Алдора.

Глава 16.

– Могу, – вздохнула девушка, набрав несколько символов на клавиатуре и дважды щелкнув мышкой. Она пробежалась взглядом по экрану монитора и снова посмотрела на меня, называя имя:

– Джейн Фостер.

Я благодарно кивнула и в состоянии прострации вышла из здания. Засунув руки в карманы джинс, я медленно шла по улице, подставляя лицо навстречу прохладному ветру, ласкающему кожу. Губы время от времени безмолвно повторяли чужое имя, пытаясь разгадать, кто за ним скрывается и каким образом Мироздание решило переплести судьбу неизвестной мне девушки с судьбой громовержца. Я продолжала бездумно вышагивать по тротуару, как вдруг почувствовала на себя чей-то взгляд. Аккуратно оглянувшись через плечо, я осмотрела улицу - пусто. Однако липкое ощущение на затылке не прошло, а только разрасталось сильнее, запуская корни подозрения в сознание. Неужели за мной слежка? Я улыбнулась краем губ, чувствуя, как сердце непроизвольно ускоряет ритм от возможно грозящей опасности, и размеренно прошла до поворота. Завернув за угол, я тут же прильнула к кирпичной стене, ожидая подтверждения своих догадок. Если за мной действительно шпионят, то наблюдавший не захочет терять меня из виду.

Через несколько мгновений я возликовала, заслышав чью-то тихую поступь, медленно приближавшуюся к повороту. У угла шаги резко стихли, словно человек решил так же, как и я, облокотиться о стену с другой стороны. Выждав пару секунд, я резко вышла из укрытия, собираясь схватить несостоявшегося шпиона за грудки и хорошенько его встряхнуть, но, видимо, планам было суждено не сбыться. Как только я попыталась схватить стоявшего за поворотом мужчину, он уклонился и вывернул мне руку, заставляя развернуться к себе спиной и согнуться пополам. Я тихо зарычала и, выгнувшись, вслепую ударила его ногой. Сзади послышалось шипение, хватка чуть ослабла, и я вывернулась, крутанувшись на месте и ударив соперника ногой с разворота. Удар пришелся ему в живот, и мужчина отступил от меня на несколько шагов. Я хотела было пойти за ним и закончить начатое, но шпион молниеносно вытащил из-за спины блочный лук со стрелой и натянул тетиву, направляя острый наконечник мне прямо между глаз. Я приподняла руки в капитулирующем жесте и изумленно распахнула глаза: вот уж не думала, что в Мидгарде до сих пор пользуется подобным оружием, пусть и усовершенствованным.

– Дамочка, давайте успокоимся, – ехидным голосом проговорил мужчина, криво улыбаясь одними губами. – Я из Щ.И.Т.а.

Агент опустил свой лук, ослабляя тетиву и наблюдая, как я скрещиваю руки на груди и закатываю глаза.

– Коулсон не выдержал? Послал за мной Робин Гуда? – съязвила я, разглядывая своего собеседника, одетого в черную кожаную жилетку с фиолетовыми вставками, открывающую взору накаченные руки. За спиной у шпиона висел колчан, набитый стрелами, на ногах красовались высокие сапоги и черные штаны из того же материала, что и верх костюма. На вид мужчине было лет сорок, и хотя все его лицо было сурово-непроницаемым, а от всей его фигуры веяло некой жестокостью, натуру стоявшего передо мной человека выдавали глаза приятного серо-голубого цвета, которые так и искрились задором плясавших в глубине бушующего моря бесов.

– Я бы не назвал себя Робин Гудом, – возразил мужчина, убирая стрелу в колчан и перекидывая лук через плечо. – Не имею никакого отношения к грабежу богатых и уж тем более к помощи бедным.

Я ухмыльнулась и поинтересовалась, вздернув бровь:

– Так зачем вы здесь? Забрать меня обратно в допросную комнату?

– Проследить, чтобы вы соблюли условия договора.

Ах, вот как! Хотите, чтобы я плясала под вашу дудку? Я поджала губы и сделала шаг навстречу агенту:

– Точнее, проследить, чтобы играла в игру по вашим правилам, не так ли?

– Не любите, когда вас контролируют?

– Терпеть не могу, – чуть ли не прорычала я.

Лучник хохотнул.

– Тогда вам лучше было с нами не связываться. В Щ.И.Т.е за каждым вздохом сотрудников следят.

– А я в сотрудники и не записывалась, – прошипела я, сверля мужчину недовольным взглядом. Агент пожал плечами, прикрывая глаза и опуская вниз края губ, как бы говоря: «Ну, что поделать! Сожалею!» Глядя на этого человека, почему-то совсем не хотелось злиться. Он ко всему относился настолько флегматично, что ярость к нему слишком быстро остывала. Гнев плавно уходил из сердца, сменяясь спокойным равнодушием. Я глубоко вздохнула и тихо спросила:

– Как ваше имя?

Мужчина вскинул брови, удивляясь вопросу.

– С чего это вдруг такой интерес?

– Не знаю, как к вам обращаться, – выдохнула я, массируя пальцами виски. Голова настойчиво продолжала гудеть, не давая выстроить мысли в последовательную цепочку. Все планы дальнейших действий просто комкались в неразборчивую кучку, показывая на прощание язык, прежде чем скрыться в путаном клубке из туманных догадок и предположений.

– Клинтон Бартон, – всё таким же удивленным тоном ответил лучник.

Я кивнула и с ехидцей спросила:

– Ну что, агент Бартон? Дальше будете играть роль моей няньки, или несчастный ребенок, в лице меня, наконец обретет долгожданную свободу?

Мужчина хмыкнул, приподняв уголок губ, и ответил:

– До свободы вам еще далеко. Считайте, что нянька не желает отвязываться.

Я невольно сморщила нос и с надеждой в голосе попросила:

– Если будете продолжать за мной ходить, то можете хотя бы в поле зрения не попадаться?

– Отвлекать буду?

– Глаза мозолить будете.

Бартон изумленно приподнял бровь, непонятно скривив губы, рвущиеся сложиться в ровную улыбку.

– Будете наблюдать за мной издалека, – продолжила я. – Может, мне выпадет шанс ускользнуть, – заискивающим шепотом произнесла я, чуть приподняв подбородок.

– Мечтайте дальше, – прыснул лучник. – С дистанции я вижу даже лучше.

Я наигранно-расстроено всплеснула руками.

– Что, и в яблочко попадешь?

– Ага, в яблочко, – Бартон хмыкнул, не отводя от меня улыбающегося взгляда. – В глазное.

Я раздраженно закатила глаза, но, как только представила, что в мой орган зрения прилетает стрела, стало как-то неуютно, и я легко надавила пальцами на прикрытое веко. Рядом послышался смешок. Тоже мне мастер стрелкового искусства.

Как-то совершенно не вовремя желудок свело болезненной судорогой, и живот недовольно заурчал, напоминая об отсутствии завтрака в организме. Учитывая то, что у Старка я не ела ничего кроме… виски, а после этого меня неизвестно сколько времени транспортировали в другую часть страны… Голодная я хожу уже два дня. Поджав губы, я молча развернулась и пошла прямиком по тротуару с намерением найти здесь какое-нибудь кафе. Сзади тут же послышались шаги и недовольный возглас:

– И куда вы собрались?

– Есть я собралась. Покормить своего заложника на базе вы не удосужились.

– А чем вы платить за обед будете? – с нескрываемым весельем спросили у меня за спиной.

Я резко остановилась на месте и машинально потянулась к карманам джинс, где у меня обычно лежала пара купюр. Внутри оказалось пусто. Обыскали, шпионы хреновы. Я прошептала пару проклятий и обернулась к лучнику, скрещивая руки на груди. Тот тяжело вздохнул и, порывшись в карманах, протянул мне мятую зеленую бумажку. Недоверчиво приняв подарок, я развернула купюру и непонятливо уставилась на лицо Бенджамина Франклина.

– Это не мое, – пробурчала я, помахав стодолларовой бумажкой.

Бартон закатил глаза и пояснил:

– Это мое. Вернете позже.

– Ага, непременно, – хмыкнула я, нахально улыбаясь. Положив деньги в карман, я подмигнула агенту и направилась дальше по улице. Вспомнив, что не знаю местоположения ближайшего кафе, я приоткрыла рот, собираясь задать агенту вопрос, и оглянулась назад, но фигура мужчины испарилась, будто его здесь и не было. Я нервно хохотнула и решила идти наугад.

Несколько раз свернув, как мне казалось, на более широкие улицы и пройдя в общей сумме пару кварталов, я заметила на противоположной стороне низкое здание с прозрачной витриной и табличкой с красной надписью «Кафе». Вот так просто, без всяких изыск и каких-либо названий. Учитывая размеры города, не удивлюсь, что это единственный пункт общественного питания во всей окрýге. О ресторане я даже заикнуться боюсь!

Перейдя пустующую дорогу, я уже собиралась войти внутрь заведения, но резко остановилась, поднеся руку к двери. Широко распахнув глаза, я в шоке уставилась на бога грома, который преспокойно сидел за столом, ел печенье и пил кофе из чашки. Рядом сидела пара темноволосых девушек и мужчина старшей возрастной категории: на вид ему было лет пятьдесят пять, может, и больше. Еще пару секунд лицезря эту умопомрачительную картину, я вспомнила, что стекло, по определению, прозрачно с обеих сторон, и если громовержец повернет голову в сторону, то непременно меня заметит, чего мне сейчас очень не хотелось. Чересчур резко и поспешно дернувшись в сторону, я встала за углом здания, прислоняясь спиной к стене и прикрывая рот ладонью. Прошлое начинало утягивать меня в свою трясину, пуская дрожь по телу и заставляя сердце биться о ребра чаще обычного. К горлу подступал ком. Пускай Тор и не был мне хорошим другом, но боевым соратником являлся однозначно. К тому же с этим оболтусом у меня напрямую ассоциировался бог коварства, воспоминания о котором и вовсе заставляли сгибаться пополам от недостатка кислорода и чувства горечи вперемешку с обидой. Столько лет выгораживаться от болезненного прошлого, и всё насмарку! Стоит только столкнуться с одним из его проявлений лицом к лицу, и возведенная неприступная стена рухнула, погребая меня под обломками. Равнодушные, сухие понятия под именами Асгарда, Тора и Локи сменялись другими, крушащими измученное сердце на куски: дом, близкие и семья… которых, по факту, я была лишена последние годы своей жизни. Губы дрожали, ноги едва выдерживали массу тела, которая неожиданно возросла до веса пузатого чибиса, в горле пересохло. Руки свело судорогой, и они непроизвольно сжались в кулаки от жжения под кожей, яро пытающейся вспомнить каково это: чувствовать магию в венах и искры на кончиках пальцев. Жалкая вышла из меня богиня хаоса, если я так трясусь от собственных воспоминаний. А ведь когда-то я боялась собственного титула… Но страх вскоре сменился гордостью…

В последний раз обвожу взглядом полупустую комнату и делаю шаг к двери, но рука предательски дрожит, пальцы отказываются ложиться на позолоченную ручку, и я с тихим рыком отхожу обратно, вновь и вновь скользя взглядом по досконально изученному интерьеру комнаты, погруженной в полумрак. Зря я дотянула до последнего момента… В этой давящей атмосфере сделать решающий шаг гораздо сложнее, чем в толпе народа. Пришла твоя очередь – будь добр идти и не задерживать других. Там хочешь – не хочешь, сомневаешься – не сомневаешься, а придется унять бешено стучащее сердце и идти на встречу с судьбой. Сейчас же я была совершенно одна и нарезала круги по помещению уже добрые полчаса, время от времени убеждая себя подойти к двери, но каждый раз я отпрыгивала от нее, будто дерево было пропитано ядом.

Судорожно вздохнув, я подошла к занавешенному окну и, аккуратно отодвинув тяжелую штору, выглянула на улицу. Ночь окончательно вступила в свои права: на Асгард шелковым покрывалом опустилась мгла, испещренная блистающими точками на небосклоне. Куда ни падал взгляд, повсюду горели огромные костры, чье пламя, казалось, взмывает в самую высь, доставая огненными языками до звезд, перемешавшихся с ярко-красными искрами, парящими в воздухе. По всему городу разносились звуки волынки, скрипки и барабанов, складывающиеся в озорную мелодию, приятно ласкавшую слух. Музыка иногда перекликалась с голосами асов, которые хлопали, притоптывали и присвистывали в такт песне, подзадоривая танцующих. Издалека виднелись выставленные на улице столы, усыпанные яствами, и груды наставленных друг на друга бочек с вином и элем, из которых напитки не прекращали литься в кубки, а иногда и прямо во рты пирующих богов. Народ праздновал День «Раскрытия имен», выкрикивая тосты за тех, кто сегодня узнает свое настоящее имя. За меня в частности. По исполнению пятисот лет, каждый гражданин Асгарда обязан был явиться к Омуту Правды и узнать собственный титул, некое призвание, которое становится вторым именем и не покидает тебя до и даже после смерти. Чаще всего это какое-либо качество характера, стихия или род деятельности. Бог справедливости, богиня семьи и уюта, бог огня и так далее.

Я тихо хмыкнула и отошла от окна, не в силах более глядеть на ликование народа. Для большинства такой титул казался очевидным и обычно довольно-таки предсказуемым. Пару лет назад никто не удивился, когда Тор стал богом грома, а Сиф – богиней войны. Такие имена были достаточно ожидаемы… Но что может выпасть мне? Кроме «тьмы» на ум ничего не приходило, и от осознания этого факта становилось только хуже: если я получу подобное призвание, значит, стану (как и боги смерти, ужаса, страха и т.д.) прислужницей Хель после смерти. Хуже этого наказания не существует во всех Девяти Мирах: душа никогда не находит себе покоя, мучается, платит за все свои грехи. При этом во время жизни бог может вытворять всё, что хочет: хоть невероятно доброе, жертвенное и морально-хорошее, хоть порочное, страшное и злое. Итог от этого не поменяется: ты все равно рано или поздно попадешь в хоромы Хельхейма, вечно коченея от холода или вечно сгорая в адском пламени.

Я нервно тряхнула головой, стараясь выгнать из разума столь удручающие мысли, но осадок из страха и смятения легкой дымкой еще шевелился на краю сознания. Я глубоко вздохнула и положила ладонь на дверную ручку, которая уже потеплела от моих частых прикосновений. Проведя взглядом дорожку по резному орнаменту на старом дереве, я поджала губы и вошла внутрь смежного помещения.

В комнате было еще темнее, чем я ожидала: сказывалось полное отсутствие окон и каких-либо светильников. Единственное, что можно было разобрать среди густого мрака – это огромная чаша из белого мрамора у противоположной стены, в которой блестела голубоватым светом яркая жидкость. По полу прошел сквозняк, пустивший мурашки вдоль позвоночника и захлопнувший злополучную дверь. В воздухе веяло какими-то травами, щекотавшими нос, а тишину нарушал тихий гул и голоса, шептавшие о чем-то из омута. Я сглотнула и медленно приблизилась к чаше, разглядывая серповидные блики, мерцающие в глубокой синеве, и продолговатые комки света, плавающие по дну сосуда. Рядом на столе лежал небольшой кинжал, чье лезвие было целиком покрыто неизвестными мне рунами, складывающимися в невообразимый, затейливый узор, плавно перетекавший на изогнутую рукоять. Дрожащими пальцами я обхватила нож и надрезала себе кожу на ладони, которую тут же прожгло огнем. Подавив в себе крик и желание залечить рану магией, я подняла руку над омутом, наблюдая, как несколько капель крови падают на голубую гладь. Поверхность покрылась рябью, замерцала, а красноватая жидкость начала изгибаться и скручиваться в нити. Через мгновение бордовые линии медленно поплыли по воде, складываясь в буквы. Я тихо вскрикнула и прикрыла рот ладонью, когда смогла разобрать написанное слово. Из тонких красноватых полос прорисовалось кровавое: «Хаос».

***

На ватных ногах я вышагивала в сторону библиотеки, где мы с трикстером договорились встретиться после окончания дня. Состояние было хуже некуда: руку до сих пор жгло огнем, хоть я и попыталась ее излечить, мысли метались по черепной коробке, словно пытаясь изнутри пробить мою голову насквозь. Хаос. Ха-ос. Слово скользило по языку, оставляя после себя жуткую горечь и сухоту. Буквы едва слышно выдыхались, превращаясь в шипящий шепот и неразборчивый шелест, едва касающийся губ. От этих устрашающих звуков становилось гадко и липко на душе, будто кто-то мокнул меня в грязь. Хаос хоть и не приговаривал меня к службе у Хель, но со смертью и злом ассоциировался напрямую. И такова моя сущность?... Омут всегда говорил только истину и никогда не ошибался, точно раскрывая главное качество бога или богини. Неужели единственное мое призвание сеять раздор и нести всему живому погибель? Я не настолько черства и жестока, чтобы жить ради убийства других людей! По крайней мере, я себя такой не ощущала. Видимо, не мне судить…

Добравшись наконец до библиотеки, я тихо приоткрыла дверь и проскользнула внутрь, оглядываясь по сторонам. Несмотря на поздний час, внутри было светло: под потолком витали магические шары, отпугивая вездесущий мрак. Бегло пробежавшись взглядом по комнате, я наткнулась на Локи, развалившегося в кресле, закинув ноги на стол. Хотя в руках он держал книгу, было видно, что он отнюдь не читал: на губах у него играла задумчивая улыбка, глаза чуть прищурились, уставившись в одну точку, а пальцы настукивали какой-то одному ему известный ритм. Услышав хлопок закрывающейся двери, ас оторвался от страницы и перевел взгляд на меня. Опознав в моей лохматой тушке знакомого человека, бог отложил книгу в сторону, а его улыбка стала еще шире, заняв добрую половину лица. Чего это он такой довольный? Глядя на трикстера, я сама невольно заулыбалась, а недавняя тревога ушла на задний план. Я тихо хмыкнула и подошла к нему поближе, усаживаясь на соседнее кресло. Подавшись немного вперед и сложив ладони между колен лодочкой, я впилась взглядом в изумрудные, искрящиеся весельем глаза и кратко спросила:

– И?

Локи цокнул языком и откинулся на спинку кресла, облизнув тонкие губы, которые тут же вновь сложились в ехидную ухмылку. Что ему за титул такой достался? Ясное дело, уже была масса предположений на тему «Как кого назовут», но в большинстве своем это были лишь догадки. Трикстера во дворце уже давно кто-то прозвал богом коварства, кто-то – обмана, кто-то (особо расхрабрившись) – лжи. Свое мнение на этот счет он не высказывал, предпочитая оставить все идеи при себе. Я же приписывала ему покровительство над иллюзиями или над магией (последнее, как мне кажется, ему сильно польстило, когда он услышал мою гипотезу). Понятия не имею, что из этого ему попалось, но выглядел он настолько довольным, будто только что получил права наследования на трон Асгарда.

Ас еще раз цокнул языком и медленно протянул:

– Бог озорства.

Я застыла, разглядывая профиль принца. Озорство. Я повторила движение Локи и откинулась на спинку кресла, прикрывая глаза и перекатывая слово по рту. О-зор-ство. На языке будто оставалась терпкая смесь из хитрости, ловкости и обмана. В слове перемешалось абсолютно всё: гибкий ум, азарт, насмешка, отдающая ярко горящей лукавой искоркой. Неповторимое сочетание, которое почему-то представлялось в сознании зелено-золотым цветом. Я открыла глаза и, прищурившись, посмотрела на бога, наблюдавшего за моей реакцией. Взгляд скользнул по черным волосам, бледному лицу, ярко-выраженным скулам, тонким губам, застывшим в улыбке, и буквально горящим глазам цвета хвойного леса. В одно слово уложилась вся его натура, вся сущность, состоящая из крайностей и невообразимых граней, переплетенных в неповторимый характер. Я ухмыльнулась и, еще раз пробежавшись взглядом по фигуре трикстера, протянула:

– Знаешь, а тебе идет.

Локи вскинул бровь и наигранно-недоверчиво переспросил:

– Да?

– Да, – подтвердила я, слегка кивнув головой.

К правам на трон Асгарда добавилось неограниченное использование запрещенной магии: таким довольным младшего принца я видела впервые. Я заулыбалась, глядя на его просиявшее лицо, но шарик счастья лопнул, стоило асу открыть рот:

– А у тебя что?

Улыбка слетела с губ, а пьянящая радость сменилась былой задумчивостью и тревогой. Увидев мое изменившееся настроение, Локи тоже прекратил улыбаться и посерьезнел, хотя в глазах еще плескалось изумрудное море. Я поджала губы, не желая отвечать на вопрос, и опустила голову, блуждая взглядом по полу.

– Рида? – донесся встревоженный голос сверху. Я вновь посмотрела на бога, удивляясь столь быстро сменявшемуся настроению своего друга: трикстер был напуган не на шутку.

– Смерть? – едва слышно выдохнул он, вглядываясь в мое лицо. Я покачала головой:

– Все не настолько плохо. К Хель в прислуги я не попаду. Просто… – Я запнулась, не зная, как сформулировать собственную мысль. – Просто меня ненавязчиво приписали к злодеям-убийцам из старых легенд.

Локи нахмурился и чуть склонил голову набок, пытаясь понять, о чем идет речь. Я вдохнула побольше воздуха в легкие и на одном выдохе произнесла:

– Хаос.

Одинсон перевел взгляд на стену позади меня и неслышно произнес короткое слово одними губами. Несколько минут он недвижимо просидел, уставившись в одну точку, время от времени выдыхая в воздух шелестящие звуки. В какой-то момент он вздрогнул, и на губах у него вновь появилась широкая улыбка. Локи окинул меня взглядом, как делала я недавно, выискивая какие-то детали в чертах моего лица, и наконец подался вперед, сцепляя руки замком.

– Тебе тоже идет, – улыбнулся он, всматриваясь в мои глаза.

Я непонимающе изогнула бровь дугой: он тоже считает, что смерть – мое призвание?

– Ты неправильно понимаешь это слово, – покачал трикстер головой, заметив мое недоумение. – Хаос – это не просто раздор. Это неподчинение, – проговорил он по слогам, – это желание действовать по собственным законам, не так, как это делают другие. Нарушать существующий порядок, переворачивать чужое понимание вещей вверх дном. Хаос – это непокорность, Рида. А в этом, прости, тебе равных нет, – развел руками принц, улыбаясь краем губ.

До меня медленно доходил смысл произнесенной речи, который я вылавливала из каждого слова. Непокорность. Дерзость. Хаос. Подобная трактовка что-то шевельнула внутри грудной клетки, окутывая тело сладостным теплом. По лицу расползлась улыбка.

– Думаю, ты прав, Локи, – выдохнула я, поднимая глаза на младшего принца. Тот вновь просиял от моих слов и откинулся обратно на спинку кресла.

– Хаос, – протянул он.

– Озорство, – отозвалась я.

Одинсон кинул на меня лукавый взгляд, и я тихо засмеялась, тряхнув головой и закрывая тем самым лицо волосами. Неожиданно трикстер цокнул языком и сказал:

– Чуть не забыл…

Я подняла взгляд и увидела, как мой собеседник тянется куда-то в сторону стола, доставая оттуда небольшой сверток и протягивая его мне:

– С Днем «Раскрытия имен», богиня хаоса.

Я изумленно приняла подарок в руки и развернула плотную черную ткань. Внутри лежал маленький кинжал, поблескивающий сталью в свете магических шаров. По лезвию тянулась тоненькая строчка из рун, складывающаяся в рисунок змеи, а витиевато загнутую рукоять украшал большой изумруд.

– Невероятно, – в восторге прошептала я, аккуратно ведя пальцами по прохладному металлу, повторяя контуры гравировки.

– Нравится?

– Очень, – честно призналась я, переводя взор на Локи, наблюдавшего за мной с легкой улыбкой. – Где ты такой достал? – изумилась я.

– Сделал на заказ, – тихо ответил Одинсон.

– Просто потрясающе. Спасибо огромное, – проговорила я, вставая с кресла и приобнимая бога за плечи.

– Пообещай, что будешь его носить с собой. Я не просто так его подарил, – прошептал трикстер мне на ухо, в миг придав голосу серьезный тон.

– С чего вдруг такая тревога?

Я, кажется, знала «с чего» и отлично понимала, что он не ответит на вопрос. Но всё равно хотелось сорвать признание с его губ. Даже размер оружия выбран был подходящий, чтобы можно было его спрятать и ходить с кинжалом по дворцу. Вспоминать причину такого подарка мне не шибко хотелось.

– Просто пообещай, – не унимался ас.

– Обещаю, – тихо сказала я, отстраняясь от бога, неохотно выпустившего меня из кольца рук. Я ободряюще улыбнулась и, достав из кармана небольшую серебристую флягу, всю обвитую черным рунным узором, обратилась к принцу в его же манере:

– С Днем «Раскрытия имен», бог озорства.

Локи вздернул бровь, видимо, не ожидая, что я тоже приготовлю подарок, и взял емкость из моих рук. Взвесив ее в ладони и поняв, что она не пустая, он нахмурился и поинтересовался:

– И что там внутри?

– А ты догадайся, – протянула я с ухмылкой.

Одинсон одной рукой откупорил флягу и осторожно поднес сосуд к носу, вдыхая запах зелья. Морщинки на лбу резко разгладились, и он недоверчиво покосился на меня исподлобья:

– Да ну?

– Ага, – кивнула я, не скрывая широкой улыбки.

Глаза бога загорелись, и он с ехидцей спросил:

– Сыворотка правды? Серьезно? Ты ведь знаешь, что она запрещена?

Я невинно пожала плечами, состроила печальную рожицу и непонимающе покачала головой. Запрещена? Где? Когда? Ничего не знаю и знать не хочу. Принц громко рассмеялся, убирая закупоренную флягу на стол, и наигранно мне поаплодировал. Я с серьезным видом отвесила поклон и тоже засмеялась, глядя в озорные зеленые глаза.

Резко вдыхаю прохладный воздух и распахиваю глаза, прогоняя наваждение. Я медленно возвращалась в реальность, все еще вспоминая мелькавшие перед взором картинки прошлого. Мидгард, изгнание, Тор. Прогнав воздух сквозь плотно стиснутые зубы, я принялась размышлять, как доставить громовержца на базу. Понятное дело, я не собираюсь тащить его туда силками: всё гораздо прозаичнее и проще. Стоит ему узнать о местонахождении Мьельнира, как он сам туда радостно прибежит в надежде вернуть свое оружие. Что-то мне подсказывает, что его ждет горькое разочарование. Осталось как-нибудь донести до Одинсона нужную информацию. Я могла бы поговорить с ним и самостоятельно подбить на это дело, но… Слишком много горьких воспоминаний и слишком больно в них погружаться. Я решила, что начну новую жизнь, больше не вернусь к старым привычкам, построю саму себя заново. И мое только-только пришедшее в себя сознание не выдержит и двух минут напротив небесно-голубых глаз громовержца, которому будет приятно узнать, что он не единственный изгнанник в этом городе…Нет. Ни шагу назад.

Тут мне на ногу наступил какой-то чересчур тяжелый прохожий, удлинив тем самым мою ступню на пару размеров, остановился и принялся сконфуженно бормотать слова извинения. Я вскинула недовольный взгляд на грузного мужчину с темной бородкой, и на ум пришла довольно-таки простая идея. Я добродушно улыбнулась и, положив руку мужчине на плечо, проговорила, доставая из кармана купюру и проведя ей перед глазами прохожего:

– Вы, случайно, подзаработать не хотите?

Толстячок выпучил глаза и уставился прямо на портрет Бенджамина Франклина, яростно закивав головой.

– Тогда слушай внимательно, – прошептала я. – Ты знаешь, что в пятидесяти милях отсюда разбился… спутник?

Мужчина кивнул.

– Сам недавно там был. Не знал, правда, что это спутник. Тяжеленный, зараза! Туда сейчас съехались федералы и всё оцепили, сказав, что эта гадость – радиоактивная. А ее всю облапал. Вот этими руками, – кивнул он головой на свои ладони.

Я ухмыльнулась. Какой мне удачный экземпляр попался. И рассказывать ему ничего не надо, и деньги ему нужны, и вопросов лишних задавать не будет. Идеально.

– Вот сейчас зайдешь в кафе, – кивнула я в сторону входа, – и громко расскажешь всё то же самое бармену, официанту или кому-нибудь еще. Главное – громко, чтобы все слышали. За одним из столиков будет сидеть светловолосый, накаченный мужчина. Рядом с ним – две девушки и еще один мужчина с сединой. Убедись, что светловолосый тебя услышал и захотел поехать к этому спутнику. Если он сам не захочет, раззадорь его: скажи, что, мол, он такой сильный и наверняка смог бы поднять эту железку. Всё понял?

Мужчина мелко, часто закивал, из-за чего его полные щеки начали трястись. Я протянула ему купюру и кивнула головой в сторону кафе. Проводив его спину взглядом, я перешла дорогу и встала в тени какого-то здания, облокотившись спиной о стену, и стала ждать, наблюдая за входом в кафе. Через минуту я почувствовала чье-то присутствие и повернула голову в сторону: рядом стоял Бартон, скрестив руки на груди.

– Чего стоим? – поинтересовался он. – Еще и деньги мои какому-то бомжу отдали.

Я хмыкнула и снова повернулась в сторону забегаловки.

– Нужный вам человек внутри этого здания, – указала я на заведение пальцем. – Подождите немного и увидите, как наша ходячая катастрофа добровольно побежит на вашу базу.

Лучник изумленно вскинул брови.

– И что же вы такого сделали?

– Секрет фирмы, – протянула я, довольная произведенным эффектом.

Меньше, чем через пять минут, дверь в кафе открылась, и оттуда чуть ли не выбежал громовержец, сопровождаемый все той же незнакомой мне компанией. Единственное, о чем я смутно догадывалась,- это то, что одна из девушек именует себя Джейн Фостер, не более того.

Бартон присвистнул.

– Да вы волшебница.

Я хмыкнула. Как он был близок к истине…Только вот дальше всё пошло немного не по плану. Тор, поговорив о чем-то с вышеупомянутыми людьми, поцеловал руку девушке, отвесил поклон остальным присутствующим, явно прощаясь, и, проводив взглядом удалившихся мидгардцев, уверенно зашагал по дороге. Я непонятливо на него уставилась. Пятьдесят миль? Пешком? Серьезно?

Рядом со мной раздался смешок.

– М-да, добираться до базы он будет долго, – протянул агент.

Я поджала губы, соображая, что делать дальше. Сам громовержец транспорта себе не найдет, а попросить кого-то о попутке он не сочтет необходимым и, как упертый баран, попрется до базы на своих двоих. Вот дьявол. Нужно кого-то подбить подвести Тора до его любимого Мьельнира. Голову осенила соблазнительная идея.

– Агент Бартон, – обратилась я к мужчине. – Можете сказать, где сейчас находится Коулсон?

Клинтон нахмурился, явно не желая отвечать на подобный вопрос.

– Это важно, – заверила я.

Лучник окинул меня изучающим взглядом, решая, можно мне доверять или нет.

– Он где-то в городе вместе с небольшой бригадой.

Я кивнула головой и улыбнулась. Отлично.

– Вы можете узнать немного информации об одном человеке? Чем живет, где работает?

– О каком? – недовольно пробурчал мужчина, сверля меня своими голубыми глазами.

– Джейн Фостер, – протянула я, наблюдая за изменившимся лицом агента.

– Кто это? – полюбопытствовал он.

– Одна из девушек, которых мы видели только что.

– И откуда у вас столько информации? – удивился Бартон, потянувшись рукой куда-то себе за пояс.

– Умею ее доставать, – пожала я плечами.

Предметом, за которым потянулся лучник, оказалась небольшая черная рация с антенной. Клинтон нажал на кнопку на поверхности и четко проговорил:

– База, это Сокол. Как слышно? Прием.

Мужчина отпустил кнопку, ожидая ответа. Приемник зашипел, и из динамика послышался голос диктора:

– Слышу вас хорошо, Сокол. В чем дело? Прием.

– Мне нужно пробить одного человека по базе. Выяснить место работы или основной род деятельности. Прием.

– Можете назвать имя-фамилию человека? Прием.

– Джейн Фостер. Прием.

Повисла небольшая пауза, прервавшаяся треском рации:

– Научный работник. Прилетела из Нью-Йорка ради каких-то исследований в области астрофизики. Прием.

– Вас понял. Конец связи.

Бартон убрал рацию обратно за пояс и посмотрел на мое лицо. Мол, и что дальше? Я обхватила пальцами подбородок, обдумывая, как можно заставить астрофизика сунуться туда, куда соваться ни в коем случае не следует. Потом медленно, с расстановкой проговорила:

– Нам нужно сделать так, чтобы Фостер решила подбросить нашего беглеца до базы. Судя по всему, она уже собиралась это сделать, но те двое убедили ее не ехать. Видели, как они разговаривали в стороне?

Лучник кивнул.

– Нам нужно ее смотивировать. Что может человека науки заставить пойти на отчаянный поступок? – задала я риторический вопрос.

Бартон округлил глаза и пожал плечами. Я хмыкнула. Какой сообразительный, догадливый шпион!

– У любого человека есть то, чем он дорожит. Отберите это и увидите, как самые тихие и покорные люди совершают настоящие безумства. Джейн ученый –

профессия мирная, но азартная. Она проделала ради своего исследования огромный путь, оказалась далеко от дома, а значит, дело ее зацепило. Отнимите у нее оборудование и записи показаний всех приборов. Отвезите все вещи на базу. Примчится за своей работой, как миленькая.

Бартон одобряюще ухмыльнулся, оглядывая меня с ног до головы:

– А вы явно знаете свое дело, мисс Эмбертон.

Я склонила голову в поклоне и, облизнув пересохшие губы, спросила:

– Сможете договориться с Коулсоном?

– Сумею его убедить, – кивнул лучник и отошел от меня на несколько шагов, доставая из-за пояса рацию.

Я потерла ладони друг о друга, предвкушая грядущие события. Сейчас начнется самое интересное.