Крылья Ангела

Часть 1 (главы 8,9)

Глава восьмая

Понедельник не принёс ничего нового, и Жак, и Петренко с нетерпением ждали вторника, когда Игорь должен был встретиться с человеком из Москвы. Встреча была назначена на четыре часа дня, и Петренко обещал позвонить Жаку сразу после неё, чтобы увидеться и рассказать обо всём, что удастся узнать.

Анжела заметила, что Жак нервничает, но не спрашивала ни о чём, только иногда он ловил на себе её тревожный взгляд. Он понимал, что она не верит в туризм как цель его путешествия, но не был готов рассказать ей правду. Сначала нужно было убедиться в причастности её отца к порнобизнесу, понять его роль в судьбе Ирины, во всяком случае, нужно было получить хоть какие-то доказательства. Они провели вместе вторую половину понедельника и ночь, но, расставаясь с ней утром во вторник, он не стал назначать свидание, и она промолчала, только посмотрела на него с грустью.

Петренко позвонил в седьмом часу и сказал, что скоро подъедет. Когда он вошёл в номер Жака, вид у него был очень довольный и возбуждённый.

- Кажется, что-то сдвинулось с мёртвой точки, - радостно сообщил он с порога. – Этот парень из Москвы сразу понял, о ком я говорю, обещал «пропедалировать» ситуацию и в четверг встретиться со мной. Вполне возможно, что я получу ещё один фильм с Ольгой, то есть Ириной. Я разыграл до смерти влюблённого придурка, и он обещал также выяснить, что сталось с Ольгой теперь. Про Олега я ничего не говорил, но ты сам понимаешь, что интерес к женщине исключает интерес к её партнёру. Это другая линия, мне её обещал прощупать мой знакомый оперативник. С ним я тоже встречаюсь в четверг, только утром, а со Стасом, как представился тот тип, в четыре часа, как и сегодня.

- И что из себя представляет этот Стас? – спросил Жак.

- Да как тебе сказать… обычный парень, вернее, мужик, он не такой уж и молодой, лет сорока, пожалуй, только одевается и ведёт себя так, словно ему двадцать с хвостиком. Но мне показалось, что это всё часть имиджа, как теперь говорится, а на самом деле Стас этот далеко не дурак, и хватка у него есть. Кстати, сумму за фильм он запросил немалую, двести евро.

- Это не проблема, - ответил Жак, доставая деньги из бумажника, - держите, и возьмите побольше, мало ли что, вдруг принесёт не один диск, а два или три.

Он протянул ему десять бумажек по сто евро.

- Нет, Жак, не нужно, - пытался возразить Петренко, - у меня есть деньги.

- Игорь, - рассердился Жак, - я и так фактически всю работу свалил на вас, а деньги – это расходы, которые оплачивают работодатели, так что берите и не спорьте.

- Ну ладно, - сдался Игорь, - сдачу потом верну.

- Забудьте! Считайте, что это на транспортные расходы.

- Я тебе хочу предложить, - сказал Петренко, - съездить завтра в Сухуми. Мне ребята знакомые подкинули адресочек женщины, которая работала у Громова кем-то типа домработницы, когда он здесь жил, и одно время была няней его дочери. После отъезда Громова она переехала в Сухуми к дочери, возможно, и сейчас там живёт. Ты как, не против? Мы ведь до четверга ничего не можем сделать. 

- Конечно, поедем, - обрадовался Жак, - на мотоцикле устроит или лучше взять машину на прокат? 

- Поехали на мотоцикле, я люблю скорость. А сейчас уже домой пора, Маша заждалась.  

Жак отвёз Игоря и позвонил Анжеле, чтобы предупредить о своём отъезде на день. Он не хотел приглашать её сегодня к себе, потому что вставать нужно было очень рано, чтобы заехать за Петренко, добраться до Сухуми и вернуться засветло. Она огорчилась, но не стала настаивать на встрече.

Вернувшись в отель и войдя в свой номер, Жак почувствовал, что здесь что-то изменилось. Он внимательно осмотрелся, но не смог заметить ничего конкретного. Чуть-чуть передвинут ноутбук, немного не так застелена постель… но вполне возможно, что горничная убирала комнату в его отсутствие. Расспрашивать дежурного по этажу не хотелось, тем более, что всё оказалось на своих местах, ничего не пропало. Ноутбук, если и включали, то просмотреть материалы не могли, Жака научил его друг-компьютерщик  ставить такой пароль, который может взломать лишь очень опытный хакер, а чтобы в номер залез именно такой человек, нужно было очень сильно наступить кому-то на любимую мозоль. Пока же ни Жак, ни Петренко не сделали ничего, чтобы привлечь слишком пристальное внимание. О Громове Петренко расспрашивал только своих знакомых в уголовном розыске, а порнофильм с Ольгой мог попасть к нему в руки любым путём. И всё же Жак порадовался, что диск и письмо Саши с фотографиями были у него с собой в кармане куртки, а не лежали в номере.

В Сухуми они добрались к двум часам дня. Когда Жак, заехав за Петренко, проезжал через Гагры, когда они мчались по трассе, ему несколько раз казалось, что за ними на некотором расстоянии едет одна и та же машина, хотя, конечно, это могло быть простым совпадением. Он подумал о паранойи, которая развивается у слишком ретивых сыщиков, но в этот момент Петренко крикнул ему почти в ухо:

- Тебе не кажется, что за нами хвост?

- Может быть, случайность?

- Возможно, но они прицепились к нам в районе набережной в Гаграх и до сих пор не отстают.  

- Попробую оторваться, держитесь покрепче.

Мотоцикл рванул с сумасшедшей скоростью, оставив машину далеко позади. Жак снизил скорость только в районе Нового Афона, а потом вновь увеличил. Больше никто не садился к ним на хвост, и Жак подумал, что это всё же было случайным совпадением. 

В Сухуми они без труда отыскали нужный адрес. Дом был частный, небольшой. На стук в калитку никто не отозвался. Они прошли через сад и постучали в дверь. Открыла пожилая женщина, с удивлением смотревшая на них.

- Простите, пожалуйста, - начал Петренко, - нам нужна Елена Николаевна Вихорева.  

- Я Елена Николаевна, - ответила женщина, - а зачем я вам понадобилась? Впрочем, что это я… проходите в дом, пожалуйста.

Она провела их в чистую комнату и усадила возле круглого стола, предложив приготовить чай. От чая мужчины отказались, и Игорь приступил к расспросам.

- Елена Николаевна, - сказал он, - мы журналисты, пишем об известных людях. Вот сейчас делаем материал о Громове Владимире Сергеевиче. Мы хотим сделать живой очерк, чтобы показать его не как политика или бизнесмена, а в первую очередь как человека. Вы работали у него, когда в Гаграх жили, и могли бы многое нам рассказать.  

- Могла бы, но я не люблю сплетничать о людях, у которых приходилось работать. Громов был хорошим хозяином, зачем я буду про него рассказывать? Вдруг вы потом напишете всякую гадость…  

- Елена Николаевна, наш журнал печатает только проверенную информацию, к тому же материал нам заказал сам Громов, он и назвал вас среди людей, в своё время работавших на него. Ну и вдобавок ваш труд будет оплачен. Мы заплатим вам тысячу рублей за информацию, если она окажется ценной и интересной.   

Глаза у женщины загорелись. Очевидно, для неё эта сумма была внушительной.

- А точно заплатите? – неуверенно спросила она.

- Ну, конечно, - улыбнулся Петренко, - да если хотите, можем сразу дать вам деньги, чтобы вы не сомневались.

Он достал из кармана купюру и положил на стол. Елена Николаевна подумала ещё чуть-чуть и кивнула:

- Хорошо, расскажу вам всё, что смогу вспомнить, только я ведь домработница, знаю не слишком много.

- А нам известно, что вы одно время были няней у его дочери.  

- Да, на самом деле была, - улыбнулась женщина, - такая красавица, дочка-то его Анжелка, даже маленькая красивая очень была, все оборачивались на улице, когда мы с ней гуляли.

- А про её мать можете что-то рассказать?

Елена Николаевна смутилась, было заметно, что говорить на эту тему ей не хочется, но Петренко вытащил из бумажника ещё одну купюру и вопросительно посмотрел на неё, и это решило дело.  

- Вряд ли вас сам Громов ко мне прислал, - тихо сказала женщина, - не стал бы он вас присылать, если б знал, что вы про Ирину будете спрашивать.

Жак и Петренко переглянулись, впервые имя Ирины прозвучало в связи с Громовым, если исключить расследование Саши.

- Но деньги мне очень нужны, - со вздохом добавила Вихорева, - дочка у меня в больнице, операцию нужно делать, а у нас с деньгами-то не слишком хорошо.

- Сколько стоит операция? – спросил Жак. 

- Ужасно дорого, боюсь, что не соберём такую сумму.

- Сколько? – повторил вопрос Жак.

- Двадцать тысяч, - почти шёпотом ответила она.

- Рублей? – уточнил Петренко.

- Конечно, рублей, но для нас это очень много. 

Жак достал бумажник и, отсчитав семь бумажек по сто евро, положил их на стол.

- Что это? – растерянно спросила Елена Николаевна.

- Это семьсот евро, в любом обменном пункте вам дадут за них двадцать тысяч рублей, даже больше, так что сможете оплатить операцию.

Вихорева несколько секунд молча смотрела на деньги, а потом разрыдалась, не в силах сказать что-нибудь.

- Успокойтесь, Елена Николаевна, - попросил Петренко, - спрячьте деньги и никому не рассказывайте, кто вам их дал. Вы были правы, мы не журналисты, и Громов нас к вам не присылал. Но, поверьте, если вы ответите на наши вопросы, может быть, мы сумеем помочь Ирине и её родителям.

Она вышла из комнаты и вернулась минуты через три, держа в руках небольшой альбомчик.

- Я привезла его с собой из Гагр, это мой альбом, но здесь есть несколько фотографий нас с Анжелой и одно фото с Ириной. Ирину случайно охранник сфотографировал и мне снимок подарил, ну а с Анжелой нас снимал мой племянник, он приезжал тогда в Гагры с ребятами.

Она открыла альбом, полистала его и показала четыре фотографии с маленькой девочкой. Анжеле здесь было года два, и тогда ещё относительно молодая Елена Николаевна держала её на руках на набережной в Гаграх. А одно фото было сделано в комнате, и на нём они сидели рядом на диване: Елена Николаевна, Ирина и совсем маленькая Анжела между ними. Ирина с нежностью обнимала дочку, и у Жака болезненно сжалось сердце от этой мирной картины.

- Мы можем забрать эти фотографии? – спросил Петренко.

- Забирайте, - согласилась Елена Николаевна, вытаскивая снимки из альбома. Одну только с набережной оставлю себе, хорошо?

- Да, конечно, - согласился Игорь. – Елена Николаевна, расскажите про Ирину всё, что вам известно. Пожалуйста, как можно подробнее, для нас это очень важно.

- Ирочка появилась в доме Громова неожиданно. Хотя накануне он велел приготовить красивую гостевую комнату, сказав, что там будет жить его жена. Мы ждали даму его возраста, или немного моложе, он часто привозил женщин, и его вкус в общем-то был известен. И вдруг на другой день он привёз Ирину, совсем девочку. Её даже девушкой сложно было назвать. Выглядела она испуганной и несчастной. Её отвели в приготовленную комнату и, как я понимаю, заперли там. Я не знаю, уговорил он Иру поехать с ним или заставил силой, но я видела по телевидению её фотографию, и там было сказано, что девочка пропала. Громов проинструктировал всех, чтобы молчали о присутствии Ирины в доме, и все молчали, потому что не хотели потерять работу. Да и вообще боялись его, он был тогда у власти, и связываться с ним никто бы не рискнул, да и платил он за работу очень хорошо. К тому же казалось, что в Иру он сильно влюблён. Каждый вечер привозил ей цветы, подарки. Через какое-то время ей уже позволили гулять в саду, она перестала быть пленницей в комнате. А потом она забеременела, родилась Анжела. Год прошёл спокойно, вроде бы Ирочка даже была счастлива по-своему. Она очень дочку любила, называла её своим Ангелом, Ангелочком, всегда говорила, что девочка похожа на ангела, что сразу, как она родилась, было видно, что это маленький ангел, поэтому и имя такое придумала. Но потом случилась беда – Ира влюбилась в нашего охранника. Парень к нам новый поступил на службу, очень симпатичный, молодой. И они полюбили друг друга. А Громов узнал об их романе. Не знаю, что между ними произошло, но только парень в тот же день погиб в автокатастрофе, а Ирину куда-то увезли, и я её больше не видела. Тогда Анжелу и поручили моим заботам. Ну и я была её няней, пока они в Москву не собрались переезжать. Владимир Сергеевич тогда мне тоже предлагал с ними переехать, но у меня дочка в Сухуми, не хотелось так далеко от неё уезжать. Вот и осталась. Не знаю уж, чем мой рассказ вам поможет, но это всё, что мне про Ирину известно.   

- Спасибо, Елена Николаевна, - поблагодарил женщину Петренко, - вы нам очень помогли. Не рассказывайте никому о нашем визите, даже дочке не говорите ничего.

- Это вам спасибо, может быть, теперь дочка поправится, операцию сделают…

Отказавшись от обеда и попрощавшись с Вихоревой, Петренко с Жаком вышли из дома. Теперь они могли с уверенностью утверждать, что именно Громов похитил Ирину и сниматься в порнофильмах заставил её он, таким образом отомстив за роман с охранником. Настроение у обоих было подавленное, несмотря на успех поездки. Судьба Ирины так и не прояснилась, к тому же история становилась опасной. Громов очень легко убирал с дороги тех, кто ему мешал. Гибель Саши ещё можно было с натяжкой считать случайной, но гибель охранника – вряд ли. Жака больше всего угнетало то, что Игорь завтра опять должен был один идти на встречу, тревожило и ощущение, что за ними следили в Гаграх. Он попытался уговорить Петренко взять его с собой, но и сам понимал, что присутствие второго человека может помешать и сорвать встречу со Стасом.

Игорь пообещал позвонить сразу, как только будет возможность, и Жаку ничего не оставалось, как опять довериться Петренко и ждать результата.

                                         Глава девятая

В четверг шёл дождь, на улице было серо и безрадостно, и погода соответствовала настроению Жака, который нервничал и не находил себе места с самого утра. Он надеялся, что Игорь позвонит после разговора с оперативником, но этого не случилось, оставалось ждать звонка после встречи со Стасом. Время тянулось страшно медленно, несмотря на то, что Жак не сидел без дела, а занимался, как всегда, поиском в Интернете, не приносящим особых результатов. В половине пятого в дверь постучали. Быстро выключив ноутбук и захлопнув крышку, он открыл дверь и увидел на пороге промокшую насквозь Анжелу. Он даже почувствовал досаду, потому что не был готов сейчас к общению.

- Прости, - сказала она виновато, - я без приглашения. Если я не вовремя, ты скажи, я уйду…

- Куда ты пойдёшь такая мокрая, проходи, переоденься.

Она молча прошла в ванную и через несколько минут вышла в халате, обернув его вокруг себя чуть ли не вдвое.

- У меня сигареты промокли, дай, пожалуйста, закурить, - попросила она.

Он кивнул и протянул ей пачку сигарет, щёлкнув зажигалкой. Анжела нервно затянулась и посмотрела на него внимательным и грустным взглядом.

- Всё имеет своё начало и свой конец, - тихо сказала она.

- Ты о чём?

- О наших отношениях, разумеется.

- И что именно ты думаешь о наших отношениях? – удивился Жак.

- Что скоро ты либо вежливо простишься со мной, либо уедешь, не попрощавшись, хотя, по правде сказать, особой разницы в методе расставания я не вижу.

- Откуда такие мысли? С чего ты взяла, что я собираюсь расставаться с тобой?

Она пожала плечами:

- Мы не виделись два дня, и сегодня ты не позвонил, хотя сидишь в гостинице один, и не заметно, что очень занят важными делами. Наверное, ты – моё наказание, - невесело усмехнулась она, - я многим мужчинам нервы попортила, а с тобой всё наоборот, и я попала в зависимость. Я даже толком не знаю, кто ты, чем занимаешься. Если бы ты собирался остаться со мной, давно бы уже рассказал о себе, но ты молчишь. За эти два дня я многое передумала и поняла, что это и есть начало конца…

- Не говори глупостей, - Жак сел рядом с Анжелой и обнял её за плечи, - я был занят эти два дня, и сегодня я жду очень важный звонок, после которого тоже буду занят. Лишь поэтому я тебе не звонил и не назначал свидания. А будем ли мы вместе, зависит только от тебя. Возможно, когда ты узнаешь правду обо мне, тебе не захочется быть со мной.   

- Ты – международный преступник? Террорист? Киллер? Даже если это правда, я согласна остаться с тобой, если нужна тебе.

- Не бойся, - засмеялся Жак, - все три профессии отметаются сразу. Поверь, моя профессия намного гуманнее, да, собственно, о ней я тебе сказал правду в день знакомства.

- Будь кем угодно, только не бросай меня, - попросила она, обнимая его и прижимаясь к нему всем телом, и, как всегда, он потерял контроль, а потом и счёт времени.

Телефонный звонок застал их в постели. Жак схватил трубку и облегчённо вздохнул: на экране высветился номер Петренко.

- Да, Игорь, - радостно ответил он, - я уже изнервничался, ожидая твоего звонка.

Повисла недолгая пауза, а потом тихий женский голос произнёс:

- Жак, это не Игорь… это Мария. Игоря нет… его убили… я узнала два часа назад… Жак, вы не могли бы подъехать ко мне домой, я должна вам сказать…

Мария заплакала… Жак прижимал трубку к уху и не мог ответить, горло сдавило, в ушах шумело, и комната как-то странно плыла перед глазами.

- Жак, вы меня слышите?  

- Да, я сейчас приеду, - хрипло ответил он и услышал гудки в трубке. 

Словно сквозь вату до него донёсся голос Анжелы:

- Что случилось, Жак? На тебе лица нет! Что произошло?

Вся его ярость, вся боль неожиданно вырвались на волю и обрушились на неё, словно она была в ответе за эту смерть, словно, свалив свою ношу на её плечи, он мог бы сбросить эту тяжесть со своего сердца.

- Спрашиваешь, что случилось? Тебе интересно знать, да? А я тебя сейчас развлеку, замечательно развлеку. Я уеду, а ты сиди и смотри кино, тебе полезно будет.

Бросая ей в лицо эти слова, он быстро одевался. Вытащив из кармана куртки диск, швырнул ей на колени и показал на «двойку» возле стены:

- Включай и любуйся! Когда вернусь, поговорим.

И выскочил за дверь, провожаемый её растерянным взглядом.

Он гнал мотоцикл на предельной скорости, рискуя свернуть себе шею, но в данный момент ему это было безразлично. Сейчас он увидит женщину, которую лишил мужа, втянув его в своё расследование и переложив всю работу на его плечи. Как он посмотрит ей в глаза? Они были так близки, Мария и Игорь, они жили спокойно и счастливо, а он приехал, и всё разрушил. Думать об этом было невыносимо. Доехав до дороги, ведущей к дому Петренко, он оставил мотоцикл на стоянке и теперь уже медленно пошёл вверх. Чем ближе был нужный дом, тем труднее давались шаги. Калитка с предупреждением о злой собаке ударила по глазам и острой болью отозвалась в душе. Вспомнилась усмешка Игоря, когда они встретились впервые и слова о том, что собак в доме нет, только кот-бродяга. Жак боялся входить. Он ничего не боялся в своей жизни, а сейчас ему было страшно увидеть Марию. Он стоял, взявшись за ручку калитки, и дверца казалась ему невыносимо тяжёлой, такой тяжёлой, что сдвинуть её было практически невозможно. Наверное, он ещё долго стоял бы, не решаясь войти, если бы дверь не распахнулась, и Мария не вышла к нему навстречу.

- Ну что же вы, Жак, - тихо сказала она, - стоите и не заходите. Проходите, пожалуйста.

Она провела его на веранду и предложила присесть.

- Хотите чаю? У меня и булочки есть… Я к приходу Игоря пекла…

Жак мотнул головой, отвечать не было сил, опять перехватило горло.

- Вы, наверное, считаете себя виноватым, - догадалась Мария. – Не нужно, вы ни в чём не виноваты. Я слышала, как вы уговаривали Игоря не лезть в это дело, и как он отвечал вам. Я не знаю, о чём шла речь, но я знаю своего мужа: если он что-то решал, никто не мог заставить его изменить решение.   

- Если бы я не приехал, если бы не пришёл к нему, ничего бы не случилось…

- Мы не знаем, что и когда может случиться, - устало возразила Мария. – Я сыну позвонила, завтра он прилетит. А послезавтра мы Игоря хороним. Вы придёте?

Жак молча кивнул.

- Я вам позвоню и время скажу.

- Как это случилось? - спросил Жак, с трудом справляясь со своим непослушным голосом.  

- На него напали недалеко от набережной… Ударили ножом в сердце… убийцу даже видели свидетели, но из-за дождя и полумрака описать не смогли. Но остался нож, из-за того, что его спугнули, он не успел выдернуть…

Мария замолчала, быстро встала и ушла в дом. Через несколько минут, показавшихся Жаку вечностью, она вернулась.

- Простите меня, трудно говорить. Я разговаривала с другом Игоря, он сказал, что есть надежда найти преступника. Мне отдали вещи Игоря, в том числе и телефон, я вам с него и позвонила. Среди вещей была фотография, она лежала в паспорте Игоря. Ребята из уголовного розыска не придали ей значения, актёр и только, а я сразу поняла, что она имеет отношение к тому, что вы с мужем искали.

Мария протянула ему фотографию. Жак взял её и увидел Олега. Это определённо был он, только старше, чем в фильме. Он машинально перевернул фото и прочёл надпись на обратной стороне: Сергей Колесников, Московский театр имени Пушкина. Значит, знакомый оперативник нашёл информацию для Петренко.  

- Вы не знаете, среди его вещей не было диска?

Мария покачала головой:

- Не знаю. Если и был, мне его не отдали. Послезавтра я вас познакомлю на похоронах с друзьями Игоря из уголовного розыска, может быть, они ответят на ваш вопрос. Да, Жак, мне деньги вернули. Там очень много, наверное, это ваши деньги для дела, я сейчас принесу их.  

- Мария, пожалуйста, не надо, я вас очень прошу. И я бы хотел ещё оставить деньги. Я не знаю, как здесь у вас всё делается, но чтобы было и от меня на похороны, на памятник…

Она подняла на него глаза, и он увидел, что слёзы бегут по её щекам. Сейчас она выглядела намного старше своих лет.

- Я не знаю… сын привезёт деньги…

- Маша, я вас умоляю взять деньги. Поймите, Игорь очень много сделал для меня, если бы не он, я бы ничего не смог узнать о деле, которым занимаюсь. Я собирался разделить с ним гонорар, просто не хотел говорить раньше времени, понимая, что он спорить начнёт… а теперь… это его деньги, не мои…

Он лихорадочно вытаскивал купюры из бумажника, не в силах справиться с дрожащими пальцами. Вынув все наличные, которые были у него, он положил их на стол. 

- Вы же все отдаёте, - испуганно сказала Мария, - зачем так много?..

- Это не все, я завтра получу по карте и ещё принесу, я хочу, чтобы потом вы памятник поставили хороший. О, Господи…

Ему показалось, что в нём словно сломалась какая-то пружина… Все эти слова о памятнике, о похоронах человека, который стал ему другом, были какими-то неправильными, не теми, а нужных он не мог найти. И без сил опустился на скамейку, закрыв лицо руками.

Мария села рядом и обняв его за плечи, тихо заплакала.

- Жак, - сказала она через некоторое время, - оставайтесь ночевать. Уже поздно, да и мне спокойнее будет, если вы останетесь.

Он согласился, даже не вспомнив в этот момент о женщине, которую оставил у себя в номере смотреть самый страшный в её жизни фильм.

Анжела

Апрель 2002 года

Те дни, которые я провела с Жаком, были самыми чудесными днями моей жизни. И друзья его мне очень понравились. Когда он привёз меня к Игорю и Марии, я впервые поняла, что такое настоящий дом и настоящая семья. Эти двое были настолько близки, что, наблюдая за ними, я отчаянно завидовала их счастью. Они жили достаточно скромно по меркам моего отца и его знакомых, но я была уверена, что эту жизнь они не променяли бы ни на какую другую. Я смотрела на них и просила Бога, в которого никогда прежде не верила, чтобы у нас с Жаком сложились отношения, близкие к таким, как у этой пары. Мы готовили обед, жарили шашлыки, пели песни, и обычное воскресенье превратилось в праздник. С этими людьми и я стала другой, теперь мне меньше всего хотелось возвращаться к той жизни, которую я вела прежде.

Всё изменилось во вторник. Утром, отвезя меня в санаторий, Жак не назначил новую встречу, ничего не объяснив при этом. Он позвонил вечером и, сказав, что уезжает на день в Сухуми, обещал дать знать, когда освободится. Но ни в среду, ни в четверг звонка не было.

Как всегда, меня поддержала Светка. Я позвонила ей во втором часу в четверг и сказала, что мне очень плохо.

- Что случилось, Анжела? – испуганно спросила подруга. – Может быть, мне приехать? Если нужно, я брошу всё и прилечу к тебе завтра же.

- Нет, лететь не нужно, просто поговори со мной.

- Да что случилось? У тебя голос такой несчастный…

- Светуль, - жалобно сказала я, - по-моему, Жак меня бросил. Я не нужна ему.

- Не может быть, - растерялась Светка, - ни за что не поверю, чтобы ты не была нужна мужчине!

- Ну ты же знаешь, что с французами мне и раньше не везло…

- Ой, скажешь тоже! Звезда такого уровня, как твой первый француз, и обыкновенный парень… как можно сравнивать? Да и ты не любила того, а этого любишь.

- Я люблю, а он меня не любит. Светуля, он мне ничего не обещал, разве что в самом начале сказал, что не расстанется со мной. Он ни разу не сказал, что любит меня, ни разу, понимаешь? А я ему говорила, и тебе при нём говорила. Я не знаю, что мне делать…

- Прежде всего успокоиться и не думать ни о чём плохом, поверь мне, всё как-то прояснится, может быть, он просто занят… поэтому не приезжает.

- И позвонить тоже не может?

- Не знаю… ну мало ли что… Анжела, пожалуйста, не переживай, ты же такая сильная!

- Легко быть сильной, когда никого не любишь, а когда любишь, все силы куда-то испаряются…

Во второй половине дня я не выдержала и поехала к нему в отель. Когда он открыл мне, я сразу поняла, что мой визит не относится к числу приятных неожиданностей. Но он впустил меня и предложил переодеться. Торопясь к нему, я забыла зонт и совершенно вымокла. Когда я села на диван и попросила у него сигарету, он как будто машинально щёлкнул зажигалкой, и я поняла, что мысли его далеко отсюда. Я смотрела на его небритое лицо, на губы, которые сводили меня с ума, видела тревогу в его глазах, и чувствовала, что не могу сломать барьер между нами. «Вот и конец», - подумала я и сказала что-то похожее вслух. Он удивился:

- Почему ты решила, что наши отношения подошли к концу? 

Я объяснила, и он ответил:

- Не говори глупостей, - присев рядом со мной, он обнял меня за плечи, - я был занят эти два дня, и сегодня я жду очень важный звонок, после которого тоже буду занят. Лишь поэтому я тебе не звонил и не назначал свидания. А будем ли мы вместе, зависит только от тебя. Возможно, когда ты узнаешь правду обо мне, тебе не захочется быть со мной.   

Пришла очередь удивиться мне:

- Ты – международный преступник? Террорист? Киллер? Даже если это правда, я согласна остаться с тобой, если нужна тебе.

- Не бойся, - засмеялся Жак, - все три профессии отметаются сразу. Поверь, моя профессия намного гуманнее, да, собственно, о ней я тебе сказал правду в день знакомства.

- Будь кем угодно, только не бросай меня, - прошептала я, прижимаясь к нему, и наконец-то смогла отвлечь его от беспокойных мыслей, и опять почувствовала себя счастливой в его объятиях.

Мы были в постели, когда зазвонил мобильный телефон Жака. Он схватил трубку так, словно это был вопрос жизни и смерти, и, взглянув на экран, радостно воскликнул:

- Игорь, наконец-то, я уже изнервничался, ожидая твоего звонка.

А потом страшно переменился в лице. Я даже испугалась, так сильно он побледнел. Повисла паузу, после которой он ответил чужим

хриплым голосом, сказав, что сейчас приедет. Когда я спросила, что случилось, мне показалось, что он обрушил на меня всё своё отчаянье, всё, что терзало его в эту минуту. Я не понимала, что он кричит, потому что, нервничая, он мешал французские и русские слова, хотя смысл уловила: он предложил мне посмотреть какой-то фильм в его отсутствие. Швырнув мне на колени диск, он выбежал из номера, захлопнув за собой дверь.

Я осталась одна, совершенно растерянная и подавленная. Я не понимала, что могло случиться и, главное, в чём моя вина. Взяла в руки диск, удивляясь странному предложению посмотреть фильм. Включила плейер, поставила диск, и вся моя прошлая жизнь полетела под откос. Более страшного зрелища мне не приходилось видеть. И в то же время фильм был так талантливо снят, что завораживал, удерживал внимание, несмотря на те извращения, свидетелем которых оказывался зритель. Будучи профессионалом в мире телевидения, я поняла сразу, что всё происходит реально, и боль, причиняемая актрисе, реальна, и потеря сознания, и бледность – не грим, не игра. И в то же время женщина явно испытывала наслаждение от такого секса, как, впрочем, и мужчина. Только всё-таки самая страшная боль доставалась ей, а не ему. В какой-то момент я стала ощущать почти такую же боль, какую причиняли женщине, меня трясло, как в ознобе, сердце колотилось, дурнота подкатывала к горлу, я сама чуть не потеряла сознание, и вынуждена была на время прервать просмотр. Добравшись до ванной, я долго мыла лицо холодной водой, приводя себя в нормальное состояние, и только после этого продолжила просмотр. Зачем Жаку понадобилось, чтобы я увидела этот кошмар? Он-то уж точно не был увлечён садомазохизмом. Неужели это зрелище могло ему нравиться? Вопросы крутились в моей голове, словно назойливые мухи, а ответ пришёл вдруг. Женщина подняла голову и посмотрела в объектив камеры, и мне показалось, что я смотрю в зеркало. Я поняла, что невероятно похожа на эту актрису. Разный цвет волос, она миниатюрнее, но лицо похоже настолько, что, окажись мы рядом, нас непременно приняли бы за сестёр-близнецов. Фильм закончился, и я узнала дату съёмки – 1980-й год. Почти тут же я поняла, что эта женщина – моя мать, которую я никогда не знала, о которой думала лишь изредка и то в самом раннем детстве…

Жака всё не было, и я попыталась позвонить ему, но он был вне зоны доступа или просто отключил телефон. Наступила ночь, а он так и не появился. Я сидела на диване и мысли, одна страшнее другой, терзали меня до утра… А когда наступило утро, я зашла в ванную, чтобы умыться, и увидела в зеркале бледное лицо женщины, которая играла главную роль в страшном фильме, оставленном мне Жаком с непонятной для меня целью…