Империя Хама

Глава 5. ["Мир в XXI веке" и "Идеи открытого пути"]

Превосходно я помню государственный экзамен, который принимали три профессора, и среди них — заведующий нашей выпускающей кафедры, профессор Блюм. Волосы ёршиком и умильная улыбка, тонкий нос и внимательные, цепкие, умные глаза. Профессор Блюм, в отличие от двух других экзаменаторов, не молодился, позволил себе и седину, и морщины, что, конечно, уменьшало его шансы на обладание молоденькими студентками, но зато придавало его облику прямо-таки историческую солидность.

Мне достался билет № 5. Первым вопросом было «Состояние общества в начале XXI века: предпосылки Великого Поворота». Вторым — «“Открытый путь” Блеза Мондиаля: основные идеи». Оба вопроса я знал назубок.

[МИР В XXI ВЕКЕ]

— В начале XXI века, — с готовностью прилежного ученика начал я, наизусть воспроизводя целые фразы из аудиокниги, — развитые демократии переживали кризис особой силы, вернее, вступили в стадию окончательного угасания, так сказать, предсмертной агонии. Нужно говорить о нескольких составляющих этого финального кризиса.

Первой составляющей была экономика. Общество перепроизводства и единоличного потребления привело к гигантской разнице в уровне жизни между бедными и богатыми, между преуспевающими странами и так называемыми странами третьего мира. Положение усугублялось тем, что примитивная экономика начала XXI века была крайне зависимой от нефти и газа: восполняемым источникам энергии принадлежало едва ли два процента в общемировом производстве.

— А почему не атомные станции? — спросил профессор Блюм.

— Атомные электростанции к началу XXI века остаются ещё слишком сложными в эксплуатации и слишком опасными, — возразил я. — Достаточно вспомнить взрыв на станции Фукусима в =2011 году. Ну, а катастрофы неизбежно вели к общественному протесту… — Экзаменаторы закивали головами, улыбаясь, видя, что мне известен такой малозначительный эпизод, как взрыв столетней давности на безвестной атомной станции. — Разница между бедными и богатыми не могла не порождать протестных настроений. Действительно, в конце двухтысячных — начале десятых годов по миру прокатывается волна социальных бунтов. Стоит вспомнить волнения =2011 года в Греции, революции того же года в Египте, Ливии…

— Благодарю вас, не отвлекайтесь от основной темы, — прервал меня профессор.

— Простите. И не только перепроизводство, но корень зла лежал в финансовой системе, которая давала возможность частным учреждениям беспрепятственно совершать масштабные спекуляции, перекладывая ответственность на плечи государства и простых налогоплательщиков. Но, честно говоря, понять суть этих порочных механизмов мне затруднительно: я не очень силён в экономике…

— И не нужно. Продолжайте, Несс.

 Вторая составляющая финального кризиса псевдохристианских демократий — это, разумеется, идеология.

В первую очередь, терпит крах старая европейская идея толерантности, «принятия такими как есть» людей других культур. Англичане чувствуют, что им немного неприятно обилие пакистанцев и индусов в центре Лондона, французы не рады арабам, жгущим их личный автотранспорт, немцев раздражают наглые, шумные и вороватые турки, итальянцы рады-радёшеньки избавиться от цыган, скандинавы — от русских, а русские — от кавказцев и выходцев из Средней Азии. Каждый понимает, что невозможно дальше принимать чужаков с распростёртыми объятиями, но правительство старой Европы боится упрёка в недостаточной терпимости, в измене традиционным ценностям — и не находит политической воли для решительных действий, делая два шага вперёд и полтора назад.

Вторым фактором являются сами идеи псевдохристианства, за двадцать веков значительно потерявшие губительную инерцию, но к тому времени всё ещё действенные. Двадцать веков ложной веры не могли не оставить отпечатка в сознании людей. Беспомощность и фантастическая ментальная закрепощённость, особенно в вопросах семьи, любви и сексуальной жизни, — вот горестные результаты двухтысячелетнего засилья псевдорелигии. Хрестоматийные примеры ментального рабства человека в это время столь многочисленны, что даже не стоит их приводить. Достаточно сказать, например, что даже в наиболее развитых демократических государствах и даже в летние месяцы наказывалась нагота — обычная нагота, данная человеку самим Создателем! — что каралась законом общедоступная трансляция кинофильмов, освещающих Искусство Любви (впрочем, и само искусство находилось тогда в зачаточном состоянии), что — высший пик абсурда — мужчине строго запрещалось вступать в половые отношения с репродуктивной и здоровой девушкой четырнадцати лет: она, видите ли, считалась недостаточно «взрослой»…

Голоса протеста против засилья лживого жречества раздавались во все времена, но только с появлением Всемирной сети в самом конце далёкого двадцатого века защитники Свободной Любви смогли повести организованное и массированное наступление на адептов старой морали.

Реакция, как это бывает всегда, не заставила себя долго ждать. Со смертью Иоанна-Павла II в =2005 году во главу псевдохристианства…

— Всей религии или только одной его части? — задал не самый лёгкий вопрос профессор Блюм. Я, наморщив лоб, с облегчением вспомнил и воспроизвёл:

— Нет, только европейского и латиноамериканского, хотя авторитет так называемых римских пап был высок во всём мире. …Становится Бенедикт XVI, который объявляет контрацептивы «греховными», чем не только лишает возможности верующих контролировать рождаемость, не только ставит беднейшие слои населения на грань голодной смерти, но и потворствует заболеваниям, передающимся половым путём, в том числе и такому ужасному, как СПИД, — чуме начала XXI века. К счастью, и авторитет старого жречества к тому времени стремительно падает, так что абсурдный запрет дряхлого папы верующий мир не услышал.

Последняя, агонизирующая попытка псевдохристианства вернуть себе былое уважение — это реформы Иоанна-Павла III, сменившего в =2045 г. на папском престоле невыразительного Пия XIV. К личности этого реформатора нельзя отнестись однозначно.

С одной стороны, этот римский папа одним из первых развивает некоторые идеи христианского социализма. Разумеется, наиболее простые, самоочевидные и, скажем так, искажённые идеи, и уж конечно, во время, предшествующее Великому Повороту, речь идёт только о лже-христианстве.

Кроме того, Иоанн-Павел III, выходец из бедной западноукраинской семьи, совершает масштабную внутреннюю реформу церкви, значительно облегчая путь в священство талантливым одиночкам. Пренебрегая необходимостью многолетнего религиозного образования, отменяя целибат, он ставит только три барьера на пути того, кто желает стать священником. Это — наличие верующих, которые готовы признать кандидата своим пастором; публичная защита работы на религиозную тему и, наконец, успешное прохождение искуса…

— Что такое искус? — задал вопрос Блюм. Мне пришлось растерянно развести руками.

— Увы, профессор, в учебнике об этом не говорится, хотя там сказано, что искус в отношении священника мог совершать любой верующий… Я думаю, искус — это что-то вроде неожиданного испытания религиозных качеств…

— Совершенно верно, — подтвердил экзаменатор.

… Например, — развивал я свои мысли, — могли испытывать его умение говорить публично, умение управлять паствой…

— Не спекулируйте, Несс, — снова перебил меня Блюм, — а давайте дальше про Иоанна-Павла III.

— Конечно! Нахождение эффективного механизма поставления священства тоже следует вменить ему в заслугу — правда, новейшие исследователи считают, что яркая харизматичность этого римского папы и всего обновлённого жречества при сохранении старой, пагубной идеологии сильно повредила общественной нравственности. Лучше было бы ему остаться серым, невзрачным первожрецом дряхлого культа, подобным Бенедикту XVI или Пию XIV! — повторяя взволнованные слова диктора, я не заметил, как и сам впал в пафос.

— Вот наиболее прискорбная сторона деятельности Иоанна-Павла III! — заливался я. — Будучи смелым новатором по форме, он остаётся глубоким реакционером по существу. Спрошенный в интервью о своём отношении к клубам Свободной Любви, первые из которых, кстати, тоже появляются в =2045 году, он заявил, что ему глубоко отвратителен этот современный вариант разнузданного блуда, и в очередной раз призвал верующих к традиционным ценностям, то есть, — я саркастически усмехнулся, — к сексуальному голоду, ханжеской морали и комплексам, разрушающим психику человека!

Сам являясь рабом лжерелигии-матери невроза, Иоанн-Павел III, как известно, стал жертвой своего психического нездоровья…

— Достаточно: вы блестяще знаете первый вопрос, — прервал меня профессор Блюм. — Переходите, пожалуйста, ко второму.

[ИДЕИ «ОТКРЫТОГО ПУТИ»]

— Во всё том же знаменательном =2045 году, — начал я, — Блез Мондиаль, до того известный журналист французского издания «Фигаро», популярный публицист, уже получивший общефранцузскую известность своими книгами «Смерть Бога» и «Голос свободной совести», публикует книгу «Открытый путь», буквально взорвавшую европейское общество. В первые три месяца со дня появления во Всемирной сети книга была переведена на все европейские языки, а её печатные издания достигли миллионных тиражей.

Каковы же основные идеи «Открытого пути», этого предвестия Великого Поворота?

Блез Мондиаль начинает с той самоочевидной идеи, что сексуальная жизнь человека per se, в чистом виде никогда не может быть названа злом: напротив, безусловным злом является её отсутствие, ведь всеобщее воздержание наверняка прекратило бы жизнь человека на Земле.

Его вторая идея — гениальное и подтверждённое всеми позднейшими исследованиями предположение о том, что половые органы в древних культурах были объявлены «нечистыми» и что прикрытие их одеждой было предписано, во-первых, из соображений низкого уровня гигиены того времени и, что ещё важней, по причине  с в я т о с т и  их, по причине религиозного поклонения наших предков этим органам, ведь наши далёкие предки с благоговением почитали таинство появления новой жизни и трепетно относились к великому Искусству Любви. И что, спрашивает французский философ, что ещё достойно столь высокого поклонения, если не то, что даёт человеку новую жизнь?

Третья идея Мондиаля — это блестящее опровержение абсурдного тезиса защитников лживой морали о том, что активная половая жизнь будто бы вредит здоровью человека и дурна, даже «греховна», если только не имеет своей целью зачатие. Напротив, утверждает Мондиаль: Искусство Любви есть высший вид творчества, есть источник наиболее сильного наслаждения, а так как все мировые религии с древнейших времён устремляют человека к счастью, то поиск этого интенсивного счастья и становится осмысленной целью нашего существования, той целью, которая никогда не может противоречить истинной вере. Рождение ребёнка есть материальное, наиболее грубое проявление Искусства Любви, а интенсивные переживания и новый опыт есть его чисто духовное проявление, и даже ребёнок понимает, что дух выше материи.

В четвёртой главе своей работы Мондиаль безупречно анализирует факты церковной истории и приводит исчерпывающие доказательства того, что все духовенство всех древних религий нарочито ограничивало сексуальную жизнь человека, чтобы держать верующих в повиновении, если не сказать прямо, в рабстве. Ведь именно свободное творчество раскрепощает ментальную жизнь, рушит косные образы мысли, а Искусство Любви имеет самую мощную силу разрушения застаревших стереотипов.

Но все эти достоинства труда Мондиаля блекнут перед философско-антропологическим открытием, которое он совершает в пятой главе.

Люди, согласно автору «Открытого пути», слишком различны. Именно из разницы людей исходит ненависть к людям другой расы и другого способа мысли, исходит неутолимая потребность человека в войнах.

Однако Христос заповедовал нам быть братьями друг другу. Но как один человек может стать братом другому? Через родство. А как создаётся это родство? Через смешанные браки. Что может тесней соединить двух людей, чем отношения физической любви? Итак, провозглашает Мондиаль, физическая любовь уже потому священна, что рождается из внутренне присущей нам потребности ко всечеловеческому  б р а т с т в у, к духовному, а не простому механическому объединению человечества. А чем богаче и разнообразней наши контакты, тем более удовлетворяется эта потребность и тем более приближается день духовного единства всех людей. Действительно: заключает Мондиаль: «белые» во время оно воевали с «краснокожими», с «чёрными», с «жёлтыми» — но разве мулат будет воевать с мулатом? Метис — с метисом? Где окажется разделение народов, когда между людьми рухнут границы, когда все нации сольются в экстазе торжествующего Искусства Любви? Сама история и биология учит нас тому, что нации, замкнувшиеся в собственных рамках, вынужденные вступать в браки между дальними родственниками, вырождаются и гибнут. Но та же история указывает, что для человечества не осталось иного выбора: или рознь — или объединение, или насилие — или милосердие, или закрепощение в узости средневековой мысли — или свободное творчество. При этом, подчёркивает философ, совсем не обязательно физическое соединение людей должно завершаться беременностью и ребёнком. Феномен телегонии есть доказательство того, что духовные импульсы, воспринятые через Свободную Любовь, важнее физических. Через Искусство Любви мы способны соединиться в духе со всем миром! Соединение — вечный источник познания мира и обновляющейся духовной жизни. Недаром в Библии слово «познать» имеет также значение «соединиться». И в самом деле, как ещё мы способны познать человека другой культуры, другой нации, другой веры, если…

— Ну да, если не переспим вместе с ним, — буркнул профессор Блюм, ухмыльнувшись. Я посмотрел на него с недоумением: слово «переспать» в отношении Искусства Любви звучит просторечием, приличным какому-нибудь рабочему, не знакомому с хорошими манерами, но уж никак не профессору Московского государственного педагогического университета.

— Прошу прощения за грубость, — тут же исправился Блюм. — Если не сочетаемся, я хотел сказать. Вы сделали серьёзную ошибку в вашем изложении, молодой человек. Мысль о том, что Свободная Любовь оправдана и освящена самим Христом, принадлежит, конечно, не Мондиалю — тот вообще не был очень уж верующим человеком, — а Его Святейшеству: впервые она была упомянута в Его энциклике “De fratriae” в =2080 году, в том самом историческом документе, который ознаменовал начало Великого Поворота к духовности. Зачем вы умаляете заслуги Отца веры и приписываете малозначительному человеку — малозначительному рядом с Его Святейшеством, конечно — шедевры духовной мысли? Вы что, “De fratriae” не изучали? Эх! Это будущий-то инструктор…

Я густо покраснел, уличённый в таком очевидном невежестве. Всё же, несмотря на моё смущение, высокая комиссия глядела на меня благосклонно.

— В целом, — подытожил профессор Блюм, — если не считать этого вашего досадного ляпа, вы превосходно знаете материал и прекрасно излагаете его. Будьте осторожны в вашем изложении! Вы говорите слишком сложными фразами, Несс. Я понимаю, что это фразы из аудиокниги, но современные школьники такие книги не слушают. Им всё нужно рассказывать проще, доступней, понятней. Вы нанизываете на одно предложение по два придаточных. Не надо придаточных! Забудьте о них вовсе! Забудьте латынь! Что такое per se? Где вы это услышали? Избегайте архаизмов! «Блуд», «адепты», «прискорбный», «агонизирующий» — кто говорит так? Вы будто похваляетесь знанием всех этих старых словечек. Передо мной — пожалуйста, я это очень способен оценить, а перед молодыми людьми не надо, они вас засмеют. Да вы и сами не знаете значения половины этих слов! Что такое «блуд», например, можете вы сказать? — Я растерянно раскрыл рот, снова краснея.  — Вот, то-то и оно! А зачем используете, если не знаете? Цитируете речь исторического персонажа? Да кому интересен этот ваш древний осёл Иоанн-Павел Третий и что он там в действительности сказал! Забудьте слова вроде «телегония», которые понимает только такой старый дурак, как я, лучше вспомните эту известную байку о том, как у кобылы-целки, покрытой самцом зебры, через много лет после этого от самого обычного коня родился полосатый жеребец. Её сейчас все дети знают, так что достаточно сказать «полосатый жеребец», и школьники вас уже поймут. Какие-то вещи вы с лёгким сердцем можете упростить. Меньше книжности, больше образности! Но… — и вдруг он зачем-то понизил голос до полушёпота. — Но внутри себя, пожалуйста, всегда думайте, Несс, всегда размышляйте, используйте свою голову не только как накопитель знаний. Это единственный совет, который я могу вам дать, — и одними губами он сложил: — Не боясь… Браво, Несс! — снова громко воскликнул профессор. — Блестящий ответ! Через три дня сведения о том, что вам присуждена квалификация инструктора истории, поступят в Единый реестр граждан. Теперь при любом сканировании вашего личного номера всякий увидит, что имеет дело с профессионалом, учёным человеком!