, сейчас все пройдет.

  Но боль не проходила. Милослав постанывал от удовольствия, а Майка с нетерпением ждала окончания этой пытки. Ей казалось, что время остановилось, что Милослав никогда не закончит терзать ее тело. Не так себе Майка представляла свою первую брачную ночь. Боль ее отрезвила, надолго поселив в ее теле страх перед новой близостью с мужем. Наконец, Милослав успокоился, благодарно поцеловал Майку и, повернувшись к ней спиной, мгновенно уснул.

  Она лежала рядом с ним опустошенная и разбитая. Тело ее ныло непривычной болью. Она тихонько встала, нашла ведро с водой, тазик, вымылась холодной водой, насухо вытерлась солдатским казенным вафельным полотенцем и снова легла рядом с Милославом. Только под утро она забылась коротким сном. Ее пробудили ласки Милослава, который возжелал продолжить брачные игры. Майка с ужасом на него посмотрела:

  - Не трогай меня, пожалуйста! - взмолилась она.

  - Ты что, Маечка? Разве ты мне не жена?

  - У меня все болит, пожалей меня!

  - Ну, что ты, глупенькая! Это сначала всегда так бывает. А потом тебе будет даже нравиться, и сама меня будешь просить, чтобы я приласкал тебя.

  И Милослав, подмяв Майку под себя, снова испытывал ее болью. Она терпела, закусив губу. Обещаемое Милославом блаженство так и не наступило, а страх перед близостью только усилился.

   Умывшись, побрившись и позавтракав, Милослав ушел на работу, крепко поцеловав жену и пожелав ей счастливого дня, а Майка, превозмогая боль, принялась наводить порядок в комнате. Она вымыла окна, побелила печку, намыла до блеска полы и отправилась в гарнизон хлопотать насчет машины и двух солдатиков в помощь. Закончив погрузку мебели в выделенную полуторку, она готовилась сесть в кабину автомашины, когда из огорода выглянули мать с Агашей, услышавшие шум подъехавшей машины.

  - Майка, ты где была всю ночь и куда везешь вещи? - спросила Матрена.

  - Мама, Агаша, я вышла замуж и переезжаю к мужу.

  - Как замуж? Кто же выходит замуж без родительского благословения? - запричитала Матрена. - Отец, иди сюда! Смотри, что Майка удумала - замуж собралась! Да, ты хоть бы нас познакомила с будущим зятем.

  - Простите, мама, мне некогда. Машину дали всего на полтора часа. Я потом к вам приеду, и все расскажу. Трогай! - скомандовала она водителю, и машина, фырча и оставляя за собой клубы пыли, помчалась по деревенской улице.

  Матрена снова запричитала, но Майка уже ее не слышала. Агаша подошла к матери, обняла ее, и они долго стояли, пытаясь сквозь клубы пыли различить умчавшуюся дочь и сестру. На шум вышел Антип и спросил, что это они разгалделись, как сороки. Перебивая друг друга, женщины поведали ему про Майкино замужество. Антип помолчал, переваривая новость, а затем пошел в дом, как-то сразу по-стариковски согнувшись. На пороге он остановился, махнул горестно рукой и сказал:

  - Зря я ее в детстве не драл розгами. Все, мать, пора нам, видно, помирать. Не авторитет мы для наших детей.

  - Папа, что вы говорите? - возразила Агаша. - И Майка вас с мамой любит и почитает. Просто, молодая еще, не всегда ведает, что творит.

  - Это все оттого, что без Бога в душе живут, ничего и никого не боятся, - вставила свое слово Матрена. - В наше время попробовал бы кто без родительской воли такое сотворить, не сносить бы ему головы. А теперь у молодых все просто. Мама, Агаша, я вышла замуж и переезжаю к мужу, - похоже передразнила она Майку. - И чем мы, отец, прогневили Всевышнего?

  Но Антип ее уже не слышал, затворив за собой дверь в дом.

   Когда Милослав вернулся домой, он не узнал своей комнаты и в изумлении застыл на пороге. На окнах красовались белоснежные занавесочки, в углу стоял, сверкая листьями, разлапистый фикус, диван удобно вписался в небольшую нишу между печкой и стеной, посреди комнаты красовался овальный стол, накрытый расписной бархатной скатертью. В красивом блюде на столе пленяли взгляд аппетитные румяные пирожки. Семь слоников, обещающих семейное счастье, красовались на комоде, а от печки шел дурманящий и вызывающий аппетит аромат борща.

  - Вот это да! - восхитился Милослав. - И когда ты только все успела? Ты у меня просто - Василиса прекрасная. Показывай, где твои мамки-няньки!

  Майка показала ему свои руки, растопырив пальцы:

  - Вот мои десять помощников. Между прочим, мама и папа очень огорчились, что я тебя с ними не познакомила.

  - В чем же дело? Завтра же и поедем знакомиться. Мне по случаю женитьбы дали два дня отпуска. Ох, и заласкаю же я тебя!

  И он закружил Майку, а она от этого известия как-то сникла. Он заметил ее упавшее настроение и участливо спросил:

  - Устала, Маечка? Ты больше ничего не делай сегодня, садись за стол. Я сам обслужу тебя по высшему разряду. И посуду помою. Ты меня запрягай по дому, не стесняйся.

  После ужина Майка робко спросила Милослава:

  - Пойдем сегодня в клуб? Говорят, новую картину привезли, а потом будут танцы.

  - Нет, Маечка. Из своего отпуска я ни минуточки не хочу потерять, ни с кем не хочу делиться своим счастьем. Если бы ты знала, как я люблю тебя! Я так долго ждал минуты, когда мы останемся вдвоем, только ты и я, одни в целом свете. Иди ко мне, я хочу целовать каждую клеточку твоего тела, каждую его малость.

  Майка внутренне вся сжалась, но подошла к Милославу, провела рукой по его кудрям:

  - Милочка, давай я тебя сначала накормлю, а то скажут сослуживцы, что жена о тебе не заботится.

  - Как ты меня назвала?

  - Милочка. Я тебя про себя всегда так зову с первой нашей встречи.

  - Отставить Милочку! Зови меня Славой, договорились?

  - Хорошо¸ пусть будет Слава, но про себя я тебя все равно буду звать по-своему.

  - А вы, мадемуазель, упрямы, как я посмотрю. Но и в упрямстве своем ты мне мила!

  Он хотел обнять Майку, но она выскользнула из-под его руки и подошла к печке, достала чугунок с борщом, налила в тарелку, густо заправила сметаной и подала Милославу. А сама села напротив, подперев по-бабьи щеку рукой, и стала смотреть, как он управляется с борщом. В дверь кто-то решительно постучал.

  - Ты кого-то ждешь? - спросил Милослав.

  - Нет, а ты?

  - Я тоже никого. Пойду, открою.

  На пороге с охапкой цветов стояли улыбающиеся друзья Милослава Юрий и Михаил:

  - Туда ли мы попали? Да, здесь настоящий земной рай! Вот, что значит женщина в доме! Никогда бы, Юра, не подумал, что из Славкиной берлоги можно сотворить такое чудо. Маечка, вы просто волшебница! - гудел Михаил, протягивая Майке букет цветов.

  А Юрий, поставив на стол бутылку шампанского и плитку шоколада, дружно вторил Михаилу:

  - Хотели, голубки, зажать такое событие, отсидеться в тишине? Не выйдет! Вот мы сейчас отпразднуем и Славкину женитьбу на такой расчудесной девушке и Маечкин талант создавать вокруг себя уют и красоту. А чем это так вкусно пахнет? О, Миша, смотри, каким борщом Майя Антиповна потчует нашего друга, а нас к столу не приглашает.

  Растерявшаяся, было, Майка достала тарелки, ложки, вилки, достала хрустальные бокалы - предмет ее гордости и неусыпной заботы, и пригласила гостей к столу. Она была очень рада приходу гостей. На какое-то время она была избавлена от ласк Милослава, которые так ее страшили. Друзья Милослава были полной противоположностью друг друга. Михаил - светловолосый, высокий, плечистый крепыш, настоящий русский богатырь. Про таких говорят - "косая сажень в плечах". Он был немногословен и, на редкость, застенчив. Обращаясь к Майке, он краснел и смущался. Юрий был невысокого роста, чернявый, говорливый, суетливый. Он играл в гарнизонном драмкружке и любил покрасоваться, блеснуть крылатой фразой из какого-нибудь спектакля, был заводилой шумных сборищ, что называется - душа компании. Майка впервые видела их так близко и исподтишка разглядывала. Ей больше понравился Михаил своей основательностью, вескостью суждений и немногословностью. Он чем-то ей напомнил отца. Юрий ее слегка раздражал своей бесцеремонностью и некоей назойливостью. Он постоянно к ней обращался со своими шуточками и двусмысленными присказками, чем вводил ее в смущение. Михаил его урезонивал, а Милослав благодушно смеялся над смущением жены. Он был горд своим новым положением и не скрывал этого от друзей.

  - Маечка, и как это вам удалось захомутать такого молодца? - вопрошал Юрий. - Сколько девушек пытались это сделать, но он в последнюю минуту ускользал из умело расставленных сетей.

  - А я никаких сетей не расставляла, - серьезно отвечала Майка, - я сама ему в сети попалась.

  - Хотел бы я, чтобы мне тоже такая золотая рыбка попала на крючок. Маечка, бросайте своего Милослава и выходите замуж за меня.

  - Вы все шутите! - смущенно отмахивалась Майка и теснее прижималась к Милославу.

  - Эй, друг, ты говори, да не заговаривайся! - начинал кипятиться Майкин муж, а Михаил примирительно говорил:

  - Не обращай, Славка, на него внимания. Тебе не один он завидует. Маечка - твой счастливый билет, береги ее. Пойдем, Юрий, пора и честь знать. Молодым хочется побыть вдвоем, а мы мешаем их уединению.

  - Спасибо, Миша, за понимание, - поблагодарил Милослав и вышел проводить друзей.

  Когда он вернулся, Майка заканчивала убирать со стола. Милослав сгреб ее в охапку и отнес на диван. Его поцелуи и ласки не вызывали в Майке ответного желания, В душе у нее рождался страх перед неизбежной болью, но она всеми силами старалась его побороть, чтобы не вызвать у Милослава отчуждения. Она интуитивно понимала, что муж не должен догадываться об ее переживаниях. Ночь для Майки тянулась мучительно долго. Утром она встала разбитая, невыспавшаяся, все тело мучительно ныло. Милослав, напротив, встал в превосходном настроении. Майка, чтобы избежать повторения ночной муки, быстро вскочила и стала хлопотать по хозяйству. Муж настойчиво звал ее продолжить прерванный сон, но она напомнила ему, что они собирались в гости к ее родителям. Она напекла пирогов, приготовила тушеную картошечку с мясом, и они с Милославом отправились знакомиться с ее родителями. Надо сказать, что готовила Майка превосходно, делала это с любовью. Особенно ей удавались пироги. Многие из знакомых брали у нее рецепт приготовления пирогов, учились у нее, повторяя все ее манипуляции, но ни у кого пироги не получались такими вкусными и пышными.

  - Майя Антиповна, вы что-то не досказываете нам, - предполагали соседки. Но не могла же Майка им сказать, что, когда она занимается с тестом, она думает только о хорошем, вкладывает, что называется, всю душу. Она и сама этого не осознавала. Просто она любила людей, представляла, с каким удовольствием они будут есть ее пироги, и от того тесто становилось более воздушным.