Золотой орёл

Мемель

Около полудня «Мария» приближалась к Куршскому заливу. На горизонте виднелась длинная песчаная коса, а за ней находилось устье реки Дане, на берегу которой стоял небольшой городок Мемель. В те стародавние времена он формально принадлежал Тевтонскому ордену, но власть здесь менялась как в калейдоскопе: то тевтонцы спалят город, то жемайты его подожгут — в общем, нескучная жизнь была тогда в Мемеле. А что лучше всего вырастает на земле после пожара? Конечно, сорняки. Так и в этом городе лучше всех себя чувствовали морские пираты. Мемель стал пристанищем джентльменов удачи всех мастей и был действительно их городом. Даже в некотором роде столицей пиратов Балтийского моря. Между набегами они здесь как умели отдыхали и развлекались.

Рыцари и кнехты сидели в крепости, которая должна была контролировать дельту реки, и вылезали из неё крайне редко — только в город за едой. На пиратов они смотрели сквозь пальцы, потому что те были своеобразным морским оружием ордена: грабили тех, кого можно было грабить, и не трогали тех, кого трогать было нельзя. Главными врагами тевтонцев в этих местах были жемайты, так что пиратам весело жить никто и не мешал. Иногда, конечно, орден предпринимал демонстративные попытки очистить Балтийское море, но положения дел их показательные рейды по большому счёту не меняли. Чтобы действительно избавиться от пиратов, нужна была систематическая борьба с ними, умение воевать с головорезами, которым никакие правила ведения боевых действий не писаны, а самое главное — желание искоренить пиратство. Как раз желания-то особого и не было, потому что в казне ордена постоянно не хватало денег и тратить их на такое неблагодарное дело никто не собирался. А раз так, то хотя формально в городе были и городская власть, и бургомистр, и даже печать для официальных документов, но куда и зачем её прикладывать — никто не знал. Городское общество жило по своим законам, исходя из сиюминутных обстоятельств и того, чья власть в данный момент оказывалась сильнее: Тевтонского ордена, Жемайтии или пиратских капитанов.

Тем временем шхуна плавно подходила к городской пристани. Боцман деловито покрикивал на суетящихся матросов. Кораблей у причала было немного — их можно было пересчитать по пальцам одной руки, поэтому место для швартовки нашлось довольно быстро.

С борта бросили канаты, а на берегу их быстро и ловко поймали и намотали на причальные утки. Со шхуны спустили трап, и команда не спеша стала спускаться на берег. Стоян расплатился со сборщиком подати и поинтересовался у него, где в городе можно хорошо поесть в приличной компании. Сборщик удивлённо посмотрел в ответ, как будто тот попросил у него взаймы денег, а затем, почесав затылок, изрёк:

— Кроме как в таверне «Три бочки рома», пожалуй, негде. Есть ещё, конечно, «Оловянная кружка», но там и щи пожиже, и дым пониже, да и собираются там только те, кому Кувалда не по душе.

— А где эти «Три бочки рома» находятся?

— Да на центральной площади. У нас городок-то небольшой. Чай, найдёте. Не заблудитесь! Только... — Сборщик подати вдруг замолчал и отвернулся, намереваясь уже уйти, но Стоян положил руку ему на плечо и резко повернул к себе.

— Что «только»? — поинтересовался он.

— Кувалда там сейчас гуляет со своими ребятами. Отмечают удачный морской поход. Добра они оттуда привезли — просто пропасть. Вот и веселятся. А чужих Кувалда в нашем городе страсть как не любит, — безразлично пожал плечами сборщик подати, потом с ухмылкой посмотрел на Стояна, небрежно стряхнул его руку со своего плеча и вразвалочку пошёл по своим делам.

Друзья недоумённо переглянулись.

— А кто такой этот Кувалда? И почему он гостей не любит? Мы же городскую подать честно заплатили! Опять же, в кабаке собираемся потратиться, — крикнул Всеволод сборщику вдогонку.

— Сами увидите, — не оборачиваясь, прокричал тот и свернул за угол.

— А пойдёмте-ка прямо в таверну и сами спросим у Кувалды, чего он такой нелюдимый и почему плохо относится к гостям города, — предложил Герка.

— Конечно, пойдём и спросим, — пробасил Всеволод. — Поесть-то всё равно надо.

И друзья отправились в город, оставив на борту шхуны половину команды, которую решили сменить, когда вернётся капитан, чтобы дать возможность и им прогуляться по суше и вкусно пообедать.

Основной целью захода «Марии» в Мемель было пополнение запасов воды и провизии перед походом в Ганзу. А Стоян ещё и собирался встретиться тут с человеком Ратибора. В пиратском городе было довольно удобно организовывать такие встречи. Русичи держали здесь небольшую купеческую лавку — один из множества ручейков, коими текли на Русь оружие и другие товары, на которые ливонцы наложили запрет. Но пиратам законы не писаны, и им было всё равно, от кого денежки получать. Лишь бы побольше.

В Мемеле действительно невозможно было заблудиться. Все дороги вели к центральной площади, где располагались несколько небольших купеческих лавок. В одну из них и направился Стоян за подарком для Марии. Он долго присматривался к товарам, совершенно не интересуюсь их ценой. Наконец нашёл то, что искал: вереницу маленьких жёлтых солнышек, нанизанных на шёлковую нить, — янтарное ожерелье. Такие камушки иногда можно было найти на берегу Балтийского моря. Стоян посмотрел сквозь них на солнце, и они весело засветились изнутри, придавая солнечным лучам тепло и мягкость.

— Беру, — твёрдо сказал Стоян. — А к ним красивую шкатулку. Да ещё серёжки — такие, чтобы к этой красоте подходили и чтоб глаз отвести нельзя было.

Купец обрадовался, что покупатель ценой совсем не интересуется, и быстренько подобрал нужный товар. Стоян ещё раз скрупулёзно оглядел каждый камушек, чтобы было всё честь по чести, без подвоха, без единой трещинки или скола. В конце концов, удовлетворённый товаром, расплатился не торгуясь. Теперь можно было и дальше идти — город смотреть.

Но не успели друзья сделать и шага, как услышали возбуждённые крики у соседней лавки. Купец негромко произнёс:

— Не советую вам туда идти, уважаемые!

— Это почему ещё? — пробасил Всеволод.

— Там люди Кувалды оброк собирают. Скоро очередь и до меня дойдёт. Так что вы бы поторопились — от греха подальше.

— А с какой это стати Кувалда оброк с городских купцов собирает? Это же дело бургомистра — городскую казну пополнять! — произнёс Герка, недоумённо поглядывая на лавку, у которой продолжали раздаваться крики.

— Бургомистр в дела Кувалды не вмешивается. У каждого из них свой оброк.

— Вот тебе раз! И что же, городские купцы это всё терпят? — возмутился Герка.

— А что тут поделаешь, — грустно вздохнул торговец.

— Как что? Надавать по шеям этому Кувалде и выгнать его из города! — сжал кулаки Всеволод.

— Не так-то это просто, как вы говорите... Ой, они уже идут! — испуганно вздрогнул купец и скрылся за дверью лавки.

Всеволод же аккуратно её прикрыл и, сложив ручищи на груди, встал у входа в лавку, загородив его своей широкой спиной. Захочешь — не протиснешься.

К лавке развязной походкой приблизился вертлявый парень. Однако, увидев на пути двухсаженного верзилу, с некоторой растерянностью посмотрел на него, потом оглянулся на подельника. Тот был такой же вертлявый — ну прямо братья-близнецы — но, видимо, понаглее. Он подошёл вплотную к Всеволоду и, задрав голову, чтобы заглянуть ему прямо в лицо, прогундосил:

— А ну отошёл с дороги, увалень! Не видишь — люди работают!

— Что-то я не наблюдаю здесь ни людей, ни их работы! — ответил сверху здоровяк.

— Что ты сказал, перекормыш?! На неприятности нарываешься?! Да ты знаешь, кто нас послал?! — взвизгнул вертлявый и вытащил из-за пояса здоровенный, совершенно не по его росту, тесак.

Герка и Стоян тихонько посмеивались, глядя со стороны, как коротышка скачет возле Всеволода, раз за разом пытаясь открыть дверь лавки за спиной здоровяка.

— Спрячь ножичек, — усмехнулся силач. — Не ровён час порежешься!

— Да я тебя сейчас... — начал вертлявый, но не закончил, потому что Всеволод взял его за шею и приподнял над землёй. Затем забрал у него тесак, перевернул парня вверх ногами и хорошенько встряхнул. На землю посыпались мешочки с деньгами и отдельные монеты.

Для верности ещё раз хорошенько встряхнув вертлявого и убедившись, что из него больше ничего не сыпется, здоровяк поставил его на землю, развернул к себе задом и дал хорошего пинка. Несчастный пролетел несколько саженей по воздуху и растянулся на земле. Затем встал на четвереньки, встряхнул головой, как застоявшаяся лошадь, вскочил на ноги и помчался куда-то через площадь. Его напарник с визгом ринулся следом.

Из лавок стали осторожно выглядывать купцы. Всеволод отошёл от двери лавки, в которой они покупали подарок, приоткрыл дверь и громко крикнул:

— Можете смело выходить! Они больше не вернутся!

— Вы в этом уверены? — высунув голову и внимательно осмотревшись, спросил купец.

— По крайней мере, сегодня уж точно! — рассмеялся Всеволод и, указав на рассыпавшиеся по земле деньги, продолжил, обращаясь ко всем торговцам. — Мне кажется, это ваше.

Купцы даже не поблагодарили своих спасителей. Но друзья и не ждали благодарности. Они оглядывались по сторонам в поисках нужного им заведения. На площади, кроме купеческих лавок, располагались ещё ветхое здание магистрата, где иногда заседали бюргеры, церковь и... Таверна «Три бочки рома». Единственная проблема: по центру площади красовалась огромная грязная лужа, и чтобы попасть к таверне, нужно было обойти её по прогнившим доскам, которые раньше были мостовой.

— У нас в деревне и то чище! — пробасил Всеволод, пытаясь не запачкать сапоги.

— И куда только бургомистр смотрит? — в тон другу ответил Герка.

Друзья уже почти дошли до таверны, как внезапно её широкая дверь с грохотом распахнулась, и оттуда с руганью задом наперёд вылетел человек в разорванной на груди рубахе. Пролетев некоторое расстояние, он с шумом приземлился тощим задом прямо в грязную лужу, до смерти напугав доселе мирно дремавшую в ней огромную свинью, которая огласила окрестности истошным визгом и умчалась прочь.

Человек, пошатываясь, поднялся, демонстрируя публике заплывший левый глаз, слегка отряхнул от грязи подмокший зад и, не обращая никакого внимания на чужаков, которые стояли у двери таверны, наблюдая за представлением, ломанулся мимо них обратно. Но не успели друзья войти внутрь, как он снова пушечным ядром вылетел им навстречу, оказавшись всё в той же луже.

— Скотина! — обиженно проревел летун, грозя кому-то тщедушным кулачком, оставшись на этот раз сидеть в грязи.

Словно отвечая ему, из-под соседнего забора недовольно хрюкнула укрывшаяся там свинья, мол, сам такой!

— Я тебе в прошлый раз долг вернул, гад? Вернул! Ну и что, что в этот раз задержал немного? Так меня за это сразу в морду, да?! Сволочь! — продолжил свою тираду пострадавший и, вдруг обратив внимание на стоявших неподалёку чужаков, заулыбался, наконец-то найдя себе новых благодарных слушателей, которым можно излить своё горе. Может, посочувствуют, накормят, чарочку нальют. — Вот вы на вид люди честные. Разве вы бы позволили хорошему человеку пропасть ни за что, ни про что, а? — обратился к ним из лужи летун и для пущей убедительности стукнул себя кулачком в грудь.

Там что-то звякнуло, он с любопытством полез за пазуху, пошарил там рукой и вытащил оловянную фляжку, помятую от бесконечных падений. Человек задрал голову и попробовал к ней присосаться, но тщетно — фляжка была пуста. Тогда он снова выругался, вскочил и с флягой в руке, напрочь забыв про новых зрителей, снова бросился в таверну. Как и следовало ожидать, спустя пару секунд он оказался на исходной позиции.

Не решившись ещё раз испытывать судьбу, летун, не глядя на дверь таверны, медленно поднялся и, опустив голову, неуверенной походкой молча пошёл прочь, даже не отряхнув свой зад от налипшей на него грязи.

Стоян, сопроводив взглядом неудачливого посетителя заведения, открыл дверь, но тут же из глубин таверны раздался басовитый рёв:

— Тебе что, непонятно объяснили?! Так я ещё раз повторю! Мне не трудно!

В таверне было сумрачно, и после яркого солнечного света Стоян не сразу увидел подскочившего к нему здоровяка в засаленном фартуке. Тот уже замахнулся для удара, но тут, видимо, осознал, что перед ним не его «любимый клиент», которого он только что самой короткой дорогой отправил на улицу, слегка смутился и разжал кулак.

Друзья шагнули вглубь помещения и услышали из дальнего угла грубый голос, очевидно привыкший здесь командовать:

— Это кого же к нам в город занесло? Мы к себе никого не приглашали! Все свои уже пришли, а чужаки нам сегодня без надобности, если они, конечно, не пришли заплатить за моих славных ребят! Как, ребятки, надеюсь, вы не против, если мы погуляем сегодня за счёт наших дорогих гостей?

— Не-е, — раздался другой голос из глубины зала. — Мы оченно одобряем, когда чужаки нам кошельки жертвуют! — И вокруг раздался такой дружный хохот, что на столах, сколоченных из грубо отёсанных досок, даже запрыгали оловянные кружки и тарелки.

Когда глаза друзей немного привыкли к полумраку, они увидели вальяжно расположившегося во главе длинного стола главаря — по-видимому, Кувалду. А по обе стороны от него стояли те самые близнецы и нашёптывали ему что-то в оба уха, без конца тыча пальцами в сторону гостей.

— Что?! — грозно прорычал главарь и бросил обжигающий взгляд на вошедшую троицу. — Это они помешали вам собирать законную подать?!

Близнецы разом закивали головами и в один голос воскликнули:

— Они самые!

— Придётся их наказать! — прорычал главарь.

— Да, сборщик подати был прав — не любят в этом городе гостей. А напрасно, — задумчиво произнёс Герка, выйдя из-за спины Стояна и остановившись у первого от двери стола.

— Да они и своих-то не очень и любят, раз обдирают как липку! — ответил Всеволод.

После этих слов шум в зале затих. Все ждали, чем ответит на такую наглость главарь. Лицо Кувалды налилось кровью, он подался вперёд и свирепо зашипел:

— Едва без спроса заявились в мой город — и сразу хамите! Вы что, совсем страх потеряли?! — Он стукнул кулаком по столу. — Все в этом городе давно уяснили, кто тут хозяин! А вас, видно, в детстве не учили, что в чужой монастырь со своим уставом не суются?! Так вот, для начала уплатите мне купеческую подать в двойном размере! А потом я вам объясню правила здешней жизни!

— А ты бы сначала объяснил, да поподробнее. А мы бы пока подумали, платить ли тебе и чем! — усмехнулся Герка и оглядел присутствующих.

В таверне наступила звенящая тишина. Никто из местных и помыслить не мог, что их предводителю кто-то будет перечить. За спину Герки молча встали Стоян и Всеволод, а за ними — полкоманды шхуны. Все смотрели на тёмный силуэт нависшего над столом Кувалды и ждали, что он скажет.

— Штопор, разберись-ка с непонятливыми гостями! Растолкуй им наши городские порядки. Да языки укороти, а то больно распустили! — небрежно бросил хозяин города и вновь откинулся на спинку стула.

— Много на себя берёте, как бы не надорваться! — скривил рожу жилистый тип, сидевший за ближним концом стола. — А не покормить ли нам, ребята, рыбок?! Они у нас страшно проголодались!

Зал дружно захохотал, и все одновременно повернул головы в направлении Штопора. Не отрывая взгляда от Герки, тот поднялся, небрежно переступил через лавку, потом, пританцовывая, подошёл к живчику вплотную и вызывающе сплюнул ему под ноги. Посмотрел на Кувалду и, не оборачиваясь, почти без замаха, нанёс внезапный удар неизвестно откуда взявшимся в его руке узким ножом, целясь Герке в живот. Но его рука провалилась в пустоту, а через секунду Штопор уже летел в сторону, согнувшись пополам, словно его переломили через колено. Он снёс спиной стол, за которым до этого сидел, а вместе с ним и сидящих там людей. Вся компания оказалась на полу, а Штопор лежал на столешнице и с округлившимися глазами хватал ртом воздух, беспомощно оглядываясь по сторонам.

Главарь пиратов хотел было приподняться с места, но его остановил высокий тощий детина.

— Я разберусь с ними, Кувалда, — змеёй прошипел он и вытащил из-за спины что-то длинное и узкое, похожее на рапиру.

— Давай, Штырь, проучи наглецов, — одобрительно произнёс главарь таким тоном, как будто ничего особенного не происходит.

Штырь на длинных, как у журавля, ногах подошёл к Герке, но того отодвинул в сторону своей лапищей Всеволод. Штырь усмехнулся и выставил вперёд свою рапиру, тыча в грудь здоровяка.

— Дай, дружище, и мне немного развлечься, — добродушно пробасил Всеволод. — А то все пряники себе заберёшь и мне ничего не останется! — И он вытащил из-за спины свой боевой топорик, который в его ручищах выглядел игрушкой.

Здоровяк лишь улыбнулся противнику и крутанул топорик так, что у Штыря зарябило в глазах, а его рапира со звоном улетела к потолку и воткнулась остриём в деревянную балку. Она равномерно раскачивалась под потолком, а все присутствующие следили за её движениями. Посмотрел на неё и Штырь, а зря: он тут же получил от Всеволода кулачищем по лбу и, как подкошенный, рухнул с таким грохотом, словно на пол бросили мешок с костями. Зал в негодовании заревел, все явно ожидали другого исхода событий.

Кувалда снова взял слово:

— Тихо, братва! Вижу, в нашем городе появились ловкие ребята. Ничего не скажешь, хитро дерётесь. Ну а что же ваш главный-то молчит? Или он за вашими спинами привык прятаться? А может, он слишком нежен для настоящего мужского разговора?! — с ухмылочкой произнёс главарь пиратов, и весь зал грохнул со смеху. — Может, он у вас, ребятки, трус, а вы ему, как цыплёнку, червячков в своих клювиках носите, а?

Кувалда наконец-то поднялся из-за стола, и гости поняли, почему у него такая кличка. Его руки были толщиной с ногу взрослого человека, а сам он был ростом нисколько не ниже Всеволода. Главарь пиратов только повёл плечами, и чёрная кожаная куртка на нём жалобно затрещала. Он медленно покрутил головой, разминая бычью шею, потом стал не торопясь сжимать и разжимать кулаки, каждый из которых мог привести в трепет человека даже не робкого десятка. При этом он не отрывал тяжёлого взгляда от Стояна. Кувалда смотрел на противника и оценивал его бойцовские качества. Они не показались ему стоящими внимания: против его комплекции и сравнивать было нечего — а Кувалда был из тех, кто признавал только физическую силу. Он громко расхохотался:

— Ну, что молчишь, сосунок? Или язык от страха засунул себе в...

Договорить Кувалда не смог. Его лицо вдруг стало синеть, он начал задыхаться. Глаза от страха округлились. Он схватился руками за шею и, как заворожённый, смотрел на вожака чужаков, который всего лишь вытянул по направлению к нему руку. Стоян повернул ладонь, и Кувалда безмолвной тушей рухнул на лавку. Он сипел. Зрачки глаз закатились. Ни руки, ни ноги не хотели слушаться. Таким беспомощным и испуганным его ещё никто и никогда в жизни не видел. Затем Стоян опустил руку, и капитану пиратов полегчало. На его глазах выступили слёзы бессилия и злобы.

Тем временем очухавшийся Штырь с побелевшим от страха лицом отползал подальше от Стояна и друзей. Его глаза отражали весь тот ужас, который поселился в его разуме. Не только он — все, кто был в этот момент в таверне, за исключением команды шхуны, были закованы в кандалы страха перед обладающими неведомой силой гостями.

— Это колдун! — зашипел осипшим от ужаса голосом Кувалда. — Хватайте его!

Но ни один человек из его окружения даже не пошевелился. Команда шхуны напротив, деловито заняла свободные столы и принялась оживлённо обсуждать случившееся. Матросы презрительно поглядывали на поверженного противника и с гордостью — на своего капитана. А Стоян с безмятежной улыбкой, будто ничего и не произошло, словно они только что зашли в таверну, посмотрел на хозяина и вежливо попросил:

— Уважаемый, хорошенько накорми моих ребят! Неси им всё, что у тебя есть самого лучшего! Они это вполне заслужили!