Нечаянная страсть Гордона

Глава 5

Глава

Ох, и натерпелась я с этим Виктором. Даже фамилию его отшибло! Какая-то… особенная. И все в нем особенное, словно и не мужчина, а мой ненормальный гештальт. Приставучее манящее наваждение длинною в несколько лет! Как быть? Исчезнуть в пространстве? Думаю, руководство больницы меня не поймет… Прикусывая губу, я стоически проезжаю мимо своей любимой пекарни и держу курс на работу. Не выспавшаяся, сбитая с толку мыслями. Брякнула вчера, чтобы мама его отправила утром на осмотр, а теперь думаю, как бы не встретиться вновь. Как я должна быть ответственным врачом, когда такой ужас творится с моим телом?

Вздыхаю, поправляя лямочку льняного комбеза. Он мой любимый, но честно говоря, полнит. Да, такую как я полнит практически все. Разве, пожалуй, забраться в реку по горло, тогда окей, стройняшка… Но вместо реки меня заключает в объятия духота, несмотря на ранее утро. День обещает быть издевательски жарким. Спешу скрыться в недрах больничного корпуса, оставляя машину в тени под сосной.

- Ксения Дмитриевна! Тут Вас спрашивал… - мгновенно включается девушка-администратор, будто до моего появления у нее был «спящий» режим и реакция прошла на живое тело в дверях. – Гордон! Вчера ему наложили швы…

- О, Боже… Хорошо, - соглашаюсь, манерно закатывая глаза и заочно смиряясь с тем, что мое наваждение тоже ранняя пташка. Гордон, значит… И чего ему не спится? Скорее всего мама оставила его переночевать, после городского шума должен был дрыхнуть без задних лап! – Пусть спрашивает, - бурчу себе под нос, спеша по коридору к своему кабинету.

Не успеваю полностью исчезнуть в приятной прохладе и полумраке, как за мной следом вваливается отцовский приятель. В его руках огромный букет кровавых роз, на физиономии кривая улыбка, и я удивленно ожидаю, что будет дальше, молча принимая цветы. Отшагивает к стене, опираясь спиной и убирает руки в карманы. Этакий мальчишеский вид, застенчивый и безмерно наглый, по-взрослому, по-мужски.

- Доброе утро и благодарю за спасение. – низким бархатом разгоняет по мне свою речь. – Есть предложение, - черная бровь изящно выгибается дугой.

- Ксюша! Моя ты хорошая! – в дверях вырастает Белецкий, выскочивший непонятно откуда. – Цветы? Кто это тебя с утра обхаживает? – по-хозяйски заявляет, опирая руки в дверные косяки.

Он не видит Виктора, а я чувствую, что сейчас стану свидетелем какой-то сцены… Небеса разверзлись или метеориты полетели, не факт. Меня обязательно найдет даже малейшая, козявочная неловкость! Просто не позволит себе пролететь мимо!

- Может, метнемся в театр? – лицо Белецкого обретает серьезность и мужскую игривость. – Или… в цирк… - низко добавляет, взрывая воздух неимоверной несуразицей.

Так и знала! Виктор сгибается пополам, покатываясь со смеху своим, блин, басом! Гера выглядывает и видит его, а я просто закрываю лицо букетом. Самой бы не заржать… Надо ж так сказать? Зачем? Я что, так комично выгляжу? Изобразив что-то ужасное, какую-то гримасу недовольства, Гера скрывается за косяком, и только гулкие шаги по коридору слышны. Виктор же продолжает хохотать, придерживая свои губы.

- Не смешно… - бросаю, разворачиваясь, и хлопаю букет поперек стола. – Кто Вам дал право так беспардонно хохотать в кабинете врача? – ляпаю первое, что приходит в голову.

- Извини… Не смог сдержаться, - изумрудные глаза влажные и такие, блин, убойные. Он приближается ко мне, но я не собираюсь ничего обсуждать. Мне хватило сцены, которая станет притчей во языцех на всю больницу! Наглец посмеивается, а я задыхаюсь от смущения и возмущения. – Значит, здесь ты обитаешь… Он отрывает, наконец, от меня свой похотливый взгляд.

- В чем проблема? – огрызаюсь. Кажется, этот человек способен сделать из меня хамку. Я не привыкла так реагировать, всегда мирно убираясь в свою заветную раковину и не разжигая конфликт. Хотя, какой конфликт? Он меня дурой выставил и не пойми кем! – Слушайте, а не пойти бы Вам…

- Мы перешли на «ты». Вчера. – грозит пальцем. – И у меня предложение.

- И какое же после этого… цирка? – упираю руки в бока, немного обретая уверенность. Все-таки я своем кабинете!

- Ты все еще не замужем. – в этот раз вместо гнева я чувствую неловкость, как неопытная школьница, которую пристально изучает взрослый красивый дядька. Я снова там, в гостиной с маминым пирогом и папиным другом, от вида которого румянцем покрывается все мое не худенькое тело.

- Какое это имеет значение, папочка? – язвлю, - Ах, да. Батюшка вчера и Вас заразил этой милой идеей, что все кругом обязаны спариваться и размножаться? Так вот, мистер самонадеянность! Ни черта не выйдет! Моя жизнь только моя!

- Ксения, я не о том, - ухмыльнувшись, он резко меняет тон и настроение, вкрадчиво уставляясь мне прямо в глаза. – Дослушай. – он усаживается на край моего стола, демонстрируя стройную фигуру и баснословно дорогущие ботинки.

От этого зрелища я судорожно сглатываю, теряясь в зеленых омутах и обалденном аромате мужского лосьона. Подтянутая идеальная фигура, точнее… гора мышц… ведет плечом, укладывая расслабленно на колени руки. На костяшках правой я вижу подпекшиеся «следы», адресованные ко вчерашнему признанию. Качок действительно врезал кому-то своей правой кувалдой? Татуировки на руках уходят под футболку, в расстегнутом вороте виднеются темные волоски, уходящие на широченную грудь, и я одергиваю себя, чтобы прекратить разглядывать Виктора как подаренный торт! Как и вчера в ванной у родителей во мне рожается непонятное волнение, повторяющееся чувством теплоты внизу живота.

Как врач я прекрасно понимаю, что со мной, но как девушка… Я не в силах совладать с собой. Обольститель специально делает паузу, прекрасно видя мое состояние. Полагаю, я не одна стою у того края, с которого валятся к ногам этого верзилы. И даже не в первом ряду…

- Твои родители мечтают, чтобы ты устроила свою личную жизнь. Это твое дело, и тут я не смогу в полной мере быть тебе помощником, но подумать стоит. У меня самого…хммм, схожая проблема. Единственный близкий мне человек, мама, празднует послезавтра свой юбилей. Семьдесят пять лет, она спит и видит, что я свяжу свою жизнь не с профурсеткой, а женщиной серьезной, созревшей для семьи и детей. Один вечер. Спокойная и не напрягающая роль. Платье куплю, какое скажешь, но будем просто дома. Что скажешь? – он испытующе взирает на мое удивление и добавляет. – Я заплачу.

- Да… да… пошел ты в пень, профурсеткин папочка, выдыхаю, чувствуя легкое головокружение. – Ты сдурел, да?

- За твое «ты» могу и это устроить. Я подумал… - он запинается, почесывая затылок. – Если с ней что-то… ну, в общем, возраст, ты же понимаешь, то пусть хоть будет уверена что ли, или спокойна… Она вырастила меня одна.

Да-а… Такое неизгладимое впечатление я не получала ни разу в жизни. Первое вскрытие, аутопсия были на втором курсе жалким второсортным ужастиком, вызывающих ох и ах.

- Погоди… Ты мне предлагаешь обмануть семидесятипятилетнюю женщину? Наглым и бесцеремонным образом? – бессильно опускаюсь на стул, но тут же жалею о содеянном, потому что изумруды как притянутые магнитом забираются в вырез футболки под комбезом, и кадык мужчины заметно дергается. Он подкатывает или предлагает аферу века? Фасад у меня что надо, но это никому не дает право считать меня пустоголовой дурой! И вообще, напыщенный индюк, причем тут мой фасад, раз все понарошку? Ведь игра же? Жестокая человеческая игра и ложь!

Я набираю побольше воздуха в грудь, чтобы дать достойный отпор, а не мямлить, но Виктор поднимает вверх указательный палец как учитель, останавливая мой рвущийся наружу поток ругательств. Кривой смешок, а может, ему просто больно… Думаю, он знает, что как дочь отставного военного я могу зарядить по полной программе на бесписьменно русском.

- Вколешь мне обезболивающее, пожалуйста? Сейчас по скайпу с партнером разговаривать, а рожу перекашивает. Больно, блин. А над моим предложением просто подумай. Если тебе не приятны ухаживания этого прыщика в белой тряпке, то сыгранная роль отошьет его на веки вечные. – он по-мальчишески наклоняет голову, лукаво глядя исподлобья и встает, резко обернувшись, и потирая затылок широким жестом, покидает мой кабинет.

Мое самообладание смущенно смотрит на меня сбоку, а ступор не проходит. Речь отказывается возвращаться в силу сумасшедшего разброда мыслей. Как это возможно? И похабщиной-то не назовешь! Это вообще черти что и с боку бантик! Как он смеет вот так бесцеремонно влезать в мою жизнь, да еще и с шикарными розами?! Перевожу взгляд на стол, где крупные темно-красные бутоны ожидают своей участи. Вздохнув, поднимаюсь, и вытащив из шкафчика бутылку с широким горлышком, наливаю в нее воду. Плеснув в лицо пару раз холодными каплями наконец, прихожу в себя.

Розы взирают теперь благодарно, а за окном… невозможно красивый и самовлюбленный мужчина шагает по газону к своей неприлично дорогой машине. Сомнения путаются в голове, смешиваясь с ароматом цветов, и полоща мои принципы как тряпки на ветру. Может, не такие они и незыблемые? Пожилой человек заслуживает снисхождения? А если она действительно… то сын будет корить себя всю жизнь. Словно чувствуя мой взгляд, он оборачивается и машет рукой. Ну, вот. Кажется, что слухи уже бродят по коридорам, а ведь я так трепетно относилась к своему непоколебимому состоянию, «непокобелимому» отношению к профессии! Он ушел, не дождавшись укола, видимо, моя реакция заставила позабыть об этом. А какого, собственно, черта?