Пленница.

Глава 3.

Он понял, что она готова закричать, поэтому прикрыл ей рот ладонью. Увидел, как страх плещется в её широко раскрытых голубых глазах.

Наклонившись над её ухом, он заговорил быстро:

— Милая, я прошу вас не кричать, будет не совсем удобно, если сюда сбежится весь замок и застанет вас наедине с мужчиной в таком виде… Не бойтесь, я обещаю, что не сделаю вам больно.

Он очень осторожно убрал ладонь и дал ей некоторое время, чтобы справиться с собой. Он продолжил расчёсывать её волосы. Было что-то невероятно интимное в этом жесте, в том, чтобы касаться её головы, перебирать в руках гладкие как шёлк пряди.

Он улыбнулся, представив, что мог бы взять её прямо сейчас. Стоило только захотеть. Она говорила, что Рамси никогда не смотрел ей в лицо, но он хотел бы наблюдать за каждым её выражением. Даже находясь внутри неё, даже сходя с ума от её запаха, от нежности её кожи, больше всего его бы трогало выражение наслаждения на её лице, прерывистые вздохи, вырывающиеся с чуть приоткрытых губ.

— Что вас так напугало? — осведомился он, наблюдая за ней в зеркальном отражении.

— Вы. Меня пугаете Вы, — ответила она глядя ему прямо в глаза.

Ему одновременно нравилось и не нравилось то, что она его боится. С одной стороны — это служило преградой между ними, это мешало ему, но с другой — он наслаждался, видя страх в устремлённом на него взгляде, чувствуя её неровное дыхание.

Наверное, дело было в близости. Не так много людей боялось его. Он делал всё, чтобы ему доверяли, а затем — для тех, кто ему поверил, было уже слишком поздно. Она боялась, потому что знала его, понимала мотивы его поступков, различала его ложь. Она боялась, потому что стояла к нему ближе, чем кто-либо когда бы то ни было.

Он испытывал извращённое удовольствие от того, чтобы постепенно раскрываться перед ней, будто позволяя подглядывать в замочную скважину. Он давал ей рассмотреть свою порочность дозированно, ровно столько, чтобы заставить её сомневаться в том, что она видела. Он жалел и успокаивал её, гладя по голове, он шептал ей всё, что она хотела услышать, зная, что когда-нибудь семена в её душе прорастут, пустят корни и, возможно, тогда она посмотрит на него взглядом, полным любви.

Он знал, что может делать с ней всё что угодно. Она заявляла, что не простит его, хотя на самом деле давно уже простила. Когда он говорил, она жадно ловила каждое его слово. Когда он прикасался к ней, она дрожала, но позволяла ему это делать.

Наверное, потому, что в глубине души она знала: только такое чудовище, как он, сможет по-настоящему её защитить. Он улыбнулся этой мысли.

— Вы ведь знаете, что только со мной вы будете в безопасности.

Она готова была опровергнуть его слова, но он продолжил:

— Вы позволили мне остаться рядом, не потому что на самом деле поверили мне, что, конечно, неприятно. Вы позволили мне остаться, потому что верите в меня, в то, что я могу вам помочь, и в то, что я больше никогда не дам вас в обиду.

Она недоверчиво посмотрела на него, но продолжала слушать очень внимательно.

— Санса … — тихо произнёс он, проведя большим пальцем по её ключицам, а затем добавил, как можно более вкрадчиво: — Я больше никогда и никому тебя не отдам.

Этому она, кажется, поверила. Он отметил про себя лёгкий румянец, тронувший её скулы.

— Ты… — начала она, пробуя ему подражать.

— Я прошу твоей руки.

Произнесённые им слова заставили её встрепенуться. Она думала, ему достаточно будет её тела?

Он видел, как она молча мотает головой, не в силах произнести вслух слова отказа. Она на него не смотрела.

— Я должен признаться, что солгал. Это кольцо я заказал задолго до того, как приехал в Чёрный замок. Как только я понял, что мне нужна только ты.

— И Север… — тихо добавила она, всё ещё не смотря на него.

— Север нужен тебе, — мягко опроверг он, улыбаясь. Он взял её за подбородок и заставил посмотреть на себя. Её глаза блестели.

— А знаешь, что нужно Северу? Мир, покой и процветание, и если первые два пункта ты сможешь обеспечить, то где ты найдёшь средства на третий?

Её брови чуть дернулись, и он понял, что надавил на правильное место.

— Я же предлагаю свои таланты и услуги в вечное пользование. Я найду столько денег, что ты будешь богаче, чем Ланнистеры. Близится зима, но я обещаю, что хлеба на Севере будет столько же, сколько и в Просторе. Подумай, разорительная война с короной, восстание железнорожденных, а ещё близится новая война. Да, ты завоюешь Север, но что потом?

Он вынул из кармана кольцо, краем глаза видя, что она осторожно наблюдает за ним.

— Санса Старк, я клянусь старыми богами и новыми, что я помогу тебе получить всё, что ты только пожелаешь. Я никогда не обижу тебя и не совершу ничего против твоей воли. Я буду верен тебе и сделаю всё, что только ты попросишь.

Она взяла в руки кольцо. Задумчиво поглаживая пальцами пернатую шерсть лютоволка, она посмотрела на него очень серьёзно и спросила:

— А если я попрошу тебя умереть?

Приятная дрожь волной прокатилась по его телу. Он уже давно никого не боялся.

— Значит, я умру, — твёрдо ответил он.

Она смотрела на него целую вечность, прежде чем надеть кольцо на палец.

— Ты получишь мою руку только после того, как я получу Винтерфелл.

Он усмехнулся, позволив ей оставить за собой последнее слово.

Их фигуры, в чёрном, резко выделялись на фоне заснеженного пляжа.

Джон напряженно наблюдал, как лорд Бейлиш осторожно вёл под руку его сестру, как Санса куталась в плащ, развевающийся в яростных порывах ветра, как легонько прижималась к Мизинцу, дрожа от холода.

Джон знал, что сестра не доверяет лорду Бейлишу, но его пугал особый мир, который был у этих двоих. Мир, в котором ему не было места.

Они остановились. Их фигуры разрезали пополам сливающееся воедино светло-серое пространство земли и неба. Ветер трепал их волосы и одежды, морская вода обдавала брызгами, но они ничего не замечали, кроме друг друга.

Лицо лорда Бейлиша было серьёзно, он много говорил, а Санса слушала. Затем она чуть заметно наклонилась, мимолетно дотронувшись лбом до его виска.

Санса положила руку ему на грудь. Видимо она что-то сказала, потому что лорд Бейлиш улыбнулся уголком рта. Он смотрел на неё так хищно и властно.

Сердце Джона разрывалось на части, когда он видел, как сестра снимает перчатку, чтобы дотронуться до лица этого чужого мужчины — так просто, как будто они уже были женаты.

Зачем ты делаешь это? Зачем ты это делаешь?

Он знал, почему она согласилась на этот брак. Он понимал, почему она считала, что должна так поступить, и принимал её аргументы. И хотя его слово было лишь формальностью, Джон согласился.

Он чувствовал себя ничтожеством из-за того, что был вынужден продать собственную сестру этому отвратительному манипулятору. Разве он не должен был оберегать её, как мужчина, как её брат? Разве он не должен был добиться для неё всего что нужно, чтобы ей не пришлось идти на такие жертвы.

Его угнетало осознание того, что он никогда не поймёт её мотивов, никогда не сможет принять её больших амбиций, разделить с ней её стремления.

Всё, чего он когда-либо хотел — это быть полноправным членом её семьи, но даже оставшись практически единственным выжившим, он был вынужден смотреть, как его сестра предпочитает другого.

Джон знал, что Санса не посвящает его во все свои планы, но казалось, для того, чтобы сообщить что-то лорду Бейлишу, ей даже не требовалось слов.

Она подарила Джону плащ, как у отца, но на самом деле он понимал, что она ни во что не ставит его авторитет. Она была рада ему, но по-прежнему не любила. Она бы вспомнила о нём, если бы ей не понадобилась помощь? Ему казалось, эти мысли ранят больнее, чем кинжалы.

Он мог быть героем, лордом-командующим, мог быть предводителем войска одичалых, победителем, чудом, богом... Единственным, кем ему было не стать — это Старком.

Он чувствовал себя униженным, видя кольцо в форме лютоволка на её пальце — символ его слабости.

Джон не сразу заметил, что шерсть зверя, выполнена в виде птичьих перьев. Так тонко. Лорд Бейлиш незаметно обозначал своё присутствие даже в их гербе. Что будет, когда Санса станет его женой? Разве отец позволил бы такому как Мизинец хотя бы сидеть рядом с ней?

Было обозначено, что свадьба состоится не раньше, чем они захватят Винтерфелл, не раньше, чем умрёт Рамси Болтон. Джону стоило поднести голову этого ублюдка в качестве свадебного подарка.

Видя, как лорд Бейлиш наклоняется, чтобы поцеловать Сансу, Джон не отвёл взгляда. Возможно, ему хотелось себя наказать.

— Обещай, что мы убьём его, — попросил он сестру, когда они вечером остались одни.

— Убьём кого? — уточнила Санса, не поднимая головы от вышивки.

— Лорда Бейлиша.

Джон увидел, как дернулось её плечо. Рука с иглой замерла в воздухе. Он продолжил:

— Я понимаю, почему тебе нужен этот брак, но обещай, что как только мы получим всё, что нужно, мы убьём его. Ты ведь понимаешь, что ему нельзя доверять. Он убьёт тебя, как только получит достаточное влияние, а если у тебя родится ребёнок, он воспитает его Бейлишем. Ты больше не будешь ему нужна, и Старки навсегда потеряют Север.

Она подняла на него взгляд. Ему показалось, что он впервые увидел в её глазах уважение.

— Я знаю всё это.

— Значит, ты со мной согласна.

Она смерила Джона долгим взглядом, прежде чем снова вернуться к вышивке.

— Мы убьём его, когда придёт время.

Когда она вошла в шатер, подготовленный для неё у рва Кейлин, в глазах зарябило от света десятков свечей и блеска серебра.

Она успела отвыкнуть от роскоши Королевской гавани, но здесь всё было обставлено в точности как там: зелёный ковер, покрытый замысловатым растительным орнаментом, резные кресла из чёрного дерева, подушки в шёлковой обивке, серебряная посуда.

Она чуть заметно улыбнулась, поняв, что он взялся лично её проводить, чтобы увидеть её реакцию. Его видимо распирала гордость за столь роскошную клетку. Она понимала, что всё ещё была послушной игрушкой в его руках, но в чём-то даже ценила ту деликатность, с которой он старался этого не показывать.

— Лорд Бейлиш, — проговорила она, обернувшись, — к чему всё это?

Он посмотрел на неё почти ласково.

— Дорогая, мы почти женаты, но вы всё ещё не называете меня по имени. Пожалуйста, Петир.

— Петир… — послушно повторила она, полагая, что может немного вознаградить его за старания.

— Я подумал, что будущей королеве Севера подойдёт только такая обстановка.

Она остановилась у одного из сундуков и открыла его. Там лежало шёлковое платье, расшитое жемчугом.

— И… только такое платье.

Это было слишком.

— Боюсь, северные лорды не оценят, если я появлюсь перед ними разодетая, как придворная дама.

Её заставило вздрогнуть то, как быстро потемнел его взгляд.

— Зато я оценю. Примерьте его.

— Простите? — переспросила она, чувствуя, как пересохло в горле.

Он по-хозяйски сел в кресло, стоящее перед ней. Закинул ногу на ногу, оперся рукой о подбородок.

— Примерь его, сейчас, — повторил он.

Он не повышал голоса, но эти слова прозвучали словно приказ.

— Лорд Бейлиш… я… — заметив вспыхнувшие огоньки в его глазах, она поправилась: — Петир, я хотела бы отдохнуть после дороги.

— О, разумеется! Это не займёт много времени.

Он поднялся, заставив её отступить назад.

— Я помогу, чтобы всё прошло быстрее. С женскими платьями всегда такая морока….

Она, будто в трансе, повернулась к нему спиной. Чувствуя его руки на своей одежде, ощущая, как он невыносимо медленно развязывает завязки её платья. Её пробил озноб.

Она вспомнила свою первую брачную ночь. Огромный ком застыл в её горле, не позволяя дышать. Она шумно вдыхала воздух, закусив губу. Старалась, чтобы слёзы не вылились из глаз.

Все его прикосновения были очень нежными. Его лицо выглядело таким беззаботным, таким невинным.

— Зачем вы делаете это? — спросила она, запоздало чувствуя, что её голос звучит умоляющим.

Спиной почувствовала его насмешку.

— Дорогая, я просто хочу увидеть вас в новом платье, — ответил он, покончив с завязками.

Ее бросило в жар, когда она почувствовала, как ткань медленно сползает с её тела вниз.

— Ты обещал, что не обидишь меня! — отчаянно бросила она ему, оставаясь только в исподнем.

Он удивленно вскинул брови.

— Тебя это обижает?

Она молча кивнула, понимая, что если скажет хоть слово — расплачется.

Он сел обратно в кресло. Игнорируя её смущение, её трясущиеся губы, он молча рассматривал её некоторое время. Довольная улыбка блуждала по его лицу. Он делал это нарочито бесстыдно.

— Знаешь, ты тоже часто обижаешь меня, Санса. Я понимаю, ты не обещала обратного, и теперь это мне кажется упущением. Односторонние договорённости всегда такие недолговечные… Надень новое платье.

Она поняла, что не может сдвинуться с места. Сердце бешено билось в груди, а она не могла оторвать взгляда от его тёмных зелёных глаз. Её будто бросили в омут.

Он может сделать со мной всё что угодно! Он может сделать что угодно!

Недовольно вздохнув, он встал и сам взял платье. Попросив её поднять руки, надел его на неё. Орудуя завязками на спине, он продолжил говорить.

— Я всегда старался быть тактичным с тобой. Я был внимателен, заботлив, даже в мелочах. Я запомнил всё, что ты любишь и что не любишь.

— Я знаю… — проговорила она осторожно. — Я ценю это.

Он наклонился над её ухом и яростно прошептал:

— Тогда почему ты так себя ведёшь?

Он отступил, чтобы посмотреть на неё. Не удовлетворившись увиденным перед собой, он дотронулся до её волос. Она почувствовала, как его пальцы медленно и осторожно начали распускать прическу.

— С распущенными будет лучше, — пояснил он. — Скажи, если будет больно.

Она молча кивнула, чувствуя, как разрывается сердце.

Она слышала его голос совсем близко, его дыхание обжигало шею.

— Я не мальчик для битья, Санса. Я не плохо с тобой обращаюсь, и хотелось бы видеть хотя бы маленькую толику благодарности за это. Например, когда в следующий раз будешь принимать подарок, в который я вложил столько сил и денег — попробуй улыбнуться.

Он повернул её к зеркалу. Светло-серое платье, расшитое жемчугом и украшенное вышивкой с пересмешниками на рукавах, было прекрасно. Она отметила про себя то, как жемчуг перекликается с её фарфоровой кожей, и подумала, что похожа на роскошную куклу. Видя его восторженный взгляд, она улыбнулась. Почувствовала, как слеза медленно сползает по щеке вниз.

Он заметил это и, взяв за подбородок, повернул её лицом к себе.

— Почему ты плачешь?

— Потому что ты унижаешь меня.

— Я? Тебя унижаю.

Он был не из тех, кто сожалеет о своих поступках, но был вынужден признать, что, возможно, перегнул палку с этой выходкой накануне.

Утром он зашел к ней, чтобы пожелать доброго утра, а на деле проверить, что с ней. Она встретила его с заплаканными глазами. Он заказал для неё на завтрак её любимые лимонные пирожные, но она к ним не притронулась.

Что она будет делать? Морить себя голодом?

Это несколько портило ему настроение на протяжении всего дня. Она не выходила, и пришлось сказать всем, что ей нездоровится.

Когда она пришла к нему поздно вечером — он внутренне ожидал худшего. Однако, посмотрев мельком ей в лицо, когда она скидывала капюшон, отметил удивительное спокойствие. Она сняла плащ, оказавшись в одном из новых подаренных ей платьев.

В этом ему особенно хотелось её увидеть: ярко-голубой струящийся шёлк, глубокий вырез, вышитые на талии лютоволки и форели, на плечах цветущие деревья с пересмешниками на ветвях. Этот цвет невероятно шёл к её глазам. Он был рад, что портные смогли так точно выполнить заказ.

— Ты что-то хотела? — спросил он, не поднимая головы от письма.

Она неспешно приблизилась к его столу. Положила руку на его плечо.

— Ты занят? — ответила она вопросом на вопрос, присев рядом на подлокотник кресла.

Нежность, которая прозвучала в этом вопросе, заставила его поднять на неё глаза.

Это что-то новое. Она улыбалась, но, кажется, только губами. Что-то было в её взгляде такое, чего он раньше в ней не видел?

Власть.

Она наклонилась и поцеловала его.

Она его поцеловала.

Это не было похоже ни на один из их прошлых поцелуев, это было нечто такое, что заставило его схватиться за подколотник. Нечто, мгновенно ударившее ему в голову.

Она опустилась на его колени, обхватила руками лицо. Она целовала его, прерывалась только затем, чтобы глотнуть немного воздуха. Он бы предпочел не дышать.

— Что ты делаешь? — безнадёжно выдохнул он ей в губы.

— Я думаю, ты точно знаешь, что я делаю, — ответила она осыпая мелкими поцелуями его шею.

Это необходимо было прекратить.

— Санса, хватит. Хватит!

Она прекратила его просьбы глубоким поцелуем.

Он не знал, зачем она это делает, но его это пугало.

Его невыносимо влекло её тело, находящееся вплотную к нему, упирающееся в него. Её мягкие руки, блуждающие по его волосам, заставляли кожу покрываться мурашками.

Он хотел, чтобы это закончилось, и был не в силах прекратить.

— Перестань.

Внезапно она отодвинулась, изучающе посмотрев на него.

— Разве это не то, чего ты хотел?

Вот оно что.

Он заставил себя усмехнуться.

— Ты не знаешь, чего я хочу, девочка.

— Правда? — не поверила она. — Мне кажется, я знаю. Точнее, я уверена, что чувствую это своим бедром.

Он усмехнулся этой фразе, хотя внутренне его передёрнуло.

— Не говори как…

— Как шлюха? — закончила она, насмешливо приподняв бровь.

Он облизнул губы, в ожидании продолжения этой игры.

— Не играй со мной, девочка.

— Не веди себя со мной, как будто я шлюха, — выдохнула она со злостью, наклонившись к его лицу. — Или может, ты всё-таки хочешь…

Она схватилась за ворот платья и с силой дернула. Он увидел, как с треском рвётся шёлк, практически обнажая её грудь.

Он выдохнул. Слишком шумно. Напряжённо смотрел на её кожу, стараясь не замечать, как висят лохмотьями разорванные деревья и птицы.

— Не думай, что я не знаю, чего ты хочешь, — продолжила она. — Ты до сих пор не лёг со мной, хотя было множество возможностей. Тебе не достаточно того, что я принадлежу тебе, что у тебя есть власть надо мной, ты хочешь, чтобы я была благодарна, чтобы наслаждалась происходящим. Возможно, ты даже надеешься, что я буду тебя любить.

Он хотел схватить её за волосы и с размаху ударить об стол. Бить её так долго, пока лицо не превратится в кровавое месиво.

Её голос звучал презрительно и насмешливо:

— Я знаю, во что ты играешь: заботливый лорд-муж и смиренная леди-жена. Только вот не жди, что я смогу так же хорошо притворяться. Все вокруг лгут и делают это лучше меня, тебе стоило выбрать для этой игры кого-то другого.

Ему нужны были огромные усилия, чтобы справиться с собой.

— О нет, ты ошибаешься, моя милая. Ты научилась врать и уже довольно давно.

Он крепко обхватил её за талию и просунул руку под платье. Наслаждался её недоумением.

— Тебе бы хотелось, чтобы всё было так, — он дотронулся до внутренней стороны её бедра, заставив её вздрогнуть.

Мысль о том, что она может ненавидеть его и в тоже время стонать в его руках, очень возбуждала.

— Тебе бы хотелось, чтобы я насиловал тебя или принуждал, как настоящий монстр, правда?

Он положил голову ей на плечо, исследуя каждый изгиб, под её платьем. Она напряглась всем телом, откинула голову назад.

— Тебе бы хотелось, чтобы я делал нечто такое, чтобы было проще меня ненавидеть. За то, что я не так хорош, как Лорас Тирелл, за которого ты так хотела замуж, ради которого ты отвергла тогда мою помощь в Королевской гавани. Милая, он бы предпочел тебе любого смазливого конюха! Или может за то, что я отдал тебя Рамси Болтону? Или за то, что делал с тобой вчера… На самом деле, моя дорогая, ты и не представляешь, как много у тебя причин меня ненавидеть. Но правда в том, — он посмотрел в её обескураженное лицо, — что ты чувствуешь ко мне что угодно, но только не ненависть.