Дочь врага. Месть и (не) любовь

Глава 9. Рита

— Забирай, — протянул громила мне мои трусы.

— Сразу надо было отдать, как она попросила.

Сокол подошел и встал за моей спиной, возвышаясь. Тяжелую, горячую руку на мое хрупкое плечико положил. Но не давил вниз, не нагонял жути или духоты, скорее наоборот... Пальцами грубыми кожу мою сминал, в самые кости впивался, а одним пальцем нежно по шеи провел. Так неторопливо и трепетно, что дрожь по телу прошла от стремительного бега мурашек. Его прикосновение прямиком до души добралось, опьяняя и будоража. Горячая волна прошла через все тело, едва пугая меня. Хрупкая шея горела под его пальцами. Непонятное облегчение нахлынуло на мое напряженное тело.

Действуя инстинктивно, я чуть наклонилась назад, укладываясь на громадную мужскую грудь. Лопатками чувствала каменные мышцы, будто прикоснулась к кирпичной стене. И хоть его присутствие слегка пугало, мне стало легче дышать рядом с ним. Ощущала себя под непробиваемой защитой, забывая о таком понятии как страх.

— Весело было? — задал риторический вопрос Сокол. — Я приказ отдал, чтобы в ее сторону даже смотреть никто не смел. Разве не слыхал?

— Слы-слыхал... Так я же и не сделал ничего, — начал оправдывать мужик, блея как запуганная овечка. — И не смотрел толком. Это же прикол. Шутка!

Бандит смотрелся жалостливо, глаза бегали, не имея возможности спокойно смотреть в одну точку, на лбу испарина выступила, губа затряслась, кадык вверх-вниз прыгал. Любая дворовая собака учуяла бы этот страх. Это было видно невооруженным взглядом.

Бандит начал медленно пятиться назад, но вряд ли смог бы отыскать спасение. Сокол кивнул и подбородок вверх вскинул, по тени на земле это заметила. Знаком это было для остальных головорезов, они вмиг круг организовали, оставляя по центру моего обидчика. А тот пугливым взглядом стал оглядывать своих подельников, мотаясь из стороны в сторону, не находя выхода из этого капкана.

— Сокол, ну ты ч-ч-чего?! — на хлестком выдохе спросил нагрешивший бандит, начиная заикаться, хотя прежде этим недугом не страдал. — Сокол!

— Гордей, в дом ее уведи. Нечего ей на это смотреть, — решительно бросил Сокол напарнику. — На поминки отведи. Дел невпроворот, нечего растягивать. А тут я сам разберусь.

— Понял.

Гордей с земли сумку мою подобрал, замок быстро дернул, чтобы казуса этого не повторить, и меня за локоть схватил, на себя дергая.

— Шагай, — вполголоса обратился он ко мне.

Подтолкнул, чтобы я впереди шла, в сторону дому. Я торопилась уйти, быстро передвигая ватными ногами, но колени подогнулись, стоило услышать первый удар позади себя. А следом хрип давящий, крик негромкий и мне захотелось, подавшись любопытству, обернуться, нарушая все указы. Посмотреть захотелось, что же такое там происходило.

— Шевелись! — указал Гордей, продолжая держаться рядом.

А я противореча ему, все же поспешно оглянулась. Меня не остановили, не заругали, не окрикнули, не помешали моему непослушанию. Бандит только губы свои поджал в недовольном оскале и разочарованно покачал головой.

И я увидела, но почти сразу приоткрывшийся рот руками закрыла и зажмурилась сильно. Сокол за плечо моего обидчика держал и наказывал за проступок в отношении меня. Со всей дури бил кулаками в лицо, делая из него кровавое месиво. А после толкнул его в забор, прямо на острые грани досок. Бандиты, стояли в сторонке, внимательно наблюдали за происходящим, да на ус себе мотали.

Слишком жестокая кара, но весьма впечатляющая, по их бандитским меркам. По телу вновь рой мурашек пробежал, вызванный страхом, ступором и... И чем-то едва похожим на признательность, благодарность Соколу, не позволившему своим головорезам отбитым издеваться надо мной. Чувство это насквозь прошло, задевая даже сердце.

— Насмотрелась? — тихо уточнил Гордей. — Рада? Шагай давай!

Залетела в дом со всей прыти, на которую была способна в своем состоянии. Только порог дома переступила, как перед глазами все поплыло, а неведомая сила меня вниз утащить попыталась. Гордей рядом оказался, в плечо впился, чуть сжимая, перед лицом пальцами пощелкал, да по щеке слегка похлопал, в четкую реальность возвращая.

— Ты зачем Сокола злишь?

— Что? Но я же ничего не...? — шептала обескровленными губами.

— Ты нарываешься на внимание других, — объяснил Гордей. — Сокол этого не любит, а потому ничего хорошего от этого не жди.

— Но я же ничего не... — снова пробубнила, будто у меня пластинку заело.

— Да, ты ничего умышленно не делала. Только пойми ты наконец, что здесь каждый тебя хочет. С невинной девчонкой каждый позабавиться желает, — внезапно выпалил мужчина, смотря прямо в глаза, до разума донести пытаясь. — Отодрать они тебя хотят потому, как это именно то, зачем они сюда и приперлись. И хоть у Сокола перемкнуло и он себе тебя решил оставить, они от этого хотеть тебя не перестали, Рита. Ниже травы, тише воды тебе нужно быть. И рот не раскрывать вообще. Теперь то дошло, надеюсь?!

— Не по моей вине все это произошло! Ничего из этого я для себя не хотела! — возразила я, громче положенного.

Гордей пальцами в свои волосы нырнул, потягивая их у корней от раздражения, и дальше шипеть на меня принялся:

— Нет, не дошло... Я сказал, рот не раскрывать, а ты что делаешь?! Я говорю, как лучше для тебя будет, чтобы ты не нарвалась в один день на мужика какого-нибудь или, что еще хуже, на гнев Сокола. Твое упрямство всех только сильнее заводит.

— И тебя?!

Гордей пальцы на моем плече разжал и легонько оттолкнул. Стоял молча с несколько секунд, а после руки под грудью скрестил и вымолвил:

— Собирайся и переодеться не забудь.

Я стремительно запорхнула в чулан, где Настасья хранила всякую утварь для уборки в доме. Открыла кран под полом и из него хлынула ледяная вода в близстоящий таз. Я быстро ополоснула ею лицо и принялась облачаться в черный наряд, не забывая о черном платке на голову. Вздрогнула всем телом, когда по двери яростно постучали.

— Рита, выходи! Слишком долго наряжаешься.

Пришлось поспешно покинуть чулан, а следом и сам дом. Сокол около бани ручищи, по локоть кровью запачканные, омывал в бочке. За забором, за руки и за ноги, волочили того бандита, что потешался надо мной. Он весь кровью залит был, голова безвольно болталась. Уж не знаю, остался ли он жив, или уже все...

Осознание в голову влетело со свистом, вызывая холодок по спине, вдоль позвоночника.

Пока я с Соколом, он сам будет издеваться надо мной, но другим ни за что этого не позволит.

******

Поминки протекали быстро, очень быстро, даже слишком... Я не вдавалась в расспросы о том, как все организовать успели в такие короткие сроки. Но яма для гроба заблаговременно была подготовлена. Гроб с моим дедушкой. Даже после его кончины, я считала его самым сильным, несмотря ни на что.

Крест уже был готов, табличка подготовлена. Совсем скоро гроб опустят и мне останется лишь горсточку земли сверху кинуть и попрощаться навеки с единственным родным человеком... Все деревенские молчали, даже дыхания слышно не было, и ветер стих, будто природа тоже горевала. А парни с лопатами ожидали свой черед.

— Рита, ты, главное, за документы не переживай, — чуть слышно пробурчал дядь Коля, тот самый участковый, у которого я думала помощи искать. — Я их в лучшем виде оформлю.

Я взгляд от гроба оторвала и повернулась лицом к мужчине в возрасте, не понимая, о чем он вообще говорил. До меня сразу донесся флер его вчерашнего пьянства, в виде очевидного перегара, а его взгляд был подтверждающе туманным. Но он все же держался, изображая трезвого, под стать своему званию, и настороженно следил за бандитами, оккупировавшими его поселок. Самих головорезов на похоронах было больше, чем местных. А все потому, что явились только самые бесстрашные и любопытные, кто-то из близких знакомых, а кто-то... Алена. Но явилась она явно не ради прощения с умершим, о чем и говорил ее вызывающий красный наряд. О чем она только думала? Если в ее голове вообще было чем думать...

— Вы о чем, дядь Коль?

— Ну как? Эт самое... — он пот принялся стирать со лба, не снимая головного убора. — Свидетельство же надо о смерти составить. Вот я и говорю, чтобы не переживала - я все сделаю.

Я затравленно всмотрелась в глаза мужчины. Красные, с полопавшимися капиллярами. Едва заметно кивнула в сторону бандитов и Гордея, стоявшего за спиной, как верный охранник.

Дядя Коля набрал грудь полную кислорода и руку свою на плечо мне положил, сказать что-то настраивался:

— Соболезную, Рита, — выдавил мужчина из себя скорбь. — О-го-го мужик был дед твой. Но все мы туда отправимся, рано или поздно... — а после к уху моему наклонился и добавил так, чтобы никто другой не расслышал: — Но рано ведь никому не хочется, Рита. Все мы люди и все жить хотим. Да как можно дольше.

Сказав это, он отстранился. "Все мы люди и все жить хотим", - и этим было все сказано. Все они всё понимали, да из-за страха за собственную шкуру головы в песок прятали, да языку откусывали. Плевали они на беспредел и преступление, и молчали, как трусы последние.

Пришло время ком земли бросить на крышку гроба и проститься с дедушкой. Стоило это сделать, как парни за работу принялись, быстро закапывая могилу. А после все разбежались, дабы по скорее в домах закрыться и спрятаться. И на свет белый спокойно выйдут, только когда головорезы их родные края покинут. А обо мне и вспоминать не станут, зная, что на съедение бандитами была забрана.

А я так и стояла, не смея пошевелить и окончательно проститься с родным человеком. Оглядывала крест простой с парой строчек на нем, когда вновь дядя Коля ко мне подошел.

— Пусть родная землица пухом ему будет. Побаловала ты Василия, внучкой ему стала, а теперь не жалко и...

— Подождите. Что значит «внучкой стала»? — с недоумением спросила я.

— Да пожалуй, можно уже и поделиться с тобой, — горько усмехнулся мужчина. — Не кровной ты ему приходилась. У Василия дочь была замужняя. Редко к нему захаживала, однако на зимние каникулы надумала навестить отца. Вместе с мужем и дочкой, внучкой его. Но в буран они угодили. Тогда дороги запорошило так, что не проехать было на машине. И решились они напрямик пешком пару километров пройти до поселка. Мы искать их отправились, когда буран стих, а они так и не добрались до нас. И нашли... Мужа и жену, замершими и мертвыми. Девчушку искали еще несколько часов. Нашли, но почему-то очень далеко от родителей. Едва живая она тогда была. С обморожением, но выходить смогли. Тогда-то для Василия смысл жизни появился, и не в алкоголе, а в девчушке той самой.

— При чем здесь это? Ничего нового вы мне не рассказали. Известна мне история родителей, заблудившихся и замерших в буране.

— Да, — согласился дядя Коля. — Заблудившихся. Только девочку ту, родную внучку, позже нашли. По весне, когда снег растаял и вылез этот подснежник. Настоящая внучка Василия в тот буран замерзла.

— Что за бред?! — начала закипать я. — Не правда это! Выдумка ваша!

— Нет, Рита. Я родную внучку Василия всего раз видел, но не похожа ты на нее была и пятен родимых не было у нее никаких, — хмыкнул дядь Коля. — Я Василию об этом тотчас сообщил. Да и он сам по пятнам все понял, но уперся, что ты его внучка. Сильно так уперся…

— Он вам что, заплатил? — догадалась я.

— И это тоже… — не оробело ответил участковый. — Всех местных известили, что ты его внучка родная. Но молва все равно ходила разная...

— А что с настоящей внучкой сделали?

— Да что уж там делать? Мертвой же была, вот и причислили ее как висяк. Одним больше, одним меньше.

— Могли ведь и дальше в тайне это хранить. Почему признались?

— Совесть очистить от такого груза. Девятнадцать лет как с ним жил, — объяснился дядя Коля.

И после этого чистосердечного признания он покинул меня окончательно, уходя с кладбища и оставляя меня с одними головорезами. Благо Сокола здесь не было, иначе я бы здесь надолго не задержалась, а уж тем более не смогла бы заболтаться с посторонним мужчиной, хоть и участковым при семье. А Гордей позволил.

— Закончила тут? — спросил бандит. — Пошли тогда. Сокол терпением не обладает.

Уходила, утро было, а сейчас уже обед наступил. Поминки на несколько часов растянулись, несмотря на то, что, по ощущениям, пролетели за секунду.

— Гордей! — перед нами неожиданно возник Артур. — Сокол рвет и мечет из-за того, что девчонки его долго нет.

— Так вернулись уже почти.

— И еще кое-что… — бандит вплотную к Гордею подошел и что-то тихонько на ухо ему проговорил.

— Понял.

А вот мне по лицу Гордея было не понять, что такого тайного ему сообщили. Но едва Артур нас покинул, Гордей соизволил сам со мной поделиться этой вестью:

— Ты к Соколу в баню отправляешь. Без нижнего белья...