Рухнувший Рай

Глава 4

Я медленно моргнула, переваривая заявление Габриеля. Так-так, получается, одна проблемка сменилась другой? Или… эта еще хуже, чем прежняя? Одна моя половина немного вникала, что происходит, другая — плавала в чаше, переполненной вопросами, что свалились туда за крохотный миг. За последнее время со мной довольно много случилось «странностей», что закалили в коем-то роде, поэтому, на похожий случай я постаралась вести себя спокойно — но куда там? Я слетела с катушек почти сразу же, как Габриель закончил болтать и подошел ближе, озираясь, словно где-то неподалеку летает бешеная стайка ангелов в белых рейтузах. Рейтузы… боже, они что, правда их носят?

— Ты меня не разыгрываешь? — с надеждой вопросила, нервно сглотнув. В принципе, дурачить людишек (или нефилимов), своего рода, еще одно амплуа Габриеля Эйнсфорда.

Он без тени на шутку, к несчастью, помотал головой. Я в сию же секунду передумала разрываться в диком запланированном смехе.

— Скай, все серьезно.

— Но… как?! — не унималась я, ощущая, что на мои плечи снова взваливается величайший груз — и пока неизвестно, какой именно.

— Место для подобной болтовни не совсем благоприятное, — просветил Габриель и с кривой улыбкой, которой мог одаривать меня в самых паршивых моментах жизни, хлопнул в ладоши. — Значит, направляемся ко мне.

— Чего? — Кажется, удивлять меня всякими заявлениями — у него в крови. — Хах, никуда я не пойду с тобой!

Габриель пораженно выгнул бровь, будто не понимал, как я — простолюдинка, могу отказываться переться в его Царство Совращений, где побывала, наверное, половина «ночных бабочек» Нью-Хейвена. Меня не прельщала мысль возвращаться в его логово, откуда недавно ушла в слезах. Тем более, переступить порог квартиры Габриеля — то же самое, что подвергнуть себя очередным пыткам: слишком много воспоминаний хранится там. Причем, хороших воспоминаний.

— Скай, я не спрашивал тебя, так что, ты направляешься со мной, — смело решил он и как только собрался взять меня за руку, я раздраженно фыркнула, мгновенно ускользнув от его граблей.

— Не указывай мне, что делать! — будто яд, прошипела я и сощурила глаза, пытаясь казаться дерзкой.

Но у меня ничерта не вышло: падший измученно вздохнул, возвел голову к небу, шепча проклятия, а потом со сдержанным спокойствием схватил меня за запястье, что конкретно взбесило. Собравшись впиться зубами в его манящую кожу, а потом кинуться прочь по переулку, я откинула все нелепые мысли в сторону, когда Габриель склонился ко мне и стальным тоном вычеканил:

— Я не собираюсь тебя уговаривать. У меня нет на это время попросту. Пойми же, что в любом открытом пространстве мы — уязвимые мишени. Кстати говоря, мы находимся на улице. Ночью. А в такое время пару дней назад замочили несколько падших и нефов. Наши красавчики-убийцы в рейтузах могут щеголять где-то неподалеку и увидеть нас. Во избежание кошмарной участи, мы должны отсиживать задницы в моем доме, потому что это единственное место, о котором пока не в курсе крылатые. — В глазах цвета грозового неба мелькнуло раздражение, и парень, заметивший мою застывшую в шоке физиономию, бесстрастно добавил: — Теперь ясно, зачем все это нужно, не говоря о другом?

Я подавила истеричный вопль, вперившись в его глаза. Габриель не врал. Ни одна морщинка на его лице не дрогнула, когда он это говорил. Выходит, все, что он сболтнул, — чистейшая правда? Я нервно сглотнула. Ибо кое-кто просто хороший актер, который уже сыграл одну правдоподобную роль псевдо-влюбенного в одну нелепую девчушку с океаном проблем…

— Хорошо, я верю тебе, — выдавила, стараясь не думать, что это — очередная злая шутка или предлог затащить меня в постель. Габриель ведь говорил, что осыпал меня красивыми словечками лишь по одному поводу, отчего я его теперь ненавижу. Всем существом.

Эйнсфорду, судя по довольной физиономии, понравился ответ. Он, наконец, отпаял от меня, напоследок окатив кропотливым взглядом с ноткой любопытства. Его поведение сейчас было направлено явно не в ту сторону, и чтобы удостовериться, что в квартирке разврата меня не поджидает нечто «грандиозное», с прищуром поинтересовалась:

— Но если ты твердишь, будто началось какое-то истребление падших и нефов, и мне немедленно нужно спрятать задницу в твоем доме, то почему я не слышала, например, по новостям о недавних убийствах?

Габриель закатил глаза, как будто я сморозила глупость, и со вздохом объявил:

— О таком не будут твердеть в СМИ, даже если ангелы начнут отрывать нам бошки и раскидывать по улицам: у крылатых везде есть связи, так что, «уничтожение» какого-нибудь падшего не вызовет никаких волнений. — Он мрачно хмыкнул и диковато улыбнулся, пригнувшись. — Разве что в нашем сверхъестественном грешном кружке.  Дети ангелов и людей. Предателе Небес. Для крылатых, Скай, мы никогда не были кем-то значимыми. Если бы не Пророчество и наше временное предназначение мочить демонье, навряд ли кто-нибудь из падших уцелел в этой «мясорубке». Ну а теперь сезон «охоты» на нас открыт. — Парень порхнул ко мне с завидной для балерины грацией. Его рука опять обволокла мое запястье. — Несмотря на все дерьмо, вывалившееся на нас, нам придется действовать вместе.

— Чего? — до меня не дошел смысл слов Габриеля, пока он не схватил меня, и красное облачко не обволокло нас. До того, как все вокруг окрасилось в кровавый цвет, а земля ушла у меня под ногами, я поняла одну истину: мне никогда не избавиться от мистической фигни в своей жизни. А особенно — от Габриеля Эйнсфорда, с кем, похоже, меня до конца дней сплела чертова фантастическая и коварная судьба.

***

Легкое головокружение было очень кстати сейчас: дезориентированная, я «нечаянно» врезалась в наверняка дорогую статуэтку, оказавшуюся на пути, и без всяких криков уронила ее. Какой ужас! Превозмогая от желания повторить «трюк» с другими предметами квартиры Габриеля, куда нас занесло через «спонтанную» телепортацию, я шмякнулась на пол. К великому облегчению, внизу было что-то слишком мягкое, чтобы не причинить вред моему аристократически-белому заду. Удовлетворенная такой удачей, я отмахнулась от блестящих красных крапинок, таявших в воздухе, затем попыталась найти Габриеля. Его нигде не виднелось, а когда я расслабилась на импровизированной подушке, он неожиданно обнаружился: подо мной что-то сильно завибрировало, и прежде, чем кошмарное осознание накинулось на меня, насмешливый голос вежливо спросил:

— Удобно?

Взвизгнув, я кинулась в сторону, словно от взрыва бомбы. Очередной раз что-то благодаря мне разбилось о пол, но мелочный Эйнсфорд, на коленях которого я, черт побери, восседала, как на троне, никак не отреагировал. Больше его беспокоила не целостность гостиной, а я — вставшая на четвереньки и ищущая где-то за диваном свое самообладание.

— Я думал, тебе понравилось, — с лукавой улыбкой добавил падший, поднимаясь на ноги. Я решила последовать примеру Габриеля, мгновенно подскочив, пока его орлиный взор не заметил мое позорное белье, вытаращившееся из-за резинки джинс. — Мы могли бы посидеть чуть дольше, чем…

— Заткнись! — я в смущенной ярости указала на него пальцем, моля всевышних, чтобы мой позор поскорее забылся этому пареньку. И почему подобное вечно происходит со мной? Поправив слегка задравшуюся кофту под пристальный взгляд Габриеля, злостно вопросила: — Ты не мог бы предупреждать, если собираешься перенестись в другой конец города с помощью своих «фокусов»?

— Это было бы не так весело, — ответил он, с непоколебимым спокойствием убирая за мной «мусор». Статуэтка ангела с шикарными белыми крыльями разломилась благодаря мне. В связи с последними событиями, Габриель, видимо, не сильно разочаровался, тем более, когда выкинул ее в ведро около бара и вцепился в графин с коньяком. Не обращая внимания на мои пыхтения, каким бы позавидовал паровоз, он наполнил снифтер[1] алкоголем и протянул мне: — Выпьешь?

— Ты совсем? — мои щеки обдуло яростным жаром. Помимо того, что мой организм почти не воспринимал спиртное, было много других поводов, почему я не собиралась напиваться.

— Это значит «да»?

Меня убивало его идиотское мышление. Схватив в охапку подушки, покоившиеся на диванчике, я принялась поочередно кидать их в присосавшегося к стакану Габриеля.

— Нет! Нет! И еще раз, — последний снаряд угодил прямо в его живот, отчего он, к счастью, подавился коньяком, и закашлял, постукивая себя по спине, — нет!

— Эй, эй! — Падший поздно встал в защитную позу, расплываясь в кривой улыбке. Оставив в покое напиток, большая часть которого выплеснулась на его рубашку благодаря моей меткости, он вытер рот. — Малышка, если ты разбила несколько статуэток, это не дает тебе права громить все и дальше. Я, вообще-то, приложил много сил, чтобы нажить эти богатства.

Эйнсфорд обвел руками не дешевенькую гостиную, и мне снова захотелось в него чем-то зарядить — на этот раз, чем-то потяжелее. Но я заглушила в себе это желание, сдержанно попросив:

— Ты можешь объяснить мне и дальше, что происходит, и сколько я тут проторчу, раз на нас «охотятся» ангелы?

До сих пор было сложно поверить в случившееся. Если Габриель не врет, все на самом деле очень плохо. Времена стычек с демонами, надеюсь, прошли. Теперь настал другой период: самый ошеломительный и жестокий.

Период истребления падших и нефов.

— А как насчет обсудить все за бокальчиком чего-нибудь экзотического?

— Если только это будет твоя кровь, — ляпнула я, наблюдая за раззадорившимся Габриелем.

Наверняка он не вник в смысл моего комментария, так как сексуально повел бровями и предложил, зачем-то схватившись за края испорченной одежки.

— Можем это устроить. Ты наденешь эротическое белье…

Его мечтательный стон отправил меня прямо в вулкан Везувий. Раскрасневшаяся с ног до головы от одной мысли, что он без сомнений представил меня в скудных тряпках, годившихся для какого-нибудь порно-фильма, я нелепо устроилась в кресле и постаралась не смотреть на кадр, что больно напоминал начало «шедевра» кинематографа для взрослых. Но у меня хреново получалось… Габриель передумал снимать рубашку через голову и лениво расстегивал пуговицы. Похоже, ему было не впервой раздеваться перед кем-то: он ничуть не смущался, когда дошел до середины, заставив мое сердце пуститься в дикий пляс и рухнуть в пропасть. Про какие-либо вопросы я забыла, а про ругань — и подавно. Остались только я, Габриель, и…

О, боже, он снял рубашку.

Жар обуял меня с ног до головы. Смущенно похлопав глазами, я поймала на себе взгляд Габриеля — страстный и ненасытный. А когда он направился ко мне, вообще пожалела, что здесь нахожусь: этот кретин снова взялся за свое. Сначала рубашка, а потом, соответственно, его тело покинут джинсы. Затем трусы — если он совсем чеканутый… С таким-то рвением все закончится плачевно. Для меня.  Но больше для него, потому что я не собираюсь терпеть очередной его «подкат». Удар по одному больному месту — и он труп. Даже падшие ангелочки не сразу справятся с болью в «хозяйстве».

— Слушай, если не прекратишь щеголять передо мной без рубашки, я…

Мне бы хотелось закончить угрозу, однако, Габриель, нависший надо мной, выключил во мне рычаг красноречивости. Его скулы напряглись. Грудь поднималась и опускалась, а дыхание было идентично моему. Единственное, что нас отличало сейчас, — ритм сердец: жизненно-важный орган Эйнсфорда стучал почти умеренно, когда мой — буйствовал в груди с такой силой, что, казалось, он вот-вот вырвется наружу.

Габриель нагло взял меня за запястье правой руки и, на удивление, развеял во мне всякие извращенческие мыслишки, мрачно подметив:

— Это нужно исправить. И как можно скорее.

Его взгляд деликатно оторвался от моей груди и остановился на метке Каина.

Я поежилась, вспомнив про нее; ладонь, отныне, напоминала нечто похуже кровавого месива. Температура кожи, кажется, пошла на повышение, и я заметила это только сейчас: одежда взмокла от пота. Помимо стыда, нахлынувшего необъятной волной, меня захватила еще одна эмоция: страх.  Как я знаю, повышенная испарина не бывает началом чего-то хорошего. Особенно в моем случае.

— Ох, мне нужно в душ, — я быстро подорвалась, желая поскорее избавиться от конфуза, но тут Габриель меня остановил. Без нотки брезгливости он насильно потащил меня на диван. Стоит думать, что он совсем офигел? — Эй! — кулаки обрушились на его приятную грудь. Если бы не моя ярость, черт знает, что бы я сделала с его телом помимо удара: опасно-близкое расстояние несло свои «плоды». — Отпусти меня!

— Нет. — Падший усадил меня на мягкий диванчик и подпер коленями мои ноги, чтобы я случайно не удрала. — Тебе нужна помощь.

— Это тебе нужна помощь! — я со всей театральностью покрутила пальцем вокруг виска. Как бы прав ни был Габриель, но мне же нужно было выпендриться.

Несколько пинков и визгов моей буйной персоны вывели его из себя. Грозно нависнув надо мной, он нахмурился. По сравнению с ним какой-нибудь природный катаклизм был не так уж страшен и опасен.

— Прекрати, Скай! Я не собираюсь тебя уговаривать для того, чтобы прекратить это безумие, — вкрадчиво пояснил он, затем слегка ослабил хватку. Его лицо приобрело маску ужаса — надеюсь, не из-за моих океанов пота, что успели испортить и джинсы. — Черт. Да ты вся горишь!

— В самом деле? — меня напугало, когда падший отпрянул, задыхаясь от шока. Я практически не чувствовала жара, пока мне не сообщили… Температура тела значительно повысилась. Это не было вызвано присутствием Габриеля, потому что знак на руке снова начал вести себя таинственным образом: из-за него кожа продолжала испепеляться. Паршивее всего, что, отныне, это проходило быстрее, чем прежде.

— Не может быть…

Габриель отважился схватить меня за горячее запястье и стянуть с дивана рывком; я слегка пошатнулась, не совсем внимая, что мне вполне грозит ампутация конечности: лишь бы все не дошло до костей, иначе, будет худо…

— Эй, Скай, — окликнул Габриель, поднимая мой подбородок нежным движением руки.

— Ты знаешь, что происходит? — с надеждой спросила я, и слезы хлынули из глаз. Если это будет продолжаться, я либо сгорю, либо помру, прежде убив кого-то. Например, кого-то вроде Габриеля.

Забыв необъятную ненависть к этому парню с завышенным эго, я попыталась выпутаться, чтобы не причинить ему вреда, но он счел, что будет прикольнее, если мы попытаем «удачу».

— Скай, я не знаю, что творится и…

— Отпусти меня! — я дернулась в сторону, однако падший отличился стойкостью: он удержал меня на месте, и, пораженная, я безвольно повисла в его хватке, задыхаясь. Мои пальцы нашли хорошую опору в его плечах, а свалиться навзничь не позволяли сильные руки Габриеля, бережно обхватившие за талию. — Ты не понимаешь. Ты не понимаешь, Габриель! Я — опасна!

— Что ты такое несешь?! Тебе нужна помощь! — решил он, затем в его голубых глазах полыхнули магические бирюзовые огоньки, следом и ладонь озарилась красным светом.

Волна исцеления прошла по мне раньше, нежели я опомнилась. Ткани немного защипало: «голые» участки покрыла кожа, когда они заискрились кровавым оттенком. Казалось бы, все шло по обычной схеме — исцеление и все дела, но с моей «проблемкой», видимо, справиться было не так просто. Метка Каина — побледневшая — взорвалась в мизерных ярких бликах, распространяя по коже испепеляющие лучи. Недавнего эффекта будто и не было: кожа вновь «сожглась», словно на нее вылили кислоту, и тогда я почувствовала сильнейшую боль, от которой все поплыло перед глазами.

— Скай, черт возьми, сколько у тебя это длится?! Почему ты молчала?! — Габриель яростно выдохнул, поняв, что не дождется от меня никакого ответа, ведь я была определенно не в состоянии с ним болтать. Мою ладонь будто пропустили через мясорубку. Не выдержав «агонии», я вскрикнула, и тогда Эйнсфорд поднял меня на руки, торопливо вваливаясь в ванную. — Думаю, нам придется искупаться…

— Что? — опешила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не врезать ему по самое «не хочу». Мне тут плохо, а он вздумал принять водные процедуры? Причем со мной?

Что с этим парнем не так?

Пояснять было не в стиле Габриеля. Оказавшись в тесной комнатке, где когда-то отрывали путь в Чистилище, он захлопнул дверь ногой, посадил меня на унитаз и снял штаны. Господь всемогущий, вот нужно же было мне бросить друзей и пойти на провокации этого извращенца-нудиста!

Я вздрогнула от возбуждения и одновременно — смущения, когда парень оказался в черных трусах, затем поспешно отвернулась, не надеясь, что в таком придурке проснется стеснительность.

— Габриель, оденься, немедленно! Это не смешно! Мне плохо! Я вроде как подыхаю, черт подери, а ты уже собрался хоронить меня, да и с голым задом?

— Расслабься, — будничным голосом посоветовал пошлый ангелочек, наполняя новенькую ванну стремительными потоками воды. Интересно, когда он успел сделать тут ремонт после разгрома и «бойни» с душами? Хотя, это не так важно, как мое состояние…

— Расслабиться? — повторила я, стараясь выглядеть серьезной: на унитазе это удавалось с огромным трудом, тем более, когда корчило от жжения, а казалось, будто от чего-то другого. — Может быть, ты еще предложишь мне выпить коктейль?

— «Секс за кулисами» тебе точно понравится. Во всех смыслах, — уверенно заявил Габриель, упав на колени подле меня. Мое сердце устроило в груди дикий пляс, когда он, переполненный решимости и чего-то явно маниакального, схватился за резинку моих джинсов. — Я помогу тебе раздеться. Одежда не должна нам мешать.

— Ты обезумел? — я не знала, как еще выразить свой шок, поэтому грубо толкнула Габриеля, отчего он ни на йоту не сдвинулся: чем питается этот кретин, черт побери?! Рассердившись из-за неудачи, я попробовала снова применить силу, однако, ничем хорошим это не кончилось.

Падший поймал мои руки и мучительно застонал.

— Серьезно? Прости, но для игр в стиле садо-маза не совсем удачное время, Скай.

— Отстань от меня! — заскулила я, пытаясь выпутаться из его медвежьей хватки, пока он не стянул с меня одежду наверняка для своих личных утех. К тому же, если мы останемся полуголыми, разве это поможет в моей ситуации?

Впрочем, смотря как…

Габриеля вывела из себя моя гиперреактивность, и в следующую секунду он притянул мое лицо ближе к своему, затем сдержанно пояснил, к чему устроил тут стриптиз:

— Послушай меня, мисс Упрямство! — Горячее дыхание облизало мои губы. Встретившись с небесно-голубыми глазами, я мгновенно застыла и принялась внимать информацию их чокнутого, но… прекрасного обладателя. — Я не собираюсь тебя н********ь, убивать или делать больно. Я просто хочу помочь. Пусть мне не совсем понятно, что творится, но если не испробовать хоть какой-то способ, тебя… — падший помрачнел, и его пальцы аккуратно вытерли кровь на моей ладони, — может не стать. Тело попросту не выдержит такой температуры, а от кожи не останется и следа.

— Хорошо, тогда и ты послушай меня, — тем же тоном попросила, с мольбой во взгляде выскальзывая из его хватки. Руку адски жгло. — Эта метка может превратить в прах не только меня. Если она дойдет до пика, я могу испепелить все, что угодно.

Мне вспомнился случай с розой, которая вскоре обратилась в никчемную горстку пепла. В груди неприятно засвербело. Не дожидаясь «подарков» судьбы, я завела поврежденную руку за спину под пристальное наблюдение Эйнсфорда. Он, естественно, не знал, что я несу, в следствии чего принялся «капать глубже»:

— Это… уже было? Ты кого-то…

— Нет. — От одной мысли, что я могла у***ь кого-то живого, стало дурно. Я нелепо скрючилась на унитазе, когда Габриель окаменел в ожидании более подробного ответа. — Ничего не было. Пока. И не должно быть.

Боль растекалась по венам, направляясь к плечу. Несмотря на нее, я осторожно отодвинулась от падшего, занявшего много моего личного пространства. Следовало бы ожидать, что Габриель не выпустит меня, но я все равно приготовилась ринуться к выходу отсюда. Крупица надежды на свободу зацвела во мне: я почти что прорвалась через баррикаду ангела, как он остановил меня. Горячие ладони усадили на прежнее место и бережно обхватили правую руку.

Сердце провалилось в глубокую пучину страха: чего он творит? Жить надоело?!

— Габриель, тебе нельзя ко мне прикасаться: это опасно и…

— А я и не боюсь, — прошептал, сжимая мою ладонь, будто что-то невероятно хрупкое. Черты его лица разгладились. На смену гнева пришло смирение и какое-то другое чувство, пропавшее прежде, чем бы я успела его разгадать. — Ничуть.

Слезы жгли глаза. Нынешний Габриель походил на того, в кого я однажды влюбилась. И это было для меня словно нож в сердце: я ведь знала, что под маской того парня всегда прятался лжец. Тот самый, кого по необъяснимым причинам волнует мое здоровье. Тот самый, кого волную я.

— Даже если мы сгорим вместе?

Габриель опустил веки— длинные тени легли на его аристократические скулы.

 — Даже если сгорим.

Горечь поселилась во рту. Больше всего покоя, пожалуй, не давал один единственный вопрос, разрывающий мое сердце на миллионы острейших осколок:

— Почему ты готов снова пожертвовать своей жизнью ради… меня?

Габриель печально вздохнул. Каштановые взъерошенные волосы ласкали мой подбородок. Он долго не решался заглянуть в мои глаза, будто предполагал, что сделав это, раскроет все свои тайны. Что бы он ни прятал в потемках души, это, видимо, не заслуживало моего «внимания».

— Вода — не только служит проводником в Чистилище, — падший резко сменил тему и, как ни в чем не бывало, быстро вырубил кран. Ванна была переполнена жидкостью, и у меня сразу возникло плохое предчувствие насчет ее температуры: в тот раз, когда отправлялась в мир душ, меня ждал ледяной «сюрприз». Не стоит думать, что на сей случай Габриель будет снисходителен к теплой воде. — Она также может давать усиливающее средство для каких-нибудь «трюков». Так что, Скай, прости меня за все, что сейчас случится: я делаю это для твоего же блага.

Падший стянул с меня кеды, а когда взялся за джинсы, я остановила его испуганным визгом.

— Если нужно нырнуть туда, то я могу сделать это в одежде!

Габриель протестующе замотал головой.

— Исключено.

И опять принялся за свое. Его пальцы проникли под резинку моих джинсов, затем потянули вниз, отчего у меня перехватило дыхание, а волна жара прокатилась по спине. Несколько раз. Неожиданно мне вспомнилось то «чудесное» белье, что я надела для одной коварной цели: отпугнуть Брендона, но точно не Габриеля, который и так потешается над моим гардеробом.

— Стой! — я вцепилась в его запястья. Он обеспокоенно поднял голову, и, сглотнув, продолжила: — Что бы ты ни хотел сделать, это — плохая затея. К тому же, ты мне не друг, Габриель. Я не понимаю, зачем ты стараешься мне помочь, если твоя миссия — оберегать меня — выполнена со «времен» Пророчества.

В голубых глазах блеснул огонек понимания. Эйнсфорд облизнул губу, переключая на меня усталый взгляд.

— Ты доверяешь мне?

Я горько ухмыльнулась, прекрасно зная ответ.

— Уже нет.

Ладонь запекло. Обжигающая волна понеслась к плечу, заставляя разорваться в диком вопле и скорчиться. Габриель, не намеренный дальше болтать, поднял меня на руки и, расправившись с джинсами да глупой толстовкой, внушающее оповестил:

— Но придется, Скай.

Я не видела, что происходило дальше: веки слиплись. Из-за боли сложно было держать глаза открытыми, не говоря о других нюансах. Чувство неимоверного стыда из-за моего внешнего видка затопила ледяная вода, явно непригодная для купаний. Я пискнула и задергала конечностями, борясь с новой волной нестерпимого жжения. Жидкость билась о края ванны, возвращаясь ко мне, как цунами, и я бы захлебнулась, не будь подо мною Габриеля. Нашептывая что-то, он крепко обхватил меня руками, будто боялся отпустить. Его ноги запутались в моих, а подбородок опустился на дрожащее плечо. Я бы не прочь была выбраться отсюда, если бы не находилась в этом безумном «капкане». С тем фактом, что меня однажды при подобных обстоятельствах «утопили», приходилось ничуть не веселее.

Вода хлынула в уши, когда Габриель лег немного глубже, маня за собой.

— Б-б-боже, т-ты снова меня укокошишь, да? — я потерпела крах, собравшись вцепиться за края ванны: руки парня обхватили мои запястья, погружая в смертоносно-ледяную жидкость.

— Ты мне нужна живой, Скайлер Грейс, — успокоил Габриель, на удивление нежно убирая с моего лба прилипшие пряди. — Не бойся. Я не собираюсь делать тебе больно. Просто доверься мне. И расслабься: твоя возьня мешает процессу.

Какому еще процессу?

Не до конца вникая, что задумал этот болван, я подчинилась. Выбираться отсюда было бесполезно, и я, словно сдавшаяся, приняла колючие объятия воды и смирилась с его тисками. Падший прильнул ко мне ближе. Наши самые сокровенные места соприкоснулись. Как бы мне ни было неловко в данный момент, ощущение боли брало верх нас всеми эмоциями. Метка Каина совсем не собиралась останавливать это безумство, и в тот момент как испепеляющие волны понеслись к моим ключицам, все неожиданно прекратилось. Я облегченно вздохнула. Слезы застыли в глазах — я распахнула их, наслаждаясь наверняка мимолетным спуском мучительного чувства. Сквозь пелену мне удалось разглядеть красноватые искорки, скользящие по моим ранам, и водную гладь, где блуждали их блики.

— В-в-вода усиливает ис-с-сцеление, — догадалась я и замерла, позволяя магическим нитям затягивать поврежденные участки тела. — Н-невероятно…

Габриель довольно ухмыльнулся, и в следующую секунду по глади разрослись кровавые огоньки, оседая на моем теле.

— Только дыши, ладно? — попросил он, придерживая меня рукой под грудью. Я всем сердцем надеялась, что дырка на лифчике не попала в его поле зрения за все стыдобищные минуты. — Старайся не думать о холоде. Скоро ты согреешься…

— Д-да ну? — я демонстративно перевела взгляд на мурашки, охватившие плечи. Удивительно, что кожа Габриеля не озябла — она была гладкой, как… персик или - попка младенца. Ох, просто отличное сравнение.

— Возьму эту миссию на себя. У меня много теплых пледов. В квартире также навалом «горючего». И сам я горяч, правда, когда…

— З-заткнись, — брызнула я и подавила в себе глупую улыбку: нельзя снова попадаться на «уловки» Габриеля. К случаю, лежать на нем с причиной или без — тоже не должно входить в мои планы.

Эйнсфорд погладил меня по исцеленной руке нежным движением пальцев, и тогда я поняла, что пора сматываться из комнаты разврата.

— К-кажется, все. Мне помогло. Эээ…с-спасибо? Да, спасибо. Н-надеюсь, мы больше не увидимся, разве ч-что за беседой о «навалившимся».

— Стоять, — скомандовал Габриель, предотвратив мой комичный «побег»: я поддалась вперед, собираясь выкарабкаться, но он притянул меня к себе. С гулким шумом я шлепнулась обратно. Брызги разлетелись во все стороны.

Я возмущенно завертелась.

— Т-ты что себе позволяешь?! Дай мне уйти!

— Только через мой труп.

— О, — нагло пихнула его и коварно улыбнулась, — я могу это устроить.

Габриель выдохнул так, будто на его плечи взвесили огромный груз. Окольцевав руками мою талию, что, естественно, не обошлось без бурчаний, он перевернул меня к себе лицом. Это произошло довольно быстро. Когда наши лица оказались в дюйме друг от друга, я поняла, что попала в сети этого засранца: его глаза властно впились в мои, не позволяя ни то, что шевельнуться, даже — моргнуть.

— Скай, прекрати вести себя, как ребенок, — посоветовал Габриель. В его глазах погасли голубые огоньки, и меня больше не окутывали красноватые искорки. — Я хочу тебе помочь, пойми. Ты — слаба…

— Не смей такое говорить! — вспылила я, вспомнив, с каким огромным усилием справилась с душевной болью, доставленной им. После всего, что я пережила, меня смело можно нарекать сильной. — Ты не знаешь, с чем мне пришлось справиться!

— Знаю, — заверил он, вглядываясь в мои глаза, будто в саму душу. Его руки скользнули на метку, прекратившую испепеляться, и смело сжали мою ладонь. — И я не хочу, чтобы ты подвергалась чему-то подобному.

 Мне бы хотелось понять, о чем именно он говорил, но если бы я попыталась «копнуть глубже», снова бы затронула нашу — точнее — мою больную тему. Ту самую, что целиком и полностью касается его существа.

Я вздрогнула нисколько от холода, сколько от его болезненного прикосновения — оно навевало ностальгию. Во избежание этой агонии, что уничтожит меня окончательно, я вырвала кисть из хватки Габриеля и яро подметила, унимая дрожь:

— Ты не должен за меня волноваться. Поверь, я справлюсь со всем. — Помахала перед его сосредоточенным лицом правой ладонью, где знак, к счастью, пока не буйствовал. — И даже с этим. Я сильная девочка, и мне не потребуется твоя помощь.

— А как же то, что сейчас было? — падший криво улыбнулся, когда я перекинула ногу через край ванны. Он не собирался меня останавливать, поэтому я уверенно выпрыгнула из «корыта», стараясь не думать, что на этот раз Габриель тщательно смог разглядеть мое отвратительное белье.

— Ты мне помог, но дальше я справлюсь сама. — Я неумело стала натягивать джинсы на мокрую кожу, полыхая жаром стыда.

Габриель вальяжно наблюдал за моими мучениями, спрятав тупую ухмылку кулаком.

— Нужна помощь?

— Нет! — мои руки тотчас быстренько натянули плотную ткань на бедра. Этого не получилось бы без того, если бы я не знала о вселенской наглости Эйнсфорда: он всегда был не прочь провернуть какую-нибудь авантюру с одеждой. Больше всего ему, конечно же, нравилось участвовать в «играх» на раздевание.

— А мне кажется, тебе бы пригодилось это, — весело констатировал он, когда я перешла на борьбу с толстовкой. Выпрыгнув из ванны весьма утонченнее меня, он расправил мускулистые плечи. Его идиотская улыбка достигала ушей, а сногсшибательность — и подавно.

— Оставь меня в покое! — настаивала я, второпях разбираясь с непослушной вещью. Как назло, толстовка завернулась где-то в районе спины, в результате чего Габриель порхнул ко мне, как пчела на душистый цветок.

— Давай помогу.

— Отвали от меня, черт тебя…

Поздно. Было поздно отговаривать парня: его, на удивление, горячие ладони проникли к застежке моего лифчика. В ожидании самого ошеломительного, я окаменела. Вся моя злость, словно по щелчку, растаяла. Габриель аккуратно достал завернувшуюся ткань и медленно распрямил ее, затем с невероятным трудом опустил на оголенную поясницу. Если бы он не стоял в трусах, то это бы не выглядело столь сексуально. К тому же, его чувствительные губы находились в опасной близости к моей щеке. Дыхание — свежее, приятное, принуждало тело покрыться армией мурашек. Я ощущала себя ничуть не лучше, чем зверьком, загнанным в «ловушку» хищника.

— Вот видишь, — прогремел голос Габриеля возле моего уха, будоража каждую клеточку тела, — ничего страшного не случилось. Иногда помощь бывает полезной, Скайлер Грейс.

— Что-то слишком ты любезен со мной, — заметила, вспомнив недавнюю неприятную сцену с его ошеломительным признанием. Развернувшись к падшему на ватных ногах, я изо всех сил постаралась зациклить взгляд на его лице, а не на чем-то в пару дюймах ниже. — Для парня, лгавшего мне, ты ведешь себя не совсем дерьмово.

— Тебе так кажется, детка. — Он нахально улыбнулся и скользнул к своим разбросанным вещам. Да, ему бы не помешало одеться и прекратить пускать в воздух тестостерон. Определенно. — На самом деле, я тот еще говнюк.

— Это мне известно не понаслышке.

Габриель сверкнул в мою сторону довольным взглядом. Под стать ему, я принялась натягивать на тело оставшиеся атрибуты. Мне пришлось второпях зашнуровать кеды, чтобы не быть столь долгим объектом разглядывания Эйнсфорда в весьма нескромной позе.

— Как твоя рука? Не болит? — спросил Габриель, словно ему было до моего состояния хоть какое-то дело. Он медленно застегнул ширинку на джинсах и лукаво улыбнулся.

Я возвела глаза к потолку, выжимая волосы от воды.

— Какая тебе разница вообще? Ну, сгорю я вдруг. Что с того? Все равно я должна была погибнуть тогда, если бы не твой «супергероизм».

— Это ненормально, Скай. — Парень спустил воду в ванне и вытер руки полотенцем, направляясь ко мне. — Пророчество исполнено, да. Но разве сила должна была остаться? Или это какой-то дефект в «награду» тому, что ты осталась жить?

В любом случае, с подобным раскладом мне не протянуть долго. Метка убьет меня рано или поздно.

Я приняла от Габриеля полотенце и промочила мокрые участки кожи.

— Как-то мама говорила, что мое предназначение одновременно дар и проклятие. — С дико-стучащим сердцем я замерла, переваривая мучительные воспоминания о былых днях. — Что она имела в виду под проклятием?

Ангел осторожно вынул ткань, сжатую в моей правой руке. Знак, который принес достаточно страданий, опять начал наносить коже урон — правда, пока что незначительный.

— Кажется, именно это.

Габриель испуганно вбирал в грудь воздух. Его состояние говорило само за себя: он не в курсе, какая чертовщина со мной происходит. Однако, мама, похоже, что-то знала о «симптомах». Пусть так, то откуда? Каким образом она могла владеть этой информацией, когда погибла прежде, чем ее дочери начало грозить «самосожжение»? Если только… мама не сталкивалась с подобным в момент своего существования.

— Сообщи отцу и друзьям, что не вернешься домой, — холодно приказал Эйнсфорд. К чему он вел, я не понимала. Зато позже все немного прояснилось: Габриель накинул футболку, стянутую с комода, и повлек меня за дверь. — До того, как мы не узнаем, что происходит, я не отпущу тебя из-под своего надзора. И даже не пытайся сопротивляться, Скайлер Грейс. В моем арсенале гораздо больше упрямства, чем в твоем.

[1] Снифтер – бокал для коньяка