АУТОДАФЕ

Глава восьмая

Как-то Раиберти заметил, что общество разделяется на два больших класса: на тех, кто работает чтобы жить, и тех, которые живут, чтобы заставлять работать других. В моем случае произошло классовое слияние, так как именно я сам себя заставлял пойти на работу. Конечно, я подозревал, что современное общество производит гораздо больше товаров, услуг и вооружений, чем ему необходимо, но черт подери, моя работа ничего общего с этими глупыми занятиями не имела. Я рос классическим потребителем, считая, как и моя бабушка, что главная задача жизни человека, это есть, есть и ужинать. Плотно. На ночь. И, естественно, я вырос рахитичным субъектом, неспособным заниматься такими глупостями, как самообеспечение. Из курса клинической психиатрии, я узнал, что главное для поддержания себя в норме - наличии самокритики. Так вот, по моему мнению, в последнее время я питал не себя, а свою совесть, суперэго и самокритику, которые долбали со всех сторон, заставляя меня поступать так, как им было выгодно. А этим существам, живущим во мне, было отнюдь не выгодно моё трудоустройство, иначе они теряли надо мной свою власть, так как человек работающий, всегда может свалить неудачи и промахи на начальство, поисками которого я занялся.

В одиннадцать часов утра я оказался в нужной подворотне, и зашел в первый справа подъезд. На первом этаже была дверь, но на ней висел замок. В результате я пошел вверх. Поднявшись на второй этаж, я зашел в раскрытые двери и предстал перед девушкой, сидящей в приемной офиса. Она спросила меня, к кому я иду. Девушка была очаровательной, симпатичной и все такое прочее, и мне приятно было ей сообщить о своем желании трудоустроиться в их контору. Девушка нахмурила лобик и немного поразмышляв, позвонила в отдел кадров.

- Тут молодой человек пришел, говорит, что к вам. Пропустить? Хорошо, – произнесла девушка и сообщила, куда мне следует пройти.

Я послушно протопал половину коридора, ища нужную дверь, и решительно в неё постучался. Решительность, это одно из важнейших качеств молодых людей, устраивающихся на работу. Ну кому нужны люди, которые нерешительно стучат в двери, словно размазывая по ней сопли? Так вот, я стучал решительно, чем возможно смутил кучерявую мадам, сидящую у окна, и от неожиданности прекратившей листать бумаги. Она даже подняла глаза и уставилась на меня не моргающим взглядом. – Жаба, - подумал я, - настоящая нарядная яркоокрашенная жаба, из вида гадов. С такой проблемой, тебе Жора не справиться, ой, напрасно ты здесь.

И еще я о чем-то таком успел подумать, прежде чем могучая бабища не начала квакать.

- Вы к кому? Вам кчего кнадо?

- Я хотел бы устроиться на работу.

- А с чего вы взяли, что кнам кнужны кработники? – спросила она, и надо заметить, вопрос был справедливый. Действительно, с чего я взял, что они нуждаются в увеличении кчисленности ксвоего кваллектива?

- Так мне сказали, что вы людей набираете, - нашелся я, и если кто-нибудь скажет, что я соврал, то…, он окажется прав.

- Кто ксказал? – Она посмотрела на меня так, как будто была следователем в гестапо, а я партизаном.

- Знакомый, - «- уж врать, так врать», - подумал я. У меня даже перед глазами возникла фигура Тырчка, которого я собрался сдать с потрохами, обременив воображение жабы лишним образом.

- Разумеется кзнакомый. И на какую квакансию квы претендуете? – Кажется, жаба заглотила наживку!

- На любую!

- Уточните, квы кхоть представляете, кчем мы кзанимаемся? – Заглотить то заглотила, но и так же быстро выплюнула.

- Нет, но мой знакомый сказал, что контора внушительная.

- И вовремя кплатят кзарплату?

- Ну да, хотя это не самое главное. Я, видите ли, до сих пор никогда в конторах не работал, и у меня трудового стажа нет, но разве это важно, для молодого и перспективного сотрудника…

Продолжить саморекламу мне не дали, так как в кабинет к жабе залетел еще один посетитель, и она всё внимание переместила на этого субъекта, попросив обождать в коридоре. Выйдя в коридор, я понял, что здесь нечего ловить - всё уже отловлено этой жабой.  Да и к тому же, как считал Достоевский, если ты направляешься к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камнями во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели. Правда в моем случае была не собака, а жаба, но принцип это не меняет - в принцы я не годился.

Я поднялся на третий этаж, где повторил свои маневры. Правда, вместо девушки секретарши, меня встретил здоровенный детина с огромным кулаками. Он, конечно, был дурак, это бесспорно, но в отличие от меня он знал, как зовут его начальство, и упрямо требовал от меня, чтобы я назвал к кому я иду. Дубина стоеросовая!

Пришлось подняться на четвертый этаж, где в отличие от предыдущих двух конторских дверей на этаж, располагалось целых три двери. Как мне показалось, только одна из них была офисной, а две другие принадлежали к жилому фонду. Я позвонил в офисную.

Из-за двери раздался окрик «щас». Я стал ждать, когда дверь откроется, но по всей очевидности, щас, в отличие от сейчас имеет явно противоположный смысл. Спустя десять минут дверь таки отворилась и из неё высунулась небритая ряха.

- Извините, я, по-моему, ошибся, - расстроено проворчал я, собираясь идти дальше вверх.

- А вы, по какому вопросу? – спросила ряха, явно не желая полностью вываливаться за пределы квартиры.

- Да я так - на работу вот устраиваюсь, - честно признался я.

- На работу? Гм. Ну-ну, так это, мне нужен работник? Да! Заходи.

Высунулась рука, принадлежащая ряхе, и заграбастала меня внутрь квартиры.

- Значит на работу! Значит на работу? А где учился? – Допрашивал меня тридцатилетний мужчина с небритой физиономией, которую я принял за ряху.

- На филолога, но всего три года.

- А, - протянул он понимающе, - недоучка! Бывает брат. Я тоже недоучка. Ну будем знакомы, - Алекс Есеев, - мужчина протянул мне руку и понимающе посмотрел мне в глаза.

Было что-то такое в его взгляде, что сразу заставляло ему поверить. Если он сказал Алекс, то значит, его зовут Алекс, и хватит об этом.

Я пожал ему руку, произнеся своё имя.

- Ну что Жора, чаю хочешь или предпочитаешь утреннюю разминку пивом?

- Да нет, - замялся я, - спасибо. Мне важно найти работу в этом здании. Очень важно.

- Да ты не блей, смелей юный товарищ. Ты её нашел. Правда, оплату не гарантирую, но на пиво и разные мелочи будешь получать пособие. Мне как раз нужен надежный парень, которому можно доверить ценности. Разумеется, не материальные - у меня их почти нет, а духовные. Как ты относишься к духовным ценностям?

- С подозрением, - честно ответил я, так как имел определенные причины именно так относиться к сфере духовности. Уж больно темна это тема.

- Вот и правильно, мой юный обособленец, вот и верно. Итак, Жора, работу ты нашел, что собираешься дальше делать? Ага, наверное, собираешься жениться! Понимаю! Иначе, зачем молодой человек будет утруждать себя общественно полезным трудом? Поверь мне мальчик, только сильные мира сего работают на себя, все остальные работают на жен.

- У меня другая точка зрения, - я как-то осмелел, почувствовав себя в безопасности, оказавшись на кухне, куда незаметно мы переместились.

- Ага! Я так и знал! Есть - она есть - эта третья точка зрения. Однополые браки разумеется не в счет. Так и зачем столь юный организм устраивается на работу?

- Мне надо. По вопросам, скажем так, духовного поиска, - произнес я, ожидая дальнейшего детализирования, но, увы - моя точка зрения, по данному вопросу, так и осталась моей. Честно говоря, я уже и не помню, какой же она была по данному вопросу.

- Понимаю, разделяю. Ну, ты хоть мог спросить ради любезности, чем я занимаюсь.

- Да, конечно.

- Ну, я пишу разную муру о том, о сем и о пустяках. Периодически редакции отстегивают не деньгами, а книгами. Моими естественно. И ты брат будешь их растаскивать по магазинам, дабы я имел возможность вести затворническую жизнь настоящего э…, как бы это сказать…, литератора.

- Значит, вы берете меня реализатором? – В принципе я был согласен на все, ради  круглосуточного доступа ко всему двору.

- Предположим что так, но разве это относится к делу?

Я посмотрел на Алекса, как на сумасшедшего, но с другой стороны… не важно, что ты делаешь, важно, как ты это делаешь. Да придется носиться с запечатанными тюками книг по всей Москве - ну и что? Это же не бублики!

Что есть - то есть, книги не бублики, но тоже пища – пища для души. Итак, я был надломлен предыдущими результатами поисков работы, поэтому согласился на эту. А какая мне, собственно говоря разница, лишь бы иметь доступ к подворотне.

Алекс  достаточно четко описал работу, рассказав, куда мне придётся носиться с книгами, пообещав заплатить десять процентов комиссионных. Поскольку деньги меня не интересовали, его предложение вполне меня устроило, да и работать с писателем какая никакая радость. Все лучше, чем работать рассыльным, как Тырчок, шныряя с письмами по подворотням. После введения в курс дела, Алекс  ушел приводить себя в порядок, попросив приготовить кофе. Я быстро заварил кофе и сел у окна наблюдать за происходящим в колодце двора.

Внизу топились какие-то люди, окружившие мужчину, и как мне показалось, что-то от него требовали. Эта сцена меня заинтересовала, но стоило открыть окно, чтобы хоть что-нибудь расслышать из их разговора, как они расползлись по подъездам.

Всего во дворе было четыре подъезда: три офисных и один жилой. Как я узнал впоследствии жильцы недолюбливали офисный люд, считая, что он портит атмосферу двора, превращая его в рабочие подмостки. Наверное, они были правы, но если так, то, что они делали в этом месте – могли бы продать квартиры и переехать в спальные районы?

Алекс вернулся на кухню, и я отметил, что его лицо без щетины сильно помолодело. Вообще, он полностью преобразился и выглядел замечательно.

- Вот кофе, - поставил я перед ним чашку.

- Спасибо. Сахар положил?

- Положил.

- Кофе без сахара - гадость, откровенная гадость. Только дамочки способны глотать эту мерзость без сахара, но им не привыкать глотать гадости, и пусть это останется на их совести. Кстати, о совести, тут у нас во дворе вчера кого-то застрелили. Говорят - женщину, я сам видел - очень миленькая дамочка представилась. Скоропостижно.

Я насторожился, и моё движение не ускользнуло от внимания Алекса.

- Да, скоропостижно. Это очень жаль, - продолжил Алекс. – А ну - это проза жизни. Пакость. В нашем дворе такое впервые. Глупость какая-то. Вот живешь всю жизнь в одном месте, а люди меняются. Наступает время и ты уже никого не знаешь, и тебя никто не знает. Противно, но факт. Вот ты мне скажи, Жора, ты знаешь своих соседей?

- Знаю, - неуверенно ответил я, пытаясь одновременно смотреть в окно и на Алекса.

- Молодец. А я нет. Ты представляешь какая пакость, никого не знаю. Все сменились, черти. Одни офисы напиханы. Жуть. – Алекс  из сочувствия к себе налил в кофе коньяку. – Не желаешь? – предложил он и мне.

- Можно, - я принял предложение Алекса, и он плеснул коньяк в мою чашку. Он не пожадничал, и коньяка в чашке плескалось больше чем кофе.

Благодарить или нет, вот в чем вопрос начинающего алкоголика, я не благодарил - я выпил. Действия намного лучше всяких слов, но мой работодатель так не считал, он умудрился превратить палитру своей словесной фантазии в доходное предприятие. Честно говоря, я ему немного завидовал. Сидеть дома, редко выползая наружу, вот предел моих убогих мечтаний. Нет, не подумайте, что я не люблю людей, в том-то и дело, что пока я один, я очень даже хорошо к ним отношусь, пожалуй, что и восторженно, но стоит мне вылезти во вне, - это отношение рушиться. Я вижу суетливых особей, в чьих глазах мало раздумий о себе в этой мире, и как следствие, сплошная грубость при взаимном столкновении с другими людьми. Побеждает сильнейший…, мне же хотелось, чтобы побеждал умнейший, но что-то мне не везло и на этом фронте.

Этими размышлениями я поделился с Алексом, и он признал их созвучными своим мыслям.

- Но ты же понимаешь, мой друг, сидя дома, книг не продашь, - он лукаво на меня посмотрел. – И к тому же, не становись писателем - сопьешься. - Алекс  налил коньяк в бокал и без раздумий выпил. – А всё почему? Потому что написать одну, две книги это не проблема - проблема писать дальше. Разумеется, некоторые выдающиеся писатели умеют эксплуатировать одну единственную тему, о которой пишут всю жизнь, но это скучно, даже если продается. Скучны детективщики, они даже не сколько скучны - они грустны: им постоянно приходиться выдумывать положительных героев, и делить весь мир на виновных и невиновных. Тоска, одним словом. Да, от постоянных мук такого творчества, они вынуждены постоянно и всех подозревать. Судя по твоим глазам, детективщик из тебя не получиться. Есть, конечно, подвид ироничных детективщиков, но он редок, да к тому же смеяться над трупами, можно только в морге, и то если ты патологоанатом. Что, не смешно? Напрасно. Я знал одного патологоанатома, который постоянно рассказывал невероятные истории о жмуриках и о том, как стать жмуриком. В его классификации благородных смертей, первое, высшее место, занимала смерть во время коитуса, но это удел пожилых и богатых, нам же с тобой такая разновидность благородного окончания жизненного пути не грозит. Писатели умирают от другого: от нервного истощения и переизбытка никотина в крови. Алкоголь не в счет - он тут не причем. Кстати, на втором месте патологоанатом ставил смерть от огнестрельного выстрела - так о тебе сразу узнает человечество. Заметь, пока ты живёшь - ты нахрен никому не нужен, но стоит кому-нибудь тебя пристрелить - твоя персона становиться общественно значимой. Теперь ты не просто жмурик - ты жмурик-улика. О тебе пишут в газетах, раздумывают следователи, волнуются свидетели, как бы и их не сделали жмуриками, и самое главное близкие люди уверенны в том, что ты был хорошим человеком. Их уверенность имеет основания: плохих нынче не убивают.