XVIII
1911 Words
Сжав его ручку правой рукой, я почувствовал, как могучая, злая энергия наполняет моё тело, мою душу. Она струилась в моих жилах, наполняла мышцы фантастической силой, ловкостью и выносливостью. Думаю, я убил бы его единственным ударом кулака, если бы ударил.
Но я не ударил. Просто рассмеялся ему в лицо.
Фальканд-Лишённый-Души отступил в замешательстве, и я презирал его, эту пустую оболочку Ночи, которой недоступна её мощь.
Мощь, доставшаяся мне.
Презрительно скривив губы, я вышел из камеры. Мне больше не о чем говорить с Фалькандом – разделяющая нас пропасть слишком глубока.
2
Роберо вёл меня коридорами, и лампа, которую он держал в руке, раскачивалась с каждым шагом. Бело-жёлто-оранжевый свет её отбрасывал беспорядочные тени на стены, двери и решётки, а также на обитателей тюрьмы – вездесущих крыс, насекомых и людей. Узники, особенно в камерах с решётчатыми дверьми, иногда вставали и приближались, насколько это возможно, чтобы получше разглядеть нас. Их высохшие тела, бледные, измождённые лица, глаза, в которых обитали лишь ненависть и отчаяние, – всё указывало на отвратительные условия содержания.
«Чем их кормят – и часто ли?» – задался я вопросом. Наверняка, здешний повар наживается на них. В больницах есть безнадёжные больные, а в тюрьмах – заключённые без малейших надежд на освобождение. У них нет влиятельных друзей, родственников – тех, кто принёс бы им передачу, – но они считаются опасными.
Есть ли смысл в поддержании их жизненных сил на уровне, превышающем минимальный? Цинично, даже бесчеловечно – но не лишено здравого смысла.
Тут меня позвали по имени.
- Боэмунд дю Граццон! – Я остановился – властный голос этот показался мне знакомым. – Роберо, остановись!
Тюремщик посветил, и мы смогли увидеть низкорослого, ещё жирного, но уже потерявшего в весе за время своего непродолжительного пребывания здесь мужчину лет пятидесяти. Босой, в рваных испачканных панталонах и рубашке, он стоял, вцепившись в решётку обеими руками. На пальцах виднелись более светлые полоски кожи – там, где их раньше украшали драгоценные перстни.
Я увидел три – меньше, чем у Ладжори, но тоже неплохо. Может, и мне не помешало бы себе купить какой-нибудь у Ниймери.
- Боэмунд, ты посещал Фальканда, правда?
Возмутительно! Откуда он пронюхал?
- У меня нюх на такие вещи, парень. – Он снисходительно улыбнулся.
Роберо пренебрежительно ухмыльнулся – и начал разъяснять мне подлинные причины осведомлённости заключённого.
- Регил Дуилло, – назвал он заключённого по имени. – Старый мошенник и плут. Узники всегда общаются между собой, а на этом этаже с недавних пор обитают многие из его родственников и слуг. Так он и узнал о нашем визите к Фальканду.
- Фальканд оказался Лишённым Души – большой удар по репутации Майо. – Дуилло безрадостно рассмеялся. – Впрочем, жалкое утешение для меня.
Он отступил на шаг, отчего почти полностью скрылся в тенях. Лишь белки его глаз поблёскивали во тьме.
- Теперь понятно, как Ладжори подделал результаты выборов. Если бы я оставался на свободе, мы бы могли опротестовать их.
Любопытно!
- Опро… Вы это о чём, Регил? – Я старался держаться как можно насмешливей.
- Цилиндры с записками тянул Лодовико, этот карлик – так его звали? – и это всё объясняет. Ему подавал сигналы Фальканд!
Я приблизился и запальчиво парировал:
- Вы изволите нести чушь, Регил. Кто бы ни тянул цилиндрики – а наверняка мы этого никогда не узнаем, – они защищены от магии.
Он расхохотался и ударил себя в грудь одновременно обеими ладонями.
- Браво, дю Граццон! Ключников всегда подбирают из невежд и непроходимых идиотов! Вы, конечно, типичный пример.
Он начал расхаживать по камере из конца в конец, в состоянии неподдельного, как казалось, возмущения. Дешёвый трюк, но ему удалось возбудить моё любопытство.
- Вы находитесь по ту сторону решётки, Регил, а значит, ваши умственные способности несколько уступают моим. – Сказав так, я отвесил ему лёгкий поклон.
Регил, однако, сохранял присутствие духа, удивительное для его положения, и продолжал свои упражнения в остроумии.
- Дю Граццон, кто сказал, что завтра вы не окажетесь здесь же – или даже на том свете?
Я посмотрел на него свысока.
- Так как они всё устроили?
Он не скрывал ликования.
- Ага, вам всё-таки интересно! Что ж, поделюсь: дело в особом восприятии, возможно, некоем органе чувств, кстати, так и не обнаруженном до сих пор – может, при вскрытии Фальканда его найдут? – Лишённых Души. – Дуилло прищурился и склонил голову, его голос стал тихим и заговорщицким. – Они нуждаются в человеческой крови, пьют её из жил своих жертв – и, конечно, чуют её!
Я знал это.
- И что?
Он ударил правым кулаком по ладони левой.
- Ну и болван! Они написали свои имена чернилами, содержащими кровь! Фальканд чувствовал их – и, когда Лодовико нащупывал нужный цилиндрик, давал ему знак!
Меня прошиб холодный пот. Действительно, всё так и произошло. Регил не мог ошибаться.
- Вы, конечно же, ошибаетесь, Регил. Ваше дело не имеет, разумеется, к данному вопросу отношения. Справедливый и беспристрастный суд…
- Ты знаешь, что меня казнят – может, даже без приговора суда! – прорычал он. – Уверен, и Фальканда они выпустят, уж слишком далеко всё зашло на этот раз.
В это не слишком верилось.
- Готов поспорить, он отымел и тебя! Ведь похожим образом можно пометить костяшки тинколо!
Тут я вспомнил предсмертные слова Джордано: «Не играй с чёртом в тинколо – он всегда видит твои костяшки!..».
И он тоже обозвал меня болваном. В памяти моей по какой-то необъяснимой причине всплыл момент выстрела, ранившего Джордано. Может, Лодовико имел особые указания насчёт нас.
И Фальканд убил его, единственного свидетеля.
Мне это всё не слишком нравилось. Если Регил не лжёт, над моей жизнью нависла угроза.
- Это всё, конечно, очень важно, господин Дуилло…
Он иронично улыбнулся.
- Да, конечно, я знаю, господин Ключник, – у вас полно дел. – Дуилло сделал жест, словно провожая меня. – Но, если что, я всегда здесь!
С трудом скрывая смятение, я покинул тюрьму.
3
Поутру, попрощавшись с Эгиной и Йекелин – кто знал, что я вижу свою возлюбленную в последний раз? – я отправился в Муниципий. Телохранители и служебное рвение стали моими спутниками.
Поначалу моросило, но вскоре дождь перестал, и сквозь тучи выглянуло бледное солнце. Согревшись быстрой ходьбой – мы слегка опаздывали, – я даже снял плащ, небрежно набросив его на руку, и расстегнул на груди камзол.
Едва войдя в здание Муниципия, я столкнулся с парой своих рундаширов в нагрудных бляхах – они как раз притащили под руки какого-то воришку.
Удивительно, но тот знал меня.
- Господин Боэмунд! – взмолился он, упав на колени. – Господин Боэмунд! Разве вы не узнаёте своего верного Пьеро, вашего спутника в тяжких странствиях и всегда преданного слугу?
Признаться, я не узнавал. Парень этот, смуглый и широкий в плечах, отчаянно вцепился в мои панталоны и пытался целовать мои башмаки.
- В приступе позорного малодушия – да простит меня Единый, – я бежал, когда вы дрались на дуэли, ведь опасался, что те господа отнимут у меня и мула, и вашего коня. – Он едва ли не рыдал, совсем как дешёвый актёришка. – В наше время повсюду ворьё и мошенники!
Я посмотрел на его платье, местами изорванное и заношенное. Купленное, судя по всему, в Пентатерре, оно соответствовало современной моде. Такие вещи обычно носят горожане среднего достатка, а не деревенские слуги нищих дворян, коим и явился сюда Боэмунд.
Обстоятельства дела казались мне вполне очевидными.
- Где животные? Кому ты их продал и сколько выручил?
Он выпучил глаза в притворном изумлении, даже несколько негодуя на меня.
- Господин, Боэмунд, никогда рука моя не крала у хозяина! Разбойники, этот бич божий, отняли у меня скотину, которую я, узнав, что вы выжили – и даже победили – в поединке, гнал в город.
Я кивнул и даже милостиво погладил Пьеро по голове.
- За что взяли этого прохвоста, парни? Что на сей раз он украл?
Ответил командир патруля, черноволосый усатый Жильбер.
- Пытался стибрить отрез шёлка в одной из лавок на Торговой.
Торговая площадь – одна из нескольких площадей моего Района – приносила Муниципию приличный доход. Владельцы магазинов исправно платили налоги и подносили взятки.
Указательным пальцем я приподнял лицо Пьеро за подбородок и заглянул ему в глаза.
- Мой отец всегда испытывал к тебе самые добрые чувства, а я ни на миг не сомневаюсь в твоей честности. Однако очень достойные люди говорят, что ты низко пал, вырвавшись из-под благочестивого влияния нашей семьи.
Я сокрушённо покачал головой.
- Тут спорить не о чем, ребята. Немедленно проводите его в Склеп-на-Холме. Передайте тамошнему начальнику Журде, что человек это лживый, ненадёжный и, очевидно, связанный с Дуилло, которые, видимо, и одели его в это платье.
Я снова посмотрел в глаза Пьеро.
- Ведь мы не покупали тебе таких тряпок, а ты, как утверждаешь, не крал ни мула, ни лошади – вообще ничего! Тебя содержали неведомые благодетели, а ими могли оказаться, раз ты скрываешь их фамилию, только Дуилло! Уведи его, Жильбер!
Пьеро увели. Кто знает, увидит ли он когда-нибудь ясное небо над головой?
Я занимался доносами, рапортами и протоколами – в общем, обычными своими обязанностями по должности – до полудня. Потом меня отвлекли.
Джувейн просунул голову в дверь и сообщил, что пришёл Бадоли. По выражению его лица я сразу понял, что речь идёт о чём-то серьёзном.
- Пусть войдёт.
Я присыпал очередную бумагу песком и растряс его, затем отложил документ в сторону. Займусь им позже.
Вошёл Бадоли. Его голубые глаза будто горели огнём на фоне загорелого, покрытого белёсыми шрамами лица.
- Господин Боэмунд, лейтенант, извините, Ключник. – Он понизил голос – перешёл почти на шёпот – и приблизился. – Мне только что сообщили…
Я полностью сосредоточил внимание на нём.
- Да, говори, Стефано.
- Фальканд Майо освобождён.
Это невозможно!
- Не могу в это поверить. – Я, сам не знаю почему, переставил чернильницу, будто та находилась не на своём месте. На самом деле места себе не находил я.
Я даже встал и снял нарукавники.
- Верные люди доложили мне. Факт несомненный: весь город только и говорит об этом. – Стефано перешёл на громкий шёпот. – Первый Советник сослался на древний закон, требующий в отдельных случаях от шафера и друга жениться на вдове своего погибшего товарища.
У упыря жена и дети – не судите его строго.
Такой поворот меня по-настоящему шокировал.
- Это оправдывает убийства? – Стефано воздел глаза к потолку, словно столкнулся с воистину детской наивностью. – Доказательств против Советника Фальканда нет; если его отпустили, то, разумеется, не посадят вновь. И история получит развитие.
Он значительно посмотрел на меня.
- И вот ещё что: умер Регил Дуилло.
Одна новость поразительней другой.
- Как?
- Сердечный приступ. – Бадоли пожал плечами и хмыкнул. – У него ведь уже случился один во время выборов в Совет.
Все мы знаем, что Дуилло тогда симулировал приступ. Что ж, теперь история повторилась – уже с летальным исходом. Магия или яд – вот в чём вопрос!
Бадоли вышел, предоставив мне обдумывать его слова и скрытые намёки.
«Беги немедленно из города, пока живой».
«Ах, это ты».
«Да. Спасайся, Жак. Очень скоро тебя снимут с должности; против тебя дадут показания твои же подчинённые, тебя заклеймят позором как взяточника и вора».
«Мне некуда бежать. Тут у меня есть хотя бы должность – и мои рундаширы».
«Жак, не будь глупцом. Тебе нужно оставить город как можно скорее. Я окажу тебе помощь. Я помогал тебе и ранее – давал советы, придавал сил. Помнишь засов, вывернутый в чайной? Я могу гораздо больше».
«Ты и пожелаешь большего взамен».
«Жак, счёт идёт на минуты, даже не на часы. Знай лишь, что, как бы меня не называли, я – божественная сущность, куда более благородная по праву рождения, чем величайшие из людских королей или Советников. Я умею держать слово – и вот оно: со мной ты получишь больше, чем с кем-либо. Я спасу твою жизнь и – вижу, тебя это заботит – свободу воли. А теперь поторопись».
«Вижу, тебя это заботит».
Демон начал терять терпение.
- Writer
