Хаос не ждёт!

Глава 2 - продолжение

    Отец сделал ещё один жест – быстрый и резкий, и я почувствовал, что меня увлекает внутрь звезды, и она, всё более ускоряясь, полетела. Скорость, недоступная разуму, протащила меня сквозь многомерность континуума, и…

    …И мы – я и Форбрес – стояли в небольшом зале, озаряемом светом нескольких элементалей огня, служащих Сухуи. Сухуи – совершенно чёрный чешуйчатый демон, когтистый, с клыками, как у саблезубого тигра – приветствовал нас жаждущим крови взглядом красных глаз.

    - Прямо с неба звезда. – Плотоядный голос, от которого мурашки бегут по коже. – Ба-ба-ба, сам бастард Файб!

    Потом я узнал, что у Сухуи нет человеческого обличья. Он недолюбливал людей, он полагал их низшей расой, не пребывал с ними в родстве – и частенько поедал на обед.

    Любезный Форбрес рассыпался в извинениях, прося Великого не гневаться на тех, кто пришёл, умоляя лишь о жемчужинах знания, которым так полон разум Сета-Сухуи.

    - Горбун никого не умоляет, и эта ложь должна быть исправлена. – Слова эти, сказанные серо-багровым существом с длинным, как у аллигатора, хвостом, привели в движение новых участников этого акта. Из тёмных ниш и альковов показались демоны, очевидно, готовые прервать мой жизненный путь. – Я… я – Ник Ворд!..

    - Да у тебя есть имя! – Сухуи эта новость, судя по всему, позабавила. – Что ж, знакомьтесь! Свейвилл, осторожно!

    Мистер Аллигатор едва избежал удара моего меча. Да, сталь против клыков и когтей – я полагаю, это вполне честно. Или имейте ум родиться людьми, которые куют такое оружие.

    - Ай! – Меч полетел в одну сторону, моё горбатое тело – в другую. Краем глаза я заметил, что заклинание сотворил Сухуи. – Никого не убивай здесь, бастард Файб! Твоя горячая кровь ещё понадобится нам!

    Все рассмеялись, только я, потирая ушибы, не понимал шутки. Наконец, мне объяснили: в определённых условиях кровь хаоситов горит, покинув тело, а у наиболее родовитых – практически всегда.

    - Эти семьи происходят напрямую от Хаоса, – заявил Свейвилл; по его кичливому голосу я сразу понял, что он-то обладает как раз такой родословной. Тем не менее, чувствовалось, что напряжённость спала: демоны приблизились ко мне, обнимали, некоторые хлопали по плечу, кто-то даже подал меч. Свейвилл, дружелюбно улыбаясь, на мгновение показал своё человеческое лицо – белокурое и голубоглазое. Это было как визитка, полу-извлечённая из бумажника.

    Я улыбнулся Свейвиллу, уже вновь крокодилу, а сам вдруг ощутил, как меня прошиб ледяной пот. Вспомнились уроки предыдущих месяцев. Здесь не прощают обид – и всегда лгут, а значит… А значит, Свейвилл теперь – мой враг навеки.

    Что было, то прошло, и дремоцветом поросло – так нас, ещё совсем детишек, учили мириться взрослые. Но здесь, видимо, подобное не прокатит. Необходимо посмотреть ему в глаза и вежливо улыбнуться – и я так и сделал. Хотите верьте, хотите нет,  но чудовище ответило мне тем же! Я бы назвал этот феномен взаимопониманием. Обоюдным осознанием неизбежности смерти одного из двух участников игры.

    Сухуи широким жестом заполнил небольшую площадку перед собой появившимися из пустоты мягкими креслами, стульями, диванами и пуфиками – всё разношёрстное, отнюдь не всегда новое – и предложил нам усесться и не мешать ему.

    - История Дворов – а некоторые называют их Домами – уходит корнями в глубь тысячелетий. Многие, – тут Сухуи скорчил такую гримасу, что я поневоле поёжился, – полагают, будто древность Дома свидетельствует о благородстве происхождения и сама по себе даёт право на уважение...

    Свейвилл, явно уловив, что мишенью намёка является его хвостатая персона, щёлкнул зубами, но промолчал.

    - … А ведь можно принадлежать к родовитой семье – и при этом являться бастардом! – Дьявол этот дразнил меня, но он тратил время впустую, ведь стыдливость покинула меня в день сожжения. – Бастардом, неспособным даже менять облик – и носить толстую кожу, когда идёт дождь!

    Дождь действительно пошёл – небольшое облачко возникло прямо над моей головой и начало поливать меня водой. Я молча встал и укрылся под полуколонной у ближайшей стены. Облако так же молча последовало за мной, сопровождаемое смехом демонов. Я пожал плечами – одежда уже начала набухать от пропитавшей её влаги – и вернулся на своё место. Сухуи хотел добиться от меня стоического терпения – я согласился дать ему это.

    - Одна из великого множества концепций и теорий, созданных нашими учёными, философами и астрологами, утверждает, будто мир с самого момента сотворения движется к своему упадку, к концу света. – Говорят, вначале, на заре своего существования, Вселенная состояла из чистого Хаоса, и вся относилось к категории возможного – появлялись, чтобы тут же исчезнуть, переместиться в прошлое или будущее, любые формы разума, всевозможные процессы и явления. ВСЁ!

    Сухуи поднял руку, и результатом стало почтительное молчание присутствующих. Только капли дождя стучали по полу и моему телу. Временами из облачка доносились глухие отзвуки раскатов грома. Я уже вымок до нитки, но хранил молчание, ведь, стоило открыть рот, меня бы немедленно вышвырнули из этого импровизированного, но, пожалуй, напрестижнейшего из когда-либо существовавших учебного заведения.

    - Потом возникло Слово, и слово дало выход Силе! Появились первые Повелители, – Сухуи обвёл нас внимательным взглядом. – Но слово и сковало Силу, придавая ей форму. Слова множились, будто их на ксероксе шлёпали, и бессчётное их количество сейчас уже теряет смысл, значение и связность. Сила зажата шорами слов, желобами понятий, застряла в недоношенных абстракциях, и Время бежит к своему концу, к периоду, когда оно превратится в прямую. Прямая же обязательно упрётся в полную статику, и настанет ступор жизнедеятельности, конец истории.

    Взгляды, полные жгучей ненависти, скрестились на мне. О, Сухуи умел возбуждать религиозное рвение! Впрочем, до пухлого дремоцветского жреца ему было далеко. Я воздел глаза к облачным небесам и утёрся их дарами.

    - Всё же вам следует понимать: Время уже предпочитает линию, и на линии этой появились рождённые без умения обращаться. Уверен, Ник способен научиться, – Сухуи словно заметил меня, и, щёлкнув пальцами, остановил воду – как душ выключил. – А вам нужно понять: вы и ваши предки были теми, кто привёл действительность к такому состоянию.

    Конечно! Я абсолютно согласен с Сухуи: одной чудесной лунной ночью маркиз Гронворт прилетел в Дремоцвет и, соблазнив маменьку при помощи пары колдовских приёмов, ввёл её в беременное состояние.

    Взгляды, то и дело упиравшиеся в меня, стали участливыми; ненависть местами даже сменилась выражением, которое я воспринял как испуг. Во мне, как я догадался, увидели символ неких безрадостных времён и революционных перемен. Действительно, горбатая судьба!

    Сухуи помрачнел. Голос его, скрипучий и скрежещущий, вызывал у меня головную боль – я даже пожалел, что дождь прекратился.

    - Естественное развитие Слова, однако же, пребывает на заднем плане, ибо сквозь всех нас сейчас прорастает дерево. Листочки-веточки и почки-жёлуди. – Сухуи сплюнул. – Кто-то понимает, о чём я?..

    Похоже, все понимали. Один я молчал да настороженно озирался по сторонам, надеясь подцепить какую-нибудь полезную крупицу информации.

    - Древо Жизни, созданное Проклятым, пожирает миры! – Оранжево-синюшный демон о трёх рогах мог похвастать полным отсутствием сдержанности. Свейвилл, как я заметил, лишь загадочно улыбался; похоже, он считал излишеством обсуждать столь хорошо известный вопрос.

    Я вздохнул. Трудный противник – да и со связями, как говорят.

    - Да, дорогие юноши, именно Древо. – Сухуи кивнул. – Один из нас, знатный Повелитель, рождённый во Дворах, пытается создать действительность, в которой он окажется сущностью с верховной, ничем не ограниченной властью.

    - Семья отреклась от него, он проклят! – Заявил запальчиво серо-фиолетовый демон с кисточками на треугольных, как у собак, ушах. – Даже имя его под запретом!

    Они заговорили – похоже, даже упоминание о загадочном Некто настолько уязвило их, что самообладание было поколеблено. Они говорили поочерёдно, иногда, забыв всякие приличия, все разом, а я только слушал. Очень скоро ситуация прояснилась. Хаос, единственная реальность, невероятно динамичная и переменчивая, представлял собой нечто вроде супер-материи, управление которой или использование важнейших качеств которой давало власть небольшому количеству избранных. Они обладали практическим бессмертием, они могли принимать любой облик, они творили и разбивали вдребезги миры, именуемые Тенями… Что такое Тени? Это Хаос, искажённый и отражённый, породивший вселенные с собственными законами бытия. Кто такие Повелители? Это могущественнейшие из порождений Хаоса, его избалованные дети.

    Но настал день, когда кто-то решил узурпировать власть. Повелитель, отбросивший своё прежнее имя и взявший себе новое. По-своему гениальная личность. Хаос порой застывает, приобретая самые причудливые формы – качество, которое почти никогда не интересовало Повелителей – и одна из этих форм привлекла внимание ренегата. Он решил изменить Вселенную.

    Так возникло Древо. Обилие миров, объединённых в сложную, функционирующую наподобие живой материи, структуру. Она отличалась крайним однообразием, убогостью, как заметил Сухуи, но и прочностью, устойчивостью на разрыв. И она постоянно росла. Со временем Повелители вдруг осознали, что управлять Тенями становится всё труднее; их волшебство теряло силу. Недалёк тот день, вздыхали некоторые, когда мы превратимся в простых путешественников, лишь передвигающихся между мирами, а затем утратим и эту способность.

    А потом Он перешёл в наступление. Повелители подверглись многочисленным нападениям в Тенях, уже пронизанных Древом; кое-кто распростился с жизнью, кто-то же согласился подчиниться новой силе.

    Война, совершенно неизбежная, развернулась в Тенях. Даже в Дворах Хаоса случались вооружённые стычки и небольшие сражения между противоборствующими сторонами. Регент Эмайн поначалу желал стать третейским судьёй в конфликте, который называл «лишь заурядной склокой», но вскоре вынужден был принять сторону партии войны. Сильнейшие Дома сплотились вокруг Сухуи, Герцога Железное Слово. Сухуи, лучший маг современности и исключительно отважный воин, предпринял полное опасностей путешествие по мирам Древа. Он сделал более чем неутешительные выводы: Древо угрожает самому Хаосу, и ни о каком мире речи быть не может. Одной из двух реальностей предстоит победить. Сведения, собранные Сухуи, оказались воистину бесценными, так как они позволили ему разработать план, на который согласился Эмайн – и план этот начали претворять в действительность.

    Масштабы усилий, необходимых для победы над Древом и его божествами, поразили регента, ещё недавно полагавшего, что речь идёт о небольшой группе полоумных изгоев. Сухуи вверг Эмайна в состояние прострации, сообщив: ни один регент из числа правивших Дворами за всю их многовековую историю никогда не обладал достаточными силами. Лишь собрав всех хаоситов, когда-либо рождавшихся на свет, можно было рассчитывать на победу.

    Чтобы получить разрешение на реализацию его замысла, Сухуи пришлось заплатить высокую цену. Угроза узурпации власти в результате осуществления подобных мероприятий оказалось слишком высокой, и возникла необходимость в гарантиях, что ни он, ни его дети никогда не станут принцами-регентами и не возглавят Дворы под любым иным титулом. Сухуи принёс присягу, которую у нас назвали бы клятвой крови – он отдал часть текущего в его жилах огня группе Повелителей. В случае нарушения договора те могли просто у***ь его магическим образом – сжечь, например, душу и плоть Сухуи, поднеся пламя к наличному банку крови.

    Получив все полномочия, Сухуи, лишившийся большинства титулов, кроме нового – Железное Слово, – начал действовать. Путешествуя во времени – тут же сообщу вам, что в прошлое двигаться гораздо легче, чем в будущее, – он смог добиться активного сотрудничества практически всех регентов. Те обещали дать войска и выйти на поле боя под знамёнами Хаоса.

    И всё же сил не хватало: Древо охватило слишком много миров. Потому-то Сухуи и продолжал лихорадочно обучать рекрутов – всех бастардов, которых только мог собрать Эмайн и прочие Дома, отправляли с первой ночной звездой Герцогу-Без-Владений.

    Нужно сказать кое-что о Повелителях и их морали. Она другая, нежели у людей, привыкших уступать силе закона и подчиняться власть имущим. Их сила столь велика, что они никогда не отнесутся к простому смертному лучше, чем, скажем, к насекомому – и это тот случай, когда приходится говорить об абсолютной власти, породившей абсолютную развращённость. Распространить в Тени смертоносную эпидемию, выиграть войну, оставившую за собой пепелища на месте городов, уничтожить целые народы и расы – вот наиболее популярные темы для шуток и сплетен в Хаосе.

    Я полагал, что суть вполне дошла до меня, и решил задать один, напрашивавшийся сам собой, вопрос.

    - А время в мирах Древа – каково оно? – Они умолкли, точно языки проглотили, и все уставились на меня. Пристальный, немигающий взгляд Сухуи, как я потом узнал, мог просто у***ь – меня тошнило, а голову охватил безумный жар.

    Всегда есть человек, который испортит любое, даже самое торжественное мероприятие. Придёт да и бросит в бочку с мёдом пресловутую ложку дёгтя. Вот так они смотрели на меня – как на последнего гада! И это с их-то внешностью!

    Наконец Сухуи объявил ледяным тоном:

    - На сегодня хватит. Вы можете разойтись по вашим комнатам.

    Местечко, в котором я пребывал, именовалось Нифлех – небольшая, принадлежащая Сухуи цитадель, что располагалась в одной из ближайших Теней Хаоса. Здесь он, пребывая в мысленном контакте с Повелителями Двором, осуществлял приготовления к решающему сражению за право вершить судьбы Вселенной.

    Замок с толстыми стенами и высокими башнями, с которых удобно наблюдать за звёздами – и принимать поздних гостей, – не имел стабильной планировки, возможно, с целью усложнить задачу вражеским лазутчикам, выискивающим слабые места. Бастионы то появлялись, то исчезали, да и сам материал кладки не отличался постоянством – гранит сменялся железобетоном, пластиком и алюминием, а на следующее утро они могли быть вытеснены обожжённым кирпичом, а то и вовсе глинобитным сырцом.

    Утро в Нифлехе, впрочем, являлось чисто академическим понятием – солнце здесь никогда не восходило и не садилось. Я полагаю, Сухуи выбрал такое место нарочно, чтобы иметь возможность круглосуточного сообщения с Дворами. Единственным источником освещения выступали звёзды – они же излюбленное скоростное транспортное средство хаоситов – и луны. Луны – разноцветные – то и дело сменяли друг друга на небосводе, что показалось мне странно знакомым.

    Должно быть, я высказал последнюю мысль вслух, так как на неё ответили.

    - Действительно, луны заменяют здесь часы – они указывают тельбайнское время. – Это был демон, которого я заподозрил в родстве с Проклятым – с серыми конечностями и голубым торсом, местами покрытым синим мехом. Глаза его в темноте светились жёлтым, как у кошек, а конусы ушей постоянно шевелились.

    Я, вздрогнув от неожиданности, уже было приготовил гневную отповедь на тему, какие именно часы первыми побывали на Луне, но он обезоружил меня своей улыбкой. Улыбка у него была по-настоящему широкая, дружелюбная, а рука, которую я пожал – крепкая и горячая.

    - Грим из Дома Мантл, – представился он. – Ник из Дома Файб!

    - Грим и Ник – звучит неплохо! – Он снова приветливо улыбнулся. – Теперь ты живёшь в моей келье; Сухуи подселил тебя.

    Грим повёл меня по ступеням то и дело предательски скрипящей лестницы – в тот угол постройки, где располагалась самая невзрачная и холодная комната в этом замке, насколько я мог судить. Элементаль, полыхавший, как неоновая витрина, летел впереди.

    - А почему здесь никогда не видно солнца, но луны отражают свет разных цветов? Каким законам они подчиняются?

    В моём понимании луна должна отражать свет звезды, подобно зеркалу; видимо, по этой причине ответ Грима так меня поразил.

    - В этом мире нет солнца, и сам он не вращается, а формой он плоский. – Похоже, мой новый мохнатый друг испытывал искренне удовольствие оттого, что получил право просветить меня. – Луны на самом деле – окна в Хаос, и свет от них – свет неба Хаоса.

    - А-а-а, – протянул я. – Закрой рот, а то элементаль залетит!

    Челюсть у меня и вправду отвисла, так что я поспешил рассмеяться над шуткой Грима.

    Наконец, элементаль замер в воздухе перед дубовой дверью, за которой – Грим даже поворочал ключом в каком-то замке – скрывалась маленькая комнатка со сводчатым потолком и двумя кроватями.

    - Ага, твоё ложе уже прибыло, –  с неожиданным унынием проговорил он. – Сухуи обо всём позаботился. Следовательно, ты поселишься здесь.

    Я вторгся в его маленький, комфортный мирок, и с каждым мгновением моё существование превращало действительность Грима в нечто пугающе неприятное. Я решил по возможности скрасить её.

    - Я знаю множество смешных анекдотов, Грим.

    - Это именно то, чего я так опасался, – протянул он, едва ли не стеная. – Анекдоты из Тени.

    Замешательство моё длилось не более мгновения, поскольку Грим, очевидно, удовлетворённый произведённым впечатлением, расхохотался.

    - Дружище, я просто хотел произвести на тебя драматическое впечатление. Сейчас мы немного перекусим – у меня есть осетрина, немного копчёной грудинки и кое-какие сладости, – а послушный элементаль поработает нам маленьким калорифером. Он ведь будет вести себя хорошо, не так ли? – Последние слова, произнесённые с лёгкой угрозой, вызвали у элементаля тихий писк. Мгновение спустя я уже ощутил исходящее от него тепло.

    Я обернулся – и заметил, что Грим как сквозь землю провалился. Вместо него на меня со снисходительной усмешкой взирал стройный зеленоглазый юноша. Его русые волосы, аккуратно причёсанные, были стянуты в хвостик на затылке при помощи золотого кольца, а одежды представляли собой разновидность того же платья, которое носил мой отец и которым поделился со мной. Дорогостоящую разновидность.

    - А где… – незаконченный вопрос застрял у меня в горле. – Ах, это ты!

    - Конечно, я. И, между прочим, я родился в человеческом теле. Это роднит нас, Ник.

    Я неловко улыбнулся. Мы поужинали, прикончив часть его запасов, а потом Грим выдал «на-гора» пару трюков, самую простую магию, вызвавшую у меня, впрочем, неподдельное восхищение. Он то отращивал перья по всему телу, то перекрашивал предметы в комнате в разный цвет, то менял их формой или местами. Я, признаюсь, был пленён его шармом и желал лишь одного: научиться волшебству как можно скорее.

    Наконец, пришло время укладываться спать, и Ник просто отдал команду элементалю. Свечение угасло, хотя демон и продолжал обогревать комнату.

    - Грим, а их можно так использовать? – Я, сам не знаю, почему, заподозрил, что подобные злоупотребления категорически запрещены.

    В темноте послышалось его хмыканье.

    - А ты смышлёный парень, Ник. Действительно, есть такое воспрещение, ведь продолжительность жизни элементаля резко сокращается.  – Он умолк на мгновение. – Тебя ведь это не сильно волнует?

    Нет, меня это абсолютно не волновало. Я даже пообещал Гриму не доносить на него Сухуи. Мой сосед отнёсся к этому заявлению благосклонно, но сноб в нём оказался сильнее.

    - Правильный выбор, Ник, от таких доносов многого не выиграешь. Сухуи никогда не предпочтёт элементаля или безродного охламона из Тени благородному хаоситу. Он поворчит, но, в конце концов, ничего не сделает. Даже если бы наши семьи не имели столь высокого положения, ему всё равно пришлось бы на многое закрывать глаза – ведь он планирует послать нас, почти ещё детей, на войну.

    Циничный тон его казался странным для «почти ребёнка», и я высказал это мнение.

    - Чёрт! От тебя ничего не утаить! – прошептал он. – Действительно, по меркам Теней, я дряхлый старик. Мне перевалило за сотню лет – ну, фактически прожитых, субъективных, как ещё говорят.

    - И зачем?.. – Что он забыл в этой школе?

    - Зачем? – переспросил он. – Да затем, что родители мои хотели, чтобы я пожил немного перед смертью на поле Рагнарёк – в Дворах только блаженные верят в победу! – и нашли мне Тени, где я достаточно долго предавался всем удовольствиям жизни.

    Это был во всех отношениях поразительный ответ. За какие-то дни – возможно, часы, – предшествовавшие его отправке в Нифлех, Грим успел прожить несколько наполненных развлечениями десятилетий

    - Уклонение от призыва – вот как это обычно называют.

    - Ой, не тебе судить нас. – Он умолк и замялся, словно прикусил язык на полуслове. – Горбун?

    - Горбун, – согласился он неожиданно охотно. Я понял, что Грим собирался произнести другое слово, ещё, может, и неизвестное мне, но смертельно обидное для хаосита. – В общем, есть и другой фактор – сам Хаос. Видишь ли, далеко не все члены Домов способны пройти Испытание.

    Испытание Хаосом… Интересно!

    - Когда-то он представлял собой совершенно непреодолимую, неуправляемую силу – но и прошедшие Испытание, единицы из многих тысяч, являлись подлинными титанами. Потому их и называли – Повелители. В наши времена это, скорее, принадлежность к наиболее влиятельному политическому кругу, в то время как испытание проходят многие… более половины.

    Внезапная догадка озарила меня.

    - И ты боишься! Боишься – потому что родился человеком!

    Он выругался.

    - Ник, почему ты такой умный? – Я попал в «десятку»; удивительный мне всё-таки попался сосед, подумалось мне. – Это потому, что я – горбун; в горбу у нас самый мозг сокрыт.

    Он горько рассмеялся.

    - Как-нибудь тоже попробую отрастить себе, может, сразу три. – После ещё нескольких, всё более вялых, шуток разговор угас, и мы уснули.

    Фрейдисты полагают, что наше сознание содержит невероятное количество самых диких и, казалось бы, беспричинных страхов и фобий. Комплексы эти, чей незримый вес мы ощущаем постоянно, без устали ищут возможность, чтобы подчинить нас себе. Здесь и застарелые обиды, и нереализованные амбиции, ревность, жадность – все они стремятся к власти над нашим разумом. А он, холодный, рациональный и расчётливый, постоянно отвергает их прошения.

    Но настаёт момент, когда «Я» удаляется за кулисы, и весь спектакль мысли стаёт на паузу. Антракт, именуемый сном, относится к тёмным материям: все наши нерождённые личности, все сокрытые грани характера пытаются дорваться к штурвалу. Сон, непроницаемый, безмолвный, искажает их перспективы, они кричат, надрываясь – и мы их не слышим…

    И мы просыпаемся.

    Я тоже проснулся, но жизнь моя уже никогда не вернулась в прежнюю колею. Тот принуждающий неметь сами мысли ужас остался со мной навеки. Его подавляющее воздействие оставило на мне уродливую, подобную шраму отметину. Сон… едва ли ЭТО можно назвать сном. В любом случае, оно имело мало общего с теми относительно безобидными сновидениями-кошмарами, после которых мы обычно просыпаемся поутру на скомканных, мокрых от пота простынях. Я даже не уверен, очнулся ли я от него в полной мере… даже сейчас. Видимо, побывав в Аду, частичку его вы обречены унести с собой.

    Я падал, падал, падал – падал с огромной высоты, и этот мучительно долгий вояж в забвение казался вечностью. Наконец, когда мне уже следовало бы разбиться, я обнаружил себя словно бы погружённым в чёрную тушь, в которой, беспомощно, бултыхаясь, тонул…

    Глаз, чёрный глаз чёрной птицы, оказался той пучиной, что временно освободила меня. Освободила лишь ради того, чтобы подвергнуть новым мучениям. Невыносимо было ощущать этот взгляд. Оценивающий взгляд хищной птицы, рождённой Тьмой.

    Ворон, чёрная тварь, чьи расправленные угрожающе крылья сливались с темнотой, смотрел на меня. Насмешка всемогущества читалась в его взгляде, и клюв его ударил меня в правый глаз… Я вскрикнул от боли; по лицу текло нечто липкое, и я видел лишь левым глазом; удары, частые и тяжёлые, продолжались, а я не мог и пальцем пошевелить. Я чувствовал себя обречённым и хотел плакать от осознания собственного бессилия…

    И он вновь клюнул меня; удар, способный расколоть череп, исторгнул из меня крик…

    … Яростный, вызывающий оцепенение, крик ворона, звучал в моих ушах, как трубы иерихонские. Подобно удару гигантского камертона он принудил мой разум вибрировать; я, пытаясь облегчить свои страдания, затрясся всем телом в такт.

    … Я проснулся, я уже говорил вам. Вернее, меня разбудили – это Грим, разбуженный моими стонами, решил вмешаться. Поняв, что дело плохо, он решил любой ценой оборвать этот гибельный сон – и, кто знает, возможно, спас таким образом мою жизнь и бессмертную душу.

    - У тебя уже начались конвульсии, Ник, – шептал он, сам белый как мел в свете элементаля.  – Я не мог тебя разбудить…

    Он чуть не зарыдал. Я с удивлением наблюдал, как Грим обхватил лицо руками и завалился на свою кровать спиной к стене, а потом сполз набок.

    Я сразу понял, в чём дело.

    - Ты тоже?.. Тебе тоже это снилось?

    Он кивнул. До меня донеслись его всхлипывания.

    - Все мы… всем нам он снился – всем, кто согласился идти на войну. Это значит, что ты тоже будешь при Рагнарёк, Ник.

    Он продолжал всхлипывать, и до меня начали доходить причины его страха.

    - Каждый раз, засыпая, я молюсь, чтобы это не повторилось. Кто-то уже умер – несколько дворян, – Повелитель Бергель сошёл с ума… наше существование угрожает превратиться в сплошной непреходящий ужас, когда мы перестанем различать сон и явь. Он превращает нас в затравленных, боящихся всего вокруг животных…

    Я вновь задрожал, мне вдруг стало чертовски холодно, несмотря на тепло, исходящий от элменталя. Карающая длань Господня легла на Хаос, и, кто знает, может, у меня есть возможность одуматься и спастись… Это просто малодушие, сказал я себе, именно то, чего он добивается. Сказал, как все хаоситы – и, как все, не поверил собственным словам.