Зима гнева

Глава 1. Этих снежинок смесь. Этого снега прах. Р. Рождественский. «Этих снежинок»   Яна, Русина. М-да. Это вам не Москва, но х**н – он не слаще редьки…  Ругалась Яна вдохновенно. Если кто пробовал выйти на окраине Москвы, а потом самостоятельно добираться до центра, да ножками, ножками… Переулок. Закоулок. Канава. И снова – то же самое, но в разной последовательности. Заборы и дома, сделанные чуть ли не из соплей. Грязное белье и бродячие собаки. Одна попробовала тявкнуть на Яну, но девушка так рыкнула в ответ сквозь зубы, что пес аж в канаву шарахнулся. Нашел, кого пугать! А как было еще добираться? Не водятся на окраине извозчики… и водятся ли они вообще в это время? Революция, знаете ли! Она быстро переучивает всех на две специальности. Экспроприаторов и экспроприируемых. А ездить с пулеметом в обнимку, чтобы не дали по башке, не отобрали лошадь с пролеткой, не прибили самого извозчика… Оно, конечно… Так что Яна топала по улицам, и вид у нее был настолько злобный, что подойти не решались даже местные нищие. Не зная географии, Яна выпрыгнула на Нищенской окраине Звенигорода. Такие места есть в каждом городе. Поганый переулок, Помоечный тупик, Нищенская окраина… да мало ли как оно называется? Хоть бы и Двор Чудес, как в одном из романов… а суть-то одна! Помойка. Бандитская малина и воровская хаза. И появляться в тех краях не слишком полезно для здоровья. Яна это понимала. Не то, чтобы она знала о названии данного места, но – чего удивительного? Если кто думает, что в двадцать первом веке они исчезли – зря. Просто надо внимательнее изучить родной город – и сразу найдется много нового и неизвестного. Но тут еще важно ноги унести вовремя. Свои Яна уносила. Но медленно. Иногда приходилось возвращаться обратно, когда она заходила в тупички. И женщина даже не слишком удивилась, когда дорогу ей преградили трое мужчин. Нет, не мужчин. Самцов. Пол – мужской. Душа – подонка.  - Куда идем, господин хороший?  - Да, куда? – поддержал второй. Третий промолчал. Но дубинку в руке повертел так, словно она ничего не весила. Яна едва не фыркнула. Ее приняли за парня? Хотя чего удивляться. Костюм – мужской. Рюкзак скрадывает фигуру общими очертаниями. Куртка достаточно бесформенная, под нее и волосы убраны. А кепка на манер «Гиви-аэродром» отлично скрывает лицо. Да и уши закрывает. Специально себе такую заказывала…  - На …да, - в рифму ответила она.  - Хамишь, мальчик? Самый разговорчивый шагнул вперед. Наивный… ну кто им сказал, что Яна будет разговаривать? Или вообще – колебаться?  - Тебе, Хелла. Револьвер в руке девушки тихо кашлянул. Раз, второй, третий… Контрольных не потребовалось. Три тела оседали, подламываясь в коленках, запрокидываясь… Яна понимала – убила. Всех троих. Жалела ли она хоть об одном? Смеяться изволите, господа? Плакать о смерти троих гоп-стопников? Х-ха! Или вы считаете, ее остановили, чтобы пряниками угостить? Нет? Вот и она думала, что нет. А значит все правильно сделано! Всем спасибо,  все свободны. Яна быстро восполнила недостаток патронов, решила не убирать револьвер, и зашагала вперед. Рано или поздно эти помоечные закоулки закончатся! Это закон! Все плохое рано или поздно заканчивается, надо просто потерпеть… И пусть ее присутствие тоже потерпят. Мы мирные люди, но наш бронепоезд… Местные жители поглядывали из-за заборов, но в драку не лезли. В такое время и в таком месте каждый сам за себя. А подставляться ради неясно чего? Парень резкий, парень крови не боится… ну и пусть его! Иди с миром, но… да. Именно туда и побыстрее! Яна и шла. Не туда, но – действительно, побыстрее бы…   *** Жом Тигр открыл глаза и сладко потянулся. Хорошо! Есть в этом нечто чудесное! Когда просыпаешься довольный жизнью, когда большая часть этой жизни еще впереди, когда…. Так, минутку. А где Яна? Любовницы под боком не было. Впрочем, жом этому не слишком удивился. Случалось. Яна старалась не проводить у него всю ночь, могла уйти под утро. Не из стеснительности – она прямо и честно объяснила, что женщине требуется уединение. И есть вещи, которые лучше скрывать от мужчин. Разница полов, понимаете ли… Жом объяснение принял. Не первая женщина в его жизни, так что дамские ухищрения он себе примерно представлял. Но… первая, которая его настолько заинтриговала. Умная. С удивительным набором знаний и навыков. Совершенно не скрывающая свой ум. Первая, наверное, в его жизни женщина, которая совершенно спокойно принимала его таким, какой он есть. Первая, которая спокойно смотрела ему в глаза и не боялась. Не кланялась. Не сгибалась внутренне… Тигр ощущал эту силу, как свою. И… Любопытно же, жомы и торы! Просто – любопытно! Откуда может взяться такое сокровище? А как на нее отреагируют остальные освобожденцы? И Пламенный? Обязательно надо взять Яну с собой, в комитет… показать ей всех. Еще интереснее, какую она кому даст характеристику… Тигр потянулся еще раз – и поднялся. Поезд потихоньку замедлял ход, да и за окнами замелькали домишки. Звенигород скоро. Времени – в обрез. Пока водные процедуры, пока утренний туалет (не типа сортир, а бритье, укладка волос, чистка зубов, маникюр…), пока одежда – хорошо хоть можно одеться просто. Полувоенная одежда – гимнастерка, галифе, высокие сапоги… вполне удобно, тепло, аккуратно – и никакого аристократического вида. Ни к чему… В быту жом Тигр комфорт любил. Но – не стоит дразнить товарищей по борьбе. Наконец мужчина затянул на талии пояс, и посмотрелся в зеркало. Отлично… Так что там – Яна? Жом Тигр вышел из своего купе и постучал в соседнее. Сначала тихонько. Потом посильнее. А потом и дверь открылась. Купе было пустым. На столе – листок бумаги. На нем грубо нарисованная тигриная морда. Рисовать Яна не умела, но очень старалась. Жом взял листок в руки. Развернул.   Прости, прощай и не ищи. Мы хорошо провели время, надеюсь, я тебя ничем не обидела. Не верю, что отпустишь добром, поэтому ухожу без долгих проводов. Пламенный привет освобожденцам. Еще раз целую – и прощай.   И отпечаток губ на листке. На подпись Яна не расщедрилась. Хотела, но рука сама собой выводила на листке нечто замысловатое, да с завитушками… Хелла, зараза! Твои шуточки? Так вот оставишь автограф княжны из дома Вороновых – и Карррр! Отловят и ощиплют!  - Милость Хеллы! Жом в мгновение ока превратился из Тигра ленивого в Тигра с отдавленным… да нет, не хвостом! Самолюбием! А это намного страшнее! Его что – бросили?! Его!? Бросили!? Мысль о том, что сам он примерно так и поступал с женщинами, как-то не пришла в тигриную голову. А если и пришла – то очень быстро оттуда удрала с испуганным визгом. Так не бывает! Не должно быть!!! Жом Тигр вылетел из купе, на ходу призывая начальника охраны. Ага, размечтались, наивные господа! Тщательный обыск поезда ничего не дал – Яна сошла раньше. Ни девушки, ни следов – ничего. Записка на столе – и только. Жом Тигр форменным образом осатанел. И высказал много нового и интересного про компанию раздолбаев и идиотов, которых может обвести вокруг пальца одна девчонка… Идиоты и раздолбаи сопели, но не спорили. Огребли они за дело. Действительно, если так легко сойти с поезда… а может, и войти не сложнее? И принципала они не лишились по чистой случайности? Вот не захотелось даме изображать из себя Юдифь – и выжил некий Олоферн. Потому как дама осталась довольна и счастлива. Вот и не поднялась рука на хорошего человека. Довольная жизнью баба – никого убивать не захочет.   Думать об этом было грустно. Жом Тигр высказался еще непечатнее, и отправился к себе в купе. Обидно было… Как в детстве, когда у него отняли новую удочку! Он еще и порыбачить не успел, а уже… обидно! Безумно обидно… Почему она ушла? Почему так? Ну…. Не отпустил бы! И что?! Понимать же надо!!! Но кто поймет этих баб?!   *** Жом Тигр не ожидал оркестра и цветов. Но хоть бы кто встретил… Куда там! Машину – и ту не прислали! Жом плюнул, рявкнул – и приказал. Хоть как извернуться, но машину родить! Машину ему пригнали через полчаса. Старую, но достаточно надежную, лионесскую, с закрытым верхом. Так что жом смог отправиться в комитет вполне спокойно. А вот в комитете… Яна бы полюбовалась – и высказалась про сгусток концентрированной вихревой энтропии. Жом Тигр таких слов не знал, не пришло еще время их общедоступности. Но это было именно оно. И центром сгустка был жом Пламенный. Он отдавал приказания, ругался по телефону, кого-то и куда-то посылал… Жом Тигр наблюдал за процессом минут пять, а потом нажал на рычаг телефона. Жом Пламенный соизволил поднять голову и посмотреть на него.  - Ты?  - Я.  - Вовремя…  - Для чего? – почти зарычал Тигр. – Какого… тут происходит!? Настроение у него и так было не Бог весть какое, а уж теперь…  - Наследник объявился. Жом где стоял, там и сел.  - КТО!?  - Наследник Петера.  - Как?!  - А вот так! Выяснилось, что с утра сегодня три раза ударил колокол. С чего? Кто в него ударил? Так никто, в том-то и дело! Это ТОТ САМЫЙ колокол! Царь-колокол! Который звенит при вступлении императора в наследство… Вот и получается, что наследник в столице. А кто он? Откуда он взялся?! И главный вопрос – как бы его найти? И – нет! Это не розыгрыш! Колокольню заперли, равно, как и царь-пушку. На замки заперли, ключи все отдали жому Пламенному, а для верности еще и часовых поставили. И те клянутся, что никого на колокольне не было. А колокол звонил… Потайные ходы? С собаками все обыскали! Нет там ничего! Следов попросту нет! Они не стерты, не засыпаны перцем… там – чисто! Вообще никаких следов. Но колокол звонил. Наследник в Звенигороде.  - Надо его найти, - решил жом Тигр.  - Надо. Ты с собой его не привез? Жом Тигр едва не фыркнул в ответ. Но на секунду задумался. Привез. Яну. Она – может быть наследницей? Великой княжной? Жом обдумывал эту идею ровно три секунды, а потом выкинул из головы, мысленно повертев пальцем у виска. Вот еще чушь! Как вы себе это представляете? Яна ему рассказывала и про свое детство, и про юность, и про отца… да, она недоговаривала. Но – не слишком многое. У великой княжны будут другие воспоминания. Другие манеры. Другие… да все другое! Яна – наследница? Такой бред и придумаешь-то не сразу! Жом Тигр фыркнул – и принялся обсуждать с Пламенным самое срочное и важное. Систему патрулей. Кордонов. Заслонов… Яна? О личных делах можно и потом подумать! Успеется! А пока…  - Снять этот колокол к Хелле…  - Нельзя. Пойдут слухи и сплетни. Жом Тигр фыркнул.  - Тогда давай попросту зальем его воском. Или снимем с колокола язык.  - И как я сам не догадался? Жом Тигр пожал плечами. Какая разница? Главное – сделать. А там… Интересно, как будет звонить колокол, которому нечем звонить? Забавно…   Анна, Россия.  - Пааааапс!  - Кира, нет!  - Ну, Пааааапс!!! Пожааааааалуйстааааааа!!! Кира ныла. Активно, противно, неутомимо. И – пока напрасно. Борис Викторович был неумолим.  - Никаких поездок!  - ПАААААААААААПС!!!  - Кира, я непонятно выразился? Ты остаешься дома.  - Все едут, а я, как дура!?  - Как умная. Я против. Анна постучалась в кабинет в самый подходящий момент.  - Я могу войти?  - Можете. И объясните заодно этой балбеске, что она никуда не едет! Кира в очередной раз взвыла. Нарочито высоким голосом,  так,  что аж зубы заныли. Анне стало жалко девочку. Что в старости – насмешка, то в юности целая трагедия. Но что именно так расстроило ее воспитанницу?  - Куда нам надо ехать? И что происходит?  - Нюся! – взвыла благим матом Кира. – Папс обурел!  - Цыц, паршивка! Борис Викторович с размаху треснул ладонью по столу. Аня подняла ладони.  - Борис Викторович, так куда хочет поехать Кира?  - На какой-то косплей…  - Что за косплей? – повернулась Аня к Кире. Все оказалось не так страшно. Косплей – оказался всего лишь костюмированной игрой. По некому Гарри Поттеру. Школьники сорганизовались, поделили роли – и хотели пару дней провести в усадьбе дворян Рахманиных. Нет, не тех, из которых композитор вышел. Просто – Рахманины. Усадьба сейчас тем и жила, что принимала тусовки, в ней проводили вечеринки, приемы, приглашали туда гостей… Школьникам такой подарок устроил отец одного из учеников параллельного класса. Мальчик фанател по мирам Роулинг, читал все, что достанет, носил полосатые шарфы – исключительно красно-желтые, «Битловские» очки, даже шрам себе хотел сделать в специальной клинике… Пока отец останавливал. А вот подарить ребятам пару дней косплея? Это запросто! Пусть играют дети.  - Я буду Нимфадорой Тонкс! Я уже договорилась, и костюмчик есть, и вообще… Анне эти самые Тонксы и Поттеры ну ни о чем не говорили. Главное, что это не заразно. Но…  - Борис Викторович, когда и поиграть, как не в молодости? Лицедейство Аделина Шеллес-Альденская крайне не одобряла. И это было еще одним доводом в пользу Киры. У ребенка должно быть нормальное детство. В том числе, и общение со сверстниками в неформальной обстановке.  - Анна, вы понимаете, что там может случиться, что угодно?  - Догадываюсь. Но ведь с Кирой могу поехать я?  - Мне еще гувернантки не хватало! – обиделась девочка.  - Я могу поехать не как гувернантка.  - А как кто?  - Как твоя двоюродная сестра, к примеру. Дальняя родственница по материнской линии. Или по отцовской. И Борис Викторович будет спокоен, и тебе, наверное, будет уютнее. Все же лучше, когда есть кому о тебе позаботиться… С этой точки зрения Кира вопрос не рассматривала.  - Как позаботиться?  - Хотя бы костюм погладить. Или бутерброд приготовить. Скажи, что я возьму на себя часть кухни – и ко мне будут относиться спокойнее.  - Хм… Кира задумалась. Соглядатаи ей были не нужны. Вот кто, скажите мне, кто захочет ехать на косплей со взрослыми на шее!? Это легче сразу удавиться! И не оторвешься в свое удовольствие, и всю малину… обкакают. С другой стороны – это не абы какие взрослые, это Аня. А она почти своя… За прошедшее время Кира привязалась к Анне. Они вместе готовили, вместе занимались домашним хозяйством… и Кире неожиданно понравилось. Уборку делать – нет, это не так интересно. И белье гладить скучно. А вот организовать работу других людей так, чтобы все было сделано словно само собой, без сбоев, без проблем, без хаоса… Анна распоряжалась, спокойно и деловито, она никого не оскорбляла и не давила авторитетом. Но все делали так, как она хотела. И именно то, что нужно. Как-то она умела это объяснить… Оказывается, так тоже можно! А блюда, которые Анна готовила, словно бы мимоходом? Сервировка стола? Борис Викторович пару раз приглашал друзей, так все норовили потом пролезть на кухню – и к кухарке! И все такие невинные… Точно – хотят увезти! А знали б они, что это Анна – вообще не выгнать было бы!  - Нюся, ты… Анна едва заметно улыбнулась краешками губ.  - Я постараюсь не дать тебе наделать…  - Глупостей?  - Нет. Того, о чем ты потом пожалеешь. А глупости – делай, на то и молодость.  - Старушка нашлась! Кира фыркнула особенно ядовито. Анна пожала плечами. Простонародный жест, но… Она – не старуха. Она приговоренная к смерти, разве что с отсрочкой приговора на год. Фактически, она уже умерла.  - Борис Викторович, вы отпустите со мной Киру? Пока у нас есть возможность?  - Пока? Анна опустила глаза.  - Моего сына скоро должны выписать. Мне придется увольняться. Простите.  - Увольняться? – искренне удивился Борис Викторович. – Почему?  - Вы в курсе моей биографии, - Анна не спрашивала, она утверждала. – Мне не с кем оставить сына, и я не могу забрать его сюда. Борис Викторович медленно кивнул. Он явно о чем-то думал.  - Ладно… Кира, иди, собирайся. Анна едет с тобой, скажешь всем, что она – наша родственница. Скажем, двоюродная сестра твоей матери. И – слушаться ее во всем.  - ПАПС!!! Я тебя люблю!!! Счастливый ребенок (неважно, сколько ей лет, все одно – девочка, малышка) повис на шее у родителя, обляпал его губной помадой – и умчался. Борис Викторович недовольно потер нос.  - Где Кира взяла этот кошмар?  - Помаду? Мы купили в магазине, - пожала плечами Анна.  - Лиловую?  - Ребенку лучше поиграть в игрушки дома, чем опозориться на людях. Здесь и сейчас она красится из упрямства, но не пожелает быть смешной в глазах друзей. Кира вовсе не глупа, она поняла, что этот цвет ей не к лицу.  - Интересно, кому он может быть к лицу? Анна пожала плечами. - Возможно, вампирам?  - Хорошо, что они не… косплеят по Дракуле. Анна, когда выписывают вашего сына?  - Примерно через две недели. Гошку уже перевели из реанимации, и Анна с радостью навещала его. Хелла, какое же это было счастье! Обнять сына, стиснуть его плечи, посмотреть в глаза – и услышать тихое: «мама»… Да, сынок. Я подвела тебя однажды, но больше я не дрогну. Все сделаю! Чтобы ты вырос большим и сильным, способным равно и защитить и защититься.  - И когда вы хотели об этом сказать?  - Сегодня или завтра, как получится. Мне жаль, если я вас подвела, Борис Викторович…  - Анна, почему вы не можете привезти сюда сына?  - Потому что вы этого не одобрите, - пожала плечами Анна.  - Почему? Ответа не было. Борис Викторович улыбнулся.  - Анна, забирайте сына из больницы и привозите сюда. С Розой Ильиничной я сегодня поговорю. У нас есть гостевые комнаты, там как раз есть одна – на две спальни и маленькую гостиную. Вы с сыном отлично разместитесь.  - Моя работа – Кира.  - А Кире надо научиться о ком-то заботиться, - Борис Викторович потер переносицу. – Я хочу быть честным, Анна. Я собираюсь жениться, Лиза захочет еще детей. Как отреагирует Кира?  - Отрицательно, - Анна даже не колебалась. – Очень.  - А если научится о ком-то заботиться? Будет ли она ревновать к вашему сыну?  - Безусловно, - позволила себе улыбку Анна. Как все одинокие дети, Кира очень ревнива, к тому, что считает своим. Анну она уже зачислила в «свою собственность».  - Но ваш сын – не младенец, а вы умнее Лизы. Анна кивнула.  - Вы хотите устроить тренировку?  - Именно. Косплей, если хотите. Вы сможете справиться с детской ревностью?  - Я постараюсь, - задумалась Анна.  - Тогда идите. И позовите сюда Розу Ильиничну. Я распоряжусь подготовить комнаты. Анна чуть заметно поклонилась и вышла из комнаты. Борис Викторович проводил ее задумчивым взглядом. Но один он оставался недолго.   *** Роза Ильинична вошла быстрым шагом.  - Аня просила меня зайти?  - Да. Роза Ильинична, присаживайтесь. Домоправительница кивнула и удобно уселась в кресло. Откинулась на спинку, вытянула ноги. Борис Викторович невольно сравнил их с Анной. Вторая садилась на край стула, с прямой спиной, и выглядела абсолютно естественно. И на голову хоть книгу клади. Интересно,  где ее так научили?  - Что случилось? – сразу взяла коня за рога мамина старинная подруга.  - Я хочу, чтобы Анна с сыном пожили у нас. Какое-то время.  - Аня говорила, ей через пару недель ребенка забирать из больницы, - тут же кивнула Роза Ильинична. – Гостевая спальня на втором этаже?  - Да. Там, где две спальни.  - Сделаю. Это правильно…  - Тетя Роза, - Борис Викторович не так часто позволял себе подобный тон, и только наедине. – Как тебе Аня?  - А почему ты спрашиваешь?  - Ты знаешь, я женюсь на Лизе…  - Знаю. Вот паразитка, прости Господи мою душу грешную…  - Все так плохо? - к подобной аттестации Борис Викторович прислушивался.  - Определенно. Даже хуже. Избалованная она до крайности. И братец ее такой… то ей птичьего молока подавай, то соловьиного меда. Всех загоняет и с Кирюхой сцепится.  - А если между ними Анна будет? Роза Ильинична задумалась.  - Может, и сойдет. Не знаю. Боря, обязательно тебе на этой… криксе жениться? Борис Викторович улыбнулся. Крикса. Любимое мамино слово для обозначения тех девушек, которые не доросли до стервозности, но уже переросли обычную склочность и вздорность. Жаль, что это слово применимо к Лизе…  - Денег много не бывает. И детей мне хочется. А что до остального – Лиза неплохая. И мать у нее хорошая, домашняя. Воспитаем.  - Думаешь?  - Анна чудеса творит. Может и справиться.  - Это при условии, что Лиза твоя захочет видеть Анну в своем доме.  - А куда она денется? Роза Ильинична хмыкнула.  - Боря, ты как хочешь, но лучше б ты на Анютке женился. Вот уж кто… хозяйка! И Кира ее любит, и ребенок у Анны есть, она и еще родить сможет. А деньги… всех не заработаешь!  - Тетя Роза… - ругаться Борис не хотел,  но и выслушивать все эти заявления – тоже. Как-нибудь оон сам со своей личной жизнью разберется!  - Ладно. Ты хозяин, тебе и решать. Но к Анне присмотрись, не девочка – золото.  - Пусть сына перевозит сюда. Мне Ромка рассказал, где она живет – это тихий ужас.  - А почему она там живет – рассказал?  - Конечно. Деньги она на лечение сына потратила, это правильно. В общем, ты комнаты подготовь, как Анна попросит, хорошо? Может, там мальчишке чего надо…  - Надо, наверное. Компьютер у нас старенький есть… для Киры он маломощный…  - Роза, ты посмотри. Если что – купи тихонько, а Анне скажешь – отдали. Поняла?  - Поняла. Сделаю, Боречка. Женщина поднялась из кресла, потрепала хозяина по волосам – и вышла из кабинета, на ходу становясь опять экономкой. Борис Викторович откинулся на спинку кресла. Жениться на Анне? Смешно… Пусть Кирюшку дрессирует, так лучше будет!   ***  - Аня, это – круто! Ваще улет!  - Согласна, это замечательно, - кивнула Анна. – Давай соберем все, что нам понадобится на два дня…  - Зачем? Мантию я уже положила.  - А под нее?  - Хм… джинсы?  - Джинсы. Кроссовки, свитер, рубашка – две штуки, лучше даже три, нижнее белье…  - Ань, не грузи, а? - Тебя не нагрузишь – так ты и не потонешь. В Анну полетела подушечка с кресла.  - Вредина!  - Я – хорошая, - парировала Анна, уже немного освоившая подростковый сленг. – И если бы не я, Нимфадору Тонкс ты бы отыгрывала дома. Вот покалечишь меня – и все отменится.  - Подушкой?  - Ей тоже придушить можно. Посмотри на этот свитер? Кира кивнула. Свитер подойдет. И вон тот – тоже… И кстати! Можно взять клеевую красную маечку! И косметику! И топик! Вдруг дискотека будет? Анна согласилась и принялась упаковывать вещи дальше. Надо сложить их так, чтобы не помялись. Мало ли где они окажутся, вдруг не будет возможности погладить?