Пой мне в сердце

6. Судьбоносная встреча

Шоннэн вышел на прохладный вечерний воздух и сделал всего несколько шагов в сторону, обходя шумно гомонящую  компанию, дымящую сигаретными сизыми облачками. Ехать домой прямо сейчас не хотелось — его там никто не ждал. Он оперся спиной о кирпичную кладку стены клуба и сполз по ней вниз, пока не очутился на корточках. Смотреть на улицы вечернего Лос-Анджелеса было привычно и приятно. Все мысли словно вымывались из головы этими успокаивающими картинками, и оставались только росчерки красных габаритных огней или длинные белые лучи света от передних фар, шорох шин и отчетливо слышный резкий визг тормозов за углом, запах и блики влажного асфальта — не из-за дождя, а потому что его поливали спецмашины, надеясь прибить пыль. Тротуар выглядел сухим и блестящим, как отполированный свежезалитый каток, и Шоннэн отстранённо размышлял, почему на нём до сих пор ещё никто не поскользнулся.

— Вот ты где, — донёсся сверху голос Фейна. — Я знал, что ты не уедешь сразу. Можно?

Шоннэн поёжился. Фейн опустился рядом с ним прямо на асфальт и раскинул в стороны длинные ноги в джинсах. Если он и мог помешать кому-то, это его явно не волновало.

— Это всё из-за того поцелуя? Чего ты взъелся на меня?

Шоннэн искренне удивился. За всеми своими мыслями он и думать забыл про отыгранный концерт, а тут вдруг снова вспомнил.

— Тупица, — тихо сказал он, обнимая костлявые колени, обтянутые джинсой. — Думаешь, хожу и кручу в голове так и эдак, думать ни о чём больше не могу? — едко спросил он у Фейна, а когда увидел недоумевающее выражение на его лице — совершенно искреннее, ко всему — смягчился и даже улыбнулся. — Ты, конечно, выбил почву из-под ног своей выходкой. Но чёрт с тобой, я не сержусь.

— Хм, — озадачился Фейн и привычно, совсем по-детски прикусил ноготь на большом пальце — он никогда не знал, куда деть руки, когда размышлял или волновался. — Тогда что?

Шоннэн вздохнул. Тысяча первый круг разговоров «про это». Как же его… достало.

— Ты знаешь, что. Ничего не изменилось.

Фейн хмыкнул и словно расслабился. Его серьёзно заботило, что Шоннэн, возможно, взвинтился из-за недопоцелуя, подумать только. Шоннэн во все глаза смотрел на то, как Фейн растягивает улыбку. Дать ему по лицу вдруг захотелось в разы сильнее.

— Боже, Шонни, это просто витамины от стресса и плохого настроения. Не относись к экстази так серьёзно. К нему даже привыкания толком-то нет.

— Сказал человек, сидящий на экстази уже год, — отметил Шоннэн.

— Не бурчи.

— Прекращай с этим, Фей, — вдруг попросил Шоннэн умоляюще, искренне, заглядывая в глаза. Словно оголяясь всеми своими глупыми чувствами. — Пожалуйста. Прекращай. Тебе это не нужно, ты прекрасно справишься без этого дерьма. Я знаю, я верю в тебя.

Фейн смотрел на него странно — словно впервые видел. Словно поверил даже, услышал. Смотрел, не моргая, а потом приобнял за плечо и заверил:А

— Хорошо, мелкий. Ладно, договорились. Будем слезать с колёс, раз уж ты так надо мной трясёшься. Но тогда я снова начну курить, тут уж выбирай.

— Кури, — самоотверженно одобрил Шоннэн, позволив себе ненадолго разомлеть от того, как Фейн почти завалил его на себя, крепко прижимая к своей груди. От его тела как обычно жарило. В конце концов, табак был знакомым, понятным злом. Если бы Шоннэн мог вычеркнуть все убивающие привычки из жизни Фейна... Они так и сидели на асфальте у клуба, два обнимающихся придурка, и никому до них не было дела.

— Даже так, — хмыкнул Фейн над ухом. — Вот же тебя припекло, никогда бы не подумал.

— Фей, — серьёзно сказал Шоннэн, глядя перед собой. — Не смешно ни разу. Мы уже проходили это. Ты знаешь. Ты…

— Ладно, — Фейн чуть нервно вскинул руки, и объятия закончились так же неожиданно, как обрушились на Шоннэна. — Ладно, я понял. Замнём тему? И пошли лучше внутрь, потанцуем. Там такие девочки есть, зашататься можно. Ноги сразу от декольте, давно таких не видел.

Шоннэн нахмурился. Возвращаться в душный зал и громкую музыку к так называемым ногам от декольте совершенно не хотелось. У него случались порой отношения — даже при его комплекции некоторые девушки просто пищали от его голубых глаз или изящных рук, подходили знакомиться и с удовольствием шли на свидание или сразу к кому-нибудь домой. Ничего серьёзного из этого не выходило, чистая физиология, отношения на одну ночь. Потребности у него были весьма приземлённые и вполне себе скромные, а делать вид, что ему больше всех надо, лишь для поддержания имиджа не пойми перед кем, было не в правилах Шоннэна.

— Я лучше домой. Прогуляюсь пешком.

— Тут полгорода надо пройти пешком, чтоб добраться, ты вообще в порядке? — Фейн настороженно заглянул в глаза, что-то увидел там и снова улыбнулся. — Ладно. Чёрт с тобой. Пошли, прогуляемся.

Они уже поднялись с асфальта, как случилось неожиданное. Дверь клуба резко распахнулась, ударившись о стену, и на улицу вылетел — иначе не скажешь — Бьёрн. И не один. За руку он тащил высокого парня в чёрной клёпаной косухе. На его спине болтался видавший виды тканевый рюкзак, по плечам разметались всклокоченные длинные волосы. Он непонятно чем притягивал к себе взгляд намертво — то ли текуче-угловатыми движениями, то ли заострёнными, немного хищными чертами лица, то ли тем, как смотрел на Бьёрна — чуть хмурясь, со всем вниманием, но без тени страха. Этот парень уже всё для себя решил — понял Шоннэн. И Бьёрн, неожиданно экспрессивно что-то ему втолковывающий и эмоционально машущий руками, просто бесполезно сотрясал воздух. Его поведение поражало и немного озадачивало. Шоннэн никогда раньше не видел их барабанщика настолько взвинченным.

— Интересно, — протянул Фейн, наблюдая. — Не знаешь, что это за парень?

Шоннэн помотал головой, не в силах оторваться от разыгравшейся сцены. Бьёрн с незнакомцем отошли к самому углу здания, где располагался клуб. И даже с такого расстояния ощущалось, как взбешён Бьёрн и как стойко, с каким-то жадным удовлетворением его собеседник это переносит.

— Я знаю, — вдруг раздался сбоку голос Роберта, и Шоннэн, вздрогнув, — а за ним и Фейн — посмотрел туда. Роберт стоял совсем рядом с ними, тряс серебряной «Зиппо» и пытался прикурить. Наконец, ему это удалось, и он с блаженством затянулся: — Пора отдать на заправку. Вечно забываю, — оправдался он за свою дорогую зажигалку — именную, конечно же. — Это его брат. Когда вы ушли, через некоторое время пришёл он, и Медведь словно с рельс съехал. Весь вскинулся, от его слоновьего спокойствия не осталось и следа. Вы бы видели, как он его потащил к выходу. Чуть ли не за шкирку. Я просто не мог не пойти следом. Так любопытно, — Роберт пожал плечами и снова затянулся, прикрывая глаза. — Да вы не отвлекайтесь на меня. Пропустите самое интересное.

Интересное такого рода, по мнению Шоннэна, должно быть сокрыто стенами со звукоизоляцией и надежной крышей. Но Бьёрна и правда как подменили. Он что-то весьма громко объяснял своему, хм-м, брату, а потом ударил кулаком по стене совсем рядом с его головой — так страшно, что Шоннэн вздрогнул. А парню хоть бы что — как стоял, так и стоял, не шелохнулся даже. Наконец, Бьёрн выдохся и ссутулился, будто от усталости. Ненадолго обхватил лицо руками, а потом чуть качнулся вперёд и крепко прижал брата к себе, обнимая.

— Странная парочка, — тихо выдохнул Роберт вместе с дымом.

— Не то слово, — завороженно согласился Фейн, не сводя с них глаз. — Думаете, они серьёзно братья?

Шоннэн тоже успел подумать об этом. Крепкий, накачанный светловолосый морпех Бьёрн и его длинный нескладный брат с тёмной нечёсаной гривой. Загадка. И тут Шоннэн увидел это: парень, словно почувствовав направленный на него взгляд, чуть повернул голову — и встретился глазами с Фейном, который разглядывал его с неприкрытым интересом. Они столкнулись, и пускай это были только взгляды, у Шоннэна закололо в груди — так ощущалась отдача от этого столкновения. Нет, он не был настолько сентиментальным, чтобы верить в любовь с первого взгляда. Все его привязанности зарабатывались долгим и кропотливым трудом. Но что-то между Фейном и тем парнем произошло за несколько секунд, что они смотрели друг другу в глаза, что-то, отчего Шоннэну стало нехорошо — эти двое словно зацепились, оставляя друг в друге зазубрины, и теперь, как ни трепыхайся, ничего уже было не поправить.

Фейн загадочно хмыкнул и отвернулся, на миг прикусив большой палец. И вдруг уставился на Роберта, стоявшего совсем рядом, словно только его увидел.

— А ты как вообще здесь очутился? — поинтересовался он. Поднялся на ноги и бесцеремонно прохлопал Роберта по бокам, выудил золочёный портсигар из внутреннего кармана расстёгнутого пиджака, доставая для себя разрешённую лично Шоннэном сигарету. Роберт только покачал головой его природной наглости и прикурил Фейну — снова только с третьего раза.

— Вообще-то, мимо вас прошёл, но вы так пялились на Медведя с его братцем, что не заметили. Так что я, видимо, почти ниндзя. Особенно после двух мохито, — и он показушно взмахнул руками, копируя боевой жест из последнего просмотренного на досуге боевика.

Шоннэн улыбнулся, затем взглянул на Фейна. Он снова смотрел в ту сторону. Вот только на углу уже никого не было. И Фейн казался — только казался, наверняка, — совсем каплю расстроенным.

— А вы что думали, я только на скрипке и умею играть? — Роберт, явно не ощущая, что происходит что-то необычное, продолжал дурачиться. И Шоннэн вдруг почувствовал огромную благодарность за эту его нечуткость и слепоту. И прилив тепла — всегда, когда Шоннэн ощущал, что кончился, что больше не может, что силы совсем покинули его, и Фейна не было поблизости, — Роберт как по волшебству оказывался рядом и непонятным образом ставил его на ноги, вдыхал в него жизнь и снова исчезал — у Роберта ГильманаА была уйма дел, не связанных с группой и их музыкой. Как только всё успевал, одному Богу известно. Гений чистой воды, что уж там.

— Нет, Роб, конечно, нет, — Шоннэн улыбнулся. Совсем недавно ему страшно хотелось прогуляться по вечернему ЭлЭй, а теперь вдруг остро потребовалось выпить — остро до головокружения. И не пиво, а что-нибудь покрепче. Он взял Фейна и Роберта под локти и потащил обратно в клуб, надеясь, что ни Бьёрна, ни его брата внутри не будет. Парни едва успели потушить и выкинуть в урну у входа свои окурки. — У тебя бесчисленное множество всяческих талантов. Мы знаем.