Нечаянная страсть Гордона

Глава 6

Согласилась. Слишком быстро, наивно и теперь ругала себя, как последний сапожник. Успокаивал только аромат роз, лежащих на второй руке. На букет Виктор не поскупился, как и на подарок.

- Не нужно! – вытаскиваю руку из жесткого захвата, но Виктор ловко перехватывает и укладывает себе на локоть.

- Ты моя девушка. Девушки так ходят, под ручку с парнем. – объясняет, как идиотке, а у меня от волнения по спине капли пота бегут и пальцы дрожат.

Мне приятно, и это пугает. Я боюсь забыть, как зовут его маму, боюсь забыть о главном, что это спектакль, а не настоящая жизнь! Его лучезарная улыбка больше напоминает хищный оскал, и разбитая губа практически зажила. Все же он такой симпатяга! Но мы все ближе и ближе к подъезду, и мои колени принимаются подрагивать. Никогда бы не подумала, что буду так себя вести…

- Ксения Дмитриевна, всего лишь визит вежливости. Не стоит так волноваться, - мужчина явно издевается, обращаясь ко мне на «вы», и я бы продолжила свою мысль, если бы нас чуть не снесло распахивающейся дверью подъезда.

В сталинских домишках есть два входа, так вот обычные двери всегда во внутренний двор. Это же была дверь фасадная, больше двух метров высотой, толстенная и удерживая ее, Виктор напрягся. Из подъезда, чертыхаясь, буквально вывалился мужичонка средних лет. Конечно, старше Виктора, с торчащими вьющимися седыми висками и приличной лысиной посередине. Он оглянулся, выругавшись, и накрыл голову круглой шапочкой.

- Беспокойные соседи, - выдыхаю, возвращая себе самообладание, а мозг вцепился в слова мужчины. Какой-то он уж больно разочарованный вылетел из подъезда.

- Бывает, - лукаво улыбается Виктор, пропуская меня вперед. – Олимпиада Антоновна, помнишь?

- Помню, - обреченно, как на эшафот. Ведь решилась, чего уж ёрзать?!

Широкая лестница даже на первый этаж ведет пролетом со ступеньками и витыми перилами. Давно не была в таких домах. Высоченные потолки, огромные кладовки… Настроение все равно не плохое, даже букет чайных роз в моих руках благоухает как-то по-особенному, или это близость Виктора так влияет.

- Готова? – Виктор снова цепляет мою руку и стучит в дверь.

Сердце замирает, ведь я по-прежнему считаю эту затею обманом, но мысленно рисую себе бабулю-божий одуванчик, которая одна вырастила единственного мальчика, и надо сказать, этот мальчик о ней заботится, судя по дорогой двери. Она распахивается, и не успевая сообразить, что и как, нас с Виктором окатывает ледяной водой с ног до головы.

- Так и не уймешься? Старый хрыч! – довольно твердо, гулко, уверенно. Не Божий, и навряд ли одуванчик…

Экспиллиармус и армагеддонус тикают в моей голове, потому что других приличных слов не припомнить для описания своих эмоций. И неприличные тоже будут не достаточными. Чувствую, что мой «женишок» тоже напрягся, отфыркиваясь и пробегая пятерней по мокрым волосам.

- Мама… С юбилеем! – скрипуче, сдержанно и на крайнем нервяке говорит, а бабулечка… охает, закрывая рот ладонью. Витя протягивает дизайнерскую корзину, набитую дорогой косметикой, в качестве подарка, и мизансцена рукоплещет! Ей Богу, в реале смешно, если б не было так неловко…

Женщина сухонькая, невысокая, с аккуратным беловолосым карэ и невероятно эмоциональными изумрудными глазами! Если притенить морщинки на скулах и у рта, то глаза бы выдали возраст лет на пятьдесят, не больше. Кремовый брючный костюмчик с кофточкой и две низки с янтарем на шее. В целом приятная женщина с первого взгляда, если бы не стыдливо поставленный за дверь тазик…

- Господижечки! Божечки! Проходите! Как же я так! Ох, простите! Девонька красивая-то какая! Пройдем-ка в ванную, там и полотенце, и фен! Все есть! – цепляет за локоть меня уже она, приличной такой хваткой, и утаскивает. Лишь оглядываюсь растерянно на Виктора, оставшегося в прихожей. – Вот у меня кимоно новое, только получила вчера, надевай, а платьишко сейчас высушу! Спонжики бери, не стесняйся! Прости меня, деточка, ладно?

- Ладно. – выдаю на автомате, вручая ей обалдевшие и взбодрившиеся цветы, и старушка тут же скрывается, оставляя меня в ванной одну. В голову и мысли не приходит спросить, какого черта…

Вздохнув, я собираюсь с мыслями. Пенсию, может, и не зря дают, да заскоки у всех разные, это точно. Ей что, угрожают? Я никогда в жизни не видела и не слышала, чтобы гостей окатывали из таза при входе в квартиру. Зачем тогда дверь открывать? Могла бы из-за двери крикнуть что-нибудь красивым певучим матом и все…

Разочарованно снимаю платье и напяливаю красивое шелковое кимоно. Мой размер. Странно… Поправляю макияж. Водостойкая тушь все стерпела, а вот я… исполнена вопросов. Быстрым взглядом обведя ванную, я понимаю, что нахожусь в доме дамы, которая очень следит за собой. Вот откуда Виктор такой избирательный и бабник еще тот!

- Идем за стол, Ксения. – озадаченно молвит мой незабвенный мужлан, встречая меня у двери, и я распознаю что-то сродни подвоху. Он не сильно-то обескуражен, скорее слегка промок…

- Знаешь, твоя матушка хулиганка… И я еще спокойно реагирую. – вздергиваю нос кверху, придавая значение своим словам.

- Я благодарен тебе, поверь! – бросает, - Просто рассчитывал, что она действительно… не выкинет то, что обычно…

- А что это вы тут шепчитесь? А, Витя? Я еще не знаю даже, как девушку зовут, а ты ее обжимаешь в коридоре? Идемте за стол, мои хорошие! – хлопочет.

Кажется, Виктор говорил, что она увлекается чтением… Ага, восточными единоборствами и профессиональной игрой на нервах!

- Ксения. Ксения Дмитриевна, и она врач. – представляет меня катализатор моих собственных заскоков.

- Да ты что! Какая удача! Проходите, деточка, присаживайтесь! – мы оказывается в небольшой уютной гостиной, обставленной в тонах красного и темного дерева. Красивая люстра под старину, круглый стол с множеством закусок. Приборы серебряные, выбеленная льняная скатерть. Антураж наводит на мысль о каком-нибудь профессоре или политическом деятеле, учитывая оформление комнаты.

- Можно на «ты», Олимпиада Антоновна. Пожалуйста, - стараюсь быть любезной, но хитрющие глаза женщины перекрывают мои добрые порывы. Переглядываемся с Виктором, он помогает мне занять место за столом. Мое внимание сразу же привлекают симпатичные розовощекие пирожки, благоухающие сногсшибательно. Если она сама их пекла, то будем дружить, точно…

- Угощайтесь, дорогая. Будьте как дома! А где Вы работаете? – о, да! Это вопрос именно матери «хорошего» мальчика.

- Я еще ординатор. Мне доучиваться год, но в связи с нехваткой кадров я временно возглавляю небольшое отделение челюстно-лицевой хирургии. В районе, - киваю за окно, понятия не имея, в какую сторону, потому что зубы впиваются в волшебную мякоть пышного теста.

Кайф… Обалденно, сказочно, я даже потерплю свою незавидную роль. Не замечаю, как моя спина перестает быть прямой, и ноги вытягиваются под столом, доставляя блаженство после сумасшедшей пятницы.

- Ксюшенька, а где Ваши родители? – елейным голоском выдает женщина, что-то укладывая мне в тарелку. – Вы из семьи врачей?

- Ох, нет. Я одна такая… неправильная! Мама с папой живут за городом. Отец в отставке, а мама его личный секундант… - поглощаю последний кусочек пирога и вытираю пальцы о салфетку, красиво сложив ее и подмяв краешек под тарелку. – Она тоже любит хозяйничать. Тесто, мясо, изысканные рецепты, каких больше нет нигде в мире… Очень вкусно, Олимпиада Антоновна! Благодарю. А Вы? Какому виду спорта или любимого хобби обязаны такой отличной формой? Виктор ведь так и не признался о цифре в честь Вашего торжества! – подмигиваю мужчине, переводя допрос в русло разговора.

- Витюша! Она и правда с высшим образованием! - всплескивает руками Олимпиада, откровенно таращась на сына, а тот потягивает… коньяк через тонкую коктейльную трубочку… прямо из небольшой рюмки на ножке. Ему все еще жжет губы, лично подшитые мной пару суток назад. – Ты действительно познакомил меня с нормальной девушкой… - кажется, она удивлена еще больше чем я, облитая водой на входе.

- Что-то не так? – продолжаю улыбаться, чуя подвох.

- Да мой великовозрастный балбес, набивший татухи на все, включая собственные мозги, наконец-то сподобился представить мне свою девушку! Настоящую! Простите, Ксения, вырвалось! – она манерно воздевает руки к потолку.

Хорошо, что Олимпиада, как ее там дальше, не уточнила все места, куда Виктор набил татухи, ибо узнай я, что они есть еще где-то, сгорела бы со стыда. Отведав вкуснейших пирожков, я уже сточила обалденный соленый помидорчик из ближней ко мне тарелки. Не удержалась… И в таком благостном состоянии души и желудка мыслить рационально не хотелось совсем.

- Помидорка как? Не острая? Угощайтесь, моя дорогая Ксения! Вот огурчик есть, а может картошечки? – кажется, она залипла на том, что я не манерничаю, а реально точу с удовольствием!

- Ой, нет. Я все пытаюсь бороться за нее… с главным злом… - прикрываю ладонью рот, наклоняясь к Олимпиаде, - За фигуру.

- Ох, деточка! Вы прекрасно выглядите! Ни секунды не думайте, что вяленые воблы с распухшими губами похожи на женщин! Они же модели… человека женского пола! Секунду! – она шустро подскакивает из-за стола, скрываясь в дверном проеме.

- Виктор? Все нормально? Кстати, вкусно! – киваю ему, чтобы убедиться, все ли идет по плану.

- Отлично, моя прекрасная пышечка! – игривый настрой мужчины вдохновляет, но его замечание…

- Блин! Не называй меня так! – шикаю в ответ, меняя недовольство на благодушие.

Замолкаю, полыхая щеками, как прикурившая от костра, и Олимпиада опускается рядом со мной с фотоальбомом в руках. Боже… Очень красивый и толстый фотоальбом с кожаными корочками, тисненным бронзовой вязью переплетом… И сам факт этого действия говорит в пользу того, что женщина давно ожидает внучков… Знакомо, не правда ли?

- Мам, пожалуйста… - поднывает Виктор, но Олимпиада лишь отмахивается от него.

- Вот, Ксения, это я, когда Витюша только пошел… Видите, как бывает? Я кормила его грудью до двух лет… Детские смеси стоили очень дорого…

На черно-белой фотке я созерцаю практически мадонну, в пышном теле, неимоверно красивом кружевном платье с глубоким декольте, демонстрирующем налитую грудь, а рядом… такой же пухлый, щекастый, вихрастый ребятенок, растягивающий рот в милой добродушной улыбке.

- Как грудь заберешь, сразу похудеешь. И что до малыша нагуляла, тоже уйдет! – выдает Олимпиада, переворачивая страницу, и тут до меня доходит, на что, собственно, сейчас мне капитально намекают.

- Виктор такой крепенький… - протягиваю, улыбаясь, ведь любая мама остается мамой даже в старости и ей приятно слышать комплимент о своем малыше. Это сейчас он взрослый битюк с наглой и сексапильной физиономией, а тогда он был для нее всем, небом, и землей, и лучшими мыслями, мечтами и желаниями. – Улыбчивый малышок.

- Я и сейчас такой! – встревает мужчина, склоняясь к альбому.

- Верим, верим! А это он уже в садике. Я на работу рано вышла, - комментирует Олимпиада, и мне не хочется спрашивать, где и кем она работала. – А это Витюша с соседским котом…

Еще пара часов теплых разговоров, вкусных угощений и милых улыбок. Поправляя ремешок своей сумочки, ловлю себя на мысли, что провела время действительно отлично. Олимпиада оказалась настолько простодушной и открытой женщиной, что моя совесть болезненно ёкнула. Ведь я явилась в ее дом с обманом…

- Вы меня извините, ребятки. Не специально я расшумелась. Вениамин… Заладил свое «выходи за меня, да выходи», а я что-то разнервничалась…

Прыскаю со смеху, а Виктор мрачнеет, словно туча. Наверное, именно так выглядит глухая ревность к чужому мужчине.

- Мама… Тебе стоит быть осмотрительней с выбором партнеров. Возможно, у него не такие простые намерения! – выпаливает, а я сгибаюсь от смеха, закрывая рот рукой.

- Витюша, не волнуй меня и остатки моих гормонов! Сама разберусь!

- Тазом с ледяной водой? Мама, ты уже большая девочка…

- Да хоть бы и им! Не смей упрекать меня возрастом! И не смущай мою Ксению Дмитриевну, - она тут же смягчается, широко улыбаясь. – Я жду вас на следующей неделе, ребятки. Обязательно!

- Может не получится…

- Я не с тобой разговариваю! Ксения… Дмитриевна? Я мармелад домашний сделаю… яблочный и абрикосовый…

- Обязательно будем, да, Вить? – подхватываю, окунаясь в агонию, потому что его мама явно хочет продолжить общение. Пожилые люди ищут общества молодых, а кроме того, она жаждет устроить жизнь сына… - Ты дела раскидаешь на своей работе и приедем, ладно? Маму нужно слушаться!

- Вот и я о том же! Доброй дороги, ребятки! Отзвонись мне, взрослый дядька! – бросает напоследок, закрывая за нами тяжелую дверь.

Виктор почесывает щетину на подбородке костяшкой пальца, нервно глядя на меня. Гром, молнии, все проклятия ада… Хорошо, что думает и молчит.

- Что? Жалеешь, что видела тебя в марлевом подгузнике? – решаю выпендриться, подергать зверя за усы.

- Ты обещала ей то, что можешь не исполнить. – грозно басит, сверкая глазищами, как разъяренный тигр. Ух, какой! От глотка коньяка я сделалась такой фантазеркой!

- Это еще почему, не исполнить? Ты, кажется, вообще разыграл перед матерью спектакль, и ничего! Совесть не распухла! – на этой ноте мужчина сжимает мой локоть, утаскивая по улице в соседний двор. Машину мы оставили там, чтобы успеть «подготовиться».

Семеню за ним, злодеем, но перед тем, как плюхнуться в авто, выдаю:

- У тебя классная мама! А еще… она очень тебя любит, и это единственная женщина, готовая простить тебе дурацкие приступы самодурства и самцовости!

Он опускается рядом, заводя двигатель. Неловкая пауза между нами добавляет интриги… Я только что получила столько информации об этом человеке, но за рулем по-прежнему сидит малознакомый мужчина. На него реагирует мое тело, но не разум…

- Скажи, что ты думаешь о прошедшем вечере? Я исполнила твою просьбу? – вкрадчиво заглядываю Виктору в глаза, ожидая ответ.

- Хочешь прогуляться? Вечер тихий… - он не отрывает глаз от дороги, и мне неожиданно хочется просто пройтись… В груди рождается что-то теплое, тягучее и приятное, не хочется отпускать.