Хаос не ждёт!

Глава 2 - начало

   Время в Дремоцвете меж тем бежало, мои одногодки стремительно взрослели, а современники старились. Прошло почти десять лет с момента моего незавершённого сожжения, когда наш городишко удостоился Посещения.

    Спустился ли шакал с небес в действительности, как предполагали некоторые, наверняка неизвестно; тем не менее, он вошёл в город с запада, и в полдень уже стоял на городской площади – как раз на том самом месте, где ранее возвышался пресловутый столб позора. Путь четвероного, пусть и пролегавший по людным улицам, большей частью остался незамеченным, ведь бездомных собак у нас всегда имелось с избытком. Впрочем, Джек Хантер, опознав дикое животное, проявил привычную для него бдительность и взялся за ружьё. Кто знает, не болен ли шакал бешенством?

    Джек выстрелил дублетом – и картечь лишь исцарапала фасад дома напротив; заряд прошёл сквозь животное, словно то являлось галлюцинацией или голограммой. Стрелок так и остался ругаться на том месте, где стоял, шакал же, поджав хвост, затрусил дальше. Джек потом клялся, что не промахнулся, так как он вообще не промахивается – все мы, зная охотников, разумеется, примем это утверждение за ложь чистой воды, – но, учитывая дальнейший ход событий, слова Джека можно принять на веру.  

    Шакал, ни к кому не цепляясь, добрался до площади, но там он уже заговорил. Именно заговорил. Говорил он на литературном англе, без акцента, внятно и отчётливо, и очень быстро собралась целая толпа зевак и просто любителей послушать умные речи.

    - Дремоцветцы! Внемлите мне, ибо я есть Упуаут, Открывающий Путь! – Лающий голос шакала звенел в чистом полуденном воздухе. – Я принёс вам свет веры, освобождение от оков – и возможность добиться божественного благословления!

    С подобными речами появился он и в Гелиополе, и в Мемфисах – египетском и техасском, – и в Луна-Тауне, и ещё в бесчисленном множестве мест. Он именовал себя то богом Анубом, то псом Гармом-Убийцей Богов, то Фенриром-Волком. Никто не потрудился запомнить эти имена, так как шакалов всегда именуют просто шакалами.

    Наши бездельники, скучая, переговаривались, сплёвывали отжёванный табак в пыль – и улыбались. Они тоже ждали божественного Посещения. В ожидании жреца кто-то даже послал своего сынишку за канистрой с керосином.

    Жрец, конечно, тотчас явился, готовый выжечь ересь при помощи зажигательного текста Писания – книгу он держал под мышкой, – огненного взгляда из пламенных очей и небольшого костерка. Спички он тоже прихватил, они лежали в боковом кармане его джинсов.

    Красно-зелёная сутана оппонента и его бледное, пухлое лицо и руки, совершенно не знакомые с физическим трудом, сразу привлекли внимание шакала.

    - О жрец ложного бога, готов ли ты обсудить со мной основополагающие аспекты миротворения? – Люди, толпившиеся на площади, сочли шакала идиотом, вроде лётчика, рекламирующего лунные часы, и это, пожалуй, стало их главной ошибкой. Шакалы отнюдь не страдают наивностью; умные создания, они всегда приходят за дичью, которая уже мертва или издыхает, а потому не способна причинить им вред.

    - Позволим ли мы шакалам завывать в наших чертогах, разрешим ли гиенам хохотать над нами? – Жрец, воздев руку с раскрытым Писанием, и не думал диспутировать с воплощённым порождением Ада. Он обернулся к своей пастве – те, поняв намёк, уже стали вооружаться и собирать дрова – и высоким, отлично поставленным голосом, адресовал ей призыв. – Подобно сторожевому псу, устремляю я свои чаяния к достижению единственной цели – отстранить волков и защитить от них стадо, пастырем которого назначил меня Господь!..

    Испуганные взоры, прикованные к происходящему за его спиной, принудили жреца обернуться, но было уже поздно. Он ещё пытался заслониться от шакала, успевшего увеличиться в размерах в несколько раз, той книжонкой, что сжимал в руке, но пользы от неё оказалось мало. Шакал нанёс ему смертельную рану, вырвав единственным быстрым движением часть грудины. Раскрошив кости несколькими движениями гигантских челюстей, он проглотил их; публика, испуганно крича, стала разбегаться, что не могло не позабавить шакала. Он захохотал гиеной и побежал прочь; свежие капли красной крови капали с его губ на мостовую.

    Я читал, и спал, и вновь ел, а потом меня вновь посетили. Мужчина, великолепно сложённый, в плотно облегающих икры и бёдра лазурных чулках, в белоснежном бархатном колете, опоясанный длинным мечом, темноволосый и темноглазый. Возраст его – тут я заколебался – мог не превышать тридцати лет, а мог быть равным многим столетиям. Мудрость прожитых веков, казалось, смотрела на меня из бездонных чёрных глаз – таких же, как у меня, почему-то подумал я. Каким-то шестым чувством я почувствовал, что передо мной – мой отец, маркиз Гронворт, рождённый маркизом Кормаком.

    - Приветствую тебя, мой возлюбленный сын, – сладким и чуть формальным голосом приветствовал меня маркиз.

    - Приветствую вас, мой отец, – отвечал я по возможности в тон. Текст же я узнал из книги – так в благородных семействах принято подменять слово «привет».

    - Рад видеть тебя в добром здравии, – голос отца стол более низким, а поза утратила напряжённость. – Я вижу, ты подружился с Форбресом – и взялся за историю нашей семьи.

    Мои достижения в учёбе он несколько преувеличивал, да и любезность демона-лакея уже почти полностью исчерпалась.

    - Книга написана на англе – как же мне не поинтересоваться героическими свершениями предков?

    Отец вежливо улыбнулся.

    - Тебе предстоит многому научиться, прежде чем я смогу показать тебя при дворе. Ты слишком неотёсанный, если это слово не кажется грубым.

    Нет, такое слово не казалось мне грубым. Я – сын проститутки, провёл последний год в трактире, работая силовым аттракционом для денежных пьянчуг.

    - Что до книги, – отец положил руку на эфес клинка и гордо выпятил грудь, – то она написана на том языке, на котором читатель изъявил желание ознакомиться с её содержанием. И более того, сын мой, возможности её гораздо шире, просто ими нужно уметь пользоваться.

    Я привстал в кровати.

    - Научи меня, пожалуйста. – Иногда нужно брать крылатого демона за рога; посмотрим, что он скажет в ответ. – Это просто, хотя ты ещё не готов.

    Отец поморщился, потом, чувствуя, видимо, необходимость сделать мне приятное, сложил пальцы рук в какой-то особый знак и произнёс несколько слов на незнакомом языке. Книга, лежавшая рядом со мной на кровати, внезапно задрожала, словно в ней обитало живое существо. Не обращая внимания на моё удивлённое ругательство, том распахнулся – и я услышал голос, он зачитывал написанное вслух. Могу поклясться, голос этот доносился из книги!

   -  … Храбро сражался с волками-людоедами и ледяными великанами, показав себя отважным, вопреки сплетням о не только физическом, но и моральном уродстве, бойцом…

    Я снова выругался, ведь в комнате вдруг возник призрачный воин в золотых доспехах, размахивающий двуручным мечом. Невысокий ростом, с плечами, даже под бронёй скошенными вправо… Это был я! Я узнал себя, даже в шлеме с забралом!

    Моя копия, литая-кованая золотая статуя, исчезла, а голос умолк.

    Едва скрывая разочарование, я воззрился на отца. Тот многозначительно улыбнулся в ответ.

    - Здесь уже есть страничка о тебе, ты станешь одним из Файбов!..

    Стану?.. Видимо, книга смотрит и в будущее; что ж, если она говорящая, почему бы ей не обладать и другими сверхспособностями? Однако же не всё мне понравилось в сказанном отцом.

    - А сейчас я кто? – Вопрос этот будто кольнул отца. Он переменил позу и широко раскрыл глаза. – Незаконнорождённый. Бастард. В общем, ты не Файб.

    Что ж, предельно доходчиво. Ясней не бывает.

    - Я усыновлю тебя, Ник. Даю тебе слово. – Вот как! Моё сердце подпрыгнуло от радости – у меня появится не только семья, но и земли, власть, титул… – Ты станешь моим наследником. После Рагнарёк.

    В тёмных глазах отца моего разверзлась могильная пустота. После Рагнарёк. А не вербовщик ли он? Я привык подозревать своих собеседников, ведь в «Лунонавт» почти сплошь проходимцы захаживали. «Им просто необходимы рекруты, пушечное мясо для этой истребительной войны», – подсказал мне мой внутренний голос.

    Зря я так подумал – отец мой, как оказалось, обладал даром читать мысли. По крайней мере, мои мысли.

    - Да, нужны, Ник. Крайне необходимы – и мы собираем их всё время существования Дворов Хаоса – и будем собирать. И ты займёшься этим почётным делом, когда наследуешь мне.

    Почётным делом! Плодить бастардов, а потом вести их на войну?

    - А ты научишь меня читать мысли? – Лицо отца моего прояснилось, он улыбнулся. – Магия, превращения, путешествия – конечно, ты желаешь этого всего, и обязательно получишь, ведь обучить тебя – моё первейшее желание… Однако же… прежде всего тебе предстоит научиться вести себя в обществе.

    В обществе. Если он рассчитывал, что я покраснею, то ошибался. Не я виноват, что я горбат – так я говорил себе всю мою жизнь.

    - И как нужно вести себя в обществе? – Я рассчитывал, что отец станет занудствовать и даже сделал постное выражение лица, ожидая услышать лекцию о манерах, гардеробе и горбе.

    Я ошибся.

    - Вести себя в обществе несложно. – Отец, улыбаясь, сделал небольшой реверанс, словно приглашая невидимого партнёра к танцу. – Всегда улыбайся и будь вежлив; женщин укладывай в постель, а мужчин – в могилу. Вот и все правила.

    - В могилу?

    - Ядом. Кинжалом. – Маркиз Файб выхватил свой кинжал и пронзил им воображаемого партнёра – он всё кружился и кружился по комнате. – Доносом – конечно, клеветническим.

    Сказанное им настолько поразило меня, что я вскочил с постели. О боги! Я был здоров!

    - Ты почти поправился, мой сын. Обожжённая плоть превосходно восстановилась! – Я поспешно укутался в плащ, висевший на вешалке. – А о каком обществе ты?..

    - Пойдём. – Маркиз Файб взял меня за руку, как танцмейстер, и подвёл к окну. Темнота, непроницаемым и, похоже, плотным, достаточно материальным пологом застилавшая проём, подчинилась жесту моего отца – она собралась в кляксу, затем оформилась в каплю и повисла, ожидая дальнейших указаний. Я обратил свой взор к открывшемуся виду – и поражённо выругался.

    Замок, прекрасный и изящный, неприступный, с многочисленными башнями, привлёк моё внимание – он пребывал в центре диковинного, постоянно меняющегося ландшафта. Полосатое небо – сизое, сапфировое, алое, оранжевое, тёмно-зелёное – вращалось вокруг точки, находящейся, похоже, где-то над замком. По левую руку от меня в ночных небесах горели звёзды – яркие, безумно пляшущие, словно сорвавшиеся с цепи. И что-то ещё  – нечто, вытянувшееся от переливающейся всеми цветами твердыни в самый центр небес. Оно казалось то прозрачным, то слепило ярким светом. Стекло? Сталь?

    - Шпиль Тельбайн, – заявил мой отец с нескрываемой гордостью. – Говорят, в нём не менее мили цельного бриллианта.

    Башня из колоссального бриллианта! Я вспомнил, как на Ювелирной однажды зарезали богатея из-за алмаза в двадцать карат. Дремучий дремоцвет – так у нас говорили. Богатство Владык Хаоса поразило меня. Богатство – и несомненная власть, власть, простирающаяся над всем миром – более того, над бесчисленными мирами. Передо мной в то же время открывалась возможность стать одним из них!

    Я решил не упустить её.

    К обучению я приступил на следующий день, в час неба цвета неспелой айвы. «День» –  понятие, конечно, не вполне отражающее скорость вращения вазочки с фруктами на бриллиантовом шпиле. Сутки в Дворах Хаоса не имеют постоянной продолжительности – некоторые пробегают за четырнадцать часов, а некоторые тянутся добрых тридцать шесть.

    - Всё зависит от настроения регента, – улыбнувшись, заметил отец в ответ на мой вопрос.

    Велико же могущество принца-регента! Само Время подчиняется ему! И я, как сын маркиза Файб, тоже обладал правом на частичку этой силы. Мой отец занимал высокий пост сенешаля при регенте Эмайне – он заведовал кухней двора и вообще рядом экономических вопросов.

    - И ты ворочаешь большим капиталом, правда? – Я подмигнул отцу по-заговорщицки. Мне не терпелось увидеть монеты Хаоса – золотые, платиновые, палладиевые.

    Отец лишь рассмеялся в ответ – он хохотал, хохотал и хохотал, пока в животе у него не начались колики.

    - Монеты? Ник, мальчик мой, как ты ещё не понял – в Хаосе нет собственной валюты! Деньги не имеют ни малейшего значения, ведь наколдовать их – и отец вынул буквально из воздуха пригоршню золотых – ничегошеньки не стоит.

    Он швырнул монеты на пол, и золото рассыпалось пылью.

    - Иногда я рассчитываюсь подобным ломом с варварами из Теней – причём порой он даже из подлинного «драгоценного» металла, а не из иллюзий, – но никогда – в Хаосе.

    Тени? Это нужно запомнить – прелюбопытное словцо.

    - Только честь значит в Дворах хоть что-то, честь, верность своим клятвам и присягам.

    Я уловил суть – мой дедушка Кормак по стандартам здешней морали совершил благороднейший, достойный преклонения поступок, когда согласился на то, чтобы его обрюхатили.

    Честь хаосита представляла собой сплошную ложь и подлость наивысшей марки – отец тут же продемонстрировал мне это, нанеся удар в лицо.

    Я пошатнулся, в глазах у меня заплясали искры.

    - В чём дело? – Обиде моей не было края. – Зачем ты поступил так?

    Отец рассмеялся.

    - Да просто так – мне этого захотелось! – Я сделал попытку нанести удар в ответ, и получил ещё раз, прямёхонько в середину портрета.

    Обучение моё началось. Отец, его приближённые, в первую очередь, Форбрес, учили меня управляться с оружием, лошадьми и женщинами – в последних двух случаях разница оказалась не слишком значительной. Я получил представление о том, как опознавать наиболее популярные яды – и как смешивать их.

    Потом отец – в моём представлении прошло около четырёх месяцев, хотя, возможно, я ошибался – однажды сообщил мне, что я покину его дом поутру.

    - Ну, сын, теперь тебе пора к Сухуи. – Непривычно серьёзное выражение его лица указывало на то, что разговор этот очень важен. – Сухуи – я слышал несколько раз это имя, будто он – сама Неизбежность. Кто он?

    Слабая улыбка пробежала по его лицу.

    - Не бог – нет. Он стоит на страже у ворот к Нему. И ещё одного бога – вероятнее, нескольких – он собирается у***ь.

    Загадочное заявление! Я – это уже стало нормой – с понимающим видом кивнул. Чем меньше ты спрашиваешь, тем умнее кажешься, я этому ещё в нашем трактире научился. Когда-нибудь они сами всё расскажут.

    Меня собрали в дорогу, а Форбрес – неизменный старина Форбрес, – прихватив с собой гостинцы для Сухуи, стал моим провожатым. Нам предстояло путешествовать пешком, ведь ни лошадей, ни кареты, ни даже самолёта в пределах видимости не наблюдалось. Я развёл руками, словно вопрошая: «Чего мы ждём?»

    - Мы ждём вашего отца, молодой хозяин. – Было ещё темно, и звёзды танцевали свой замысловатый танец в небесной выси у нас над головой. Внезапно одна из них стала быстро увеличиваться в размерах; я обратил внимание Форбреса на очевидную угрозу, но тот промолчал. Я тоже промолчал, угрюмый и злой, зная лишь – случись что, демона-лакея тоже убьёт. Звезда стремительно приближалась, её холодное сияние слепило; я закрыл веки, но этот молочно-белый свет обжигал…

    Кажется, я закричал. Может, и нет, такие вещи часто забываются, а память так и норовит выкинуть какую-то шутку со стариком…

    - Сын мой, отринь страх. – Отец стоял рядом, я чувствовал его дыхание, и открыл глаза. Звезда находилась рядом – огромная бледная сфера, составленная из света и раскалённых газов.

    Отец протянул обе руки ладонями вперёд, словно собираясь обнять моё лицо, и произнёс заклинание.

    - Сухуи не говорит на варварских диалектах, а ты не знаешь лограттари.

    Лограттари? Мой словарь незнакомых слов пополнился ещё одним термином. Похоже, это слово повторялось трижды – каждый раз на свой лад, словно его искажало эхо.

    Отец опустил руки – и я понял, что волшебство свершилось. Любопытно, как оно работает?

    - Это – заклинание-маска. Твои слова тонут в первом слое, а из второго звучит перевод, понятный Сухуи – и наоборот. Со временем маска начнёт пропускать звуки, ведь ни одно заклинание не вечно, и таким путём ты постепенно выучишь язык.

    Да, выучу этот татарский-тарабарский язык. И мой «англ» он называет варварским?