Загадка Бомарше

Глава 8

Пьер Карон, склонившись над столом, стремительно водил пером по листу бумаге.  Закончив писать, он отбросил перо и вслух стал читать только что написанное. Сей документ не много ни мало гласил следующее:

«С 13 лет я обучался у своего отца часовому делу, поэтому неудивительно, что воодушевленный его примером и внявший его советам серьезно работать над усовершенствованием часового механизма, в 19 лет я решил отличиться и добиться общественного признания. Спусковой механизм часов давно занимал мое воображение, мысли о том, как устранить его недостатки, упростить и усовершенствовать его устройство не давали мне покоя. Конечно, мое предприятие было довольно дерзким.  Множество великих людей, равным коим я никогда не мог бы стать, несмотря на все свое усердие, трудились над решением этой проблемы, но так и не смогли добиться желанного результата, так что мне и не стоило даже браться за это, но молодость самонадеянна, и, возможно, господа, моя дерзость будет оправдана, если вы признаете мои достижения. Но какое же разочарование постигнет меня, если господину Лепоту удастся с вашей помощью отнять у меня лавры моего открытия!  Я уж не говорю о тех оскорблениях, коим господин Лепот публично осыпает меня и моего отца, но, как правило, подобные вещи свидетельствуют о безнадежном положении того, кто их предпринимает, тем самым он покрывает себя позором. Мне будет достаточно, господа, если ваше решение вернет мне славу, которую хочет отнять у меня мой противник; надеюсь на вашу справедливость и вашу компетентность. Карон-сын» 

Пьер довольно улыбнулся, отбросил написанное, и порывисто встал со стула. 

-Кажется, неплохо получилось, – горячо воскликнул он. - Я попытался вложить в это письмо все свое презрение к посредственности, нигде прямо не выказывая его и не оскорбляя тех, кто заслуживает это звание. Поймут ли те глупцы, кому адресовано мое послание, что речь идет совсем не об изобретение анкера. Что анкер! Придумать его оказалось не так уж и сложно. Конечно, пришлось попотеть, не один месяц и даже год. Но разве не ясно, что когда-нибудь все это придумал бы кто-то другой. Нет, это только начало чего-то гораздо большего.

Пьер взволнованно прошелся по комнате, прежде, чем продолжить далее монолог с самим собой.

- Я знаю, этим важным господам - продолжал он, - кажется, что они гораздо выше меня, что они вершители судеб, боги, сошедшие на землю. И им одинаково легко меня раздавить и возвысить. Я понимаю, что даже если они примут решение в мою пользу, то исключительно не ради справедливости, а из снисходительности. Какой-то там часовщик требует правды и справедливости, так швырнем ему их, пусть подавится ими. Все равно признаем мы его автором этой штуковины или нет, он навсегда останется тем, кем есть в данный момент. То есть ничтожеством, жуком в навозной куче, из которой ему во век не выбраться.

Нет, господа, ставка в этой игре совсем иная. Вы даже по своей ограниченности и своему тщеславию не можете догадаться, как она велика. Эта битва – только начало всего. Я чувствую в себе такие силы, что готов ими помериться с вами. Вы полагаете, что только вы имеете право на наслаждение, что только вам дано пережить минуты блаженства. А мы сирые и убогие обязаны в поте лица работать на вас. Нет, господа, и еще раз нет. Я сумею вам доказать, что мир   устроен совсем не так, что природное дарование в конечном итоге важней врожденных привилегий.  Мне дано то, чего лишены вы, я ощущаю в себе беспредельность. Мой талант – это река, которая только что вышла из своего истока. Вы еще увидите, как бурно она потечет.

О, я не питаю иллюзий; даже признав в чем-то мое превосходство, вы будете испытывать по отношению ко мне чванливую гордость. Ну и пусть, она лишь подтверждение вашего ничтожества.  Как скучны вы, лишенные настоящих дарований, как важность заменяет вам его. Вы полны ею, как каплун едой. Но вы и умрете от несварения желудка, в то время как я умру от обретения небесной легкости.

Черт возьми, как красиво у меня получается. Как хорошо, что я все это записал. Впрочем, это не важно, главное я понял, что умею замечательно излагать свои мысли. А это мне очень даже пригодится.       

Размышления Пьера были прерваны внезапно появившимся подмастерьем, на лице которого читался явный испуг.

- К вам пожаловал господин Лепот, - полушепотом и почему-то оглядываясь на дверь, возвестил подмастерье.

- Лепот? – изумился Пьер. - Черт возьми, вот кого я не ждал. Но может это даже к лучшему, - задумавшись проговорил он, - посмотрим, что хочет от меня этот мошенник. Проси этого господина, будет он неладен.

 Когда мальчишка ретировался, Пьер с самым важным видом уселся за стол. Он приготовился встретить Лепота во всеоружии.

Дверь тут же отворилась, и в ее проем протиснулся маленький и толстенький господин, одетый в дорогой костюм по последней моде, тщательно подогнанный по фигуре. Но искусство портного вовсе не шло тому на пользу. Бомарше едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться   незваному гостю прямо в лицо. Таким нелепым и несуразным казался он, несмотря на всю свою напыщенную важность. Несколько мгновений Пьер и Лепот молча смотрели друг на друга, словно меряясь силами.

- Здравствуйте, господин Карон. – первым нарушил затянувшуюся паузу Лепот, - Могу ли я присесть?

- Садитесь. - Пьер жестом указал на потертый стул. - Чему обязан?   

Лепот с опаской покосился на стул, и, превозмогая брезгливость, грузно опустился на его краешек.

- Мы с вами люди одной профессии, - важно возвестил Лепот, - а потому можем говорить прямо. Между нами возникло досадное недоразумение. Почему бы его не уладить по-дружески.

- По-дружески, это как? – Карон притворился, что не понимает его. Хотя, уже наперед знал, о чем сейчас поведет речь его визави.

- Вы молоды, способны, вас ждет хорошее будущее, – губы Лепота растянулись в натянутой улыбке, - Я же вхож в покои короля, и мог бы при случае обратить внимание Его Величества на вас.  К тому же я готов предложить некоторую сумму, которая поможет скрасить ваши горести в связи…

- В связи с чем? – Пьер резко оборвал его на полуслове. - С тем, что вы украли у меня изобретение?          

Тень, пробежавшая по лицу Лепота, быстро сменилась маской невозмутимости и он, как ни в чем ни бывало продолжил:

- Разве речь идет о краже.  Признаю, ваша идея оказалась плодотворной, и я развил ее. Но так бывает всегда, один что-то предлагает, другой доводит до совершенства. Мир так устроен, в нем всегда существует разделение труда.

- О, тут вы абсолютно правы, - воскликнул Пьер - одни изобретают, другие крадут изобретения, одни работают, другие пользуются плодами их труда.  Вы об этом разделение труда изволили говорить?

 Лепот продолжал держать себя в руках, хотя было видно, что ему это стоило немалых усилий.

- Вы молоды, и не желаете признавать законов, по которым устроена жизнь,  - вкрадчиво произнес он. - Не стоит бросать ей вызов, лучше приспособиться к ней такой, какая она есть. И, поверьте, мой молодой друг, вы быстро поймете, что это не так уж и плохо. Нет смысла идти на рожон.  Я предлагаю вам очень щедрый вариант. На вашем месте я бы, не раздумывая, согласился.

 Пьер  Карон язвительно улыбнулся.

- Может быть, вы и правы, но проблема, господин Лепот, в том, что вы никогда не окажетесь на моем месте. Вам это просто не дано.

- Вы не по годам дерзки и упрямы.  Это вас погубит. Так вы отказываетесь от моего предложения? – Лепот поднялся со стула, на этот раз, не скрывая своего крайнего раздражения.

- Даже, несмотря на опасность навлечь немилость вашей милости,  -  вызывающе продолжал Карон. - Кто прав, а кто виноват, пусть рассудит нас суд. Я ничего у вас не прошу, но и ничего вам не отдам. Запомните это.

-Я запомню это, молодой наглец. – Лицо Лепота побагровело от ярости. -Ты пожалеешь, что отказался от моего предложения и сполна заплатишь за свою заносчивость. Прощайте, господин Карон.

-Прощайте, господин Лепо, - весело прокричал вослед удаляющемуся Лепоту, Пьер. - К сожалению, не могу пожелать вам успеха.

Когда Лепот скрылся, Пьер глубоко задумался, затем медленно произнес.

-У меня такое чувство, что только что я объявил войну всему человечеству. Не слишком ли я поторопился, не переоценил ли свои силы? - Несколько секунд Пьер провел в полном оцепенении.  Очнувшись, он возбужденно произнес: - Нет, скорей всего я поступил правильно, этот, бедняга Лепот, до смерти перепуган. Он думал, что я молча снесу обиду, что меня можно приструнить за каких-то жалких несколько тысяч франков.

Пьер Карон несколько раз взволнованно прошелся по комнате. Остановившись у закрытой двери, вперившись в ее глухой проем горящим взором, он вызывающе выкрикнул своему невидимому сопернику: «Ошибаетесь, господин Лепот, я стою совсем других денег».