Вожделение и возмездие

ОТКРОВЕНИЯ МАЛЕНЬКОГО ЩЕКАТИЛОВА. Часть 3

В пустующую камеру Щекатилова вошёл его бывший охранник прапорщик Бежов. На мольберте, так и оставшемся стоять посреди каземата, покоилась начатая заключённым картина. Непосвящённому было непонятно, что художник собирался на ней изобразить. Многочисленные штрихи переплетались на холсте с кругами и искривлёнными линиями. В глубине камеры виднелись приставленные к стене другие полотна, небрежно покрытые светлой тканью. Бежов, подойдя к картинам, сдёрнул с них покрывало и ошеломлённый отступил назад. С первого холста на него смотрел только что появившийся на свет из утробы роженицы младенец. На фоне мирового хаоса четырёхпалые руки неведомого существа вынимали из влагалища прикованное пуповиной к чреву матери белокурое дитя, похожее на ангелочка с полотен Ренессанса. Но его глаза... Чёрные, как смола, глаза ребёнка казались взрослыми и жестокими, в них прочитывались недюжинный ум и сила. Бежов был не в состоянии отвести от них взгляд, они словно парализовывали. Младенец глядел в неведомый ему мир, благосклонно принимавший его, и для этого мира холодная улыбка ребенка не предвещала ничего доброго. Наоборот, в ней проглядывала явная угроза без надежды на снисхождение. Карапуз насмешливо рассматривал замершего перед ним, скованного ужасом прапорщика и знал о нём всё, даже то, о чём и сам Бежов пока что не имел никакого представления.

Охранник, не смея оторвать глаз от картины, пятился назад до тех пор, пока не уперся в стену. Осознав, что пути дальше нет, он непроизвольно расстегнул кобуру и вытащил пистолет...

Восьмилетний Евгений с приятелем Артуром, который на два года старше, сидят у пруда. Вокруг них крутится бродячая худая увязавшаяся за ними собачонка, подобострастно виляющая хвостом и с надеждой заглядывающая в глаза. Евгений подзывает её, чешет за ухом, гладит голову, треплет загривок. Собака, радостно откликнувшись на ласку, ложится у его ног и переворачивается на спину. Женя, улыбаясь, проводит ей рукой по животу, на котором проступают сквозь шерсть два ряда розовых сосков. Это - сука, небольшая рыжая доверчивая псина. Артур подсаживается ближе и начинает трогать ей низ живота.

- Смотри, Жень, как ей нравится! Погладь её здесь! - говорит он.

Евгений ласкает ей низ живота, испытывая внутреннее возбуждение. Смышлёный Артур вытаскивает из кармана огрызок карандаша с ластиком на конце.

- На-ка, поводи ей там! - протягивает он приятелю.

Щекатилов берёт карандаш и осторожно трогает им орган собаки. Та виляет хвостом, не проявляя признаков недовольства. Тогда Женя проделывает с карандашом более откровенные манипуляции. Собака насторожено замирает, и Евгений, затаив дыхание, замирает вместе с ней. Отведя на время карандаш в сторону, он ласкает собаку, и она успокаивается. Женя вновь возвращается к своей затее с карандашом, но, видимо, причиняет животному боль. Собачонка визжит, переворачивается и, защищаясь, цапает зубами его за руку. Женя вскрикивает, из руки течёт кровь.

- Ах ты, гадина, кусаться! - хватает псину за загривок Артур и бросает в воду.

Собака тотчас плывёт к берегу.

- Огонь! - командует разрумянившийся от игры Артур и швыряет в неё камнями.

У Жени из правой руки течёт кровь. Он бросает камни в собаку левой рукой. С непривычки камни летят не туда, куда хочется. Собака пытается выбраться из воды, но град камней препятствует этому, заставляя её плыть вдоль суши. Женя, в порыве азарта, подхватывает с земли огромный булыжник, с трудом швыряет и попадает животному в голову. Собака исчезает под водой и больше не появляется.

Это первое у******о живого существа, совершённое Щекатиловым.

Вадим проснулся в комнате для гостей с улыбкой на устах, вспомнив о зародившихся отношениях между ним и Светланой. Однако его благодушие сменилось тревогой, едва он подумал о том, что роль заключённого сменил на роль беглеца.

Скорее всего, его уже ищут, и дальнейшее пребывание у Ганецких становится небезопасным не только для него, но и для них. Вадим решил посоветоваться со Светланой и уже собрался пойти к ней, но вспомнил, что та довольно поздно ушла к себе и, должно быть, ещё не вставала.

Уделив некоторое время на медитацию, он накинул халат и направился в ванную, где столкнулся с полностью одетой, свежей и улыбающейся Светланой.

- Доброе утро! - приветствовала его она. - Я думала, ты ещё спишь! Сейчас принесу тебе одежду!

Она чмокнула его в щёку и ловко проскользнула мимо, не давая ему времени опомниться и ответить на приветствие.

- Доброе утро! - только и успел пробормотать растерявшийся Горюнов вслед исчезнувшей девушке.

Похоже, их отношения нисколько не изменились, и если б теперь она не сказала ему "ты", Горюнов усомнился бы в том, что эту ночь они провели вместе.

Облачившись в принесённый ему спортивный костюм, Вадим спустился вниз. Светлана и дядя Гарик находились в гостиной. Как только он присоединился к ним, они прошли в столовую и сели за стол. Появилась горничная, пожилая женщина по имени Мария, одетая, как и подобает горничным, в белоснежный чепец и передник, туго повязанный поверх тёмного наглухо застёгнутого платья.

- Чай? Кофе? Какао? - подойдя к Вадиму, любезно предложила она.

- Чай, пожалуйста, и, если можно, не чёрный! - ответил он.

- Зелёный? Липовый? Ромашковый? С мятой? - уточнила горничная.

- Зелёный.

Мария отошла к передвижному столику, на котором всё было приготовлено к завтраку, и подала хозяевам яичницу с беконом, салат из свежих овощей, хлеб, масло, тонко нарезанный сыр, творог со взбитыми сливками, сахар и разные виды конфитюра. Через несколько минут перед Вадимом появился и душистый дымящийся чай. Пожелав всем приятного аппетита, Горюнов с удовольствием принялся за еду.

- Вадим! – выждав, пока он покончит с салатом, обратилась к нему Светлана.

- Да? - накладывая в розетку творог со сливками, живо откликнулся он.

- Ты знаешь, мы бы хотели с тобой поговорить.

Вадим посмотрел на дядю Гарика. Тот с непроницаемым лицом управлялся с сочным куском бекона, делая вид, будто разговор его не касается.

- Да, я слушаю. - откладывая в сторону ложечку для творога, проговорил Горюнов.

- Нет, нет! Ты, пожалуйста, кушай! Одно другому не мешает. - поспешно возразила Светлана и, когда он вновь приступил к трапезе, продолжила. - Я хочу тебе рассказать, как погибли мои родители.

Вадим понял, что позавтракать спокойно не удастся. Он незаметно отложил ложечку на салфетку и приготовился слушать.

- Мне было двенадцать лет. В начале осени у родителей выдалась возможность отдохнуть в Кисловодске. А так как я должна была посещать школу, меня оставили дома под присмотром соседки, матери моей лучшей подруги.

Когда родители после отпуска возвращались домой, самолёт, на котором они летели, был угнан четырьмя террористами в Турцию. Выдвигался ряд политических требований, кажется, против введения Чрезвычайного положения в одной из Северо-Кавказских республик. И пока власти решали, как им быть, террористы убивали заложников. Всю ответственность по прибытии в Турцию взял на себя один из захватчиков, заявив, что его сообщники под страхом смерти подчинялись его приказам. Его оставили в Турции, а остальным трём в обмен на заложников позволили улететь обратно в республику. Так вот, мои родители были единственными, кого убили захватчики.

- Искренне соболезную! - дотронулся до её руки Вадим. - Ты, что же, осталась совсем одна?

- После всего случившегося дядя Гарик, брат моего отца, забрал меня к себе. Сначала я ходила в школу в Столице, а потом он определил меня в пансион для девушек в Англии.  Так что я приезжала к нему только на каникулы.

- Ты получила прекрасное воспитание. - заметил Вадим, желая сделать приятное старику.

Дядя Гарик неожиданно попался на удочку.

- Потом был Кембридж. - откашлявшись, пробурчал он. - Юридический факультет!

- Недурно! - согласился Вадим и, улучив момент, отправил в рот ложечку с творогом.

Старик снова отделился завесой молчания.

- Я недоучилась в Кембридже два семестра и взяла академический отпуск. - улыбнулась Светлана. – Иначе бы ты здесь меня не застал. Как хорошо, что ты догадался прийти к нам!

- Мне больше не к кому было идти в Большом городе. Ты сама дала мне этот адрес, когда дядя Гарик, выйдя на пенсию, перебрался сюда из Столицы. - напомнил ей Горюнов.

- Ну и хорошо, что так получилось. – заключила Ганецкая и вернулась к прерванной теме. – Насколько я помню, ты тоже рано остался без родителей?

Ложечка для творога вновь была отложена в сторону.

- Так получилось, - начал повествование Вадим, вытерев губы салфеткой. - что мой отец, незаурядный физик, в застойный период высказался на одном из приёмов непочтительно о власти. Его перевели, а точнее сослали на Западную Украину, куда за ним отправились и мы с матерью. Через год он погиб от разряда электрического тока, пользуясь машинкой для бритья.

Мать после этого слегла и уже не вставала. Она очень любила отца, и когда его не стало, жизнь для неё потеряла смысл. Даже я своим существованием не мог пробудить в ней тягу к жизни, без которой человек медленно угасает, и ни один врач не в силах помочь ему. За короткий срок она истаяла и ушла...

- А как же ты попал к учителю индусу? - вспомнила о том, что он рассказывал, Светлана.

- Это была судьба. Мы не могли с ним разминуться. Когда мне было семь лет, наш приют по странной случайности сгорел. Кто-то погиб из персонала, но всех детей удалось спасти. Мы были расформированы и переведены в разные детские дома. Меня и ещё нескольких ребят отправили в Южную Сибирь. По дороге от вокзала к детдому в небольшом городке, куда мы прибыли, я увидел бредущего навстречу старца в белой одежде с седой бородой и длинными волосами, собранными в пучок на затылке. Что-то перевернулось во мне. Я почувствовал, что этот человек мне очень близок, как будто послан судьбой, и что встреча с ним перевернёт мою последующую жизнь. Так оно и случилось. Я замер посреди тротуара, не в силах отвести от него зачарованных глаз. Заметив мою растерянность и восхищение, он подошёл к нашей группе и расспросил сопровождавшего нас педагога, кто мы и куда направляемся. Потом мы уехали. В детдоме я всё время вспоминал об этой встрече, и вскоре мне передали, что какой-то человек хочет говорить со мной. Это был тот самый старец. Он ждал меня в кабинете директора. Мы с ним пообщались, и я ему поведал кто я, откуда, и как ушли из жизни мои родители. Он внимательно меня выслушал, а потом спросил, не хочу ли я вместо приюта стать его воспитанником и учеником, на что я с радостью согласился.

Вообще-то, встреча со мной изменила его планы. Он собирался уезжать из Советского Союза. В Индии ушла с поста премьер-министра Индира Ганди, и новые власти отзывали его обратно. Советские органы начали преследовать людей, занимающихся религиозной деятельностью. Учитель думал уехать не в Индию, а в Китай, так как за год до этого там умер Мао, и ситуация в стране коренным образом изменилась.

Не знаю, чем я ему понравился, но он занялся оформлением опекунства. Сначала возникли сложности, так как Учитель не был гражданином СССР. Он отказался от индийского гражданства и попросил предоставить ему Советское подданство. Когда его просьба была удовлетворена, он оформил документы по опекунству и забрал меня к себе, а потом мы перебрались в Столицу. Так я и нашёл своего Наставника, сделавшись ему самым близким, живущим с ним рука об руку учеником.

- А тебе не кажется, - задумчиво сказала Светлана. - что наши судьбы очень похожи? Та же внезапная кончина родителей, тот же бескорыстный наставник?

Вадим мельком взглянул на дядю Гарика, но тот никак не отреагировал на лестные о себе отзывы.

- Да ты права! Смерть моего отца можно было бы считать случайностью, но я убеждён в обратном! Слишком много ему дано было знать, слишком независимо от людей и от обстоятельств пытался он жить. Так что мы с тобой являемся жертвами терроризма, только в разных его проявлениях.

- А ты никогда не хотел бороться с людьми, считающими себя вправе распоряжаться чужими жизнями? - спросила Ганецкая.

- Ты предлагаешь мне бороться с Президентом, который может отправить меня воевать в горячую точку? - почувствовав, что ради этого вопроса и был затеян весь разговор, невинно поинтересовался Вадим.

- Я говорю о тех, кто совершает преступления! – щёки Светланы порозовели от волнения. – Многие из них по разным причинам ушли от ответственности. Тебе бы не хотелось вывести их на чистую воду?

- А что для тебя значит: вывести на чистую воду? Расследование или преследование? Это разные вещи! И как действовать? По закону или в обход него?

- Расследований не нужно. Скорее второе, и в обход!

- Значит, мы будем пользоваться их же методами? Но чем тогда мы будем отличаться от этих людей?

- От людей? Те двуногие особи, которые убивают в угоду своим интересам, материальным или религиозным, или просто из чувственного удовольствия, даже не дотягивают до уровня животных! Хищники охотятся, чтобы не умереть с голоду! Чтобы сделать мир безопасней, я за любые методы.

- Какая ты кровожадная! А знаешь, образ благородной мстительницы тебе очень идёт!

Дядя Гарик попытался спрятать улыбку, поднеся к губам чашечку с кофе.

- Зря ты не принимаешь мои слова всерьёз! – внезапно успокоилась Светлана. – Пока ты был в тюрьме, мы создали организацию возмездия, чтобы приводить в исполнение вынесенные судом, но отложенные приговоры.

- Круто! – посмотрел в сторону дяди Гарика Вадим. – А мне вот с детства внушали, что любовь, а не насилие, спасет человечество! Тогда давайте начнём выводить на чистую воду меня! Я тоже осуждён за у******о.

- Мы знаем, господин Паломник, что приговор по вашему делу являлся судебной ошибкой из-за недоработки следствия! – наконец, вмешался в разговор старик. - Мы доверяем вам, уважаем ваши взгляды и считаем, что именно вы могли бы принести огромную пользу нашему делу!

- Как интересно! Дядя Гарик, вам даже известно прозвище, данное мне в тюрьме. Впечатляет! А вот скажите мне, как человек верующий: как же вы решились создать организацию насильственного возмездия, когда Христос учил обратному? - поинтересовался Вадим.

- Я всю жизнь проработал в подобной организации. - ответил хозяин дома. - Зло должно быть наказано! Иначе оно перейдёт во вседозволенность и для многих сделается привлекательным!

Начальник тюрьмы полковник Бодров и генерал-лейтенант Меркулов шли по ярко освещённым коридорам тюрьмы. Охранники предупредительно открывали перед начальством решётки и пропускали в следующие отсеки. Прокурор хотел лично осмотреть камеру исчезнувшего Щекатилова.

- Пока что экспертиза не установила, кто из твоих людей пропал. - говорил он начальнику тюрьмы. - Слишком немного осталось от исковерканных тел. Но даже если бы мы узнали кто это, осталось бы непонятным, был ли он в сговоре с похитителями? Его могли использовать как заложника! Охранник у ворот, видимо, плохо осмотрел машину. А шофёр катафалка не мог знать, что происходило за его спиной внутри автомобиля.

- Нужно установить наблюдение за семьями служащих, погибших в лазарете! - предложил Бодров.

- Мы так и сделали. Давай пока не будем официально заявлять об исчезновении твоего сотрудника и бросать тень на кого бы то ни было. Возможно, он сам вскоре объявится.

- Как же не заявлять? Одного тела не хватает!

- Скажем, что пропал заключенный. Выбери из них самого безобидного. Пусть его ищут.

- Насмешил. Где ты тут видел безобидных?! У нас даже паралитик за у******о сидел. Кстати, он-то, наверное, и есть самый безобидный. А как быть со Щекатиловым?

- То, что его похитили, мы знаем со слов шофёра. А вдруг это розыгрыш? Украли труп Жорохова, а Щекатилов погиб под обломками лазарета? Экспертиза пока не подтвердила его отсутствие среди погибших. Ты не обязан докладывать начальству свои предположения. Представь, что случится, когда пресса узнает о том, что маньяк и убийца, приговоренный к смерти восемь лет назад, находится вне стен тюрьмы!

- А если похитители сами обнародуют это известие?

- Тогда будем его искать! Мол, мы были уверены, что вывезли Жорохова! Надеюсь, к тому времени Щекатилова казнят и искать будет некого. Я только не могу понять, для чего им понадобилось взрывать лазарет? - задумчиво проговорил Меркулов.

- Видимо, чтобы скрыть отсутствие сообщника. - предположил Бодров. – Значит, оставляем версию, что Щекатилов погиб при взрыве?

Меркулов утвердительно кивнул головой.

- А ты знаешь, - вспомнил Бодров. - У него в камере находятся несколько написанных им картин!

- Прекрасно! - обрадовался прокурор. - Можно устроить аукцион! После смерти автора его работы повышаются в цене! У Щекатилова нет никаких наследников. Стало быть, его картины – это государственное достояние! Мы покроем бюджетную часть расходов на восстановление лазарета, распродав его полотна! Честь нам и хвала!

- Не смеши меня! - усмехнулся начальник тюрьмы. – Не думаю, чтобы это вызвало у публики интерес.

- Наоборот! Распродажа вызовет ажиотаж! Тем более, что он не дилетант, а получил по части живописи образование.

- Ну хорошо, а что с похоронами? Части тел не опознаны, и неизвестно смогут ли их опознать! Есть опасение, вместо стражей порядка похоронить с почестями убийц! Мои ребята не поймут такого отношения к погибшим товарищам!

- Тогда скажем, что их товарищи опознаны! - успокоил Бодрова главный прокурор.

Решётка, ведущая в отсек, где ещё недавно содержался заключённый под номером 114, была не заперта. Охранника нигде не было. Оба начальника, недоумённо переглянувшись, подошли к камере. Дверь в неё была приоткрыта. Осторожно заглянув внутрь, Бодров в ужасе обернулся на приятеля и распахнул дверь. Меркулов увидел лежащего на полу прапорщика Бежова, с простреленной головой и пистолетом в руке.

Жене одиннадцать лет. Урок рисования в школе. Он и его сосед по парте Лёнчик сидят прямо перед учительницей. Её стол и их парта образуют один общий стол. Инне Анатольевне тридцать два года. Это чувствительная, худая, высокого роста, чопорно следящая за собой дама. У неё крупный красивый рот и гладкие тёмные волосы, собранные в пучок на затылке. При чтении она надевает элегантные в металлической оправе очки. На своих уроках преподавательница занята больше собой, нежели предметом, поэтому позволяет ученикам делать всё, что заблагорассудится! Главное, чтобы в конце занятий они сдали ей рисунки по заданной тематике. Сама Инна Анатольевна во время занятий погружается в чтение любовных романов.      

На прошлом уроке Евгений роняет со стола набор с красками. Тюбики разлетаются по полу, и Женя собирает их, ползая на четвереньках. Оказавшись под партой, он натыкается взором на скрещенные ноги учительницы.

В последнее время дамские ножки всё чаще приковывают к себе его внимание. Ему открылось, что платья и юбки - это лучшее изобретение женской половины человечества! Его интересуют любые места и ситуации, где бы он мог под них заглянуть! Его притягивают эскалаторы и лестницы, места в парках и транспорте напротив сидящих в легкомысленных одеждах женщин. И он готов часами ожидать неловкого или, наоборот, осознанного движения, приоткрывающего тайну облегающего их белья.

Поэтому вид сидящей нога на ногу Инны Анатольевны захватывает Женино воображение. Он, крадучись, не спеша, ползёт за откатившимся к ней под ноги тюбиком, чтобы продлить удовольствие от созерцания вожделенного объекта и более подробного ознакомления  с ним. Однако конец урока не позволяет ему насладиться исследованием...

Сегодня Евгений приносит с собой зеркальце на подставке. Он тайком кладёт его на скамью рядом и фокусирует на хорошо обозреваемой под столом нижней половине преподавательницы. Панорама получается захватывающая. С непониманием наблюдавший за действиями товарища Лёнчик, приходит в восторг от полученной проекции. Отложив кисточку, он таращится в пленительную гладь отражающего стекла. Женя, опасаясь быть раскрытым из-за неосторожности приятеля, смахивает на пол его краски и многозначительно подмигивает ему. Сообразительный Лёнчик  живо отправляется под стол. Учительница недовольно поднимает от книги голову.

- Что за шум?! Где твой сосед? - строго спрашивает она Женю, сняв очки.

- Собирает краски! - заступается за товарища Евгений.

- Передай ему, когда он присоединится к нам, пусть отсядет за пустую парту, раз вы не умеете работать вместе!

Инна Анатольевна, надев очки, вновь углубляется в захвативший её роман. Лёнчик вылезает на свет и, обиженно сопя, идёт пересаживаться. Женя оказывается единоправным эксплуататором своего изобретения. Загородив зеркальце портфелем от посторонних глаз, он так увлекается наблюдением, что не замечает, как Инна Анатольевна нагибается за упавшим носовым платком. Он только видит, как на месте ног учительницы в зеркале появляется часть ее лица и глаза, с удивлением взирающие на него из-под очков.

Красный от стыда Евгений судорожно прячет в парту зеркальце и, не смея поднять глаза, склоняется над рисунком. Попался! Теперь вся школа узнает о его любознательности! Женя, насторожившись, ждёт её негодования, но ничего не происходит. Учительница поднимается из-за стола, подходит к нему и берет в руки рисунок, находящийся в стадии эмбриона. Евгений ощущает её близость рядом с собой, чувствует её запах и исходящую от неё опасность. От предвкушения неминуемого разоблачения у него начинают зудеть бёдра ног. Но Инна Анатольевна, положив обратно его листок, следует дальше по ряду, наблюдая за работой учеников. И снова, как и в случае с Катенькой, Евгений почти физически ощущает, что между ним и преподавательницей зарождается связь, сближающая их друг с другом.

Завершив обход, Инна Анатольевна возвращается на место. Женя трудится в поте лица, чувствуя на себе её взгляд, и вдруг инстинктивно осознает, что сидящая по другую сторону стола женщина заинтересовалась им, как существом противоположного пола. И ей льстит скрытое сексуальное внимание к ее особе. Но именно скрытое, так как в противном случае вся прелесть от недозволенности возникшей меж ними игры совершенно теряется. Евгений, решив проверить интуитивное предположение, достаёт из парты спрятанное зеркальце и вновь располагает его на лавке. Инна Анатольевна, пряча улыбку, наблюдает, как во время этих нехитрых приготовлений, внутренние переживания мальчика отражаются на его нахмуренном от волнения лице.

Подготовив плацдарм, Женя косится на зеркальце. Картина та же. Как будто ничего не произошло. Напрасно он строил иллюзии о возникших меж ними флюидах! Она ничего не заметила и ни о чём не подозревает!.. Нет, он ясно видел ее глаза! Неужели она не поощрит его измученный взор безобидной вольностью? Всё тщетно... Его надежды на её благосклонность смешны и нелепы! Ещё одно разочарование от надуманности захвативших его фантазий. Но что это?.. Неужели он прав?.. Она берёт сумочку, ставит на колени, копается в ней. Одна ножка поднимается на мысок, другая двигается в сторону...

Зеркальце предательски складывается и ударяется о скамейку. Женя с бьющимся сердцем, не поднимая глаз, снова настраивает впопыхах незамысловатый оптический прибор. Но сумочка уже на столе, момент упущен, всё остается по-прежнему.

Как же ты смешон, Щекатилов, со своими притязаниями на особенное к тебе отношение! Но тихо!.. Неужели?!. Недоступная Инна Анатольевна, перебирая длинными пальцами, подтягивает вверх и без того туго облегающий ногу чулок. У Жени заходится дух, он готов просочиться туда под стол сквозь волшебную гладь истомляющего его экрана. Разрумянившаяся от легкомысленной выходки, Инна Анатольевна из-под ресниц наблюдает за возбужденным учеником, отчаявшимся получить в подарок нечто подобное. На его лице читается желание. Он хочет ещё!.. И Инна Анатольевна подыгрывает ему.

Жене становится тесно в облегающей его одежде. Он сдвигает ноги, судорожно прижимает руку к месту будущей кульминации, и классная комната растворяется в опустошающем вихре, возносящем его на умопомрачительные высоты мироздания. Наисчастливейший из смертных Щекатилов теряет контроль над разумом и окружающей действительностью.

Через какое-то время его блуждающий взор нащупывает в пространстве её лицо и по игриво-снисходительной улыбке преподавательницы он понимает, что она приняла и оценила его эмоциональный сброс от неё. Стушевавшись, он благодарит её взглядом, опускает голову и недоверчиво вопрошает себя, а не привиделось ли ему это?..