Портрет нимфоманки. Пять дней разврата

Глава 3

– О, вот и второй сапог… – засмеялась Вика, увидев, как Лариса заходит в туалет. 

Мест на лавочке не было. Она села на корточки, напротив нас и закурила. Девчонки о чем–то разговаривали. Они смеялись и шутили. Я не слушала их, а молча смотрела на Ларису и задумчиво выпускала густой дым. За последние пять лет у меня не было человека ближе нее. 

Лариса– милая, привлекательная женщина 32–х лет. Внешне мы с нею поразительно похожи: длинные черные волосы, немного раскосые крупные глаза и чуть полные чувственные губки. Она тоже достаточно худенькая и невысокая. Наверное, мы и правда выглядели, как два сапога. 

Две симпатичные молодые миниатюрки, в одинаковой одежде. Девочки часто шутят, что если на нее надеть очки, мы будем выглядеть как родные сестры. Лариса лежит с какими–то маниакальными приступами страха и манией преследования. 

Когда–то она служила медицинской сестрой в горячей точке. Она была там, где жарко и страшно… Однажды ее взвод попал под обстрел и она чудом осталась в живых. Собственно, после этого у нее и поехала крыша. Мне кажется, что я понимаю ее без слов! 

Меня ведь тоже однажды убили… я тоже многое пережила, хотя вряд–ли моя жизнь может сравниться с тем, что испытала она. Все таки война– дело страшное... Лариса долгое время не разговаривала… Первые два года я действительно понимала ее без слов. Не знаю почему, но она стала мне очень близкой подругой. И она тоже чувствует меня... Чувствует на расстоянии... 

Глянув на нее, я не смогла сдержать ухмылку: сидящая на корточках, она была похожа на подъездного "пацанчика с района". Я улыбнулась, поймав ее взгляд.

– Ножки то не болят еще, так сидеть? Ты прямо, как гопник в подъезде, только еще одну сигарету за ухо не хватает и пивасик, чтоб перед тобой стоял.

– И чтоб лужа слюней была под ногами… – захохотала Лена.

Мы звонко засмеялись. Лариса с ухмылкой глянула на нас.

– Да идите вы в жопу! Заняли всю лавку, еще издеваются, блин. Не переживайте, ножки у меня сильные, не болят еще!

– Ну это хорошо, что ножки не болят, а как твоя сладкая попка поживает? – с издевкой в голосе, спросила я.

Лена с Викой еще сильнее засмеялись, видимо, вспомнив звонкий удар линейкой.

– Да пошла ты на хуй, дура! – Лариса возмущенно улыбнулась и бросила в меня зажигалкой, – ты хоть иногда то думай, что делаешь! Знаешь, как больно линейкой? Тебе бы так по жопе дать!

– На хуй сама иди, сучка! – я тоже засмеялась, и поднимая с пола зажигалку, показала ей язык.

Вика с Леной снова звонко засмеялись, затем, уступая Ларисе место, встали и как два сапога вышли из туалета.

“Капец, они ходят друг за другом точно так же, как мы с Лариской…”- вдруг пронеслось в моей голове.

– На, забери… – я протянула Ларисе зажигалку, – снова потом будешь искать, растяпа, – я улыбнулась, и толкнув ее плечом, внимательно посмотрела на нее, – слушай, почему тебя опять перестали лечить? Давай еще одну жалобу напишем.

– Алис, ну его нафиг, а? - Лариса сильно нахмурилась, - снова пизды получим, оно нам надо? Нас тупо изобьют, а жалоба так и не дойдет...

– Нет, но твои приступы повторяются все чаще и чаще… тебя тупо колят какой–то дрянью, чтобы ты спала и молчала! - я тоже слегка нахмурилась и всерьез посмотрела на нее.

– Ну такая у нас участь... – задумчиво произнесла она и пожала плечами.

– Нет, так не пойдет! Все равно я выйду отсюда… - я пронзительно смотрела куда-то сквозь пространство и нервно курила, - мне надо попасть в город. У меня есть личные счеты. Заодно и лекарство тебе достану. Кроме того, я знаю его название. Тетя Таня сказала. Говорят его заказывали, но оно очень редкое… 

– Ты с ума сошла? Бежать решила? Хочешь вернуться в строгое отделение? – в изумлении, глаза Ларисы широко раскрылись.

– Не боись! У меня есть план! – спокойно ответила я.

– Да ну, какой к черту план, ебанулась совсем, Алис? Это безумие! - резко понизив голос, воскликнула Лариса.

– Терпение и все будет! – улыбнулась я и снова толкнула ее плечом.

Лариса глубоко вздохнула и тревожно посмотрела на меня. Ее умение спорить было далеко за пределами успеха и ей, как обычно, пришлось тупо смириться с моей упертостью.

– Алис, я хотела попросить… – начала она, но вдруг резко замолчала, ее тело неестественно затряслось, она туманно посмотрела на меня и в панике поднялась на ноги.

Ее губы резко побелели, с их уголков стала просачиваться какая-то странная жидкость. Содрогаясь в сильных конвульсиях, она резко кашлянула, непроизвольно выплюнув желтовато–белую пенку на подбородок. Она еще раз посмотрела на меня. Ее взгляд был таким молящим и жалобным, что я едва не выронила сигарету.

Я растерянно смотрела на нее в ответ и глотала ком в горле. Судорожно постанывая, Лариса плавно закрыла глаза и обессиленно рухнула на пол. Ее лицо стало каким-то бесцветным, глаза словно потеряли свою насыщенность… они стали невероятно светлыми и мутными, как у покойника.

Такой приступ у Ларисы случается почти каждую неделю, поэтому я достаточно быстро пришла в себя, и выбежав из туалета, позвала санитара. Он отнес мою девочку в процедурку, где ей оказали необходимую помощь. Я снова вернулась в туалет и закурила. Я не могла к этому привыкнуть. Это было непередаваемо страшно.

Весь день я ждала, когда Лариса проснется. Видимо, в этот раз ей вкололи что–то особенно сильное. Ближе к вечеру я начала терять терпение. Мое нервное состояние было далеко за гранью спокойствия. Я поднялась на кровати и тревожно посмотрела на живот Ларисы:

“Вроде дышит…” –  отметила я и чуть успокоилась.

Доставая из тумбочки сигареты, я не переставала смотреть в сторону спящей подруги. Я знала, что Лариса в любой момент может перестать дышать. Это случалось систематически и я очень переживала за нее.

Присев на лавку в туалете, я беспокойно закурила. Глотая дым, я как обычно, глубоко задумалась о своей жизни. Мне всегда нравилось курить и размышлять, вспоминать какие-то приятные моменты молодости. Это дарует мне успокоение и сосредоточенность. Я называю этот процесс “Глотая дым”... Для меня это очень важно. Это мой отдых, потаенный уголок моей души...

Конечно, сортир не лучшее место для расслабления, но в этом толчке достаточно уютно. Он всегда чист, аккуратен, никакой вони. Девочки сами все моют и проветривают, для себя ведь. Лампочка в туалете слабая и приятный полумрак очень расслабляет уставшие глаза. За окном, словно в парке, прекрасный вид на белоснежную дорожку. Вдоль нее стоят заснеженные лавочки, и по вечерам на них художественно падает красивый оранжевый свет уличного фонаря. Лишь решетки на окнах немного давят на психику… 

Не знаю, сколько я так просидела, но через некоторое время почувствовала легкое головокружение. Мое дыхание стало учащаться, перед глазами все поплыло. Я поняла, к чему все идет и попыталась выбежать из туалета. Мне была необходима медицинская помощь. 

Когда я открыла глаза, в палате было очень тихо. Все спали. Я попыталась встать, но мое тело не желало шевелиться. В правой ягодице были какие–то неприятные ощущения. 

"Черт, больно… опять уколы? Ну все понятно: у меня снова был приступ… Опять накачали меня, чтоб спала. Ничего не помню… Ну, как обычно! Все тело расслабленно, жопа болит от уколов… Почему мои приступы стали такими частыми? Кажется они вышли из–под контроля. Снова все плывет перед глазами. Надо вставать: ссать хочу…" – мысли со скоростью света носились внутри моей головы.

Наконец я дошла до туалета, и быстро стянув штаны с трусами, присела. Издав сладкий стон облегчения, я с огромным наслаждением стала освобождать от напряжения мочевой пузырь. Мощная струя с силой щекотала половые губки и громко растворялась в булькающей воде.

В какой–то момент, перед моим лицом, словно видением предстало окровавленное лицо Андрея. Да! На несколько секунд я увидела его смерть. По моему телу тут же пробежала волна мурашек.

Я оторвала кусок бумажки, и приводя в порядок промежность, стала вглядываться в свое видение. Но оно тут же растворилось и на его месте я увидела стену туалета и “перекурную” лавочку...

Лениво напялив штаны, я поднялась на ноги, нервно проглотила ком в горле, и шатаясь от слабости, добрела до лавочки. Закурила. Все мое тело дрожало от непонятного предчувствия. Выкурив две сигареты подряд, я вернулась в палату, закрыла глаза и попыталась уснуть. Но мое внимание привлек какой–то непонятный шорох. Звук шел со стороны Ларисы. Открыв глаза, я увидела, как ее одеяло странно шевелиться… 

Я не придала этому значения: девочки все половозрелые, лежат уже много лет и некоторые мастурбируют, пока никто не видит. Но вдруг в свете уличного фонаря, что падал на кровать предполагаемой шалуньи мелькнуло что–то металлическое… Все мое тело напряглось, по спине пробежала мелкая дрожь.

– Лариса, нет! – во все горло закричала я, вскакивая с кровати.

Наши девчонки, словно работники мчс всегда были готовы к такому повороту. Этот крик сработал, как настоящий сигнал к действию. В палате тут же включился свет и три девочки, включая меня, мгновенно оказались около Ларисы. Мы быстро отобрали у рыдающей девушки раскладной нож. Как эта фокусница проносит в отделение такие вещи, никто не знает… Я села на ее кровати. Сердце колотилось так, словно я первый раз видела ее в таком состоянии.

Постепенно все успокоились и разошлись обратно по кроватям. Я уговорила теть Таню, чтобы она ничего не писала в журнал происшествий, чтобы Ларису не наказали за хранение ножа. Затем взяла у нее какую–то таблетку успокоительного и заставила Ларису принять ее.

Я молча сидела рядом, нежно гладя ее мокрые волосы. Ее голова была невероятно горячая, все ее лицо было потным, красным и напряженным. Она то зажмуривала, то широко раскрывала глаза и тихонько плакала. Ее плач был не громким, но конвульсивным. 

Лариса сильно вздрагивала и всхлипывала. Это была самая настоящая судорожная истерика. Вскоре таблетка подействовала и моя девочка крепко уснула. Я вернулась в свою кровать.

Не знаю, сколько я пролежала с открытыми глазами, но сон не желал посещать меня. Нервное возбуждение было просто непередаваемым… Я взяла сигареты, и выйдя в коридор, лениво побрела в туалет. 

Во всем отделении была невообразимая тишина. Даже тетя Таня дремала. И не удивительно! Эта работяга уже третьи сутки была с нами. Спать ведь тоже надо… 

Я улыбнулась ей, будто она могла меня видеть и побрела дальше. Проходя мимо соседней палаты, я вдруг заметила человеческий силуэт. Это была Ирина. На входе в палаты нет дверей, и она, словно призрак стояла в огромном проеме. От неожиданности, испуг пробежался от пяток до сердца. Так ведь реально обосраться можно. 

"Снова эта чокнутая сводит меня с ума"– подумала я.

Она была абсолютно голая. Все ее тело было в каких–то синяках. Маленькие сиськи были покрыты красными пятнами и мурашками, соски торчали от холода, а растительность на пизде, кажется, доросла почти до живота. Я брезгливо поморщилась от резкого телесного запаха, что исходил с ее стороны.

Ирина, как обычно, пыталась выглядеть каким-то таинственным призраком: руки по швам, ноги плотно сведены, лицо без эмоций… Ее глаза были невероятно пронзительными, взгляд томный и загадочный, устремленный перед собой, как у заблудшей души, что веками не может найти покоя. 

Это было далеко не первый раз, но от неожиданности мое сердце “ушло в пятки”.

– Твою ж мать, Ира! Ты что же, хочешь, чтобы я сделала все дела, не доходя до туалета? – вполголоса возмутилась я

Ирина медленно, как в кино перевела на меня взгляд. Ее глаза были мудрыми, как у старца, и в то же время пустыми, как у покойника. Наверное ей виделось, что она главный герой из фильма ужасов. Боже, как достала эта ебанутая. Она регулярно пугает девчонок. Встанет вот так, посреди ночи и стоит до утра. 

Не понимаю, что она вообще делает в этом мирном отделении. В нем лежат только те, чья психика подает надежды на восстановление, а с ней, по–моему, все крайне безнадежно. Она же зомби… 

Я усмехнулась и открыла дверь туалета. По–моему, даже здесь запах был лучше, чем рядом с этой ебанашкой. Не знаю, что со мной происходило. Попытка суицида Ларисы окончательно выбила меня из колеи. 

Мне казалось, что сердце вот–вот выпрыгнет из груди. Моя душа была в сильном смятении, словно чувствовала что–то нехорошее... Нервное состояние определенно не обещало ничего благоприятного… 

Я просто не находила себе места. Стряхивая пепел в жестяную банку, я вдруг обнаружила сильную дрожь во всех конечностях. У меня нестерпимо сохло во рту и дрожали ноги, внизу живота появилось неприятное давление, а между ног образовался настоящий водопад. В какой-то момент я почувствовала резкую тошноту. 

Невероятный приступ агрессии вдруг вселился в меня и распространился по каждой клеточке моего тела. Почувствовав сильное головокружение, я быстро выскочила из туалета, и едва перебирая ватными ногами, пошла по коридору.

– Теть Тань… теть Тань… – глухо кричала я, падая на колени. 

Мой голос становился все тише… или это я его так слышала… Отдышка окончательно взяла верх, лишая меня последнего рассудка. Из–за нехватки воздуха, в моих глазах все потемнело, а мышцы стали сухими и немощными… Невероятная жажда распространилась по всему моему телу. 

Последнее, что мне запомнилось, это бегущая ко мне тетя Таня. Я слышала какую то суету вокруг, но не понимала, что происходит. Вероятно, мне пытались сделать укол.