Алдора.

Глава 11.

– Пожалуйста… Не надо, – выдавливаю слова из горла сквозь стиснутые зубы, пытаясь руками ослабить хватку аса.

– Какую хворь ты напустила моему сыну?! – рявкнул торговец, брызгая мне в лицо слюной.

– Никакую… Я… Я ничего ему не сделала, – еле слышно цежу я, цепляясь руками за его предплечье.

– Не ври! Что ты наворожила?!

– Ничего…

– Лгунья! – возопил во все горло ас, пару раз тряхнув рукой, которой держал меня за волосы, и уже замахиваясь второй, готовясь нанести еще один удар. Я уже в ужасе зажмурилась в ожидании боли, как до нас донесся чей-то возглас:

– Остановись!

Я открыла глаза и посмотрела в сторону, натыкаясь взглядом на мальчика в темной одежде, стоявшего от нас в пяти метрах и сложившего руки на груди.

– Отпусти ее, – холодным тоном приказал он, кивая в мою сторону.

Ас в ступоре замер, сжав поднятую руку в кулак, и переводил взгляд то на меня, то на говорившего. Наконец он, облизнув пересохшие губы, выпустил мои волосы, чуть рыкнув от досады. Потом торговец поклонился мальчику и направился обратно к палатке, напоследок обернувшись и посмотрев на меня:

– Еще раз увижу у своей лавки – шею сверну, – выплюнул он мне в лицо, покрутив в воздухе руками, показывая, как конкретно будет ее сворачивать.

– Ведьма, – со злобой добавил ас, с силой пиная мою сумку, которая упала с плеча еще перед тем, как я его укусила. Котомка пролетела несколько метров, и из нее выкатились на пыльную дорогу купленные зеленые яблоки, свечка и раскрывшаяся книга, приземлившаяся на песок вверх переплетом. Сплюнув в мою сторону, мужчина удалился, уводя с собой Алеба.

Только сейчас я поняла, что задержала дыхание, и легкие уже начинало жечь. Я спокойно выдохнула и, решив взглянуть повнимательней на своего спасителя, повернула голову и тут же отшатнулась, потому как мальчик уже стоял в метре от меня. Когда он успел подойти?

– Ты в порядке? – спросил он, подавая мне руку. Я недоверчиво покосилась на протянутую ладонь, но в итоге помощь приняла и поднялась на ноги, пробормотав:

– Все хорошо. Спасибо.

Мальчик кивнул и окинул взглядом царивший вокруг беспорядок. Я, вспомнив о своих покупках, бросилась подбирать раскиданные фрукты и складывать их в сумку. Среди пыли я обнаружила и мятную свечу, которую я ласково отряхнула от песчинок и убрала к себе в карман… Пустой карман… Где?! Где еще одна монетка? Я заерзала на месте, испуганно оглядываясь вокруг себя и вороша руками дорожную пыль, но, кажется, денарий был потерян бесследно. Я разочарованно выдохнула и посмотрела на мальчика, о котором на время забыла. А зря: он стоял в паре шагов от меня, держа в руках… мою книгу! И не просто держа, а читая со сосредоточенным выражением лица. Я вскочила с места, привлекая его внимание. Мальчик захлопнул книгу и протянул мне ее со словами:

– Не это ищешь?

Я кивнула и поспешно забрала книгу у него из рук, осторожно смахивая пыль с обложки и убирая ее в сумку.

– Я думал, что этот ас всё выдумал, а ты, и вправду, магией балуешься…

Я пристыженно опустила взгляд себе под ноги, придумывая оправдание содержанию книги, пока до меня не дошло, что сказана обвинительная фраза была со смехом в голосе. Я робко взглянула на черноволосого мальчика, который уже во всю мне улыбался, прищурив темно-зеленые глаза. Увидев мою реакцию, он засмеялся, прикрывая рот рукой. Смех у него был звонкий и очень заразный, поэтому уже через пару секунд на моем лице тоже сияла улыбка, и я против воли рассмеялась.

– Как твое имя? – спросил он у меня, когда успокоился.

Я на секунду застопорилась, решая, выдавать свое имя или нет. Решив, что всё-таки не стоит, я проговорила:

– Ориана.

Мальчик недовольно поморщился, окидывая меня взглядом с ног до головы. Я замялась, но решила продолжить разговор, прочистив горло:

– А твое?

– Бальдр.

Я изумленно распахиваю глаза. Что-то в его интонации было не то…

– Это ненастоящее имя, – произношу себе под нос.

– Твое тоже ненастоящее, – изогнув бровь дугой, с иронией отвечает псевдо-Бальдр, невинно улыбнувшись краем губ. Я тихо прыснула от смеха, заглядывая в изумрудные глаза напротив.

– А как ты узнал? – с любопытством, проскальзывающем в голосе, спрашиваю я. Мальчик легко пожал плечами.

– Вижу, когда мне говорят неправду. Так как тебя зовут?

– Эрида, – отзываюсь я, сдерживая улыбку. Тут мою голову озаряет запоздавшая мысль: «Бальдр» меня, вообще-то, спас. За такое благодарить принято. Пару раз кашлянув в кулак, я неуверенно начинаю:

– Спасибо, что остановил продавца. Я… я не знаю, как мне тебя…

– Никак, – прерывает меня мальчик. – Думаю, этот ас сочинил больше половины истории. Банального «спасибо» было достаточно.

Я киваю и поджимаю губы, пытаясь удержать волнующий меня вопрос за зубами, но язык нагло отказался слушаться логику, наплевав на принципы приличия:

– Продавец сразу тебя послушался. Наверное, твои родители живут при дворе? – тихо спрашиваю, невольно пробежавшись взглядом по его дорогому камзолу и посмотрев на свои потрепанные шаровары (невероятно удобные, чтобы убегать от воришек или стражи) и некогда бежевую льняную рубаху без рукавов, приобретшую сероватый оттенок.

– Да, можно и так сказать, – ухмыльнувшись и нисколько не смутившись вопроса, ответил мальчик, качнувшись с пятки на носок.

– Уже поздно, – продолжил он, поглядывая на алеющий за моей спиной закат. – Тебе не пора домой?

Я отрицательно качаю головой.

– Я живу совсем рядом. К тому же я смогу добраться дотуда хоть ночью.

– А семья волноваться не будет?

Опускаю взгляд и сжимаю руки в кулаки. Сердце начинает противно, отчаянно-горько ныть, будто что-то тревожно, навязчиво скулит в груди. Мальчик, видимо, растолковал мой жест неверно и, хмыкнув, предположил:

– Так, значит, будет?

Мотаю головой, сдерживая слезы и закусывая нижнюю губу.

– Просто волноваться некому, – тихо говорю я, снова смотря на собеседника. Улыбка с его лица тут же спала, а плечи опустились. Кажется, он собирался что-то сказать, но нас прервала прибежавшая стража, громыхнувшая доспехами. Что это они здесь забыли? Я уже приготовилась дернуть мальчика за руку и бежать отсюда, пока не поздно, как один из стражей заговорил, приложив руку к сердцу:

– Ваше Высочество, Вас искал Ваш брат. Вам пора возвращаться во дворец.

Мой собеседник кивнул и, сказав, что подойдет через пару минут, велел им идти. Я лицезрела эту сцену, плотно сомкнув губы, чтобы не отвисла челюсть. Ваш… кхм…Ваше Высочество? Так это… один из наследников трона Асгарда? Принц повернулся ко мне лицом, пытаясь поймать мой взгляд, но я упорно смотрела в пол, опустив голову на грудь и перебирая в уме, что мне можно, точнее нужно, в данной ситуации делать. В принципе, мне даже находиться здесь не положено, и разговаривать с коронованной особой я не имею права. Но скомкано попрощаться и уйти – это просто глупо. Продолжить беседовать, как ни в чем не бывало? Еще нелепее варианта с побегом. И что мне с ним теперь делать?

Прикинув в уме еще парочку вариантов и осознав, что чем больше я думаю, тем глупее становятся предположения, я решила действовать по стандарту. То есть, так и не поднимая взгляда на принца, встала на одно колено, приложив к сердцу правую руку, сложенную в кулак. Вышло как-то неуклюже, потому что с плеча при этом свисала довольно-таки тяжелая сумка, но что есть, то есть. Некоторое время мы простояли (кто на ногах, кто на коленях) в гробовой тишине: принц молчал, а я разглядывала трещинки на дорожных камнях, боясь подняться или сказать хоть слово. С каждой новой тихой секундой, мне становилось все страшнее, а к горлу подступал ком. По идее, он должен разрешить мне встать. Если должен. Если разрешит. Если встать, а не стукнуться лбом о землю. Звезды, я запуталась…

Наконец сверху донесся какой-то звук, который я просто не смогла разобрать. Потом повторился. Такое чувство, будто он… прыснул от смеха? Робко поднимаю испуганный взгляд на наследника, прижимающего кулак к губам, пытаясь подавить улыбку. Когда я смогла поймать его взгляд, то он откровенно расхохотался, отворачиваясь от меня в сторону. Чего это он… пхех… смеется?

– Почему Вы смеетесь? Это отнюдь не см.., – мой голос задрожал, – ешно…

Я смыкала губы, кусала язык, крепче сжимала кулак, борясь с приступами хохота, рождавшихся в грудной клетке. Принц развернулся ко мне лицом, все еще прикрывая рот рукой. Потом, сглотнув, с напускной серьезностью сложил руки за спиной и, чуть наклонив голову, пропел:

– Вы так считаете, миледи?

Я не выдержала и захохотала, уткнувшись носом в сгиб локтя.

– Ваше Высочество! Ваш брат выражает крайнюю степень нетерпения, – раздалось справа. «Бальдр» тяжело вздохнул и, чуть поморщившись, собирался что-то ответить, но стражник тут же его прервал:

– Крайнюю степень, Ваше Высочество. Он говорит, что Вы нужны ему срочно. Мне велели лично Вас сопроводить.

Принц отходит в сторону стражника, бросив на меня прощальный взгляд. Я поспешно встаю на ноги, провожая мальчика взглядом. Жаль, что больше не увидимся: с ним было бы интересно, но общаться с кем-то из представителей дворцового круга мне не положено по статусу. Вздыхаю и разворачиваюсь в направлении дома, как сзади меня окликает озорной голос:

– Эй, Эрида!

Я оборачиваюсь и вижу, как «Бальдр» кидает что-то, блеснувшее закатным светом, в мою сторону. Предугадав, куда примерно прилетит предмет, вскидываю руку и ловлю пальцами брошенную монету с темным пятном на ободе… Это же мой денарий! Поднимаю голову и вижу, как мальчик подмигивает мне и убегает за отошедшим стражником.

Вдруг монетка начинает нагреваться, и одна из ее сторон вспыхивает зеленым светом. Магия? Подношу ее ближе к лицу, разглядывая, как на золотой поверхности начинают проявляться символы. Когда они складываются в слова, на моих губах уже играет улыбка. Быть может, мы еще встретимся. Тихо смеюсь и пару раз подкидываю монету, ловя ее и перекатывая между пальцев, всматриваясь в выжженную надпись:

«Локи. Приятно познакомиться»

Вдруг прямо над моим ухом раздался неприятный, монотонный, пиликающий звук. Образы замелькали перед глазами, смываясь в единое пятно. Буквы на монете поплыли, меняясь местами и складываясь в полную неразбериху. Стоп… Что? Где? Изображение пошло рябью, и… я проснулась.

Рядом на прикроватной тумбочке продолжал надрываться будильник, который я вчера забыла отключить. Я лениво приоткрыла один глаз и глянула на светящееся табло: 6:30. Невнятно буркнув пару проклятий, я снова зажмурилась и потянулась к надоедливым часам вслепую. Ох, зря я так. Не нащупав агрегат на предполагаемом месте, я поползла рукой дальше и, неверно рассчитав расстояние до края кровати, шлепнулась на пол, ударившись неудобно выгнутой рукой. Блин, синяк будет. Будильник все еще настойчиво орал с тумбочки. Чтобы его достать, необходимо сначала встать с пола. Боги, как же лень! Как же хочется спать! Разрываясь между желанием заткнуть визжащую аппаратуру, которая уже начинала действовать на нервы, и нежеланием подниматься с пола, я не заметила, что книга, которую я читала вчера вечером, опасно свесилась с тумбочки, грозя рухнуть прямо мне на голову. Промычав всё, что я думаю о мидгардской технике, я снова потянула руку к будильнику, надеясь на успех. В итоге задела вышеупомянутую книгу, которая грандиозно свалилась мне на голову, больно ударив при этом углом переплета. Я зашипела, но руку в этот раз не убрала, пока не нащупала кнопочку на панели и не заткнула это… Хельмово отродье.

Когда наконец наступила тишина, я стянула свесившееся с постели одеяло и укуталась в него, как в кокон, оставаясь лежать на жесткой поверхности. Через десять минут бесплодных попыток я поняла, что не могу заснуть. Проклятье! Застонав от безысходности и закрыв лицо руками, я полежала на нагретом местечке еще пару минут и медленно встала, откидывая одеяло обратно на кровать. Встреча только в полдвенадцатого, идти до башни Старка мне от силы минут двадцать. Звезды, за что?! Нет, ну… есть, конечно, за что, и причин достаточно много… Но почему сейчас?

В зеркало в ванной я решила даже не заглядывать, пока не приведу себя в относительный порядок. Расчесав растрепанные волосы и умывшись холодной водой, чуть прояснившей разум, я направилась на кухню, по привычке нажимая на кнопку включения кофемашины и подходя к окну. Перед глазами еще стояли картинки из недавнего сна. Хотя это даже не сон был, а красочное воспоминание, но с чего бы сознание решило мне вдруг напомнить нашу первую встречу с Локи, я не имею не малейшего понятия. Ох, боги…

Я тяжело вздохнула и, опершись руками на подоконник, опустила голову, прикрывая глаза. Когда меня, наконец, отпустит мое собственное прошлое? С каждым плохим или хорошим воспоминанием, с каждым ночным кошмаром, от которого я просыпаюсь в холодном поту, и с каждой приятной мечтой, коих практически не осталось, потому что мне мало о чем было мечтать, я все больше убеждалась, что завязла в своей биографии, как в трясине. Я могла бы забыть все, что угодно: Асгард, свои силы (которых все равно очень не хватало), всю свою жизнь, которую особо не за что было ценить и помнить, но чертового бога коварства я забыть не в состоянии. Без него я, скорее всего, умерла бы еще в детстве, и никто не узнал бы о моем существовании…

Чуть было не срываюсь с уступа, за который зацепилась, но вовремя хватаюсь за какой-то обрывок красной ткани, свисающий грязными огрызками. Похоже, что когда-то это был герб. Расслабленно выдыхаю, поправляя одной рукой висевшую на плече сумку, и собираюсь карабкаться по стене дальше, но замечаю, как старый, потертый, частично дырявый материал начинает предостерегающе трещать у меня в руке и разъезжаться по швам в полуметре от моих рук. Я испуганно вскрикиваю и прыгаю в сторону, хватаясь обеими руками за попавшийся подоконник и против воли смотря вниз, на землю, с высоты добрых пяти этажей. Хвала Звездам, подоконник меня выдержал. Поболтав в воздухе ногами, нащупываю новую опору и частично переношу вес с уставших рук. Поднявшись еще на этаж, я нахожу знакомое окно с выбитым стеклом и забираюсь внутрь, стараясь не поцарапаться об острые края. Проползаю под тяжелой пыльной шторой, которой закрывался проход, и оказываюсь в просторной темной комнате, в которой сейчас весьма прохладно, несмотря на мои жалкие попытки сохранить тепло внутри, занавесив выход на улицу. Холодный деревянный пол, скрипящий при каждом шаге; кровать из нескольких слоев шерстяной ткани, служащей и подстилкой, и одеялом, и подушкой; обугленные стены; пара низких столов с разбросанными перьями и листами пожелтевшего пергамента; высокое зеркало, покрытое темными пятнами, с огромной трещиной, паутинкой расползающейся из центра по всей поверхности – вот и все мое жилище. Печальное зрелище. А когда-то это был чистый, опрятный дом, где царил уют и спокойствие. И я не знаю, что по-настоящему его разрушило: пожар, сжегший дерево, или смерть отца, сжегшая мне душу.

Вздохнув, снимаю сумку с плеча и подхожу к столу, вынимая на ходу книгу и зажигая магией свечи, расставленные на полу по периметру комнаты и на нескольких не занятых стульях. Еды сегодня добыть не удалось – придется ложиться спать голодной. Желудок недовольно заурчал на мои мысли, и из-за спазма я невольно согнулась, прижав руку к животу. Демоны! У меня завтра бой, а я обессилела от голода. Великолепно!

Пробормотав пару ругательств, для того, чтобы хоть немного успокоиться, открываю книгу на последней изученной мной странице и пробегаю взглядом по строчкам. Так. Я остановилась на-а-а…Веду пальцем по затейливым строчкам из рун… Вот. «Похищение тени». Позволяет магу украсть у человека его тень и принимать его облик до тех пор, пока жертва не заметит пропажу. Удобная вещь: асы редко обращают внимание на такую чепуху, как собственная тень. Гораздо тяжелее в этом плане с детьми: они замечают ее отсутствие практически сразу же. Полезно, но в драке вряд ли пригодится. Пролистываю книгу, время от времени останавливаясь на случайно попадавшейся странице и быстро просматривая суть заклинания. Через пятнадцать минут безрезультатного поиска я начала отчаиваться: заклятия были или непригодны для ведения боя, или же переплетения рун были такими сложными, что у меня волосы вставали дыбом. Я устало выдохнула и захлопнула фолиант, подняв при этом столп пыли. Частицы полезли в нос и противно защекотали горло, заставляя закашляться и помахать перед лицом рукой, разгоняя удушливое облако.

Еще слегка покашливая и щурясь, я пошла к углу комнаты, где стоял старый, но все еще крепкий металлический сундук. Встав на колени, я приподняла крышку ящика и заглянула внутрь, доставая оттуда угольно-черный кожаный костюм. Когда-то он принадлежал моему отцу, и достался мне по наследству. Разумеется, сшит он был не на мою фигуру (да что там, даже не на женскую!), и мне пришлось его перешивать, чтобы он не болтался на мне мешком. Подношу одежду к лицу, жадно вдыхая запах выделанной кожи. Он мне всегда нравился и приносил с собой частичку детства, которое продлилось совсем недолго. Не знаю, что стало причиной: смерть родителей, бродяжническая жизнь или суровость мира вокруг – неважно. Факт остается фактом. Кто бы меня ни встречал, все говорили единогласно: я слишком быстро повзрослела. И хотя, заглядывая в зеркало, я видела там девушку семнадцати лет с еще не сложившимися, подростково-угловатыми чертами лица, от ребенка во мне не так уж много. Во мне еще жило любопытство (иногда складывается чувство, что оно меня вообще никогда не покинет), неподчинение правилам (хотя и взрослые такие бывают), и, я бы даже сказала, озорство. Но наивность, вера и надежда, свойственные детям, из меня исчезли. Причем исчезли отнюдь не резко, внезапно или неожиданно. Нет! Они постепенно искоренялись из моего сердца с каждой прожитой ложью, сказанной мне в лицо самым честным тоном, каким только может быть; с каждой жестокостью, которую я видела по отношению к другим, да и к самой себе; с каждой несправедливостью, преследовавшей меня по пятам и не дававшей жить спокойно.

Я судорожно вздыхаю, отмечая, что не дышала уже полминуты. В груди тягучим, вязким комом осели все неприятные мысли, накопленные за день и, смешавшись, теперь сидели в грудной клетке тревогой, нервозностью и страхом. Вдруг завтра у меня ничего не получится? Что будет тогда? Буду жить в этом разрушенном доме до конца жизни? Выметать у какого-то богатого купца полы, наживая себе на хлеб? Когда отец еще был жив, он говорил, что у меня есть потенциал, задатки, как воина, так и мага, и он всеми силами старался их развить. Хотел, чтобы в будущем я стала валькирией, несмотря на все предрассудки, что женщина не может быть воином. Он в меня верил. Искренне и беспрекословно. А я его подвожу… Даже сейчас…

В этот момент я почувствовала, как что-то резко начало нагреваться у меня на груди. Очнувшись от печальных мыслей, я потянула рукой за цепочку, висевшую у меня на шее, и вытащила из-под рубашки теплую монету. Это тот самый денарий с пятном на ободе, который я чуть не потеряла в день, когда познакомилась с Локи семь лет назад. С тех пор монеты – это что-то вроде нашего средства общения. Обычно мы пользуемся ими, когда хотим договориться о встрече… Денарий чуть осветился зеленым светом, и на нем начали проявляться слова:

«У тебя всё получится»

Я легко улыбнулась, повертев монетку в руках. Как ни странно, но такие простые слова придают гораздо больше уверенности, чем самые логичные и убедительные аргументы. Дело просто в том, кто эти слова произносит. Услышать их от Локи было приятной неожиданностью, потому что говорит он нечто подобное крайне редко. Вообще, общаться с младшим принцем Асгарда временами бывает трудно. По большей части, из-за его скрытности, недоверчивости и упрямства. Но я не могу его винить: сама такая же. Не единожды мы злились друг на друга, не желали принимать чужую точку зрения и потом поочередно сверлили оппонента ненавистным взглядом. Но все эти стычки прекращались так же быстро, как и начинались. Прерывались легкой улыбкой или правильно сказанным словом.

Спор затянулся один единственный раз, когда кто-то из служанок заметил Локи с «уличной оборванкой» и доложил обо всем Одину. С тех пор о встречах мы договариваемся заранее, назначая время и место с помощью монет. К тому же, в последнее время Локи стал всерьез увлекаться магией и боевым искусством, и приходил вечером на место встречи усталый и изможденный. Как у него только хватало сил на общение со мной, я не понимала. В один день я предложила оставить эту затею. И пожалела о своих словах через секунду. Лицо юноши исказилось и замерло в выражении тревоги, досады и недоумения с щепоткой страха, небрежно насыпанной поверх всего остального. Эмоции сменялись одна за другой, пока Локи не покачал головой и не спросил: «Не хочешь меня видеть?» Поняв, ЧТО только что сморозила без всяких комментариев, я запротестовала и сказала, что не это имела в виду (пусть и прозвучало банально и отштамповано). Потом разъяснила собственные слова более подробно: запреты со стороны Одина, его усталость, то, что я элементарно отнимала у него время. Под конец, уже более сконфуженно и неуклюже, упомянула разницу в социальном положении. К слову об общественном статусе, мы ни разу не обсуждали с Локи ни мое происхождение, ни место обитания. Я не хотела рассказывать - он и не спрашивал. Весь мой монолог Одинсон прослушал, не перебивая и чуть нахмурив брови. Когда я закончила, он посмотрел мне в глаза еще несколько секунд и пробормотал: «И кто тебе это сказал?» Я уже собиралась было ответить, что никто, как Локи меня перебил: «Потому что сама ты не могла додуматься до такой глупости…» Разговор тогда был долгий и выворачивающий душу наизнанку, но в итоге мы расставили всё по своим местам. Локи говорил долго, тихо и не поднимая взгляда, находя противовес любому приведенному мной аргументу. Он действительно уставал за день, но вечером, как выяснилось, общаясь со мной, он отдыхал. На запрет Одина ему было глубоко наплевать с астрономической башни. На эти слова я заулыбалась: наплевательское отношение к правилам – это наша общая черта. Как и любопытство, в принципе. Эти две составляющие обеспечили нам тягу к местам, где быть не положено, поступкам, которых делать нельзя, и впоследствии нескончаемым бедам на наши головы (да и не только на эту часть тела).

Я тихо засмеялась, вспоминая тот вечер, и осторожно провела рукой по краю монеты, активируя заклинание. Денарий нагрелся у меня в руке и засветился ровным, тускловатым светом. Я поднесла его поближе к лицу и прошептала: «Спасибо». Сияние стало чуть ярче и через мгновение померкло.

Спрятав монету под рубашку, я подошла к своему подобию постели и, скинув сапоги, легла на нее, кутаясь в шерстяную ткань в попытке согреться. Послание Одинсона меня взбодрило и даже придало немного сил: тревога улеглась и теперь плескалась где-то на донышке, не вызывая беспокойства. Свечи я решила не тушить, а вместо этого магией пододвинула их поближе к кровати: может, будет хоть капельку теплее. Переводя взгляд с одного пламени на другое, я заметила единственную не горевшую свечку из зеленоватого воска. Я ее зажигала очень редко, но все равно за семь лет от травяной свечи осталась только пара сантиметров. Вытащив руку из-под покрывала, я щелкнула пальцами, и на обуглившемся фитиле заиграл желтый огонек. Я так и заснула, глядя на колеблющееся пламя, вдыхая терпкий запах мяты, и думая, что привязалась к Локи сильнее, чем положено.

Раздался громкий щелчок – кофе готов. Открываю глаза, сбрасывая с себя оцепенение, и сажусь вместе с чашкой за стол. Напиток был горячий и обжигал горло, но я не обращала ни на горечь, ни на температуру ровным счетом никакого внимания. Пусть жжет, зато сбрасывает наваждение собственной памяти. Это воспоминание…

На следующее утро должен был состояться отбор воительниц в армию Асгарда. Организовывался турнир среди всех девушек, желавших попытать счастье стать валькирией. Отбиралась одна. А вы как думали, почему среди асов так мало женщин-воинов? Мечтающих о подобном – толпы, только не всем позволят. Драться я умела. Временами грязновато, временами применяя магию, но умела. Иначе выжить на улице не представлялось возможным. Первых своих соперниц я одолела быстро: это были дочери членов Совета. В большинстве своем изнеженные особы, которые не могли меня даже ударить, не поморщившись от боли в руке. Бой продолжался до тех пор, пока твой противник не окажется на лопатках, поэтому с ними я не слишком церемонилась: при первом возможном случае ставила подножку и садилась сверху, придавив коленями их локти, чтобы не дергались. Грубо, но действенно. Я даже не особо запоминала, как дралась. Единственный бой, впечатавшийся мне в память, - финальный. Его я не забуду никогда…

Колени подкашиваются, руки уже с трудом удерживают подобие меча. Вдох, блок, удар, выдох, уклон. Отступаю на шаг назад и оглядываю соперницу - злится. Страшно злится. Темные глаза полыхают яростным огнем, золотистые волосы растрепались, хотя изначально и были собраны в хвост. Сиф тяжело дышит и едва ли не скрипит зубами. Она устала, дико устала, как, впрочем, и я, но отступать не собирается. Толпа негодует: слишком долго длится бой, а победитель всё никак не ясен. С нескольких сторон летят подбадривающие крики, и большинство - для Сиф. Вдох, блок, удар, выдох, уклон… Громче всех кричит старший принц Асгарда и трое воинов, стоящих рядом с ним. Я впервые сегодня увидела Тора и уже готова признать, что Локи не преувеличивал, когда описывал его. Локи… Мелко оглядываюсь по сторонам, пока мы с Сиф нарезаем круги, и разочарованно выдыхаю. Так и не пришел. Не скажу, что мне обидно, но… неприятно.

Чуть было не пропускаю удар мечом, но вовремя уклоняюсь и отвожу меч соперницы в сторону. Нужно с этим заканчивать… Я долго прятала в рукаве свой козырь, но, думаю, пора показать собравшейся толпе, что я самый настоящий шулер.

Останавливаю свою ходьбу по кругу и сосредотачиваюсь на бушующем токе в венах. Внутри разливается тепло, кончики пальцев колет, сердце в разы ускоряет ритм. Сконцентрироваться…

Глубокий вдох… Наступаю и делаю пару ударов мечом, которые девушка отводит в сторону. Сиф замахивается в ответ и приближается ко мне вплотную. Выставляю блок… Меч блондинки пригибается к земле, заставляя своего обладателя согнуться вслед за ним. Наклоняюсь и свободной рукой бросаю горсть песка Сиф в лицо. Она кашляет и жмурится, отходя от меня на несколько шагов, и, все еще щурясь, делает несколько ударов по мне вслепую. Уклоняюсь и делаю кувырок в сторону, прокатываясь под ее рукой. Шепчу заклинание, буквально чувствуя, как искры касаются пальцев, а магия рвется наружу, стуча в ритме сумасшедшего сердца за клеткой из ребер. Касаюсь ладонью тени Сиф, опуская горящую магией руку на песок арены, и с криком вонзаю меч в черную фигуру на земле. Силы тут же мне изменяют, начинает кружиться голова, и резко холодеют ладони. Перед глазами появляются темные пятна, а сознание окутывает дымка. Такое чувство, что я сейчас отключусь… Щипаю себя за руку, запрещая рассудку покидать меня в самый неподходящий момент, и смотрю на Сиф. На лице появляется ухмылка: у меня получилось.

Девушка стояла на месте мраморной статуей не в силах пошевелиться. Я сковала ее тень, тем самым отняв у нее возможность двигаться. Она не могла даже говорить, не то, чтобы драться или хотя бы опустить поднятый меч. И тут я замечаю один удручающий факт… Вся толпа замолчала. Оглядываюсь вокруг себя и вижу изумленных, напуганных асов, в шоке переводящих взгляд то на меня, то на застывшую Сиф. Черт. Нужно разряжать обстановку. В гробовой, гнетущей тишине подхожу к Йотунхеймской ледышке и пару раз щелкаю пальцами прямо у нее перед носом. Раздаются робкие смешки со стороны трибун. Наклоняюсь прямо к лицу соперницы и высовываю язык, забавно скорчив рожу. Ох, как она, должно быть, сейчас злится! Вокруг меня слышится задорный смех и неуверенные аплодисменты. Я наигранно кланяюсь, прижимая правую руку к сердцу, чем вызываю пару одобрительных свистов, потом вынимаю меч из цепкой хватки Сиф и откидываю его подальше в сторону. Еще раз отвесив шутливый поклон публике, выдергиваю из земли собственное оружие и резко приставляю его к шее вышедшей из оцепенения девушке.

Асы зааплодировали, и я уже готова была убрать меч, как Сиф чуть ли не прокричала:

– Требую реванша!

Улыбка тут же слетела с моего лица, а гул трибун притих.

– Я требую нового боя! И чтобы она… – Сиф указала на меня пальцем, – не использовала магию!

Я замерла и перевела взгляд на старейшин, наблюдавших за боем. Те переговаривались между собой, обдумывая требование. Я всё держала клинок у шеи блондинки на случай, если ее протест отклонят. И молилась Звездам, чтобы это было так. Еще один бой с таким противником я просто не переживу: я вымоталась как в физическом, так и в магическом плане и продолжать драться уже не в силах. Сиф, видимо, надоело ждать, и она недовольно повторила:

– Я требую реванша!

Внезапно сзади раздался холодный, но очень знакомый голос:

– На каком основании?

Поспешно обернувшись, не отнимая меча от тела девушки, я с тихим, ликующим облегчением увидела спускающегося на арену Локи, скептически скрестившего руки на груди.

– Еще один колдун… – неожиданно грубо прошипела Сиф. – С чего вдруг такой неожиданный визит?

Не знала, что у этих двоих такие напряженные отношения… Локи поджал губы, но всё же ответил:

– Я наблюдал за боем с самого начала. То, что ты меня не видела, Сиф, не значит, что меня здесь не было.

На последних словах Одинсон повернулся ко мне и легко кивнул головой. Я улыбнулась краем губ и в ответном жесте приветственно-благодарно склонила голову: я в нем не ошиблась.

– Так с чего ты взяла, что тебе позволят драться еще раз? – изогнув бровь дугой, спросил Локи, вновь обращаясь к неотрывно и слегка недоуменно наблюдавшей за нами девушке.

Она уже открыла рот, чтобы ответить, но ее перебил подошедший советник:

– Боюсь, что она права, Ваше Высочество. У леди Сиф нет магических способностей, потому бой был признан несправедливым. Будет проведен еще один поединок. В этот раз соперница леди Сиф, – старец кивнул в мою сторону, – будет лишена своего преимущества.

Я скрипнула зубами от бессилия и с досадным рычанием опустила меч, наблюдая, как член Совета возвращается на свое место. Страшно. Больно. Обидно… Этот бой я не выиграю – у меня нет на него сил. Но гораздо сильнее задело обращение советника ко мне: «соперница леди Сиф». Не более того. Он даже не удосужился назвать меня по имени, хотя знал его, но тут же забыл, не считая меня достаточно стоящей его памяти. Изначально было известно, что валькирией станет именно Сиф: она тренировалась при дворе, являлась дочерью военачальника и, самое главное, долгое время была подругой Тора. Поговаривают, что ей предназначалось в будущем стать невесткой старшего принца, но это были только слухи. Никто не сомневался, что девушка займет законное место при дворе, и иные варианты просто не рассматривались: всех своих предыдущих соперниц Сиф одолела играючи. Все они были ей не ровня, и она это прекрасно знала. А сейчас появилось препятствие в лице меня. Замарашки, неожиданно настойчиво преградившей ей дорогу в чертоги Златого дворца. Препятствия обычно перешагивают, чего у нее не получилось, или разрушают… Выхода не было: я проиграла. Прости меня, отец.

Ко мне подошла пара стражников с ларцом в руках и всё тот же советник. Остановившись возле меня, он достал из сундука два металлических наруча, лежавших на красной бархатной подушке, и защелкнул их у меня на запястьях. По телу прокатилась короткая вспышка боли, и я чуть не рухнула на землю, едва устояв на ногах. Магию словно закрыли на замок, скомкав ее в комок где-то в области сердца и сцепив решеткой. Я попыталась вызвать магию хоть на секунду, но грудную клетку будто ошпарили кипятком, и я резко остановилась. Черт, это было больно.