Алдора.

Глава 12.

Бой длился недолго: через пару минут Сиф поранила мне ладонь. Я закричала и выронила меч из рук, позволяя ухмыляющейся девушке приставить клинок к моей шее. Ладонь нестерпимо жгло, а в месте пореза больно пульсировала кровь, пытающаяся выудить из невидимой клетки хоть капельку магии на лечение, но та только билась вместе с сердцем, угрожая разорвать мое тело на несколько частей. Краем глаза я заметила, как один из советников подошел к нам, отнял меч от моей шеи и воскликнул, подняв руку моей соперницы в воздух:

– Леди Сиф отныне валькирия и бравая воительница Асгарда!

Асы радостно закричали, по трибунам пролетел грохочущий рокот. Гремели аплодисменты, слышался оглушающий свист и радостные вопли со стороны Тора и троицы воинов. А руку продолжало жечь, а внутренности продолжало выворачивать наизнанку… Проиграла… Все попытки оказались тщетны, мечты – эгоистичны и малодушны, а надежды – глупы и пусты. Это несправедливо! Душу буквально разрывало на части, и я никак не могла понять: мне, действительно, физически больно, или это просто иллюзия? Боль, которую я выдумала сама? Никогда не любила быть слабой. Слабость – это самообман: любое разочарование известно и предугадано заранее, а любое терзание – лишь плод воображения. Все наши душевные тревоги мы придумываем самостоятельно, стараясь немного польстить собственному эго. Согласитесь, ведь часто мы идем на рискованные поступки, зная, что нас может постигнуть неудача? Причем болезненная? Но мы продолжаем идти по заданной дорожке и, когда напарываемся на предполагаемое препятствие, бьемся об него, сдираем руки в кровь, удовлетворенно про себя замечаем: «Ну, я же знал! Ну, я же говорил!». Я всеми силами стараюсь избегать подобной лжи самой себе, тем самым огородив себя от любой душевной боли. Я не пыталась себя обмануть: я знала, что Сиф может победить. Тогда почему больно?! Почему обида и ярость грызут изнутри?! Да потому, что это нечестно!

Когда хлопки и крики смолкли, народ начал расходиться, а четверо советников ушли с помоста возле арены, Сиф развернулась в мою сторону с торжествующим видом и оглянула меня, стиснувшую руки в кулаки и сжавшую челюсть, чтобы не закричать. Победоносное выражение лица девушки сменилось презрением, и она прошипела, выплевывая ненавидимое слово мне в лицо:

– Чернавка…

Новоиспеченная валькирия в последний раз пробежалась по мне взглядом и пошла прочь, напоследок тряхнув золотой копной волос. Стало тошно и до остервенения противно, но я не подавала виду и просто прикрыла глаза, ожидая пока все разойдутся, и я смогу с чистой совестью убежать отсюда в какой-нибудь нелюдимый переулок на другом конце города и кое-как вылечить руку. Неожиданно мне на плечо легла чья-то прохладная рука, а за спиной раздался щелчок пальцев и злой, холодно-надменный голос, заставивший меня распахнуть глаза:

– В следующий раз посмотрись в зеркало прежде, чем говорить подобное, бравая Сиф.

Валькирия пошатнулась, и чуть не поздоровалась с землей, будто кто-то невидимый с силой ударил ее по голове. Когда она выпрямилась, я увидела тому причину: волосы цвета спелой пшеницы медленно, но верно темнели от корней, будто по голове разливалась иссиня-черная краска. Когда преображение закончилось, Сиф в ужасе пропустила волосы цвета вороньего крыла сквозь пальцы, в шоке распахнув глаза. Я невольно заулыбалась, глядя на ее реакцию, но в полной мере мне насладиться трюком не дали. Локи (а это был несомненно он) сильнее сжал мое плечо, потянув за собой и уводя меня с арены.

Схватив меня за здоровую руку, младший принц куда-то целенаправленно меня вел, блуждая по затейливым перекресткам. До меня запоздало дошло, что мы идем по направлению к дворцу. Рука сильно саднила, магия продолжала рваться наружу, причиняя ноющую, разрывающую боль в груди. Я попыталась вывернуться, но Одинсон не позволил мне отойти ни на шаг и продолжил молча меня тащить в неизвестном направлении. В итоге мы набрели на какой-то полузаброшенный сад, и Локи резко остановился, сажая меня на первую попавшуюся каменную скамейку. Наконец мне выпал шанс посмотреть на его лицо, и то, что я увидела, меня поразило. Никогда не видела его настолько рассерженным. Не знаю, кто злился сильнее: Сиф во время боя или он сейчас. Зеленые глаза блистали недобрым блеском, а за изумрудной радужкой из края в край плескалась магия; губы сжались в тонкую полоску, брови были сведены к переносице. Никому не пожелала бы стать причиной гнева младшего принца, потому что его ярость никогда не проходила бесследно и всегда приводила к необратимым последствиям. И сейчас причиной стала я. Мне не было страшно: Локи я не боялась ни при каких обстоятельствах. Но было досадно оттого, что я его разочаровала: других причин его злости я не видела.

Неожиданно Одинсон присел на корточки напротив меня и попытался взять меня за раненую руку. Я отдернула конечность, избегая лишней боли, и посмотрела на принца, собираясь вежливо попросить его не трогать. Но не смогла… На лице Локи застыло отчаяние, перемешанное с испугом, которое было тщательно скрыто под кожей и практически незаметно проглядывало в уголках глаз и губ. Не знала бы его – даже не заметила бы. Он еще раз потянулся за моей рукой, в этот раз гораздо медленнее, словно боялся меня спугнуть. Я неохотно подала ему руку, невольно напрягаясь. Аккуратно взяв меня за запястье, Локи перевернул кисть ладонью вверх, невесомо касаясь холодными пальцами пореза. Я сморщилась от чувства жжения на коже и прикусила язык, закупоривая крик в горле. Одинсон заметил мои движения и отнял пальцы от ранки, на секунду подняв на меня неопределенный взгляд, и снова посмотрел на ладонь, тихо, с гневом прошептав:

– Мерзавка… Придушил бы Сиф, если б мог…

Я опешила, неверующе разглядывая сосредоточенное лицо аса. Сиф? Он зол на Сиф?

Локи осторожно прикоснулся рукой к моей ладони, читая заклинание, но когда закончил, ничего не произошло. Одинсон раздраженно шикнул и сорвал с меня наручи, блокирующие магию. Я глубоко, с удовольствием вдохнула свежий воздух, чувствуя, как становится легче дышать, а по венам заструилась магия. Локи еще раз прочитал заклинание, проведя большим пальцем по ладони, и длинный, кривой порез начал быстро затягиваться. Ладонь щипала, чесалась, но принц держал мою руку мертвой хваткой до тех пор, пока бордовая полоса не превратилась в едва различимую розоватую линию. Я расслабленно выдохнула, пару раз сомкнув и разомкнув руку и проведя по шраму второй рукой.

– Думаю, окончательно затянется через неделю – две.

Я вскинула глаза на Одинсона, сосредоточенно разглядывавшего мою руку, и прошептала, пытаясь поймать его блуждающий взгляд:

– Спасибо. Не только за руку, – я слегка пошевелила пальцами, разглядывая то, что осталось от раны, – ты за меня тогда заступился.

Локи покачал головой, прикрывая глаза:

– Это было несправедливо. Валькирией должна была стать ты, а не Сиф.

– Говоря откровенно, она права…

Ас резко посмотрел на меня, мрачно и недовольно вглядываясь в мое лицо. Стушевавшись, я неуютно поежилась, чувствуя себя исследуемым артефактом, но продолжила:

– У меня, действительно, было преимущество.

– А ее долгое обучение ведению боя ты преимуществом не считаешь?

– Локи, – устало выдохнула я, отворачиваясь в сторону. Через пару мгновений мне на подбородок легла прохладная ладонь и аккуратно развернула лицо обратно, заставляя снова смотреть на младшего принца.

– Рид, ты заслужила эту победу. Этот бой выиграла ты, а не она. Слышишь?

– Это ничего не меняет. Честно - нечестно, выиграла - проиграла… Валькирией я уже не стану. Спасибо за помощь, Локи, – я неохотно встала со скамьи, с долей нервозности оправляя одежду. – Но я иду домой.

Напоследок кратко, натянуто улыбнувшись, я шагнула к предполагаемому выходу из сада, но обескураженно замерла через пару метров:

– Домой? В то полусгоревшее пустое здание на юге города?

Я остановилась, как вкопанная, не веря своим ушам, и медленно, настороженно развернулась, изумленно рассматривая юношу, так и сидевшего недвижимо рядом со скамейкой.

– Не удивляйся. Я однажды проследил за тобой, чтобы узнать, где ты живешь. На всякий случай.

Локи встал и подошел ко мне почти вплотную, не нарушая зрительного контакта.

– Так и будешь там жить?

– А что ты мне предлагаешь? – чересчур резко бросила я, сделав усилие над собой и вскинув подбородок, заставляя смело смотреть принцу в глаза (он был выше меня на голову, как ни как). – У меня разве есть выбор?

Одинсон на мгновение отвел взгляд, поджав губы, но тут же обернулся обратно.

– Я хотел предложить… - растягивая гласные, протянул он с легкой улыбкой. – Так же как Сиф пророчили стать в свое время валькирией, меня в далеком будущем собираются назначить Повелителем магии Асгарда… И у меня должен быть помощник…

Локи цокнул языком и сделал еще один дразняще-мелкий шаг в мою сторону, пока я только неверующе смотрела на него широко распахнутыми глазами. Продолжать реплику ас не спешил, а только вглядывался мне в лицо в поисках неизвестных мне эмоций. Я, нервно сглотнув, тихо уточнила:

– Ты хочешь сказать, что…

Локи вздернул бровь, якобы не понимая, о чем идет речь. Какой недогадливый, блин…

– Что я…

Одинсон продолжал сверлить меня ничего не понимающим, абсолютно невинным взглядом, заведя руки за спину.

– Могу стать твоим помощником?

– Если доживем до этого времени, разумеется. А то с нашей тягой к неприятностям…

– … Мы вряд ли отпразднуем Раскрытие имен! – закончила я за него, не в силах сдержать счастливую улыбку.

Локи не выдержал своей напускной серьезности и тоже заулыбался в ответ, потирая ладони друг о друга, из-за чего между ними замелькали зеленые вспышки.

– Ну, так как насчет разнообразить серые, монотонные будни обитателей дворца?

Я также размяла руки, пуская по пальцам темные искорки, и проговорила:

– Это был риторический вопрос…

Горячий кофе обжигает горло, и я вновь в сумбуре выбегаю из лабиринтов собственной памяти. Боги, как же надоело! Когда я, наконец, смогу дышать спокойно, не сравнивая при этом воздух Мидгарда с воздухом Асгарда? Колено непроизвольно дергалось, а пальцы настукивали о чашку незатейливый ритм. Пора уже с этим заканчивать. Пора принять положение, в которое я себя собственноручно загнала, и смириться с последствиями своих поступков. Трудно, больно, не мой стиль, но выбора у меня нет. Иначе я с ума сойду, вспоминая то, что было, или размышляя о том, что могло бы быть. Хватит.

Допиваю кофе одним глотком и, поставив чашку в раковину, возвращаюсь в спальню. Заправив постель и нацепив на себя первое, что выпало из гардероба, подхожу к тумбочке и выдвигаю нижний ящик, весь заваленный бумагами. Вытаскиваю из него все листы, исписанные рунами, местами зачеркнутые, местами с пометками или обведенные в кружок, и, потянув за цепочку, вытаскиваю со дна монету с пятном на ободе, рассматривая профиль Одина, выгравированный на денарии. Положив его в карман через несколько секунд разглядывания, я вышла в холл и пробежалась взглядом по комнате.

На стенах, под самым потолком, красовалось рунное плетение, тщательно выверенное и начертанное кровью. Да, я старалась: рассчитывала построение, исписав целые кипы бумаги, после, шатаясь на ломаной стремянке, рисовала повторяющиеся символы иголкой сколотой с пальца кровью. Я закончила плетение только этой ночью, сомкнув круг, обводивший всю квартиру. Если заклинание сработало правильно, то та теперь стала незрима для ока Хеймдалля. Тихо хмыкнув, я достала из зеркального шкафа кроссовки, пальто и, быстро собравшись, вышла из квартиры.

На улице было темно, – даже фонари еще не погасли, – прохладно и сыро. Ветер трепал волосы, забирался под ткань пальто, скользил по лицу, заставляя ежиться и обхватывать себя руками. Через пятнадцать минут ходьбы я вышла на набережную где-то в районе Клинтона, нью-йоркцам известного как «Адская Кухня». Примечательное название, хоть я ни разу не интересовалась его происхождением. Так и живу, надеясь, что меня никто не зажарит себе на обед, пока буду здесь проходить.

Подхожу к ограждению и опираюсь на перила, всматриваясь в темную воду Гудзона. За спиной время от времени слышится звук проезжающих по 12-ой авеню машин, впереди, через реку, мерцали огни Вихокена. Кажется, я начинаю привыкать к Нью-Йорку. К бешеному ритму жизни, к людям, с их недостатками и достоинствами, к законам и ограничениям этого мира, которые вскоре, готова поспорить, мне почти машинально захочется перешагнуть.

Глубоко вздыхаю, закрывая глаза и подставляя лицо ветру. Не скажу, что я полюбила Мидгард, но язык больше не повернется назвать его чуждым мне миром. А люди…Готова признать, в них есть что-то особенное. Что-то… недоступное другим, то, что другие расы не то что осуществить, а понять, зачастую, не в состоянии. Они суетятся, торопятся не для того, чтобы достигнуть цели: ведь они тут же поставят себе новую, еще более далекую, возможно, невыполнимую задачу, к которой будут идти напролом – нет! Они бегут для того, чтобы бежать и наслаждаться этим бегом. Этим изнурительным, непрерывным марафоном по пересеченной местности, который начинается с рождения и кончается смертью. И, стоя в паре метров от финишной черты, они с уверенностью в голосе скажут, что жили, чувствовали и жалеть ни о чем не будут.

Я легко, расслабленно улыбаюсь, наслаждаясь спокойствием раннего утра. Открываю глаза и снова вижу перед собой затейливо изогнутые перила, очертания зданий на противоположном берегу и реку, всю покрытую бликами от лучей восходящего солнца. Заметно посветлело. Еще минута, и солнце целиком покажется из-за горизонта. Ну что? Поступим символично: новый день – новая жизнь?

Достаю из кармана холодную монету и, напоследок повертев ею между пальцев, замахиваюсь и кидаю ее в сторону реки. Проследив, как денарий описал дугу и упал в воду, я разворачиваюсь и иду в сторону ближайшего магазина: думаю, нужно менять мое отношение к желе. Попытка номер два.

***

POV Автор

Монета, поблескивая золотом, медленно опускалась на дно реки. Если бы девушка, сейчас все дальше удалявшаяся от пирса по 43-ей Вест Стрит, продержала бы денарий в руках дольше на несколько минут, то увидела бы как поверхность замерцала зеленым светом, распугав при этом косяк рыб, проплывавший мимо нагревшейся монеты. Еще секунда – и на поверхности начинают проявляться символы, складывающиеся в слова. Монета ударяется о дно, поднимая вокруг себя песок и не позволяя разглядеть выжженные буквы сквозь песчаное облако.

«Эрида?»

Какая-то рыба подплывает к теплой монетке и пытается схватить ее ртом, но бедолагу отгоняет яркая зеленая вспышка. Денарий признавал только её руки… Надпись стирается, и на ее месте появляется другая…

«Ответь…»

Потом к ней добавляется еще пара слов…

«Что угодно»

Еще несколько напряженных, ужасных для кого-то минут…

«Дай понять, что ты жива»

Чем больше проходит времени, тем быстрее сгорают в зеленом пламени только что полученные слова, тем бессвязнее становится шепот, активирующий заклинание откуда-то из другой ветви Иггдрасиля…

«Рид, прошу…»

Монета дрожит от переполнившей ее магии, вода потеплела в радиусе метра вокруг…

«Умоляю, хоть слово»

В один момент сияние гаснет, а вода опять холодеет. Денарий тускло загорается в последний раз и так и остается лежать на дне с выгравированным «Прости меня» на обороте с пятнышком на ободке.

В глазах уже рябило от бесконечных цифр, диаграмм и изнурительных вычислений, хотя они вряд ли были бы такими уж изнурительными, если б я спала этой ночью. Как Старк может так работать? Сделав карандашом пометку на краю листа, я оторвалась от чертежа и прикрыла глаза рукой, слегка массируя кожу висков. Прилечь бы на пару часов… Но чертовы упрямство, азарт и (как же без него?) любопытство просто грызли меня изнутри и не собирались отпускать мои внутренние органы из цепкой хватки, пока не выяснят, чем обернется проект. Взяв со стола стакан с виски, я сделала небольшой глоток, не отрывая при этом взгляда от нескольких схем и 3D-модели, медленно вращающейся вокруг своей оси. Что-то мы не учли… Поставив граненый стакан обратно на картонную подставку, я аккуратно щелкнула пальцем по стеклу и несколько секунд наблюдала, как плещется, почти доставая до краев, янтарная жидкость.

Пить во время работы – дурная привычка, которую я подхватила от Старка, но позволяю я себе подобное только в ночь с субботы на воскресенье, когда приходится поддерживать организм в состоянии бодрствования. В будни у меня, можно сказать, даже приличное, стандартное расписание: восемь рабочих часов. Но на выходных, когда Пеппер уезжает и, следовательно, не ругает Тони за ночные посиделки в лаборатории, Старк отыгрывается по полной программе. То есть звонит мне и, клятвенно обещая выписать премию и позже предоставить отгул, требует еще один мозг и еще одну пару рук к себе в распоряжение на два дня. Ни одной выплаты я так и не получила, ни одного отпуска я себе так и не заработала. Блеск. А знаете, что самое страшное? Меня всё устраивает. Мне нравится работа в Старк Индастриз, мне нравится засиживаться за техникой до следующего утра, мне нравятся сами идеи, которые мы реализовываем. Меня, время от времени, бесит Старк… Но это уже мелочи жизни.

Бросив последний взгляд на чертеж, я взяла с собой листок с вычислениями и вышла из лаборатории. Поднявшись по лестнице, вошла в просторную комнату, совмещавшую в себе функции гостиной, бара и… как бы выразиться… взлетной площадки? В противоположной стене имелся проход на некое подобие помоста или металлической дорожки, которая в своем основании была напичкана техникой, снимавшей со Старка костюм Железного человека. Так что я ошиблась в своем определении: это не взлетная площадка, а посадочная полоса. Авиалайнер хренов.

Окинув взглядом пустую комнату, я подошла к дивану и рухнула на него бесформенной тушей, прикрывая глаза. Мне нужен перерыв. Тишина продлилась недолго: буквально через пару минут я услышала уверенные, но медленные шаги.

– Спишь на работе?

Лениво приоткрываю один глаз и смотрю на своего начальника, что-то усердно изучавшего на планшете, время от времени водя по экрану пальцем. Старк явно вымотался и устал так же, как и я. Причем больше не от того, что проработал всю ночь, а того, что мы предполагали закончить моделирование еще вчера, но в итоге у нас не сошлось два результата. Разница была мизерной, но создавать дуговой реактор с огрехом в расчетах… Для полноты образа остается только радостно хлопнуть в ладоши и проскандировать: «Господа, мы взрываем Нью-Йорк!» Вот в такие моменты начинаешь понимать, что творить гораздо проще, чем проверять и редактировать.

Я потянулась, расставляя руки в стороны и нагло ухмыляясь:

– Когда-то же надо от вас отдыхать, мистер Старк.

Миллиардер даже не удосужился съязвить в ответ (видимо, эта ошибка его окончательно добила), тяжело вздохнул и, выключив планшет, плюхнулся на диван напротив. Я заметно приуныла. Без своего вездесущего самолюбия, журналистов, маячащих за спиной, постоянных приколов и забавных выражений лица Энтони превращался в усталого, запутавшегося в себе одиночку, пережившего больше страхов, сомнений и тревог, чем кто-либо другой. Скрыв лицо за маской Железного человека, настоящий Тони Старк спрятался от всего мира в попытке сохранить свою личность, какой она была до пули, засевшей у него в груди. Иногда казалось, что изобретатель на самом деле мертв, что пуля достигла цели, а эта блистающая обертка снаружи – лишь отмазка, чтобы его никто не трогал. Но оцепенение всегда быстро проходило, и все начиналось сначала: подкол через слово, дорогой виски и неизменный Highway to Hell. Истинную свою сущность - горькую, болезненную, сломанную в самой сердцевине - гений никому не показывал. Только Пеппер. Возможно, поэтому он так ее ценит: не отвернулась после откровения, перевернувшего мир Железного человека с ног на голову? Вообще, к Вирджинии Поттс я невольно прониклась уважением: удивительная женщина, правда. А как она умудряется терпеть этого выскочку в консервной банке, я даже не представляю!

Я прочистила горло и сказала, подавая взятый из лаборатории листок начальнику:

– Здесь ошибок нет. Расчеты верные.

– Что-то мне подсказывает, что дело не в расчетах, – протягивает Старк, откидываясь назад и кладя согнутые в локтях руки на спинку дивана.

– А в чем тогда? Мы все перепроверили по несколько раз, а ошибки нигде нет!

– Внешние факторы все учтены?

– Начиная с давления, кончая внезапным смещением литосферных плит и апокалипсисом.

– Перепады температур?

– От жидкого азота до извержения вулкана.

– Проводимость среды?

– Допустили, что вместо воды будет желе.

– Нашествие из других миров?

Я затормозила и впала в ступор, слишком поздно сообразив, что он издевается и раскусить меня не может. Старк приподнял бровь и удивленно на меня посмотрел:

– С каких пор тебя подводит красноречие, и ты не можешь поддержать прикол?

Я поджала губы и отвернулась от миллиардера, разглядывая «посадочную полосу» сквозь стекло. Она еще не доработана: механизм барахлит, а в прошлый раз, когда мы его тестировали, одна из рукоятей, стаскивающих шлем, долбанула Старка по голове. Такого потока ругани от своего босса я ни разу в жизни не слышала. Еще бы: высота в 250 метров, а ты чуть было не полетел на неожиданную встречу с землей! Улыбнувшись воспоминаниям, я снова посмотрела на Энтони, отвечая на его вопрос без особого энтузиазма:

– С тех самых, когда мы начали работать над дуговым реактором. У меня сил ни на что другое не остается.

Старк вздыхает и теперь тоже смотрит на недоделанную площадку.

– Ладно, – вдруг произносит он и встает, хлопнув себя по коленям. – Разберись с механизмом. – Бизнесмен кивнул в сторону площадки. – А я спущусь в лабораторию и еще раз просмотрю чертежи.

Кивнув мне на прощание, гений скрылся из виду. Через пару минут я, широко зевая, встала с дивана и направилась на крышу, прихватив с собой схему, валявшуюся в баре (как она только туда попала?), и пару необходимых инструментов.

Примерно через полчаса сидения на корточках в попытке наладить дерущееся устройство, которое уже успело поставить мне пару синяков и чуть не столкнуть с небоскреба, я услышала дикий вопль, исходящий из помещения. Во всей башне сейчас никого нет, так что этот неопределяемый крик мог принадлежать только… Да нет. Скорее Джарвис так заорет, чем Тони Старк! Даже если его бронированный танк переедет… или если ему из сердца энергетический блок вынуть… или сломается приставка с несохраненной игрой… Я покачала головой, пытаясь избавиться от назойливой идеи купить танк и проехаться по Старку. Все еще лицезря эту картину в собственном воображении, я встала и направилась внутрь здания.

Не успела я дойти до лестницы, ведущей вниз, в лабораторию, как мне навстречу выбежал Старк, хохочущий, как злодей или безумный ученый из шпионских фильмов. Я невольно подалась назад, все еще не веря своим глазам. Сейчас он еще закричит: «Он ожил!» - и тогда я однозначно пойду к психотерапевту на проверку.

– Сошлось, Эмбертон! – тряся меня за плечи, бормотал Старк, – Джарвиса мне в жены, сошлось!

И тут до меня дошло, в чем причина безумия нашего гения. Улыбка расползлась до самых ушей, и я завопила во все горло, поднимая обе руки в воздух. Да! Да! И еще раз да! Получилось! Мои дикие вопли, перемешанные со смехом, были прерваны механическим голосом:

– Если это было предложение руки и сердца, мистер Старк, то я вынужден вам отказать.

Я засмеялась еще громче, аплодируя искусственному интеллекту, а вот Тони, видимо, шутка не понравилась. Он скривился, будто проглотил лимон, возвел глаза к потолку и пробормотал несколько обещаний и проклятий настолько извращенных, что у меня волосы дыбом встали. Как он собирается сборник анекдотов Джарвису в USB-порт запихивать?...

Отсмеявшись и утерев проступившие слезы, я наигранно посерьезнела и, впившись взглядом в миллиардера, проговорила:

– Начинаем собирать реактор.

– Эмбертон, ты меня убиваешь. А вообще-то, – протянул Тони, сунув руки в карманы и скривив губы, – как насчет еще пары дней работы?

– Да без проблем, – отозвалась я с нескрываемым азартом.

– Обесточим Нью-Йорк? – коварно потирая руки, продолжил мужчина.

– И половину Соединенных Штатов заодно! Когда начинаем?

– Да хоть сейчас!

Старк развернулся в сторону лабораторий, и я собиралась уже идти за ним, как голову озарила неприятная мысль, и весь энтузиазм сдулся, как воздушный шарик. Изобретатель остановился на середине лестницы и, все еще сияя, как рождественская гирлянда, недовольно посмотрел на меня, пробормотав:

– Не стоим ступором. Активней, активней передвигаемся, – похлопывая в ладоши, язвительно протянул миллиардер.

– Мистер Старк… – выдохнула я, все еще стоя на месте. – Мисс Поттс успела подписать соглашение со службой безопасности прежде, чем улетела в Нью-Мексико?

Улыбка на лице гения постепенно сошла на нет, огонь в глазах померк, и лицо сложилось в досадную, печальную гримасу. Да уж. Мы не имели право начать сборку реактора, пока проект не одобрит служба безопасности Нью-Йорка. Пеппер уже обо всем договорилась, нашла связного, собиралась назначать встречу и выяснила,… что модель еще не была готова. Не имея в запасе больше времени, заместитель директора корпорации Старк Индастриз уехала на конференцию в Нью-Мексико, оставив нас дорабатывать проект, в расчете вернуться прежде, чем мы закончим. Контракт заключен не был. Начать конструирование реактора мы не можем. Черт.

– Так… – мужчина взбежал по лестнице и, прокашлявшись в кулак, пошел к лифту, поманив меня за собой. – Этой мелочью я заниматься не собираюсь. Я предоставлю тебе в распоряжение офис Пеппер - найдешь там контактные телефоны нашего связного и договоришься о встрече. По-быстрому подпишем контракт и... – миллиардер щелкнул пальцами, нажал на кнопку вызова лифта и продолжил, крутанувшись на пятках вокруг свой оси: – Voila`! Сможем приступить к работе!

– Стоп, стоп, стоп… – замахала я руками. – Я устраивалась не секретаршей, не организатором и даже не заместителем директора! Это вне моей компетенции! У меня нет таких полномочий!

– Есть. Ровно на пару часов, пока не подпишем очередную сверхважную бумажку. Потом я тебя их лишаю. Впееерёд!

Раздался короткий звонок, извещающий о прибытии лифта, и Старк начал толкать меня руками в спину, стараясь отпихнуть от себя в кабинку. Я уперлась ногами по сторонам прохода, не давая сдвинуть себя с места, и попутно пыталась освободиться.

– Я не хочу! Так нечестно! – пыталась возмутиться я, но в итоге меня втолкнули в лифт, кинули мне ключи и сказали, нагло ухмыляясь и маша мне на прощание ручкой, пока съезжались двери:

– Восемьдесят девятый этаж, кабинет 12б.

Лифт закрылся с глухим щелчком, и я тяжело вздохнула, нажимая на кнопку нужного этажа. Я не хотела заниматься организацией встречи не потому, что у меня предрасположенное отношение к секретарям: просто я элементарно не знала как. Ни как подобное собрание должно проходить, ни кому звонить, ни как договариваться. Мидгард с социально-экономической точки зрения для меня оставался такой же загадкой, как и то, зачем Старк бреет себе бороду исключительно в форме якоря. То есть я не имела об этом ни малейшего понятия!

Лифт остановился, и я вышла в длинный коридор со светлыми стенами, со всех сторон увешанный стендами с диаграммами, графиками, последними новостями политики и т.д. Слева от меня стоял аквариум, справа – пара кожаных кресел бежевого цвета.

– Кабинет мисс Поттс расположен в конце коридора, – прозвучал голос с потолка.

Я пробормотала тихое «Спасибо» и уже оторвала ногу от пола, чтобы идти вперед, как непроизвольно ухмыльнулась и вновь встала ровно, засунув руки в карманы. Что-то я туплю.

– Джарвис, а Джарвис?

– Да, мисс Эмбертон?

– Если я тебе дам нужный номер, ты сможешь договориться о встрече?

Компьютер притих, обдумывая вопрос, а я нетерпеливо качнулась с пятки на носок, молясь Звездам о положительном ответе.

– Мистер Старк ясно дал понять… – неуверенно начал Джарвис, но я его прервала:

– Меня не интересует приказ Энтони Старка. Я спрашиваю - можешь или не можешь?

Голос опять замолк, и я в манере своего босса закатила глаза:

– Что такое? Вирус подцепил? Завис?

– Моя программа работает исправно. Сбоев нет, – возразил дворецкий.

– Тогда чего глючишь?

– Да.

– Что «да»?

– Да, я смогу договориться о встрече.

Едва сдержав в себе порыв радостно воскликнуть или подпрыгнуть на месте, я направилась к кабинету 12б в приподнятом настроении: отложим знакомство с трудовыми буднями Пеппер в дальний угол. Мне еще есть, чем заняться. И своей надломленной психикой я все же дорожу.

***

Я сидела на диване, заламывая руки и нервно дергая коленом, настукивая при этом каблуком мотив Stayin’ Alive. Звезды, за что? Этот риторический вопрос я задаю себе последние полчаса. Все попытки куда-нибудь улизнуть, выпить виски или успокоительного, спрятаться на нижних этажах лабораторий – тут же прерывались Старком, который ловил меня за плечо и усаживал обратно на диван. Когда мелодия Bee Gees сменилась Пятой Симфонией Бетховена, с усердием отстукиваемой сразу обеими ногами, миллиардер не выдержал и прокричал, всплеснув руками:

– Эмбертон, хватит дергаться!

Я резко перестала стучать коленом и откинулась на спинку дивана, переводя взгляд на недовольно нахмурившегося миллиардера в смокинге:

– Говорю вам: так просто это не пройдет.

Тони возвел глаза к потолку и протянул:

– Опя-я-ять… Да, не будет обещанной охраны, да, контракт придется подписывать самим. Ну. И. Что?

Я отвернулась от мужчины, скрещивая руки на груди.

– Я просто предостерегаю… – пробормотала я себе под нос, зная, что он всё равно всё услышит.

– Не предостерегаешь, а психуешь! Это уже шизофрения!

Я бросила в сторону бизнесмена хмурый взгляд и молча продолжила рассматривать барную стойку, время от времени поглядывая на часы. Наконец с потолка раздался ровный, механический голос:

– Представители службы безопасности просят разрешения войти. Мне впустить их?

– Впускай, – махнул рукой Старк, вставая с дивана, – и номер этажа им назови: пусть сразу сюда поднимаются.

– Хорошо, сэр.

Я поднялась вслед за Тони и направилась в сторону лифта, собираясь встречать посетителей. Миллиардер остановился рядом со мной и тихо сказал:

– Быстро всё подписываем и выпроваживаем их.

Я кивнула головой и, оправив пиджак, убрала руки за спину. Через несколько минут раздался звонок, двери лифта разъехались в стороны, и в комнату вошли… пятеро мужчин в темных костюмах со среднестатистическим ростом в два метра. И с ними мы будем договариваться?! Я нервно сглотнула и скосила взгляд в сторону Старка, у которого тоже отвисла челюсть от такого процентного содержания грубой физической силы на один квадратный сантиметр комнаты. Я наклонилась к уху бизнесмена и язвительно прошептала:

– Говорите, охраны в башне нет, мистер Старк? Или мне костюм Железного человека принести? Ну так, на всякий случай?

Энтони раздраженно цокнул языком, отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи, и, прокашлявшись, громко спросил:

– Господа, кто из вас Дэвид Ривз? Мы связывались с ним.

Один из мужчин - лысый, в темно-синем костюме - приподнял на мгновение руку и сморщился, снова убирая конечность в карман. Что-то мне в нем не понравилось… Не отрывая взгляда от остальной группы, я стала всматриваться в выражение лица Дэвида, стараясь прочитать его эмоции: брови, сдвинутые к переносице, нахмуренный лоб, чуть сжатые губы, взгляд темных глаз время от времени дергается влево. Он лжет. Но в чем? Тело против воли напряглось, и я глубоко вздохнула, следя за движениями Дэвида. Старк продолжил:

– Тогда я попрошу его остаться здесь вместе с еще одним свидетелем подписания договора. Остальные могут удалиться.

– Мистер Старк, мы обязаны проследить…

Миллиардер взмахнул рукой и прервал говорящего:

– Я повторяю: остальные могут удалиться. Мы не собираемся создавать водородную бомбу, так что пары человек для подписания контракта будет более чем достаточно.

Мужчины поочередно посмотрели друг на друга и недовольно что-то пробормотали на ухо стоявшему рядом соседу. В итоге, смерив Старка и меня напряженным взглядом, вся группа, за исключением Дэвида Ривза и одного из сотрудников службы безопасности с черным классическим портфелем в руках, вошла в лифт, скрывшись из моего поля зрения, когда захлопнулись двери кабинки.

– Джарвис, проследи, чтобы они вышли из здания, – скомандовал бизнесмен, оправляя рукава костюма.

– Хорошо, сэр.