Ее боль и награда

Глава 3

Сергей

Наслаждаясь сменой собственных девайсов и любуясь мотающимися верхушками сосен, я мерно выпускаю струю дыма в никуда. Ее унесет бесследно, развеяв в глубоком лесном аромате, и обо мне, и этой девчонке не останется и следа. А были ли мы вообще? Хочется спросить, но вопрос столь же глуп, как и моя обнадеженность. Давненько меня не посещала мысль закончить, хотя фичей для того было предостаточно. Как и сейчас, я жду документы, чтобы в очередной раз свалить в закат зализывать раны, но спустя немного времени, вновь получу очередной скоуп, и как положено хорошей ищейке задрожу в предвкушении, напрягусь подобно спаниелю, учуявшему дичь…

Дичь… все это, продолжать жить жесткими воспоминаниями, цепляясь за принципы, бесконечно выискивая персональные рефы себя прошлого и нынешнего. Чего я ждал от разведки? Стать умнее, полноценнее? Я просто набил свое настоящее бессмысленным потоком тасков, которые не дали мне ни одного ответа… Переложив поочередно многих из замешанных в конфликте высокопоставленных персонажей, я по-прежнему не нахожу того самого, кто отдал приказ. Моя жизнь, мой любимый человек погибли случайно, а многолетнее прополаскивание себя в застарелой боли все больше напоминает разбитый, разрозненный флоу, словно спецом выданная мне задача со сломанным алгоритмом. И с ней я тупо бьюсь башкой в стену, и та крепче.

Засев с девчонкой вдали от цивилизации и невольно хавая ее настрой, меня все больше склоняет к мысли, что намечающийся контент не радует. Абсолютно фиолетово, какая она и что будет дальше. Мне почти по х**н, как сложится собственный выход из бэклога. Вероятнее всего, я незримо дополз к черте, за которой нужно что-то менять, иначе я просто выдам себя однажды, заскучав… И сколько бы при этом я не изображал великую индифферентность в отношении похищенной девицы, сердцем вовсе не по х*р, как сложится ее жизнь. Ее ищут, и без правильного алгоритма обязательно найдут. Что тогда? Снова голод? Издевательства? Кому вообще могло прийти в голову, расправиться с человеком вот так, оставив умирать как на необитаемом острове, но при этом среди толпы людей? Ответ напрашивается проще некуда – тому, кто чертовски слаб сам, ведь мнимая сила возвышает, даже если уверенно можешь лишь ползать. Несправедливость, аморфная и колючая, не дает покоя.

Едва уловив звук, бросаю окурок во влажную траву и возвращаюсь в дом. Она вставала, подходила к двери, стояла, затем ушла… Мгновенная догадка, благодаря неплохому обонянию. Значит, точно оклемается моя добыча.

- Эй! – зову, не спешно направляясь в комнату. – Дело к тебе.

Не жду, что она огреет меня кочергой по затылку, но и на распростертые объятия тоже не рассчитываю. Скорее поверю, что дикий шакал спляшет вприсядку, чем я понравлюсь кому-то из обычных людей.

- Я тут, не пыталась сбежать. – уныло отзывается, проводя по своим косо выстриженным волосам маленькой гребенкой. Нашла в бане на полочке. М-да…

- Мы уже решили, что у тебя порядок в голове. Куда бежать? Километры от цивилизации. Ты же видела… Рация ловит самую низкую частоту, это значит, что только спутник достает…

- Да, знаю. Но не пытаюсь не поэтому, незнакомец… Меня там нет, понимаешь? Пусть ищут, хоть подземку пусть обшарят, это не решит ничего. – она грустно обводит меня своим глубоким взглядом. – Стерли.

- Давай решим, как будем обращаться друг к другу что ли… Не один день тусуемся, а кроме «Эй» ничего в голову не приходит. – смущенно выдаю, потягиваясь и расправляя плечи. - Есть имя, которое тебе нравилось бы? – мне не нужно объяснять термин «стирать», и новые логины порой здорово поднимают настроение.

- Маша, может?

- Пусть Маша. Простовато, но идея твоя.

- А ты не Иван случайно?

Иван-да-Марья? – снисходительная улыбка, скромная и проницательная, поразила меня в это мгновение. На впалых щеках обозначились крохотные ямочки, а глаза… сверкнули теплом. – Серьезно? Готов заматчиться на сказках?

- Фу, нет. – потираю лицо ладонью, посмеиваясь. И какого черта я не подумал, что ей тоже нужно какое-то обращение ко мне? Меня-то как звать-величать в этой трагикомедии?

- Итана. Это настоящее имя, которое ты не встретишь нигде и никогда. – она серьезно уставляется на меня пронзительным взглядом, в котором невероятно много разных эмоций, и кажется, по моей спине бегут цепкие мурашки от этих колдовских серых глаз.

- Красивое имя, - опешив, присаживаюсь на кровать. – Необычное.

- Так меня назвали по рождению. – отворачивается снова, перебирая вещи на стуле и вновь складывая их ровной стопочкой. - По документам я имела совсем иное имя, и, наверное, прожила не свою жизнь из-за этого, к тому ж она так почетно заканчивается! Как скоро меня перелогинят? – обращается, не меня позы, но изящно подвернув узкую стопу, словно собирается ступить на мысок подобно балерине.

- Жду. Может, месяц, может, пару дней. Нет инфы. Тебе нужно как следует восстановиться, иначе длительный перелет станет испытанием. – подчеркиваю, указывая кивком на ее фигуру. Отсутствие какой-либо фигуры!

- Очень длительный? – переспрашивает тихо.

- Полагаю, что да.

Нет карт, чтобы я открывал ей, потому что документы и поездка тесно взаимосвязаны, и на данный момент у меня мало фактов.

- Сегодня два ужина персонально для тебя, а завтра начнем занятия. Тебе нужно выглядеть нормальной женщиной, а не трупом. – бросаю, может, слишком резко, чем хотелось бы. За идеальное послушание, отсутствие нытья и нулевые потребности девчонке при жизни надо крест ставить, а я грубый мужлан! Мотнув головой, срываюсь к двери, но…

- Можно я попробую что-нибудь приготовить? Обещаю, не портить продукты и попросить помощи до того, как что-то сгорит. – она скромно улыбнулась, но тут же одернула себя, обхватывая привычно ладонями за плечи.

- Валяй! Только обрадуюсь.

Итана

Если бы я только знала, что в жизни столько дерьма, сто раз бы подумала, прежде чем влюбляться в эту самую жизнь. Никогда не задумываясь над этим, я вроде и не знала настоящей черноты, пока не окунулась в нее с головой, и вот теперь, едва схватив нормального воздуха, вынырнув, мое удивление шкалит от перемен. Человек, вызвавший поначалу страх, неожиданным образом проявляет себя совершенно обычно. Насколько это возможно в моей ситуации. Я пленница, меня просто вынесли из ненавистных больничных стен и засунули в самую настоящую лесную глушь, но видит бог, каждый день открывая глаза, я беззвучно молюсь за того, кто это сделал…

За первую неделю в меня было влито столько антибиотика, физраствора и глюкозы, что отказавшись от «дозняка», жажда принялась мучить как последнего алкоголика. Дешевый сухой кисель, чай из каких-то лесных трав с невероятным по глубине ароматом, просто растворимый кофе… я брала из его огромных жилистых рук все, что можно было запихнуть внутрь. Вывернувшись в двойном сальто мортале, моя судьба с хитрожопой усмешкой вновь позволила жить, дышать, чувствовать вкус еды и… я смогла физически переносить ту боль, что сворачивала мозг в первые дни после… Я почти уверовала в то, что не спроста осталась в живых. Незримый смысл, не видный отсюда, с этой ступеньки, но он обязательно появится, и все встанет на свои места. Для чего я осталась? Ради мести? Ради постоянных воспоминаний? Наверняка, мой похититель, регулярно наблюдая, как я встряхиваю остриженной головой, не раз прикинул, что выхватил психическую… В очередной раз вдыхая лесной прозрачный воздух, я поеживаюсь, выйдя на крыльцо.

- Итана… - низкий голос вибрирует в моей груди, когда я слышу глухие шаги за спиной. Страха нет, нет предчувствия боли и грязи, не взирая на то, что он мужчина, сильный и грубый, и я узнаю этот голос, и даже жду… Он всегда выходит следом, оставляя меня в одиночестве разве что в уборной. И не сказать, что плохо. По крайней мере, мои воспоминания не дают сознанию вновь спуститься в бездну…

Оборачиваюсь, скользнув взглядом по массивной фигуре. В нашем скудном языковом общении «Привет» - это просто мое имя. Он называет меня тем именем, что дала мне мама. Мы живем одним моим, потому что свое он так и не решился назвать. Плевать. Я смело перелистнула страницу, ибо и без суфлера знаю, какие бывают у человека слабости. Не сметь назвать свое имя – это такая в сущности ерунда, что я с изощренным удовольствием прощаю. На нем спортивные брюки и едва прикрывающая широченную грудь майка. Как и в предыдущие дни, он кивает и срывается с крыльца в привычную пробежку. Остается только удивляться, как восстановился после ранения. Почти робот, машина, горячая, отмеряющая метры в один шаг, но… не причинившая мне ни разу боли. Странно. Минуту наблюдаю, как внушительные мускулы перекатываются в движении, смачно шаря взглядом по спине, и решаю вернуться в дом.

Покрутив в руках кружку с дымящимся кофе, усаживаюсь напротив камина. Ритуал такой: он разминается, я делаю вид, что мне пофиг, но сижу и жду. На самом же деле, стоит остаться одной, как волоски на теле встают дыбом и ледяной ужас царапает затылок при виде даже крохотного намека на темноту, сумерки. Стоило мне немного поправиться, как на смену ночному бурчанию под ошметки юношеских воспоминаний пришли кошмары из моего взрослого прошлого, и ни одной ночи не проходило, чтобы я не просыпалась с истошным воплем, подпрыгивая на кровати. Пару раз мой похититель прибегал в комнату, но позже я научилась кричать беззвучно, чтобы не тревожить его. Правда, все равно каким-то чувством догадывалась, что он слышит мои ночные истерики. И не приходит, оставляя это мое жуткое со мной. Почти интимное действие, но я благодарна за это. Периодические встряски дают уверенность, что сердце бьется, хоть и не ровно, спотыкаясь о камни.

Кофе совсем остыл, когда я забралась на диван с ногами. Поставила чашку на подлокотник. Сколько усилий и денег потребовалось для создания уютного меблированного коттеджа в лесной глуши, думать не хотелось. Каждый раз я обещала себе, что немного расправлю мозги в этом направлении и хотя бы прикину, где нахожусь, но не тянуло. Забылись даже координаты, которыми я проверяла «испорченные» рации. Голова словно чугунная тянется к плечу, и я расслабленно устраиваюсь, оставляя пляску углей в полуприкрытых глазах. Знаю, что он войдет, и мгновение рассматривая меня, направится в баню. Я пользуюсь обычной душевой возле комнаты.

Не так. Сегодня не так! Вздрогнув, распахиваю глаза, рассматривая мужчину, также с интересом изучающего меня. Он присел возле, облокотившись на край, и огненные переливающиеся капли пота на скулах очерчивают его лицо словно из преисподней. Красиво настолько, что я бы не нашлась произнести ни одного слова! Дьявольски горящий взгляд и огненный профиль будят во мне странное восхищение и в то же время я понимаю, что более интересного мужчины никогда не встречала раньше. Молчаливый псих, такой же ушибленный, как и я сама, похитивший порезанную девицу из больницы и выходивший ее в лесу… Похоже, наши кармы хлестко так обкурились накануне встречи, той грозовой ночи, которая разом переломила мою нескончаемую гибель.

- Сергей. Если это имеет для тебя значение…

Голос пронзает меня насквозь, разливаясь по телу горячим воском. Он все же шагнул за свой предел, и не важно, насколько реально его имя.

Мы оба давно признались в обоюдной принадлежности к незыблемым основам милого «хабра», и новые даркнетовские координаты в виде имен лишь подчеркнули наши «облака» открытым контуром. Он в бегах, и за мою голову тоже объявлена цена. Предпочла бы быть стертой по всем параметрам, погибшей, пропавшей без вести или опознанным обгоревшим трупом в перевернувшемся грузовике дальнобоя, но увы… Я слишком хорошо знаю гнилую сущность свекрови, чтобы та снизошла до банальной жалости.

- Мой компаньон сказал, что в больнице утки на утке не оставили в поисках тебя. Коротко…

Это был вопрос, а не приказ. Вздохнув, я решаю впервые озвучить незнакомцу обрывки «версии», хотя… какая теперь разница, полнометражка или кусочек саундтрека? Он все равно бы спросил.

- Несмотря на устроенные пожар и аварию, некоторые люди все еще очень хотели бы моей заслуженной мучительной смерти. – не шучу, лишь не договариваю. – Считай, что я здорово задолжала.

Не могу удержаться, улыбаюсь. Я жива, и Анаит точно грызет стены, подозревая, что я все еще смею дышать! Мужчина слегка удивленно выгибает бровь, но не дает и шанса словам. Типа не удивила… Да я и сама вовсе не удивлена.

- Надеюсь, твой друг не пострадает, снабжая тебя информацией. – со вздохом заключаю, приподнимаясь на локте. И не замечая, что наши лица неимоверно близко друг к другу, вдруг замираю, чувствуя его тепло. Как давно я не видела человека вот так близко? От него пахнет лесом, дождем, чуточку мужским лосьоном. Губы не сжаты в одну линию, а в глазах едва мерцают отблески камина. Он тоже замер, словно давая мне осознать свою близость. Мне даже показалось, будто дрогнули уголки ноздрей, «знакомясь» с моим запахом.

- В мои планы не входит страдание в принципе. И тебе не советую. Жаль, что у тебя… ну, и к херам их всех, а? Я могу и не отпускать тебя, когда приземлимся, хочешь? – голос стал ниже, нотки проще.

- Не знаю, что хочу. Разучилась, дышать, есть вроде… да, но хотеть… - вопросительно поднимаю на него глаза, но решение уже принято, и крепкая рука бережно касается моей скулы.

- Я дам время. Столько, сколько понадобится.

- А если…

- Нет. Без «если». Тебе понравится отсутствие условий. Консёрн – это больше не про нас, да? – он убеждает меня или себя самого?

И можно было бы дальше рассуждать и фантазировать, но властная рука притягивает мое лицо, а губы бережно прижимаются к моим. Я рассчитывала задохнуться или умереть в тот момент, но мы лишь синхронно вдохнули друг друга, не проникая языками. Обожгло. Крошечная по времени пауза дает понять, только что с нами случилось непоправимая ерунда, которую нельзя стереть как неудачный фич, и с этим придется жить дальше! Его висок обведен четким контуром огненного блика, и я не сомневаюсь, что дьявольские глаза неотрывно разглядывают мое лицо.

Если закрыть глаза, зажмурится, то я могу и не вспомнить, как выглядит этот мужчина, ибо между нами так мало всего… да, собственно, и больше, чем нужно в то же время. Кто он такой, черт его побери, что по моей шее несутся бешеными толпами мурашки и в горле царапает?!

- Не бойся меня, Итана. – добавляет, и его пальцы, успевшие зарыться в мои клочковатые волосы на затылке с грустью, по-садистски медленно отпускают. Не хочу! Не-ет! Это как… прыжок! Для прикованного к инвалидному креслу человека, вдруг – раз! И сумел не просто встать, а подпрыгнуть! Судорожно сглатываю растерянность и смущение, провожая взглядом огромные плечи. – С малиной.

Он о чем? О чае? Черт! Одиночество больно кусает изнутри. Усаживаюсь, стряхивая с себя плед и растирая ладонями лицо. Что это было, а? Почему? Почему сквозь столько… дерьма и потерь внутри меня словно… что-то трещит, ломается ко всем чертям, обрушивается как ледяная глыба, поднимая волну горячих брызг!? Почти поверила в то, что окаменело, отболело и застыло, а одно гребанное прикосновение разметало в щепки всю броню! Не замечаю, как на ладони капают слезы, соленые… Я размазываю их по лицу, шее, будто жажду и их прикосновений. Дрожащими пальцами обхватываю себя за плечи, чувствуя, как проваливаюсь все глубже, туда, в раскаленную лаву, и вот уже ее цепкие объятия захватывают меня, прожигают до костей не плотное тело.

- Итана! Черт… Итана! Услышь меня! Я здесь! И ты здесь!

Знакомый голос почему-то едва слышен, хотя я знаю, что он кричит на меня изо всех сил. Он зол, но по воле случая вовсе не зло.

- Борись, слышишь? Ты сильней этого! Ты осталась, чтобы быть самой сильной! Ты должна победить! Выжить! – меня кидает из стороны в сторону, как игрушечного болванчика, и голова кружится, пропуская кадры перед глазами. – Ради него, девочка! Просто оплачь его, отпусти! Он будет жить в твоем сердце! Всегда… с тобой…