Империя Хама

Глава 7

До квартиры девочки-мулатки мы добрались за четверть часа, воспользовавшись Сеткой — новым метро, пути которого, вознесённые на мощных опорах на высоту третьего этажа, прорéзали всю Москву математически-точными квадратами. Прорезали в буквальном смысле: в старых зданиях прорубали тоннели. Никаких исключений не делалось: даже Кремлёвские стены насквозь прошила линия скоростного электропоезда.

Тина, будучи по крови американкой (впрочем, есть ли такая нация?, и особенно в наше время, когда размыты границы всех наций?) и подчиняясь старомодной американской сентиментальности, росла в семье, а не в интернате. Её мать, Айви, некогда известный оформитель (дизайнер, как говорят сейчас), прибыла в Москву ещё десять лет назад в поисках лучшего заработка, захватив с собой и младшую сестру, Лиму, родную тётку Тины. Год назад Айви вдруг спешно вернулась в северную Америку (почему — я так и не смог выяснить в тот первый день), оставив дочери квартиру в мегаполисе. Кажется, возвращение Айви в Америку было связано именно с её сестрой, которая… но я забегаю вперёд.

По дороге школьница успела похвастаться мне тем, что занимается свободным спортом, входит в школьную команду и даже собирается поступать в Московский институт Искусства Любви. (А то и выше прыгнет, в Университет Свободы в Христиании — чем чёрт не шутит?) Под «свободным спортом» понимается разновидность гимнастики, которая делается, как вы уже могли догадаться, исключительно с целью сексуального возбуждения и увеличения сексуальной привлекательности. Многие  д и в ы  начинали свою карьеру именно со свободного спорта.

Я опасался того, что, едва успев войти, Тина повалит господина инструктора на постель — но нет, девушка с наивной бойкостью принялась хвастаться передо мной своей бытовой техникой, роскошным стереовизором, ещё больше тех, которые стоят в школьных аудиториях, и последним чудом научно-технической мысли — трёхмерным видеофоном или, как его ещё называют, голографической комнатой.

Реалистичность современных голограмм потрясает воображение. Только свечение, исходящее от предмета, позволяет понять, что мы видим перед собой проекцию пересекающихся лучей. Но если можно передавать на далёкие расстояния изображение предмета, несложно передать и образ человека. Можно транслировать этот трехмерный образ в «режиме реального времени», пользуясь камерами и особыми тепловыми сканерами. Таким образом, человек, вошедший в голографическую комнату, видит объёмную фигуру своего собеседника, иллюзия присутствия является практически полной. За одним исключением: к собеседнику нельзя прикоснуться. Пока ещё нельзя — но, говорят, технологи работают уже и в этом направлении, говорят, уже достигнуты небывалые успехи… Почти в каждой школе в актовом зале есть голографическая аппаратура, но в домашнем хозяйстве такая техника ещё нечасто встречается.

 — А зачем это нужно? — не понял я. Тина рассмеялась мне в лицо, обозвала меня серым валенком и пояснила, какие бесконечные возможности для Искусства Любви и Свободного Творчества открывает трёхмерный видеофон.

— Ты знаешь, что я уже завела знакомство с одним пареньком из Бирмы? — восторгалась девушка.

— С целью свободного творчества? — скептически уточнил я.

— Ну, разумеется! Где ещё ты найдёшь настоящего бирманца? Говорят, они буддисты. О!, это так здорово — и, кстати, ведь я обещала ему выйти на связь в три часа.

Облизав губы, она принялась стремительно набирать номер на сенсорной панели.

— Я, пожалуй, пойду, — неуверенно пробормотал я. Девушка на секунду оторвалась.

— О! — изумлённо воскликнула она. — Несс! Да что это с тобой! Почему мы не можем сделать это втроём? Или вчетвером, ведь этот паренёк наверняка тоже придёт на сеанс с девушкой? Ты смущаешься? Какие глупости! Ты что — провинциал? Не ожидала! Или тебе, не дай Бог, неприятно?! Да ты… не христианин, быть может?!

Как видите, слово «христианин» в Свободном Союзе имеет совсем иное значение, чем, например, в наших с вами устах.

— Нет, нет, конечно, я… христианин, — пролепетал я — а перед нами уже загорелась голограмма. Тина сама осветилась улыбкой.

— Привет, Динни! — заворковала она. — Ты не против, что я привела приятеля?

— Меня зовут У Кхьё Дин, хотя я понимаю, мадам, что для вас запомнить три слога является непосильной интеллектуальной нагрузкой, — спокойно произнес мужчина, года на четыре старше меня. («Произнесла», конечно, не голограмма, а динамики, спрятанные по углам комнаты, но впечатление присутствия было полным.) Повернувшись в мою сторону, мужчина коротко, слегка насмешливо поклонился мне. — Могу я узнать вашу профессию, молодой человек?

— Я инструктор, э-э-э… учитель, — выдавил я из себя архаичное слово.

— Учитель? — поднял бровь У Кхьё Дин. — Забавно. Представьте себе, я тоже. Надеюсь, вы не собираетесь совокупляться с вашей ученицей прямо на моих глазах?

Я скосил глаза в сторону Тины — а та распахнула рот. Ещё бы! Слово «совокупляться» в Свободном Союзе является чудовищной грубостью.

Не успела девушка прийти в себя, как перед нами загорелись ещё несколько фигур, поменьше ростом. Краем глаза я увидел, как зажёгся красный индикатор на панели управления: аппаратура работала с перегрузкой.

— Дорогие дети! — зазвучал спокойный голос бирманского учителя на английском языке. — Перед вами — два типичных жителя Империи Хама. Вот этой распутной дамочке, которая оголила перед вами свои плечи явно не из уважения к вам [согласно древним сутрам, монахи, обращаясь к Благословенному Будде, почтительно обнажали одно плечо], — всего шестнадцать лет. А вот этот несчастный парнишка — её школьный учитель, которого она затащила сюда, чтобы перед нашими глазами заняться тем, чем собаки безо всякого стыда занимаются на улице. Да-да! В какие-то вещи сложно поверить, прежде чем не увидишь их своими глазами. Вот почему я подумал, что для вас будет очень поучителен это сеанс. — Стоящая по правую руку от учителя девочка что-то спросила по-бирмански. — Чем эти люди отличаются от собак, спрашивает Ма Шве Йи? Ну, например, тем, что стоят на двух ногах — хотя, если дрессировщик приложит усилия…

Тина метнулась к сенсорной панели и с размаху хлопнула по ней ладонью, прервав соединение. Затем набросилась на меня с кулаками, выкрикивая ругательства. Я схватил её запястья: Тина была крепкой, сильной девчонкой, но и я — не лыком шит.

— С ума ты сошла, что ли? — возмутился я. — Я-то чем виноват, что твой знакомый оказался фанатиком? Может быть, это я должен жаловаться: это ведь ты меня заманила, чтобы послушать бред нездоровых аутсайдеров?

Девушка горько и некрасиво разрыдалась.

— Он вначале был таким милым! — всхлипывала она. — Кто же знал…

Я, продолжая держать её запястья, вывел девушку из комнаты, довёл её до кресла и едва ли не насильно усадил — она медленно успокаивалась.

Ещё раза три шмыгнула носом — и вдруг повеселела, снова загорелась восторгом.

— Несси! Ведь сейчас по Первому каналу прямая трансляция!

— Трансляция чего? — невинно поинтересовался я.

— Как это чего? — вознегодовала она. — Пятничная проповедь Его Святейшества! Ты что, забыл?!

Я не успел ответить: Тина уже включила стереовизор, присела на самый край кресла и уставилась в экран, полуоткрыв рот.