Раненая лань

Глава II

Солнечная осень казалась прекрасной. Множество людей в данную пору года отправлялись в лес с рассветом и появлялись в своих домах лишь под вечер. Сентябрь наполнен полезными ягодами, которые пойдут: на вино, эль, варенье. Животные менее активны, отчего их тела проще добываются. Мех на обувь и одежду, а мясо съедается сразу же. Пока мужчины исследуют лес, женщины утепляют дома. Солому вперемешку с глиной наносят на стены домов изнутри, а снаружи обкладывают эластичными ветками березы, укрепляя той же глиной либо мокрой землей. Жители Франции празднуют осень, для них, это время года сытости и отсутствие нужды перед суровой зимой.

В одном из таких домов, отдаленных от других, живет Мария. Прошедшие двадцать лет, от рождения Лилит и от смерти Екатерины Медичи, дались трудными для Королевства. Извечные реформы и смена правителей влияли на всех и каждого. Пока к власти не пришел Людовик XIII. Начало его правления пало на двадцатое день рождения Лилит. Мария благодарила Господа Бога Иисуса Христа за каждый прожитый день с дочерью. С рождением девочки умер главный тиран — Королева Франции. С совершеннолетием, и расцветанием дочери в прекрасную белую розу, пришел мир — Король Людовик. Два величайших событий в истории и такое совпадение с рождением Лилит? Марию не смешило собственное мнение в таких совпадениях. Поделится с этим, так же, не было с кем. Трудности воспитания дочери, когда никто не должен знать, что у тебя есть дочь — тяжки.

После кровавого рождения дочери и убийства двух людей действовать требовалось незамедлительно. Под утро снежная буря могла успокоится, соседи бы выходили из своих домов и оглядевшись вокруг обнаружили бы труп Варина, а в поисках убийцы нашли бы труп Служительницы Королевы. Найди бы они рядом с трупом Марию с ребенком, убили бы за преступление обеих. Ведь о смерти Екатерины стало всем известно лишь спустя неделю, и закон бы молча закрыл глаза на самосуд и у******о матери с дочерью.

Мария не была глупой отроду. Накормив Лилит теплым молоком, женщина собственноручно зашила себя, переоделась в хорошую одежду убитой служительницы, надежно укутала дочь в мех и забрав деньги, покинула деревню. Путь был трудный. От таверны до таверны, приходилось останавливаться лишь в местах с пьяными, до потери сознания, мужчинами. Трезвость и внимательность была опасной, никто не должен был увидеть новорожденную девочку. Изредка, официантки и администраторы подобных заведений, интересовались именем малыша, веря на слово, что это мальчик и предоставляли еду и тепло у камина. Однако опасность была и в том, что кто-то мог подумать о дочери, как о сыне. Все знали сколько золота дается за ребенка и могли без раздумий: ограбить, изнасиловать, у***ь. Повсюду, на пути к спокойной жизни, ожидала смерть. Мария блуждала до самой весны и лишь в апреле, добравшись до города Провен, что находился в Шампани и являлся купеческим местом, окончила свой путь.

Спустя неделю нахождения Марии около города, вынужденной проживать в очередной таверне, началось самое страшное — черная смерть. Человек мог идти по улице, упасть и больше не встать. Люди умирали сотнями. Их свозили, как камни за город и закапывали в ямах. Те, кто их закапывал сам заражался и погибал. Провен изолировали от остальной Франции. Местные не понимали, почему чума атаковало лишь их жизнь? Обойдя мимо такие грязные и наполненные людьми города, как: Миттельбергхайм, Барфлёр, Сикст-Фер-а-Шеваль? Однако, для кого чума была опасностью, а для кого спасением? Из-за вспышки черной смерти Мария смогла незаметно поселиться в отдаленном доме, который уже пустовал после смерти его хозяев. Стоило женщине с дочерью пережить ночь в тепле, а не у холодной стены; и на кровати, а не на полу; как чума покинула Провен, а затем и саму Францию.

Мария спокойно растила свою дочь, как ей казалось. Хоть мать считала, что теперь все будет хорошо и можно начинать жизнь заново, это было не так. Лилит росла и с взрослением теряла спокойствие в замкнутом пространстве. Смерть Екатерины не забрала старую позицию о рождении девочек, с которой уже все смирились. И, показывать свою дочь, еще и в купеческом городе, было великой опасностью. Девочка узнавала мир за стенами лишь со слов матери, пробовала продукты, которые может принести лишь мать. Даже ночью, когда уже город затихал и погружался в сон, нельзя было покидать стены дома. Лилит злилась на мать, а Мария пыталась найти ответ в вере, когда весь ответ был в том, чтобы открыть дверь для дочери. Утром и ночью было принято молиться. Но молитвы не помогали, наоборот, Лилит становилась слабее и слабее, пока вовсе не слегка в горячке. Мария не могла видеть муки дочери решившись прибегнуть к самому необходимому, по её мнению и личному опыту, к крещению. Подкупив священника, дабы тот молчал, Лилит окрестили в железном тазу. Её крещение было проведено десятого дня рождения. В тот день отмечали день памяти Екатерины Медичи, все пили и праздновали. Однако, все закончилось смертью половины города. Загорелась таверна, за таверной несколько домов, и десятки людей.

Провен перестал быть купеческим городом, он стал обычной деревней, а значит безопасным местом. Лилит вновь попыталась уговорить мать на собственную свободу, но Мария отказывала. Говоря, что пока не придет новый Король, пока не уберут закон про смерть девочек, она не выпустит дочь.

Прошло десять лет. Новый Король. Новые законы.

Лилит сидит у стены старательно вымазывая её глиной и соломой. На девушке привычно надета белая длинная рубашка, черный корсет и такого же цвета фартук. Русые волосы распущенны, их концы немного испачканы в уже засохшей глине. Засохшие в грязи бледные ладони упираются об пол. Веки устало прикрывают серые, словно свежий пепел с костра, глаза. Лилит не могла иметь привычный для всех внешний вид, так как питалась лишь пылью и темнотой, но не солнечным светом. Ноги худы, как и руки, чем не похожа ни на Марию, ни на красивых пышных дам за которыми бегали мужчины, и чьи голоса и фигуры можно было увидеть из окна. Казалось, что девушка еще один предмет мебели в доме, который со временем сломается или вытрется мокрой тряпкой.

У Лилит нет жалости и сожаления к самой себе. Все, что осознала девушка за прожитые двадцать лет взаперти, это то, что чувствовать к себе может лишь злость. Злость, что долгое время позволяет любви к матери делать из себя узницу. С детства слышать: " Нельзя "; " Молчи" ; " Сиди тихо"; " Мы навсегда останемся вдвоем". Слова разные, однако смысл у них один — приговор.

Сегодня все должно измениться.

Девушка окончательно решила, как только Мария появится у порога, она все скажет. Мать обещала выпустить дочь еще девять месяцев назад, но вновь нашла слова запрета: " Выйдешь из дома, когда все смирятся с правлением Людовика ". Все смирились. Пора.

Встав с пола, Лилит подошла к раковине, старательно оттирая глину с рук и пытаясь вымыть её с волос. В этот момент вспомнилось детство. Мария не могла покупать детские игрушки, ведь тогда бы кто-то узнал о ребенке. Приходилось импровизировать. Собирая глину у озера, женщина приносила её домой и вместе с Лилит лепила различных зверей, таким образом обучая дочь.

— Ты закончила? — Неожиданно поинтересовалась Мария, отчего Лилит вздрогнула. — Не хотела тебя напугать, — заботливо произнесла мать, снимая с себя белую шаль.

— Закончила, — с легкой улыбкой ответила девушка, подходя к матери и забирая из рук корзинку с купленным мясом.

— О чем ты думала? — Проходя в дом, чуть слышно вздохнула Мария, словно знала ответ на свой вопрос.

— С чего ты решила, что я о чем то думаю?

Женщина заметно постарела. Измученные морщины на лице, дряблая шея, опущенные веки и выгоревшие светлые волосы, которые имеют желтый оттенок. Из-за запрета Лилит выходить из дома, Марии приходится работать одной. Зная, что нет работы лучше, чем служение церкви, она многие годы имеет место повара в пекарне при монастыре Святой Девы Розари.

— Лилит, — настойчиво, однако спокойно, сказала женщина.

Девушка обернулась в сторону матери понимая, что оттягивает нужный для самой себя разговор.

— Мы с тобой столько лет говорим об одном, — припадая к коленям матери, прошептала Лилит. — Каждый раз твой ответ, это одно и тоже слово — нет. Запрет на все, что находится за пределами нашего дома. Мне уже двадцать лет, мама.

— Это все для твоего...

— Для моего блага? Это все для моего блага? — Рассмеялась девушка. — Мама, очнись! Екатерина умерла двадцать лет назад. Законы сменились с корнем девять месяцев назад! Тут нет блага для меня, и нет пользы для тебя.

— Лилит, послушай, через пять месяцев тебе исполнится двадцать один год, — Мария обхватила лицо дочери ладонями. — Давай в тот день с тобой вернемся к этому разговору.

— Чего ты боишься? — Отчаянно вопросила к своей матери. — Ответь мне. Чего? Я не оставлю тебя. Всегда буду с тобой. Мне не нужен другой мир, мама. Мне нужна свобода, — Лилит слегка сжала запястья женщины убирая её руки со своего лица. — Дай мне чуть больше воздуха, чем наш дом.

— Ты никогда не выходила из дома... Это может плохо закончится, — Мария скрестила руки на груди, большим пальцем подперла подбородок и отошла от дочери.

Девушке было нечего ответить. С десяти лет, когда пришло осознание запрета на внешний мир, Лилит начала позволять себе покидать дом раз в две недели. Исключительно посреди ночи, когда мать крепко спала. И, когда нет ни малейшего риска встретить человека на улице. Ей было, по-сути, все равно на людей или же нет? В чем смысл знакомится с ними, если дружбу Мария запретит? Грустить еще больше в четырех стенах? Ни к чему все это. Лилит наслаждалась тишиной ночи и природы, этого хватало.

The Sunny autumn seemed beautiful. Many people at this time of year went to the forest at dawn and appeared in their homes only in the evening. September is filled with useful berries that will be used for wine, ale, jam. Animals are less active, which makes their bodies easier to get. Fur on shoes and clothing, and meat is eaten immediately. While the men explore the forest, the women insulate the houses. Straw mixed with clay is applied to the walls of houses from the inside, and the outside is covered with elastic birch branches, strengthening the same clay or wet earth. Residents of France celebrate autumn, for them, this time of year of satiety and lack of need before the harsh winter.In one of these houses, remote from the others, lives Maria. The past twenty years, from the birth of Lilith to the death of Catherine de ' Medici, had been difficult for the Kingdom. The age-old reforms and changes of rulers affected everyone. Until Louis XIII came to power. The beginning of his reign fell on the twentieth day of the birth of Lilith. Mary thanked the Lord God Jesus Christ for every day she spent with her daughter. With the birth of a girl, the main tyrant, the Queen of France, died. With the coming of age, and the blossoming of the daughter into a beautiful white rose, came the world — King Louis. Two of the greatest events in history and such a coincidence with the birth of Lilith? Maria was not amused by her own opinion of such coincidences. There was no one to share it with, either. The difficulties of raising a daughter when no one should know that you have a daughter are hard.After the bloody birth of a daughter and the murder of two people, action was required immediately. In the morning, the snowstorm could calm down, the neighbors would come out of their homes and look around to find the body of Varin, and in search of the killer, they would find the body of the Queen's Servant. If they had found Maria and the child next to the body, they would have killed both of them for the crime. After all, the death of Catherine became known to everyone only a week later, and the law would have silently turned a blind eye to lynching and the murder of a mother and daughter.Maria was never stupid. After feeding Lilith warm milk, the woman sewed herself up with her own hands, changed into the good clothes of the murdered servant, wrapped her daughter securely in fur, and took the money, left the village. The path was difficult. From tavern to tavern, we had to stop only in places where men were drunk to the point of unconsciousness. Sobriety and mindfulness were dangerous, no one should see the newborn girl. Occasionally, waitresses and administrators of such establishments, interested in the name of the baby, taking the word that it was a boy and provided food and warmth by the fireplace. However, the danger was that someone might think of their daughter as a son. Everyone knew how much gold is given for a child and could without hesitation: Rob, r**e, kill. Everywhere, on the way to a quiet life, death awaited. Maria wandered until the spring and only in April, having reached the city of Provins, which was in champagne and was a merchant's place, finished her journey.After a week of finding Maria near the city, forced to live in another tavern, the most terrible thing began — the black death. A person could walk down the street, fall, and never get up again. People died by the hundreds. They were taken like stones outside the city and buried in holes. Those who buried them themselves became infected and died. Provins was isolated from the rest of France. The locals didn't understand why the plague only attacked their lives. By beating such a dirty and crowded city, such as: Mittelbergheim, the Barfleur, the Sixt-fer-à-Cheval? However, for whom was the plague a danger and for whom a salvation? Due to the outbreak of the black death, Maria was able to live unnoticed in a remote house that was already empty after the death of its owners. As soon as a woman and her daughter endured the night in a warm place, not against a cold wall; and on a bed, not on the floor; the plague left Provins, and then France itself.Maria quietly raised her daughter, as it seemed to her. Although my mother thought that everything would be fine now and I could start my life again, this was not the case. Lilith grew up and lost her composure in a confined space as she grew older. Catherine's death did not take away the old position about the birth of girls, which everyone has already accepted. And, showing your daughter, even in a merchant city, was a great danger. The girl learned the world outside the walls only from the words of her mother, tried products that only a mother can bring. Even at night, when the city was already quiet and falling asleep, it was impossible to leave the walls of the house. Lilith was angry with her mother, and Maria was trying to find an answer in Vera, when the answer was to open the door for her daughter. It was customary to pray morning and night. But the prayers did not help, on the contrary, Lilith became weaker and weaker, until she was not at all slightly feverish. Mary could not see the agony of her daughter, having decided to resort to the most necessary, in her opinion and personal experience, to baptism. After bribing the priest to keep quiet, Lilith was christened in an iron basin. Her baptism was held on her tenth birthday. On that day, Catherine de ' Medici's memorial day was celebrated, everyone was drinking and celebrating. However, it ended with the death of half the city. A tavern caught fire, several houses behind the tavern, and dozens of people.Provins has ceased to be a merchant town, it has become an ordinary village, and therefore a safe place. Lilith again tried to persuade her mother to her own freedom, but Maria refused. Saying that until the new King comes, until the law about the death of girls is removed, she will not release her daughter.Ten years have passed. new king. New law.Lilith is sitting against the wall, carefully smearing it with clay and straw. The girl is usually wearing a long white shirt, a black corset and an apron of the same color. Her brown hair was loose, and the ends of it were slightly smeared with dried clay. His pale hands, caked in mud, rest on the floor. His eyes are gray, like fresh ashes from a campfire, and his eyelids droop wearily. Lilith could not have the usual appearance for everyone, since she fed only on dust and darkness, but not on sunlight. Her legs are thin, as are her hands, and she doesn't look like Maria, or the beautiful, voluptuous ladies that men ran after, and whose voices and figures could be seen from the window. It seemed that the girl was just another piece of furniture in the house that would eventually break or be wiped off with a wet rag.Lilith has no self-pity or self-pity. All that the girl realized during her twenty years of being locked up is that only anger can feel for herself. Anger that for a long time allows the love of his mother to make a prisoner of himself. From childhood to hear: "You Can't "; "Keep Quiet" ; " Sit still"; "We'll be together forever." The words are different, but they have the same meaning — the sentence.Everything must change today.The girl finally decided that as soon as Maria appeared at the door, she would say everything. The mother promised to release her daughter nine months ago, but again found the words of prohibition: "You will leave the house when everyone accepts the rule of Louis." Everyone accepted it. It's time.Lilith got up from the floor and went to the sink, carefully wiping the clay off her hands and trying to wash it out of her hair. At that moment, I remembered my childhood. Maria could not buy children's toys, because then someone would know about the child. I had to improvise. Collecting clay at the lake, the woman brought it home and together with Lilith modeled various animals, thus teaching her daughter."Are you finished?" Maria asked suddenly, causing Lilith to flinch. "I didn't mean to frighten you," her mother said carefully, taking off her white shawl."I'm done, — the girl said with a slight smile, walking over to her mother and taking the basket of meat from her hands."What were you thinking?" Maria sighed faintly as she went into the house, as if she knew the answer to her question."What makes you think I'm thinking something?"The woman had aged noticeably. Haggard wrinkles on the face, flabby neck, drooping eyelids and faded blond hair that has a yellow tinge. Because Lilith is forbidden to leave the house, Maria has to work alone. Knowing that there is no better job than serving the Church, for many years she has been a cook in the bakery at the monastery of the Holy virgin of Rosary.— Lilith, — the woman said urgently, but calmly.The girl turned to her mother, realizing that she was delaying the conversation she needed."We've been talking about the same thing for so many years," Lilith whispered, falling into her mother's lap. — Every time your answer is the same word — no. A ban on anything outside of our home. I'm twenty years old, mother."It's all for yours..."For my good?" Is this all for my good? The girl laughed. "Mom, Wake up! Catherine died twenty years ago. The laws were replaced by the roots nine months ago! It's not good for me, and it's not good for you."Lilith, listen, you'll be twenty — one in five months, — Maria said, cupping her daughter's face in her hands. — Let's go back to this conversation with you that day."What are you afraid of?" I asked my mother desperately. — Answer me. What? I won't leave you. I will always be with you. I don't need another world, mother. Lilith lightly squeezed the woman's wrists, removing her hands from her face. "Give me a little more air than our house.""You never left the house... Maria crossed her arms over her chest, propped her chin on her thumb, and stepped away from her daughter.The girl had nothing to say. Since the age of ten, when the awareness of the ban on the outside world came, Lilith began to allow herself to leave the house once a fortnight. Only in the middle of the night, when my mother was fast asleep. And when there is not the slightest risk of meeting a person on the street. She didn't really care about people, did she? What's the point of getting to know them if Maria forbids friendship? To be sad even more in four walls? No need for all this. Lilith enjoyed the quiet of the night and nature, and that was enough.