Дерзкий характер

2

   Блаженный и спасительный сон смежает ее мигом отяжелевшие веки, и она до самого утра спит без сновидений. Она пробудилась первой и в первую минуту не поняла, где она и как попала на эту печь, чей этот дом и кто приютившие ее люди, но потом все вспомнила и снова всполошилась, и засобиралась. Она твердо решила идти домой, повиниться перед отцом и умолить его не отправлять ее снова в монастырь. Осторожно Марийка спустилась с печи, тихонько, стараясь не шуметь и не скрипеть половицами, оделась и тайком выскользнула за дверь. Раннее утро встретило ее серым безрадостным небом, ледяным ветром и снежной порошей, летящей в лицо. Что есть духу, она пустилась бежать, чтобы не замерзнуть, и через какие-то полчаса уже стучалась в ворота родного дома.

   Родители ахнули, увидев дочь живой и невредимой. Они уже потеряли надежду увидеть ее когда-либо. Мать зарыдала, а отец неприметно смахнул непрошеную слезу. Только Пронька, вихрем влетевшая в комнату, повисла на Марийке и целовала ее обветренное лицо, смеясь и плача:

  - Мариечка, ты вернулась! Ты вернулась! - захлебывалась она от восторга. Подошла и мать, обняла блудную дочь, прижала к себе и долго не отпускала, словно боялась, что она исчезнет, растворится в пространстве. Отец, скрывая свою радость, ворчал:

  - Ну, будет, будет! Задушите девчонку. Дайте и мне посмотреть на нее. Похудела-то как! А ну, мать, мечи на стол все, что Бог послал!

  Мать засуетилась, все домочадцы бросились помогать ей, и через короткое время стол ломился от яств и разносолов. Все ждали Марийкиного рассказа, но она никак не могла решиться начать. Она боялась отцовского гнева. Ей было и невдомек, что родители ее, отчаявшись когда-либо увидеть свою дочь, были переполнены радостью снова обрести ее живой и невредимой, не могли насмотреться на нее и нарадоваться. Наконец, Марийка вымолвила, трепеща от страха перед отцом:

  - Папенька, только не отправляйте меня больше в монастырь!

  И такая страстная мольба прозвучала в ее голосе, что отец смутился и прослезился, сам рассердился на себя за эту невольную слабость и сказал:

  - Никуда я тебя, дочка, больше не отправлю. Разве что - только замуж. Как, дочка, пойдешь замуж?

  - Как прикажете, батюшка, - прошептала Марийка, склонив покорно голову. -

  Только никуда меня больше из дома не отпускайте.

  - Вот и замечательно! - подытожил отец.

  Марийке казалось, что теперь она во всем и всегда будет слушаться отца. Пережитое не прошло для нее бесследно. Первые дни после ее возвращения в доме царили мир и согласие. Дочь всем своим видом демонстрировала полную покорность воле отца, а отец не мог на нее нарадоваться, видя ее смирение и кротость. Как рада была Марийка вернуться в привычный мир родного дома, смыть с себя "дорожную пыль", надеть привычные одежды из мягких и дорогих тканей, спать на пуховой роскошной постели, сколько душеньке будет угодно, заниматься любимым вышиванием. Дни проходили в радости, довольстве и спокойствии. Все домашние любили ее, а она - их.

   О.эта волшебная пора святочных гаданий! Кто из молодых девушек не гадает в святочную неделю? Не удержалась от этого соблазна и Марийка. Вместе с подругами собрались они в неостывшем от банного жара предбаннике, разложили полукругом блюдце с водой, зеркало, чашку с просом, ключи, плошку с землей и кольцо. Одна из девушек выкрикивала имя той, которой гадали на суженого, а другая запускала в полукруг заранее пойманного петуха. Пронька, затаив дыхание, подглядывала из-за большой кадушки с водой. Это место она облюбовала заранее и заблаговременно оборудовала себе тайное убежище. Она залезла в мешок и изнутри прихватила его верх, чтобы подумали, что мешок стоит давно и по делу. А, когда девушки собрались, и стали гадать на суженого, она незаметно из мешка выбралась и блестящими от волнения глазенками следила за всем происходящим. Подошла очередь Марийки. Петух, не спеша и важно, прошелся от одного конца полукруга к другому, клюнул блестевшее кольцо, остановился перед зеркалом, повертел головой из стороны в сторону, попил воды из блюдца и рассыпал просо, опрокинув чашку.

  - Ой, Марийка! - сказала девушка, выпускавшая петуха. - Быть тебе в этом году замужем за щеголем, мотом и пьяницей.

  - Это еще почему? - рассердилась Марийка.

  - Смотри: в кольцо стукнул - к замужеству скорому, перед зеркалом вертелся - щеголь, воды попил - пьяница, а просо рассыпал - бесхозяйственный и беспутный будет.

  - А если бы стукнул в ключи? - подала голос Пронька.

  - А вот, если бы стукнул в ключи, значит, был бы хозяйственный. Ой, кто здесь? - вдруг испугалась девушка.

  - Это я, - сказала Пронька и вылезла из своего убежища. - Марийка, не ходи замуж за пьяницу и мота!

  - Глупости это все! - заявила Марийка. - Не верю я вашему гаданию. Я вовсе не собираюсь замуж.

  - Ничего не глупости, - загалдели разом все девушки. А та, которая толковала гадание, таинственным шепотом продолжила:

  - Вот в прошлом году Насте Нефедовой петух нагадал смерть, никто не верил, а она умерла.

  Девушки мигом притихли, гадать расхотелось, и они стали прощаться с Марийкой и расходиться по домам. Пронька прижалась к сестре и сказала:

  - Не кручинься, сестрица! Ты просто выходи замуж за Тихона Бережного. Он не пьет, деньгами не сорит, а уж красивый какой!

  Пронька даже зажмурилась от восхищения. Ничего не ответила Марийка, но на душе стало тревожно. Она уже жалела, что гадала на судьбу, но сделанного не воротишь. Погасив горевшие свечи, сестры вышли из бани. Ночь была дивно хороша: ярко светила луна, заливая все таинственным голубоватым светом, сугробы искрились и казались нарисованными неведомым художником, который оттенил голубизну ночного снега чернотой теней, звезды горели низко и ярко. Морозный воздух был чист и свеж. А тишина, какая была вокруг тишина! Казалось, что они на всем свете одни, затерялись в этом голубоватом мире. Зачарованные сестры остановились, не в силах нарушить волшебство ночи. Скрипнула дверь, кто-то вышел на крыльцо, и голос отца прорезал тишину:

  - Марийка, Пронюшка, где вы? Идите домой, ужин простывает!

   После ужина Марийка, сославшись на усталость и головную боль, ушла к себе. Она решила погадать еще раз. У постели она поставила на стул миску с водой, положила на нее две дощечки и после вечерней молитвы перед сном промолвила:

  - Суженый-ряженый, покажись мне этой ночью. Кто меня через мосток переведет, тот и жених мне.

  Спала она крепко. Только под утро ей приснился сон. Идет она с Тихоном по зеленому лугу и подходят они к реке. Им нужно на другую сторону, а моста нет, переброшены через реку два небольших бревна. Страшно ей переходить, а Тихон взял ее за руку крепко так и перевел на другую сторону реки. Проснулась Марийка и решила, что это - судьба, быть ей замужем за Тихоном. Но как же тогда гадание с петухом? Тихон - не мот, не пьяница. Что-то не сходится в этом гадании. Она тряхнула своей головой, отгоняя непрошеные мысли, и стала одеваться. А внизу уже Пронька щебетала, рассказывая отцу и матери про вчерашнее гадание. Те, против ожидания, не смеялись. Когда родители остались одни, отец сказал:

  - Нужно Марийку замуж выдавать за Тихона, пока не объявился этот самый мот и пьяница. Как бы Петр не вернулся.

  Когда отец снова заговорил про Тихона, Марийка спорить с ним не стала. Она и сама уже решила, что лучшего мужа, чем Тихон, не найти: он красив, богат, услужлив, образован. Только вот почему сердце ее не принимает его? Что за глупое у нее сердце?

   На службе в церкви Марийка вслушивалась в красивый мощный бас Тихона, который легко перекрывал остальные голоса хора и вел их за собой, и ей уже не было страшно вручить ему свою судьбу. Подходя к кресту после окончания службы, Марийка встретила испытующий взгляд Ефрема Бережного, отца Тихона, который, протягивая ей крест для целования, укоризненно сказал:

  - Давненько не была на исповеди.

  - Я исповедалась в монастыре, куда ездила с папой, - дерзко ответила она, поспешно отошла от него и смешалась с толпой прихожан.

  Со службы она чинно шла рядом с родителями, и в душе ее разгоралась тихая радость от осознания красоты погожего зимнего дня, от присутствия близких и дорогих ее сердцу людей. И еще звучала в душе светлая мелодия Херувимской, и голос Тихона, который она услышала как бы впервые, и он проник в самые потаенные уголки ее сердца. После святочного сна она все чаще и чаще думала о нем уже без прежней неприязни, а с тайным волнением.

  Неожиданно над ее ухом мягко прозвучало:

  - Добрый день, Мария Николаевна! Здравствуйте, Николай Пантелеевич и Анастасия Васильевна!

  Марийка оглянулась и увидела открытое лицо Тихона; это он так почтительно приветствовал ее и родителей. Лицо ее вспыхнуло жарким румянцем, ведь она только что думала о нем. И вот он уже стоит перед ней, склонив в легком поклоне голову. Она рассердилась на саму себя, а заодно и на него, небрежно ответила на его приветствие и отвернулась с равнодушным видом. А Тихон, словно не заметив ее отчуждения, пошел рядом с ней, пытаясь завоевать ее внимание каким-то пустячным разговором. Он, такой уверенный в себе на клиросе и с другими людьми, с нею терялся и робел, и именно эта его робость и не нравилась ей. Про себя она звала его "мямля", сравнивала его с Петром, и это сравнение было не в пользу Тихона. Ей хотелось, чтобы он скорее ушел, чтобы они быстрее дошли до дома, но в разговор включился отец, и Марийка с тоской думала, когда же эта ее душевная мука кончится. Она сама не понимала себя. Несколько минут назад она с теплотой и даже нежностью думала о Тихоне, хотела его увидеть, а увидела, и ей стало тягостно и неуютно в его обществе. В Тихоне жило как бы два человека: один - талантливый, красивый, уверенный в себе, а второй - размазня, тютя-матютя, как говорили про таких в их городке. Не понимала она, что Тихон оттого робеет в ее присутствии, что любит ее и боится нечаянным взглядом или словом обидеть ее. Наконец, дошли до дома, и отец неожиданно пригласил Тихона на обед, разговеться, как он выразился, чем Бог послал. Марийка надеялась, что Тихон откажется, но он легко и без колебаний согласился на приглашение отца.

   За обедом Марийка исподтишка рассматривала Тихона. Впервые она видела его так близко. Лицо у Тихона чистое, приятное и даже, может быть, красивое, но что-то в нем отталкивало Марийку, а что именно, она никак не могла понять и оттого испытывала беспокойство. У него были густые черные брови, сходящиеся на переносице, гордый с горбинкой орлиный нос, длинные до плеч густые, слегка волнистые темные волосы и темные же усы и бородка. Глаза темно-карие, в меру крупные и опушенные густыми черными ресницами, смотрели ласково и приветливо на окружающих. Выражение глаз не вязалось с горделивой красотой его лица и придавало ему какую-то незавершенность и беззащитность. Тихон оказался приятным собеседником, свободно поддерживающим разговор на разные темы. Он много шутил с Пронькой, рассказывая ей разные забавные истории, и та в восторге смеялась его шуткам и не сводила с него восхищенного взгляда. На Марийку Тихон почти не смотрел, обращался к ней изредка и называл при этом почтительно Марией Николаевной. Она тихо бесилась и выжидала момент, когда можно будет уйти из-за стола, не вызывая раздражения у отца. Наконец, тягостный для нее обед подошел к концу, и она, сославшись на головную боль, ушла в свою светелку, вежливо попрощавшись с гостем. В комнате она дала выход своему недовольству, отыгравшись на ни в чем неповинном коте, который сладко дремал на ее девичьей кровати. Она резко смахнула его на пол, бросилось ничком на неразобранную постель и стала перебирать в памяти все события дня, связанные с Тихоном. Не могла она разобраться в своих чувствах: Тихон и нравился, и отталкивал ее одновременно. Размышления ее прервала Пронька. Она вихрем ворвалась в комнату и затормошила сестру:

  - Марийка, Марийка, а Тихон сказал, что ты очень красивая! Я надулась, а он добавил, что я тоже обещаю вырасти замечательной красавицей. Так и сказал. Ну, почему тебе так везет, ты уже взрослая, а мне еще нужно расти? Если бы я была такая, как ты, я обязательно вышла бы замуж за Тихона. Он такой замеча-а-ательный! - протянула она нараспев.

  - Глупая ты, Пронька! - отозвалась старшая сестра.

  - И ничего не глупая! Побольше твоего понимаю. Ты вот нос воротишь от Тихона, а он - самый лучший на свете!

  - Пронька, да ты никак влюбилась в него!

  И вдруг Пронька топнула в гневе ногой:

  - Не смей смеяться! Может, и влюбилась, тебе что за дело? Только я никогда бы не променяла его на Петра!

  - При чем здесь Петр? Я и думать о нем забыла.

  - Забыла? А он приехал, между прочим, весь такой важный, расфуфыренный.

  - Мне какое до этого дело? - отозвалась Марийка, но сердце тревожно застучало. Только этого ей не хватало!

   Вечером под окном дома раздался гитарный перебор, и такой знакомый голос запел слова, заставившие девушку затрепетать:

  -Милая, ты услышь меня, под окном стою я с гитарою!

  Сердце Марийки рвалось навстречу этому голосу, но она себя сдержала, погасила свет и легла спать. Но сон не шел к ней. Она лежала и думала:

  " Ну, почему так устроено сердце?". Ведь знает она, что Петр ей - не пара, что не любит он ее и вряд ли она будет с ним счастлива, что ей больше подходит Тихон, который и краше Петра, и характер у него золотой, как все вокруг твердят, а не лежит к нему своевольное девичье сердце. Она пытается заставить себя полюбить Петра, ищет в нем все положительное и привлекательное. Но чем больше старается, тем холоднее становится в душе и все чаще вспыхивает необъяснимая неприязнь к нему. А голос за окном пел и звал, томил призывными словами:

   - Так взгляни ж на меня

   Хоть один только раз!

  Марийка укрыла голову подушкой, чтобы не слышать и не поддаваться колдовскому очарованию страстного цыганского романса. Вот и голос у Тихона лучше, чем у Петра, а нет в нем того буйства, удали, что так влечет неопытное молодое девичье сердце. Кажется, Марийка поняла, в чем дело: Тихон, на ее взгляд, слишком правильный и скучный, а Петр ближе ее своевольной натуре.

   На другой день прибежала к Марийке подружка Галинка и сказала, что ее хочет видеть Петр. Он будет ее ждать в кондитерской. Галинка, закатывая к небу глаза, с придыханием говорила, что Петр очень изменился и, видимо, разбогател, выглядит настоящим франтом и сорит деньгами. С наружным спокойствием и напускным равнодушием выслушала Марийка эту новость, а сердце забилось так сильно, словно с привязи сорвалось и помчалось вскачь. Ничем не выдала она своего волнения, и голос ее звучал ровно и бесстрастно, когда она ответила подруге;

  - Кто такой Петр? Я такого не помню и не знаю. Мне незачем с ним встречаться и не о чем говорить.

  Галинка не верила собственным ушам: неужели это Марийка? Ведь она так любила Петра!

  - Может, и любила, да разлюбила. Так ему и передай. И пусть под окнами больше не распевает, меня его серенады больше не трогают. Я люблю Тихона и за него собираюсь замуж.

  И с такой уверенностью она произносила эти слова, что Галинка ни на секунду не усомнилась в их правдивости. Но Марийка больше убеждала саму себя, чем подругу. Ей самой было нужно утвердиться в том, что Петр ей безразличен; не смогла она простить ему недавнего предательства, не прошла горькая обида, еще свежи были в памяти пройденные ею испытания.

   За ужином она сказала отцу:

  - Если Тихон не передумал жениться на мне, пусть засылает сватов - я согласна стать его женой.

  На другой день состоялось сватовство, и начались предсвадебные хлопоты: составили список гостей, подсчитали предстоящие расходы, назначили день свадьбы, срочно дошивалось приданое. Свадьбу решили играть сразу после окончания пасхальной седмицы. По обычаю свадьбе предшествовало "зарученье" или смотрины невесты, на которых договаривались о размере приданого, знакомились со всей родней жениха и невесты. Приехала на смотрины и Домна Евграфовна, как оказалось, родная сестра матери Тихона. Марийка, как увидела ее, побледнела и сделалась сама не своя. Она боялась, что Галчиха признает в ней свою бывшую служанку, которая так поспешно покинула ее дом. Но та, все так же подслеповато щурившая глаза, видимо, ее не узнала или сделала вид, что не узнала. Очень внимательно рассматривала Марийку и мать Тихона, и девушка вся извелась от страха, что та припомнит ночную полузамерзшую гостью и раскроется ее тайна долгого отсутствия в городе. Но как не похожа была эта нарядно одетая, причесанная и ухоженная девушка на ночную беглянку! В общем, смотрины для Марийки из радостного события вылились в череду сильных переживаний. Тихон не узнавал свою невесту: так тиха и молчалива была она, такой казалась трепетной и покорной. Если бы он знал, какие бури бушуют в ее душе, какой страх переполняет каждую клеточку ее тела. Но он ни о чем не догадывался, изредка бросая вопросительные взгляды на свою мать, пытаясь угадать, какое впечатление произвела на нее его невеста. Он все старался подвести Марийку к матери, но та под любым благовидным предлогом старалась уклониться от встречи. И чем больше он старался, тем сильнее она на него злилась, внешне ничем своей злости не проявляя. Марийку выручила Пронька, отозвав ее в сторону по какому-то пустячному делу. В другой раз она бы отругала сестру, а сейчас была ей несказанно благодарна и старалась подольше задержаться возле нее.

   Тем временем, Тихон подошел к своей матери и тетке, которые что-то оживленно обсуждали.

  - Мама, как вам Марийка?

  - Красивая девушка, Тиша, даже излишне красивая. А вот любит ли она тебя?

  - Думаю, что любит, хотя мы об этом с ней еще не говорили.

  - Вот-те раз! - вмешалась в разговор Галчиха. - Да о чем еще молодым говорить, если не о любви?

  - Марийка - девушка серьезная, скромная.

  - Сдается мне, что я ее где-то видела, но где - не припомню. А, впрочем, и вспоминать нечего. Я безвылазно живу в своей глуши, а она - городская краля, поди, деревни и не видывала.

  И Галчиха перевела разговор на другое, а Тихон вернулся к своей невесте. Наконец, показавшийся необычайно долгим вечер смотрин закончился, гости стали расходиться. Марийка подошла к матери Тихона, и та, глядя на нее в упор, спросила:

  - Любишь ли моего сына? Сумеешь сделать его счастливым? Он у меня такой, что мухи не обидит, да и ты, я вижу, не боевая. Дай вам, дети, Господь счастья и согласия! - и она расцеловала Марийку в обе щеки ото всей души, а та молча отстранилась и ничего не ответила будущей свекрови. Да, и что было говорить? Только теперь она осознала, что назад пути нет и что сама себя загнала в ловушку.

   Прощаясь, Тихон хотел ее поцеловать, но она в страхе отшатнулась так резко, что чуть не упала.

  - Что с тобой, Мариюшка? Разве я не жених тебе? Разве мы не обменялись обещаниями любить друг друга?

  - Прости, Тихон, но я себя неважно чувствую, у меня очень болит голова. Ты меня поцелуешь в другой раз, ладно?

  - Да, ты и впрямь на себя не похожа. Прости меня, что думаю только о себе. Иди отдыхай, моя любушка!

   С этими словами Тихон вышел на улицу, а Марийка долго плакала в своей светелке о своей незавидной доле: она вдруг отчетливо поняла, что никогда не сможет полюбить Тихона и что вся их совместная жизнь будет сплошной мукой. Ах, зачем она согласилась стать его женой?

  - Ты что сидишь в потемках? - раздался голос матери, и Анастасия Васильевна вплыла павой в распахнутую настежь дверь Марийкиной комнаты.

  - Слава Богу, все закончилось! Уста-а-а-ла - нараспев протянула она и присела рядом с дочерью на кровать. - Да, ты никак плачешь? Что случилось, донюшка, кто тебя обидел?

  Марийка обняла мать за шею, прильнула ей на грудь и сквозь слезы прошептала:

  - Я сама себя, мама, обидела. Не люблю я Тихона, не смогу я с ним жить! Пожалей меня, родимая, подскажи, что мне делать, как мне быть?

  Мать гладила Марийкины густые волосы, плечи и ласково, будто маленького ребенка, уговаривала:

  - Дитятко мое, не ты первая выходишь замуж, как тебе кажется, без любви. И я лила слезы накануне свадьбы, а вот прожили с твоим отцом без малого четверть века. Поверь, стерпится, слюбится! А там детки пойдут и некогда будет о любви думать. Крепче каната детки свяжут ваши жизни воедино. А Тиша - достойная партия, а уж любит-то тебя как! Все наладится, доченька, все будет хорошо, поверь мне.

  До полуночи проговорили мать и Марийка. Пронька несколько раз забегала, чтобы послушать их разговор, но ее немедленно изгоняли. После разговора с матерью Марийка немного успокоилась и крепко проспала до утра.

   Недаром говорят: утро вечера мудренее. От вчерашних переживаний не осталось и следа. После завтрака посыльный принес роскошный букет цветов и большую нарядную коробку конфет:

  - Велено передать Марии Николаевне. Кто такая будет?

  Белые и алые розы букета оттеняли друг друга и говорили красноречивее слов. Марийка вспыхнула от удовольствия, принимая букет и конфеты. В букете оказалась записка, но не от Тихона. И хотя она была без подписи, Марийка сразу узнала витиеватый почерк Петра и хотела отослать обратно подарки, но посыльный уже исчез.

  - От кого, душенька, подношения? Поди, от Тихона? - спросила мать.

  - Да, да, маменька, - откликнулась дочь и поспешила уйти в свою комнату. Там она развернула записку и прочитала: "Приходи сегодня к вечерне, я буду ждать". Какая буря чувств поднялась в душе девушки! Она и негодовала на Петра, и радовалась тому, что он ее не забыл, и чувствовала невольную вину перед Тихоном и матерью. Ей хотелось с кем-то поговорить и излить душу, но с кем? И тут она вспомнила про бабушку. Та ее поймет, выслушает, не осудит и даст дельный совет. Марийка поспешно оделась и вышла из дома. Она так торопилась, что даже забыла поставить цветы в вазу, букет так и остался лежать брошенным на кровати.

   Бабушка от Марийкиного рассказа пришла в сильное волнение:

  - Ах, поганец! - возмущалась она. - Сначала бросил тебя, а теперь прослышал, что ты собираешься замуж, и заходил кругами. Я это так не оставлю! Не ты пойдешь к вечерне, а я. Уж я поговорю с ним! А ты, радость моя, отдай мне его дары, я сумею ими распорядиться.

   Петра бабушка увидела сразу, как вошла в церковь. Он со смиренным видом стоял у иконы Божьей Матери, но не молился. Служба еще не началась, но прихожан собралось уже немало. Бабушка решительно подошла к Петру и сказала:

  - Давай выйдем, нужно поговорить!

  Петр безропотно вышел вслед за ней из храма. Бабушка подошла к пролетке, достала букет и коробку конфет и сунула их в руки растерявшегося Петра со словами:

  - Не траться понапрасну, сударь! Не про твою честь моя внучка. А будешь мозолить глаза - беды не оберешься. Уж, мы сумеем найти на тебя управу.

  С этими словами бабушка села в пролетку и приказала кучеру трогать, но Петр взмолился:

  - Выслушайте меня! Я люблю Марийку. Я уже не прежний бедняк. На деньги, что дал мне ваш сын, я открыл дело, и оно у меня хорошо пошло. Марийка ни в чем не будет нуждаться, обещаю!

  - А Марийка и так ни в чем не будет нуждаться. Отстань от моей внучки, парень, добром тебя прошу! Забыла она тебя, забыла!

  Пролетка умчалась, а Петр остался стоять, прижимая к груди цветы и конфеты. Вид его был жалок, в глазах стояли непролитые слезы.

  Марийка с нетерпением ждала бабушку. Та, войдя в дом, коротко бросила:

  - Больше он тебя тревожить не будет, и давай к этому больше не возвращаться, внученька! Как был он вертопрахом, так и остался. С ним немало слез прольешь, поверь мне!

  - Бабушка, ведь я его уже почти забыла, а он опять появился в моей жизни, и сердце у меня сейчас не в ладу с разумом. Умом я понимаю, что Тихон - надежная пара, а сердце его почему-то не принимает, чужой он для меня. Что делать мне, родная, научи меня?

  - Молодое сердце горячее, оттого слепо. Оно прельщается видимым блеском, и потому девушкам нравятся молодые щелкоперы вроде Петра. А жизнь живешь долгую с человеком и очень важно, какой он. С иным, как с твоим дедушкой вся длинная жизнь одним мигом покажется, а с иным одна неделя - веком. Не ошибись, внученька, в выборе. От того, как ты решишь, зависит не только твоя судьба, но и судьба твоих будущих детей.

  Слушала Марийка бабушку и вроде соглашалась с ней, но как представит, что Тихон будет всегда с ней рядом, что ей нужно будет терпеть его ласки и разговоры, так все в ней противилось и восставало.