Проблема не приходит одна

Глава 5

 Это был первый раз, когда отношения с Полонским были прерваны, а потом в Новосибирске на две недели работали на квартире молодая дочь и злая жена из-за медлительности в обращении с телевидением. С утра до ночи Светлана повторял ему почти без пауз, говоря о необходимости идти к судьбе, каждый раз, когда она снисходит до улыбки тебе.

«Ты правда думаешь, что он сидит у телефона и ждет твоего звонка?» - раздраженно позвала она мужа. -просыпайся! Через несколько дней - он забудет о твоем существовании!

«Может быть», - проворчал в ответ Саранцев, второй час просматривая ту же страницу газеты. -Если он забудет, не стоит с ним смешиваться. Я давно не был мальчиком на побегушках.

-С кем ты собираешься быть? Единственный и незаменимый партнер, он бросится в огонь и воду?

-Я доволен позицией ценного профессионала. Он не видел моей политики.

Новосибирск, область и Россия в целом не сомневаются в победе Полонского на выборах губернатора. Весной 1991 года один из последних советских генералов получил зигзагообразный погон. Через год, без всякого давления, принуждения и намека, он подал рапорт об увольнении в запас. В октябре 1993 года он отказался присоединиться к защитникам Верховного Совета и появился в нескольких газетах, осуждающих начало гражданской войны в центре Москвы. «Все политики, которые решают политические проблемы кровью своих соотечественников, должны обращаться в суд», - сказал он в интервью единственной газете и почему-то обратился с такой неожиданной просьбой. «Прячась за простыми людьми, представители, которые сейчас принимают героическую позу, виноваты больше, чем их лидер и Ельцин, потому что они прошли мимо трупа, не запачкав обувь».

Обладатель роскошного окуня и умения взвешивать слова взвешивал осторожно и неторопливо, но, если быть точным, он приобрел всенародную известность в девяностых годах, когда вошел в банк и был ограблен группой из пяти человек менее чем за три дня. Три ночи здание было окружено ОМОНом. Злоумышленник никого не впускал. Полонский продолжал с ними разговаривать, основываясь на освобожденных на улице заложниках, почти 72 часа. Не было сна и почти не было еды. Около двух часов ночи. Вечером вождь приставил пистолет к голове Полонскому и пообещал, что если он скажет еще слово, то спустит курок. В комнате несколько детей, никто из них не спит, и всем хочется есть и пить. Полонский не переставал говорить, но после небольшой паузы продолжал говорить о вещах, которые не о детях, а о непонятных вещах: о своих любимых книгах и фильмах, о том, что его давно нет рядом. Спросите человека, держащего Сначала он не понимал, стоит ли выполнять это обещание, потому что, казалось, речь шла только о детях. Время, потраченное на ненужные размышления, повернуло намерения террориста в другую сторону: он всего лишь ударил Полонского прикладом пистолета, сбив его. Успешно разобравшись без жертвы, телевизионный психолог объяснил отношение террориста к отставному генералу отсутствием страха. Говорили, что боевик ждал испуга безоружного противника. При их безразличии и полном невнимании, схваченном в их руках встречающемся источнике силы, преступники подсознательно стали сомневаться в собственной убойной способности. Если люди его не боятся, значит, что-то не так. Зрители слушали мнения экспертов и смотрели рассказы Полонского, в которых он нехотя отказывался от скупых фраз и игнорировал мысли и чувства репортера к нему в часы и минуты подвига.

В следующие несколько месяцев Полонский возглавил организацию офицеров запаса, организацию, которая разозлила власти призраком военного переворота и перенесла телезрителей в мир прошлого, когда наша армия была миром в 1996 году. Он осудил капитуляцию. Хасав-юрта как военно-политическое бессмысленное. «Вы можете подписать любое соглашение, какое захотите, и война все равно не закончится», - сказал он. - Им не нужна Чечня, им нужен Кавказ, но им не нужна Россия. Вы уничтожили армию и залили Чечню кровью бессмысленных мертвых российских солдат и мирных чеченцев, но история не просит людей позволить им бросить им вызов, она просто движется вперед. Если вы не можете отразить его атаку, все готово. Однажды и на всегда. Они снова придут за вами, и тогда спрятаться некуда, вам еще предстоит сражаться. "

Публицистическая и общественная деятельность Полонского не устроили, и он, неожиданно для многих, вдруг объявил о намерении баллотироваться в губернаторы родной Новосибирской области. Момент он выбрал неудачный: терпевшая одно поражение за другим, страна уже знала о существовании неудобного генерала, но ещё не хотела к нему привыкнуть. Тем не менее, его знали, и на региональных выборах Полонский, уже только в силу одного этого обстоятельства, становился опасным соперником. При появлении первых слухов о его планах, представители обкома компартии и регионального отделения либерал-демократов бросились наперебой искать встречи с генералом. Телефонные звонки он игнорировал, встретиться с местными партийными боссами отказался. В силу обстоятельств или во исполнение несложного замысла, Новосибирск оказался на пути очередной поездки по стране первого секретаря ЦК коммунистов Павла Архиповича Зарубина, от встречи с которым Полонский не отказался. Они сошлись в обкоме: высокий, плотный и лысоватый, обладатель мужиковатой физиономии и высшего образования Зарубин и чем-то похожий на него, но почти на голову ниже, с лицом то ли Вольтера, то ли бывалого иезуита, Полонский. Проговорили около часа в запертом кабинете, откуда коммунист вышел обозлённый, а генерал - в крайне хорошем настроении. Своим он шепнул по секрету, что потребовал от Зарубина подать в отставку и провести на съезде партии, а лучше голосованием всех первичных организаций, выборы нового состава ЦК и секретариата.

- Зачем? - не понял Зарубин очевидных замыслов своего визави.

- Я хочу занять ваше место, если люди окажут мне доверие, - ответил тот с прежним выражением лица.

- Вы имеете право принять участие в выборах на следующем съезде, - с трудом выдавил из себя ошарашенный и сбитый с толку функционер, - если вступите в партию и получите поддержку областной организации.

- Такой вариант меня не устраивает. Ротацию следует произвести немедленно.

- Что за спешка? - возмутился Зарубин, начиная понимать, что его собеседник вовсе не создан для игры в поддавки.

- Вы только что проиграли президентские выборы. В ситуации, когда для победы требовалась только решимость, желание и способность взять власть. Без революций и переворотов, совершенно в рамках действующего законодательства. Но вы струсили.

- Я не струсил! Попробуйте сами протаранить эту махину, тогда и высказывайте свои умные замечания!

- Я попробую. Но вы мне только помешаете. Вы проиграли и обвиняете в этом кого угодно, кроме самого себя. А мне нужны люди, честные перед самими собой и перед своими товарищами, готовые отвечать за свою работу.

- Вам нужны? - никак не мог понять Зарубин, мысливший себя работодателем перспективного и политически молодого генерала. - Вы кем себя воображаете?

- Во всяком случае, не марионеткой и не комнатной собачкой, - сухо пояснил Полонский, пришедший на встречу исключительно ради удовольствия вытереть ноги о человека, которого презирал.

Зарубин вывалился из кабинета разъярённым и запретил помощникам раз и навсегда упоминать имя заслуженного хама, а его собеседник вернулся в свой импровизированный штаб, который тогда ещё располагался в его собственной квартире.

Настойчивость либерал-демократов в попытках общения с многообещающим кандидатом и вовсе столкнулась с глухим неприятием и завесой молчания. Их лидер, чью должность в партии за пределами оной практически никто не знал, Аркадий Аркадьевич Орлов, способный разговаривать долго, многопланово и беспредметно, а когда нужно - кратко и в полном соответствии с запросами большинства избирателей по итогам последних исследований или в поддержку и даже предвосхищая шаги президентской администрации, в конце концов позвонил сам и изрядно раздражил этим Полонского.

- Хочешь меня замазать? - рявкнул он в трубку. - Не выйдет! Я тебя сам размажу - так, что родная мама не узнает!

Выкрикнув наболевшее, Полонский брякнул трубку на телефон, едва не разбив его, и предсказал окружавшим его соратникам завтрашнюю новость в газетах и на телевидении о его попытках связаться с Орловым. Предсказание подтвердилось полностью, и уже на следующий день корреспондент местного телевидения задавал генералу вопросы о причинах его контактов с либерал-демократами. Ничтоже сумняшеся и презрев этикет, Полонский повторил во всех цветастых подробностях свой телефонный монолог, даже слегка приукрасив его в рекламных целях, и объяснил, что считает своей целью не скандал и прихватизацию люмпенских голосов, а победу на выборах.

На первых порах он на собственные средства напечатал тысячу листовок и собрал в своей команде два десятка активистов-добровольцев, которые быстро раздали листовки в разных районах города и оповестили жителей о наступлении новой исторической эпохи. Затем генерал по-хозяйски позвонил нескольким предпринимателям, не сумевшим правильно выстроить отношения с действующей областной администрацией, и предложил им не делать новых глупостей. Крупнейшим из обездоленных оказался некий Константин Авдонин, проговоривший с Полонским битый час, в основном на отвлечённые темы. Ничего не ответив на сходу сделанное заявление генерала, бизнесмен незаметно вывел собеседование на разговор о музыке, литературе и живописи. Кандидат в политики проявил твердую приверженность классике XIX века, но мимоходом всё же выдал свою осведомленность о существовании Скрябина, Ходасевича и Шагала и высказал суждения об использовании света в музыке, поисках новых рифм в поэзии и общности цветового решения полотен художников раннего советского авангарда, ещё не напоровшегося на противодействие власти. В своих высказываниях Полонский практически не употреблял сколько-нибудь профессиональных терминов и убедил Авдонина в своём авторстве, хотя, уйдя с военной службы, генерал много читал и запоминал. А ещё ходил по музеям и концертным залам - пытался взглянуть на мир глазами интеллигенции, разрушившей Советский Союз. Тем не менее, собственное отношение к искусству у него действительно сложилось, и в телефонном разговоре с Авдониным он высказал именно его, не пытаясь угадать взгляд, который бы мог понравиться контрагенту больше.

Несколько недель аппарат Авдонина собирал досье на Полонского, которое однажды утром легло на стол заказчика. Тот погрузился в него на целый день, не отвечая на телефонные звонки и отменив все встречи. Затем он просто вышел из кабинета, отправился с друзьями в ресторан и до глубокой ночи болтал там о пустяках и пил виски. Через три дня он пригласил Полонского к себе в загородную виллу и провёл с ним там целый день. Разговаривали сначала опять об эфемерных материях, затем перешли к главному.

- Вам нужны мои деньги, - безапелляционно заявил Авдонин, поворачивая пальцами бокал коньяка из стороны в сторону, словно играл зайчиками света, прыгающими по мебели и стенам гостиной, - но я не могу раздавать их направо и налево всем желающим, не получая гарантий.

- Можете, - коротко парировал Полонский, словно речь шла о его деньгах. - Вы раздаёте их именно направо и налево, даже коммунистам, от которых уж точно не дождётесь никаких гарантий, даже если они их вам пообещают.

- Возможно. Но они побеждают на выборах, особенно региональных. А на что способны вы - сейчас никто не знает.

- Я могу победить. Это важнее, чем уже победить. Пришедшие к власти не творят чудес, поэтому их популярность в нынешней тяжёлой ситуации стремительно падает. Зарубин сдал последние президентские выборы и бросил на всю свою партию тень соглашательства. А я - новый человек, с новыми словами и новыми делами. Я не собираюсь восстанавливать Советскую власть, не плачу по прошлому и не призываю анафему на головы несогласных со мной. Я говорю о возрождении России, и я не связан идеологическими условностями, поэтому не обещаю превращения её в коммунистический или капиталистический рай. Я обещаю только работающие справедливые законы, эффективную борьбу с преступностью и произволом бюрократии. По-вашему, кто проголосует против?

- Все кандидаты обещают всё хорошее.

- Но я в своей жизни языком болтал мало, в основном - дело делал.

- Среди ваших коллег-кандидатов найдётся и пара других, имеющих право сказать то же самое.

- Но я, в отличие от них, служил стране. С риском для жизни. И не постесняюсь напомнить об этом. Скромность - хорошее качество, но для политики категорически не подходит. Здесь для выживания нужно верить в собственную богоизбранность, а я в ней после Афгана убедился окончательно.

- В самом деле? - заинтересованно вскинул брови Авдонин. - Может, скажете, для исполнения какой миссии вы избраны?

- Запросто, - Полонский откинулся на спинку кресла и привычно закинул ногу на ногу. - Я выжил, чтобы умереть за свою страну. Когда над Кремлем спускали советский флаг, я дал себе слово положить остаток жизни на то, чтобы люди по собственной воле поднимали государственный флаг над своими домами и знали наизусть слова национального гимна, которые их никто не заставлял учить.

- Как же этого добиться?

- Очень просто и очень сложно. Каждый человек должен вставать утром и ложиться спать вечером с убеждением, что для российского государства он - не грязь подзаборная, а гражданин, обладающий собственным достоинством, на которое ни один чиновник по собственному произволу не может поднять руку.

- Но как же сотворить подобное чудо? - едва заметно улыбнулся Авдонин.

- Конечно, не по мановению волшебной палочки. Но и на областном уровне можно сделать первые шаги. Бюрократия вполне поддается дрессировке, нужно только ей очень доходчиво продемонстрировать её уязвимость. А привлекать виновных к ответственности я умею, можете мне поверить.

- Замечательно. Но мы ведь сейчас не на митинге, можно разговаривать откровенно. Почему именно я должен помочь вам в борьбе за губернаторское кресло?

Полонский многозначительно помолчал, потягивая коньяк и не глядя на Авдонина. Потом веско произнес:

- Потому что вы сами этого хотите.

- В самом деле? Почему вы так считаете?

- Потому что мы с вами здесь разговариваем. Я ведь знаю, как устроена жизнь - не мальчик уже. Дед Мороз приносит подарки только маленьким детям, а уже к десяти годам они перестают верить в чудеса. Я не стану обещать вам монополию на воду и воздух, молочные реки в кисельных берегах и тому подобную ерунду. Но я твердо обещаю установить правила и соблюдать их со своей стороны. Если же вы не будете нарушать их со своей, у вас не возникнут проблемы с областью и городом. Знаете, коммунальное хозяйство, природоохрана, пожарные, профсоюзы, санэпиднадзор, милиция - все они могут при сильном желании отравить вам жизнь. Лично мне это не нужно. Я не собираюсь требовать у вас откупного или доказывать своё превосходство. Мне нужно, чтобы вы работали в соответствии с установленными правилами.

- В соответствии с действующим законодательством?

- Нет, - сделал Полонский многозначительную паузу. - В соответствии с правилами. Я не устанавливаю законы, даже на уровне областной нормативной базы вряд ли смогу полностью добиться, чего хочу. Законы несовершенны, вы знаете это не хуже меня, но можно договориться о правилах, которые позволят вам работать с прибылью, а мне как губернатору предъявить избирателям свои выполненные предвыборные обещания. Согласны?

Авдонин не первый день жил на свете. Обыкновенный математик ещё в конце восьмидесятых, он окунулся в предпринимательство с появлением пресловутого указа об индивидуально-трудовой деятельности и с тех пор полной ложкой хлебал различия между официальным законодательством и устными договорённостями. Со времён разборок с бандитской "крышей" прошло не так много времени, он поднялся уже достаточно высоко, чтобы представлять интерес для более серьезных людей с их менее душещипательными средствами. Теперь в случае конфликта с губернатором ему грозило криминальное расследование, а не пуля или бомба в машине. Общение с действующим главой областной администрации у Авдонина никак не получалось, поскольку тот уже слишком широко распространил в местной экономике свои собственные бизнес-корни и воспринимал его не как субъекта экономической жизни, но как делового конкурента. Он пообщался со всеми кандидатами в губернаторы и всем оказывал некоторую помощь, но на Полонском остановил особо пристальный взгляд. Генерал показался ему перспективным.

Очень скоро за спиной Полонского выросли организации ветеранов Великой Отечественной и афганской войн, у которых не было денег, но зато с избытком хватало уверенности в необходимости заменить вконец проворовавшегося главу областной администрации на боевого генерала. Они агитировали бесплатно и активно, в разных возрастных и социальных группах, с растущим по мере приближения даты выборов напором. После серии встреч людей Полонского с людьми Авдонина стали поступать деньги, позволившие арендовать под предвыборный штаб вполне приличный офис и привлечь в дополнение к энтузиастам оплачиваемый персонал, что в свою очередь позволило развернуть кампанию на редкость масштабно.

Старший сын Полонского, кадровый армейский офицер, во время последней войны командовал взводом в Чечне, младший - ещё проходил срочную службу по призыву на Дальнем Востоке. Сам он о них не упоминал, в листовках о них не говорилось, о них рассказывали только добровольцы, когда ходили от квартиры к квартире и заводили беседы с открывшими дверь людьми о том, какой человек имеет моральное право занять пост губернатора. На методических совещаниях в штабе они не получали никаких инструкций на этот счет, просто знали подробности биографии и личной жизни своего кандидата. По всей области распространились слухи о честном генерале, который требует от собственных детей исполнения патриотического долга, как требует этого от всех военнообязанных граждан и не боится говорить вслух о своих убеждениях, даже из опасений потерять голоса избирателей накануне выборов.

В президентской администрации кто-то решил противопоставить Полонского коммунистам, после чего он широкомасштабно ворвался на федеральные телеканалы, а действующий губернатор почувствовал себя одиноким и бессильным.

В правительстве Новосибирской области победивший на выборах Полонский доверил Игорю Петровичу курирование строительной отрасли. Казавшаяся прежде знакомой, его работа вдруг сразу стала едва ли не таинственной, полной ловушек и смертельных угроз, замаскированных под безобидные уступки и упрощения.

- Вы не должны никого бояться, - говорил тогда ему Полонский. - Я всё понимаю, есть серьезные люди с большими деньгами и связями где-то наверху, повыше нас с вами. Но вы должны понять простую вещь: вы им нужны, а не они - вам. Вы всегда найдёте подрядчика на застройку любого участка, а вот они без вас никогда не доберутся до заинтересовавшего их участка.

- Я не хочу нарушать законы, - терпеливо объяснял Саранцев.

- И замечательно! Нарушать никогда не надо. Только, если время от времени не проходить где-нибудь рядом с законом, совсем рядышком, а не точно в полном соответствии с ним, вы никогда ничего не построите. Вы ведь не студент первого курса, в строительстве работали и отлично представляете себе все подводные течения. Не станете же вы утверждать, что на ваших стройках законодательство неукоснительно соблюдалось от "а" до "я"? Помнится, когда мы с вами познакомились, вашу шарашкину контору следовало прикрыть уже за одно только нарушение техники безопасности. Не за отдельные нарушения, а именно за одно большущее нарушение, на всех этажах и по всей стройплощадке. Затем одно сплошное нарушение трудового кодекса, незаконное привлечение иностранной рабочей силы.

- Я был главным инженером, персонал подбирали без моего участия.

- А вы видели нарушения, но продолжали работать. Потому что потеряли бы место, если бы начали влезать в вопросы, вашему ведению не подлежащие. Скажите, вы хотели бы, например, войти в историю Новосибирска человеком, внёсшим существенный вклад в решение жилищной проблемы?

- Я не смогу её решить.

- Пусть не сможете. Но вы хотите, чтобы все говорили: мол, при Саранцеве произошел небывалый со времён Советской власти подъём жилищного строительства?

- Все будут говорить: при Полонском. У нас так головы устроены.

- Наверное. Но специалисты будут знать, без кого именно не смог обойтись Полонский при совершении скачка. Во всяком случае, сами вы всегда будете знать, что приложили руку. Разве нет?

- Надо думать.

- Так вы хотите продвинуть решение проблемы?

- Разумеется, хочу.

- Как вы считаете, в бюджете города выделяется достаточно средств на строительство жилья?

- Нет. Хотя, распределение бюджета - всегда вопрос приоритетов.

- Считаете возможным увеличить финансирование строительства за счёт пособий пенсионерам или поддержания коммунального хозяйства хотя бы в его нынешнем состоянии?

- Сложно говорить отвлечённо на конкретные темы.

- Само собой. Ваша задача - дать людям жильё и городскую инфраструктуру. Нельзя думать только о Новосибирске. В ваших руках - вся область. Нужно развёртывать строительные проекты в райцентрах, в сельской местности. На всё нужны деньги. За счёт налогов мы будем выдёргивать эту телегу из болота следующие сто лет, нужно находить иные источники финансирования. Отобрать деньги у олигархов нельзя, их можно только заинтересовать материально.

- Они и без нашего участия прекрасно себя увлекают всяческими финансовыми проектами.

- Естественно. Чтобы взять у кого-то деньги на строительство детского сада или школы, нужно дать ему заработать сумму, превышающую объём средств, потраченных на важные городу объекты. Чтобы продвигалась очередь на получение муниципального жилья, бесплатные квартиры должны оплачивать покупатели частных апартаментов, и так далее, и так далее.

Подобным образом Саранцев разговаривал с губернатором сначала часто, потом всё реже и реже. Трудно сказать, насколько честен с самим собой он был с самого начала, но желание успеха не оставляло его никогда. Ирина занялась торговлей, получая от собственного бизнеса исполнение мечты: ни в чём не уступать мужу. Игорь Петрович сначала уговаривал себя тем, что жена практикует самостоятельность в сфере, не подлежащей его контролю, но потом, уже обнаружив в числе её поставщиков и инвесторов структуры, связанные с Авдониным и другими крупными застройщиками, не стал возражать. По мере роста собственной торговой сети жена стала зарабатывать больше мужа, а тот временами задумывался: стоило ли уходить от настоящего дела? Конечно, он не был невинным мальчиком, когда принимал предложение Полонского. Намерение войти в большую игру и подтолкнуло его к положительному ответу. Просто хотел приносить больше пользы и обществу, и себе.

Минувшие годы сгладили многие вопросы, предлагая естественные готовые ответы. Когда-то, встречаясь на приёмах, официальных мероприятиях или на охоте с новосибирским областным прокурором, Саранцев украдкой пытался различить в его глазах профессиональный интерес, но замечал лишь дружелюбие и готовность пойти навстречу. Теперь смотрел на генерального прокурора спокойно, с сознанием силы. У того был сын, даже толком не предприниматель, просто лихой ездок и прожигатель жизни. Несколько лет назад, когда генпрокурор ещё состоял министром юстиции, его сын попал в криминальную хронику как владелец "Ауди", на которой по доверенности разъезжали два рэкетира. Несколько месяцев спустя отец неразборчивого в связях сына сменил ведомство, а Саранцев совсем не удивился. И, став президентом, предложил Совету Федерации на повторное утверждение в должности всё того же незадачливого папашу. Показалось - так будет спокойнее.