Перелетная птица.

Глава 3.

Оставив машину на стоянке, Хиддлстон медленным шагом направлялся к дому Викки, словно стремился отсрочить неизбежное. Но массивная дверь, увитая мертвым плющом, маячила черным пятном у него перед глазами.

На долю секунды его охватило страстное желание отправить Ви СМС и отправиться домой. Том виновато покачал головой: его ждет девушка, теплый ужин и новый фильм. Но все это нагнетало тоску, от которой хотелось избавиться как от липкой паутины, охватившей ткань пальто. Ближайшие пять часов его жизни стрелой промелькнули перед его глазами, вызвав тяжелый вздох. Так вздыхают мужчины, просуществовавшие большую часть жизни с женщиной, с которой их абсолютно ничего не связывает.

Только сейчас Том задумался о том, что связывало его с Викки, но ответа найти не мог. Они были разными, мужчина всегда знал это, но с каждым днем пропасть между ними все больше разрасталась. В последнее время девушка разрывалась между ним, отцом, работой и подругами, пытаясь найти баланс, что никогда ей не удавалось: проекты отбирали слишком много жизненных сил. Ви уходила ранним утром, приходила поздним вечером, занималась домом и вновь работой. Каждый ее проект был масштабен и качественно сделан, но в каждом последующем макете было все меньше индивидуальности и души – Престон штамповала чертежи, словно книги на конвейере. Ее яркая личность с каждым днем становилась все заурядней, очарование смеха померкло, характер стал самым обычным – каждый новый день убивал Викки, туша яркий огонь ее души.

Он тяжело отворил дверь - в нос мгновенно вдарил запах дорогих сигар. Сегодня был тот редкий день, когда Генри Престон был дома. Мужчина незамедлительно явил высокую, подтянутую фигуру Хиддлстону. Бросив ему сухой кивок, хозяин дома вернулся к телефонному разговору и скрылся в кабинете.

В доме стояла непривычная тишина, что сразу же насторожило Тома: обычно Викки едва заслышав скрип входной двери, влетела в прихожую и радостно щебетала приветствие и его имя. Ее зеленые глаза сияли ярким огнем, губы раскрывались в улыбке, Ви смеялась, бережно взлохмачивая его кудри. В такие моменты Хиддлстон видел в ней отголоски той самой Викки Престон.

Сегодня она не появилась, даже когда Том позвал ее. Он нашел ее на кухне, занятую протиранием блестящей варочной поверхности под тихие звуки Моцарта. Викки заворожено терла одну и ту же конфорку, то открывая, то прикрывая рот будто шепча что-то. Статичные движения, стеклянные глаза, напряженные губы - весь ее вид ужасал. Казалось, что в следующее мгновение из недр ее души поднимается звериный рык и Ви впадет в истерику.

- Викки, - Том аккуратно дотронулся до ее плеча.

Девушка медленно, словно покидая душные объятья долгого сна, подняла на него глаза: "Том, - губы скривились в натянутой улыбке, - я не слышала, что ты пришел. Садись, - она указала ему на один из стульев".

Через некоторое время Викки, пригласив за стол отца, вернулась на кухню - расставить кухонные приборы. Ужин проходил в полном молчании, если не считать нескончаемых переговоров мистера Престона с многочисленными коллегами и партнерами. Том не решался сказать Ви и слова, что с нарочитым спокойствием разделывалась с курицей. Вся эта напряженная атмосфера напоминала дурной черно-белый фильм, в котором герои за столом ведут себя нарочито неестественно, что делает ситуацию неминуемо комичной.

- Викки, - дом заполнил прокуренный голос, - как работа?

- Отлично, - прозвучал отстраненный ответ.

Мужчина закивал в знак понимания: "Подруга твоя как? Леон, кажется?" - хозяин дома возвел глаза к потолку, пытаясь вспомнить имя.

- Отлично, - Ви наколола на вилку салат.

- Чудно.

Том, молча, наблюдал за бессмысленным разговором. Генри снова и снова задает одни и те же вопросы, а Ви дает один и тот же ответ, кивая как китайский болванчик. Такой расклад отношений уже давно устраивал каждого в этой маленькой семье.

Только за кружкой чая Хиддлстон нарушил тишину, рассказывая девушке о рабочем дне. Та покорно кивала в нужные моменты повествования и вовремя задавала вопросы, улыбаясь перекошенными губами будто лицо охватила неведомая болезнь.

- Что-то не так? – мужчина обратился к девушке.

И только Викки хотела нарушить тишину – мобильный телефон Тома громко о себе напомнил.

- Прости, - он виновато глянул на нее.

Перемена в ее лице была поразительна: еще несколько секунд назад черты ее лица расслабились будто бы Ви готовилась раскрыть душу, уронить с плеч груз, но теперь она вновь сидела каменным изваянием в кресле у окна.

- Мне нужно ехать, - он небрежно чмокнул ее в щеку, - это по работе. Ты ведь понимаешь? – увидев слабое подобие кивка, он развернулся. Увидимся! – слышалось из коридора.

Выйдя на улицу, Том широко улыбнулся, но в то же мгновение почувствовал себя виноватым: Викки весь вечер была сама не своя, а он стремглав сорвался с места, даже не дав ей ответить. Но чем дальше Хиддлстон удалялся от дома, тем быстрее исчезала вина – вскоре воспоминание о неудавшемся разговоре улетучилось, словно его и не было.

Проезжая мимо дома Престонов, он поежился, увидев хрупкий силуэт Ви у окна гостиной. И тут Тома осенило: все это неправильно. Неправильно приходить в этот дом, неправильно убегать от разговора, неправильно так жить, неправильно быть с Викки.

Викки. Почему он был с ней все эти годы? Почему? Он никогда не любил ее и, видит Бог, никогда не давал ей призрачной надежды. Том не любил ее тонкие губы, что улыбались змеиной ухмылкой, не любил зеленые глаза, так глубоко впавшие, не любил серый цвет волос, не любил истеричных нот в ее голосе, не любил ее покорности, согласия, наивности, серости, нет, не любил. Но он любил то, что она его любит.

И пока Том, погрузившись в свои мысли, возвращался на работу, Викки стройным, ритмичным шагом направлялась в свою комнату, но, не дойдя нескольких десятков сантиметров до кровати, тяжело опустилась на пол будто силы ее покинули. Ви подняла усталое лицо от колен и каждый, кто сейчас бы ее увидел, сказал бы, что она постарела.

Днем шестого мая ураган Виктория ворвался в квартиру Тома. Появление ее сопровождалось ритмичным цокотом новеньких набоек по полу, шуршанием многочисленных бумажных пакетов и звоном десятка металлических браслетов на левой руке.

Едва переступив порог квартирки, девушка, уверенно подойдя к Тому, поцеловала его, оставив на губах розовые блестки.

- Хорошее настроение? – спросил он Ви, прищурив глаза в попытках разглядеть неугомонную подругу.

- Прекрасное! – пропела Викки.

- Отличная стрижка, - подметил Хиддлстон, захватив ее в объятья и целуя в шею, - тебе идет, - голос сошел на шепот.

- Спасибо, - девушка резво развернулась, будто играя с ним. – Маки совсем пожухли, - Ви покачала головой, подойдя к столу, - я принесла тюльпаны.

Том не слышал ее слов, он лишь кивал и мягко улыбался, не смея отвести внимательного взгляда от девушки: ему казалось, стоит закрыть глаза – сладкая греза рухнет. Он не хотел упустить даже малейшего движения, жадно вглядываясь в очертания точеной женской фигуры: соблазнительные бедра, что двигались в такт хозяйке, изящные руки, рисовавшие в воздухе импрессионистские фигуры, тонкая талия, хрупкая шея, одетая в крупные бусины ожерелья, визуально удлинявшие ее линии. Как же она хороша.

- Том, - женский голос будто звучал сквозь толстую стену, - Том! Тебе плед нравится?

- Плед? – переспросил мужчина, не заметив того, как перешел за Ви в спальню. – Плед – чудо!

- Голубой, - она легко провела по ткани. – Я принесла бананы и шоколад, - девушка направилась обратно в гостиную.

- Пудинг? – он поднял на нее глаза.

Викки кивнула, снисходительно на него взглянув: иногда ей казалось, что ее мужчина все еще маленький Томми, играющий перед телевизором в машинки.

- Но сначала, - она достала из пакета несколько коробочек, - мы соберем полки!

- Оооо, - протянул Хиддлстон, - полки! Приступим! – он развел руками, показывая, что принял затею.

- Получается? – спросила Викки через некоторое время.

- Не особо, - прокряхтел с дивана мужчина, - она не должна быть треугольной!

- Верно, - девушка для надежности еще раз взглянула на инструкцию.

Она внезапно поднялась, кинув свою неудавшуюся полочку на кресло: «Поужинаем?», - зеленые глаза выжидающе смотрели на собеседника.

Сейчас девушка выглядела так решительно, что перечить ей было себе дороже.

- Идет, - Том с энтузиазмом подхватил идею, подхватив кожаную куртку с кресла. – Чего желает леди?

- Пасты и, пожалуй, - Ви мечтательно закатила глаза, предвкушая то, как десерт растает у нее во рту, - мороженого!

- К Лоренцо и в «Baskin Robbins»?

- Да! Кто последний добежит до киоска с газетами, тот платит! – громко рассмеявшись, Викки стремительно подбежала к лестнице, кинув на мужчину снисходительный взгляд. Секунда – и Ви была такова.

Том запер дверь и, перепрыгивая через несколько ступеней, принялся догонять беглянку, смех которой отражался в клетке нижних пролетов. Он выскочил на улицу, когда Викки, игриво подмигнув, подбежала к светофору, придерживая полы длинной юбки. Тонкие щиколотки, на несколько сантиметров выглядывающие из волн шифона, зазывающие зеленые глаза, ритмично поднимающаяся грудь, обтянутая тонкой майкой, - заставили Тома улыбнуться, облизнув губы. Мужчина не знал игры, что предлагала Викки, но уже принял правила.

Она широко улыбалась, проверяя, как близко преследователь. Внезапно Ви замедлила бег, словно желая быть пойманной.

- Попалась! – сократив расстояние между ними до минимума, Хиддлстон притянул девушку к себе.

- Ты все равно платишь, - подметила Ви, высвободившись.

Она гордо высвободилась из кольца рук и, вскинув острый носик, говорила с ним как победитель.

- Как скажите, мэм, - он галантно предложил руку, согнутую в локте.

Всю дорогу до итальянского ресторанчика они оживленно болтали, обсуждая последние новости, девушка часто и искренне улыбалась, а металлический звон браслетов подчеркивал звучание переливистого женского смеха.

Захватив с собой разноцветные крынки с мороженым, Том и Викки свернули с Ковентри – стрит на Хеймаркет, следуя в Сад Ватерлоо.

- Фисташковое ничего, - небрежно подметила девушка, прощупывая почву для дальнейшего разговора.

- Банановое с кусочками печенья лучше, - деловито подметил мужчина, опустившись на лавку.

- Том, - Ви опустила баночку с остатками десерта на скамью, словно та мешала говорить серьезно, - я хочу помириться с подругами.

Хиддлстон взглянул на девушку, что с завидной уверенностью смотрела его в глаза. Решение было принято – от него требовалось лишь подтвердить правильность ее поступков, вот только это решение казалось ему не верным.

- Ты уверена? – осторожно поинтересовался он, не желая омрачать вечер.

-Да, - Ви не медлила с ответом, - быть с ними в ссоре неправильно: они – мои подруги.

Неправильно. Это слово насмешкой звучало в голове мужчины: еще совсем недавно он и сам думал о том, что есть «неправильно».

- Твои подруги, - Хиддлстон выделил это слово, - не очень красиво поступили.

- Никто не идеален, - она вернулась к мороженому, показывая, что разговор окончен, - Лейтон лишь заботилась обо мне. – Закат красивый, - Ви кивнула на лавандовое небо, исполосанное красной дымкой.

- Да, замечательный, - его голос звучал словно издалека. – Вернемся ко мне: прохладно.

Она кивнула, поправив складки на юбке. На несколько секунд зеленые глаза внимательно всматривались в голубые – Престон едва заметно качнула головой, будто разочаровалась. Глаза никогда не лгут.

Лишь вечером, наблюдая за Викки, которая с завидным упорством пыталась собрать свою злосчастную полочку, Том поймал себя на мысли, что этот вечер удивительно хорош своей тишиной, банановым пудингом, запахом тюльпанов и воздушным образом девушки, что сидела в лучах заходящего солнца.

И тогда он задумался о том, что не все потеряно. В памяти вспыхнули яркие картины прошлого, в которых Престон умела смеяться, рисковать, убеждать, жить – гореть. Теперь все дни до сегодняшнего казались далеким прошлым и досадной ошибкой. Ви всего лишь ошибалась, конечно! Девушка сбилась с пути, пытаясь найти верную дорогу, но сейчас все будет по-прежнему: Викки вновь будет сиять.

Викки крутилась юлой между гардеробом, зеркалом и обувным шкафом, выбирая подходящий наряд для сегодняшнего свидания. Этот день казался особенным, каждая минута была наполнена приятным ожиданием. Разномастные платья разноцветными облаками опускались на высокую кровать, пока девушка не извлекла из гардероба тканевый портплед. Едва завидев материю нежного мятного цвета, Ви улыбнулась – то, что нужно.

На ходу застегивая молнию, она поспешила на кухню – проверить в духовке запекавшуюся индейку и десерт в холодильнике. Уверенная в идеальном состоянии блюд, Ви вернулась в комнату за серебреными туфлями и цепочкой, что Том подарил на Рождество.

Кинув взгляд на часы, Престон стремительно бежала вниз по лестнице, даже не касаясь перил. Еще десять минут и этот вечер превратиться в сказку. Этот вечер будет незабываем. Все обещало это ей: мелкие, пушистые снежинки, падающие с рыхлых небес, свежий вечерний воздух, тихое движение стрелок, быстрое как никогда, и размеренное биение сердца, что жило в ожидании чуда.

Из прихожей раздалось несколько глухих щелчков добротного дверного замка – пришел Том. Не теряя и секунды, Ви, наскоро вытерев руки о полотенце, направилась в коридор.

- Том, привет! – Викки стремительно обняла его, взлохматив светлые кудри.

- Привет! – широко улыбаясь, он поцеловал девушку в щеку. – Цветы для прекрасной леди!

- Они чудесные. Спасибо, - Престон вдохнула сладостный аромат цветов, укрытых в тонкую бумагу. – Проходи, все готово.

Мужчина, прикрыв глаза, с наслаждением втянул в легкие сонату кухонных запахов: «Индейка с овощным рагу?», - предположил он.

- Точно! – Ви распахнула духовку, из которой мгновенно вырвался пар, смешанный с интенсивным запахом птицы.

- Я помогу, - Хиддлстон услужливо перенял из ее рук кухонный поднос, водружая его на середину стола.

- Разделаешь? – Ви протянула филейный нож и шило.

- Конечно, - Хиддлстон сразу же приступил к птице.

- Как день? – Ви достала из холодильника соусник с красной жидкостью.

- Чудесно! – он благодарно поцеловал девушку. – Как учеба?

- В академии мой проект признан лучшим, - Ви гордо улыбалась. – А в Курто (*) я сегодня не была, - она опустилась на деревянный стул с высокой спинкой.

- Ты готова к симпозиуму? – между делом поинтересовался он, опуская в белоснежную тарелку девушки ножку индейки.

Викки наиграно захныкала: «Совсем забыла», - она легко ударила себя ладошкой по лбу. – Спасибо.

- И как ты справляешься с двумя университетами, - задумчиво произнес Том, наколов на вилку брокколи.

- Хожу лишь на те занятия, что мне интересны, - она улыбнулась, поливая индейку клюквенным соусом. – Жизнь коротка, - Ви изрекла свою коронную фразу.

- С этим не поспоришь, - он закивал в знак согласия. – Ужин великолепен, Викки, - Том широко улыбнулся.

- Спасибо, - Ви смущенно улыбнулась.

Телефон Хиддлстона напомнил о себе из прихожей громкой заливистой мелодией.

- Ответь, - Ви кивнула в сторону коридора.

- Позже.

- Это важно, - подметила девушка, заслышав третий звонок.

- Прости, - мужчина, обмокнув губы салфеткой, поднялся из-за стола.

Его шаги громкой поступью отражалась от стен коридора.

- Эмма? – звучал встревоженный голос. – Что случилось?

Пока девушка, всхлипывая, что-то несвязно рассказывала, Том напряженно ходил взад и вперед по прихожей.

Поймав вопрошающий взгляд Ви, он пояснил: «Эм поссорилась с Дэном».

Викки понимающе закивала: «Пусть приезжает».

С этими, казалось бы, простыми словами рухнул не только День Святого Валентина, но и вся последующая жизнь Викки.

- Скоро будет, - он вернулся за стол. – Прости, ты, наверняка, не так хотела провести этот день, - мужчина смущенно, но виновато улыбнулся.

- Пустяки, - Престон, собрав посуду, опустила ее в посудомоечную машинку.

И пока Хиддлстон видел лишь ее спину, она обреченно вздохнула и закатила глаза: ужин испорчен.

Спустя полчаса на пороге дома Престонов появилась Эмма. Ее красные глаза опухли, руки тряслись, грудь тяжело поднималась, грозя вот-вот освободить рыдания. Наскоро обняв брата и хозяйку, девушка прошла в гостиную.

Пока Эм рассказывала брату свою тяжелую историю, Викки заваривала на кухне чай.

- Пойми, милая, Дэн не хотел ссориться с тобой, - мужчина утешал ее. – Тебе нужно было выслушать его, - Том крепче обнял сестру.

- Я выслушала, - девушка вступилась за себя.

- Ты спорила с ним, - поправил он ее. – Тебе было нужно выслушать его, уступить, а не спорить. Иногда просто нужно быть спокойнее и рассудительнее. Мужчины не любят строптивых дам, - он усмехнулся, игриво ухватив сестру за нос.

- Но ведь Викки строптивая, - через некоторое время Эмма нарушила тишину.

Хозяйка дома спешно засуетилась, покидая комнату. Она нервно стояла на кухне, дрожащей рукой разрезая торт. На секунду ее взгляд остановился на прозрачной глади стекла. Престон обернулась вокруг собственной оси, а потом подошла к окну поближе, внимательно разгадывая свое лицо и проводя по коже холодными пальцами. В кристально чистой поверхности она казалась себе гадким утенком с большими впалыми глазами, не пропорционально узкими губами и русыми серыми волосами. Даже сейчас уголки губ были нахально вздернуты, в глазах сверках огонь своенравия, движения были резки, а кончики волос непослушно вздернуты – каждая, даже самая маленькая ее часть, была строптива.

И тут Викки вздрогнула от внезапной догадки. Вот почему Том с неподдельным восхищением смотрел на миловидных пышногрудых брюнеток, которые смущенно улыбались, скрывали смех в расправленной ладони, поджимая под себя ноги в изящном жесте. Эти девушки смотрели на мужчин как на героя, ловя каждое слово, эти девушки не смели перечить, они были готовы следовать за мужчиной хоть на край света. Они не были своенравны и уперты, нет.

Опустив на поднос кружки, полные чая, и блюдца с шоколадным тортом, Викки, сдавленно улыбаясь, вернулась в гостиную. Эмма уже не плакала, она лишь вкрадчиво качала головой в знак согласия и внимательно слушала брата, который наверняка говорил что-то важное.

- Давай помогу, - Том спешно поднялся с дивана.

- Я справлюсь, - только лишь сказала Ви, обогнув его.

Хиддлстон в нерешительности замер, смотря на то, как его девушка дрожащими руками опускает чашки на журнальный столик. Он нахмурился: еще несколько минут назад ее лицо не хранило на себе даже тени печали.

Весь этот вечер Викки упорно молчала, не поднимая глаз от кружки чая, а потом и вовсе отправилась в спальню, ссылаясь на мигрень. И лишь, когда она осталась наедине со струями душа, девушка дала эмоциям волю. Она села на днище ванны и, обхватив голову руками, заплакала: теперь ей было понятно, почему Том никогда ее не любил.

Жаль, что Викки на кухне не могла расслышать ответа Тома: «Викки строптива, но ведь и я не Дэниел».

Сидя на кожаном диване одного из магазинов перед стайкой примерочных кабинок, Том, подперев правой рукой голову, кормил игрушечную змейку на экране своего телефона. Викки непривычно долго слонялась по магазину в поисках вещей: она бессистемно бегала от одного стеллажа к другому вместе с консультантом, прикладывая вещи друг к другу. Девушка изредка кидала обеспокоенные взгляды на откровенно заскучавшего Тома, словно ожидая от него одобрения, но тот был равнодушен к процессу покупок. От Престон не укрылось и то, как Хиддлстон проводил взглядом девушку в розовом платье – ей срочно понадобилось точно такое же, но на размер меньше.

Наконец Ви скрылась в одной из кабинок с горой выбранной одежды. Демонстрируя наряды один за другим, девушка спрашивала мнение мужчины по поводу каждого, что Тома немало удивляло: ведь раньше его точка зрения была нужна лишь в случаи редкого сомнения.

- Нравится? – вынырнув из красной материи, спросила Ви.

На ней красовалось то самое розовое платье. Она крутилась вокруг собственной оси, не переставая улыбаться.

Том сдержанно ухмыльнулся, увидев ее в этой кричащей одежде. Это платье с огромным вырезом на груди только-только прикрывало ягодицы. Он был ошарашен: таких вещей в гардеробе Викки никогда не было.

- Ви, - осторожно начал мужчина, придумывая вескую причину забраковать наряд, - мне кажется, розовый тебе не подходит.

- Правда? – девушка сощурила глаза, пожав плечами. – Как скажешь, - она снова скрылась за занавесом гардеробной как актриса дешевого театра.

Следующие платья были не лучше: одно с глубоким вырезом, другое – короткое, третье сочетало в себе и то и другое, а последнее чудесным образом являло собой венец вульгарности.

От созерцания Викки в этих нелепых и пошлых тряпках Хиддлстон, даже прикрыв рот широкой ладонью, не мог скрыть пренебрежения, граничащего с омерзением. Никогда раньше вкус не отказывал ей, а сегодня выбор одежды выглядел, словно случайная лотерея, в которой каждый билет проигрышный. Глядя на то, как она пошло покачивала бедрами в этих мерзких платьях, что украли у множества девушек честь, Том содрогался, будто к горлу подступила тошнота: его девушка напоминала собой проститутку из дешевого борделя.

От взгляда актера не укрылось то, как плотоядно смотрели другие мужчины на Викки. Они провожали ее взглядами, надеясь на продолжение шоу. Их глаза сияли похотливым огнем, губы кривились в оценивающей ухмылке, а пальцы в карманах непроизвольно сжимались. Одной лишь липкой провокационной картины, подкинутой воображением, хватило для того, чтобы злость и ревность охватили Тома. Как же велико было желание прикрикнуть на зевак, что в своем воображении уже давно раздели Ви.

- Я сейчас, - он резко поднялся с дивана, переходя в зал.

Неумело перебирая вешалки, он искал хоть что-то, что могло бы выглядеть красиво и пристойно, не позоря его. Том никогда не любил магазины, а выбирать женские наряды ему и вовсе не приходилось, но сегодня был критический случай. Наконец остановив выбор на простом классическом платье с тонким ремешком на талии, он вернулся к Викки.

- Примерь, - его голос не предлагал – приказывал, так жестко звучали ноты.

- Тебе нравится? – Ви, демонстрируя платье, звучала неуверенно.

- Отлично! – Хидлстон на радостях обнял ее. – Оно великолепно!

- Я беру! – согласилась Ви и тут же скрылась в кабинке.

Это платье и, правда, ей шло, подчеркивало достоинства фигуры, но не показывало зрителю слишком многого.

Том опешил: Престон никогда не соглашалась так просто. Никогда: ее непокорный характер и гордость не давали этого сделать.

Спустя пару часов Викки и Том сидели за небольшим круглым столиком уютной кофейни на последнем этаже торгового центра. Мужчина, благодарно вытянув длинные ноги под столом, листал меню, а девушка, стянув с ног туфли на высоком каблуке, потирала голени.

- Болит? – тепло усмехнулся Хиддлстон. - И зачем ты их надела?

- Болит, - нехотя согласилась она. – Скоро зима: туфли не поносишь! – Ви отшутилась.

- Будешь себя хорошо вести, - он наклонился к ней, заговорчески подмигнув, - дома я помассирую тебе ноги.

- Было бы неплохо, - лицо ее смягчилось от благодарности. – Ты – чудо, Томас.

Иногда ей хотелось продлить удовольствие от произнесенной благодарности, тогда Престон называла возлюбленного исключительно полным именем.

- Знаю, - спутник мгновенно согласился с ней.

- Ты жутко скромный, - подметила она.

Пока Хиддлстон говорил официантке заказ, Викки внимательно за ним наблюдала: то, как он улыбался этой Джейн, говорил с ней, смотрел – изводило. Воображение девушки тут же прикинуло то, как белые локоны обрамляли ее лицо, то, как звучал бы низкий голос.

- Я отойду, - Престон мигом направилась в уборную.

Возвращая в зал, она заметила, то, как мужчина наблюдал за брюнеткой, что положив ногу на ногу, громко смеялась, запрокидывая назад голову с копной черных волос.

За чаем Ви, окунувшаяся в чтение глянца, не обронила и слова, мысленно сравнивая себя с брюнеткой за соседним столом, официанткой и моделями со страниц журнала. Сравнение никогда не заканчивалось ее победой, что все больше омрачало душевный покой Престон, которая, стараясь стать лучше, постоянно терпела крах. Викки не ревновала Тома, не винила его в том, что женщины вокруг вызывают интерес, нет. Престон винила лишь себя, даже сейчас девушку грызла совесть за то, что она непривлекательна для своего мужчины.

Хиддлстон также молчал, обеспокоенно наблюдая за спутницей. Ви никогда не читала журналов, считая их мусором, а теперь она внимательно разглядывала страницы, будто на них красовалось священное писание. Она часто едва заметно кивала, смотря на моделей, словно подмечая для себя идею для образа, а однажды Престон даже провела указательным пальцем по профилю носа, огибая горбинку. Как оказалось, ее вниманием завладела реклама клиники пластической хирургии.

Поведение подруги очень беспокоило мужчину: каждый новый день бездушно изменял ее, превращал в безмозглую, податливую глупышку, что верит глянцу и безропотно послушна. Та девушка, что сидит перед ним, лишь отдаленно напоминала Викки Престон, казалось, что, кроме цвета глаз и волос, у них нет ничего общего. Каждый новый день вырывал из сердца запечатленный образ, что был ему так мил.

И теперь, находясь на распутье, Хиддлстон не знал, что он должен сделать, чтобы остановить это саморазрушение Викки. Казалось, что Ви, заткнув уши, идет тернистой дорогой и совсем не слышит его мольбы, хотя покорно соглашается с каждым словом. Неминуемость выбора, ответственность перед девушкой, что отдала ему свое сердце, разрывали Хиддлстона напополам. И видит Бог, каждое утро Том надеялся, что она остановит это безумие и вернется к нему.

Сидя в машине, Том методично, но нервно постукивал по гладкой коже руля. Викки же, от нечего делать, смотрела в окно, разглядывая прохожих. Угнетающая тишина, длинная, кажущаяся бесконечной, пробка, - все это выводило мужчину из себя. Не выдержав давящего напряжения, он включил радио.

- А сейчас специально для наших слушателей нестареющий хит группы "Earth, Wind & Fire" , - из динамика тут же раздался приветливый, не обремененный усталостью, женский голос, - "September"!

Престон, едва заслышав первые аккорды, широко улыбнулась то ли от непроизвольного совпадения дат, то ли от того, что эта песня была ею горячо любима. Подпевая исполнителю, Ви плавно двигалась, изображая волну и хлопая в ладоши, ее лицо выражало крайнюю степень серьезности для такой жизнерадостной песни. Наконец девушка, не переставая танцевать, стала петь в полный голос, используя как микрофон бутылочку воды, чем немедленно привлекла внимание не только Тома, но и пассажиров соседних машин.

Хиддлстон, смерив девушку недоуменным взглядом, громко рассмеялся, видя комичные старания девушки попасть в ноты. Ви же, не обращая на него никакого внимания, продолжила свой концерт. Ее движения и звонкий голос были так заразительны, что мужчина не удержался и запел с ней дуэтом.

- Эта песня намного старше тебя - он, усмехнувшись, притянул ее к себе, поцеловав в щеку. - И в кого у тебя такой старомодный вкус!

- Она шикарна, - протянула Ви, запрокинув голову, - если уж на то пошло, ты тоже старомодный!

- Я только на три года старше!

- Утешай себя, старичок! – последнее слово осталось за ней.

Ее громкий смех заполнил собой салон машины, отчего Хиддлстону стало по-настоящему тепло. Эти редкие минуты были бальзамом для его души и памяти: в последнее время Викки была такой веселой, яркой и беззаботной очень редко - она редко была собой. Он уже стал забывать, как звучит ее настоящий смех, как улыбаются ее губы, как блестят ее глаза, как изящно и естественно движется ее тело. Сейчас все движения были жеманными и наигранными, будто кто-то за нее танцует, идет, садится, живет, дышит и даже передает утреннюю газету. У него часто складывалось ощущение, что Викки Престон подменили.