Подарок

хогвартс-экспресс

      В последний день августа Гарри подумал, что ему следует поговорить с тетей и дядей по поводу того, что завтра ему надо быть в Лондоне на вокзале, и он спустился в гостиную, где Дурсли смотрели телевикторину. Гарри прокашлялся, чтобы они обратили на него внимание. Заметивший его Дадли тут же с криком выбежал из комнаты.

      — Э-э-э… Дядя Вернон, — робко произнес Гарри. 

      Дядя Вернон промычал что-то, показывая, что он слушает.

      — Э-э-э… Завтра мне надо быть на вокзале «КингсКросс», чтобы… чтобы ехать в Хогвартс.

      Дядя Вернон снова промычал — по-видимому, это означало, что Гарри может говорить дальше.

      — Вы не могли бы меня отвезти?

      В ответ раздалось мычание — Гарри предположил, что это знак согласия.

      — Спасибо, — поблагодарил Гарри и уже выходил из гостиной, когда дядя Вернон подал голос.

      — Путешествие на поезде — странный способ добираться до школы волшебников. А что, все волшебные ковры-самолеты съедены молью?

      Гарри предпочел промолчать.

***

      — Ну и где твоя платформа 9 и ¾? А? ХА! — дядя Вернон, насмешливо усмехаясь, оставил племянника у платформы 10 на вокзале «Кинг-Кросс» и вернулся к машине.

      Семейство Дурслей под визг шин стартовавшей машины покинуло вокзал.

      Гарри прекрасно видел по плетениям магии, что проход на платформу 9 и ¾ находится в стене между платформами 9 и 10, но вот как туда попасть — он не понимал, слишком много было наверчено. Притаившись за одной из колон, чтобы ему было видно проход, а его самого видно не было, мальчик принялся наблюдать. Вот одна странно одетая пара остановилась у барьера, а через секунду их уже не было. Вот ещё несколько, но Гарри никак не мог уловить, когда же они проходят. Но вот показалось большое и шумное семейство настолько странное, что у Гарри рот сам собой сложился в букву «О». Мало того, что их было много и все огненно-рыжие, и одеты некоторые представители этой семьи были так… чего стоит одна только девочка, наряженная в ночную рубашку и в резиновых сапогах, так ещё и кричат на весь вокзал о платформе с необычным номером. Судя по возрасту старших детей, их уже не один раз провожают в школу, так трудно запомнить номер платформы? Или этот номер постоянно меняется?

      Мать семейства всеми силами старалась задержать своих отпрысков на платформе, то указаниями старшему, то пререканиями с близнецами, то попыткой оттереть нос младшему и все время стреляла по сторонам взглядом, словно выискивая кого-то.

      Гарри скользнул взглядом по большим часам, установленным как раз над платформой, и поторопился к барьеру. Как бы не нежелательно было проходить мимо этой семейки, но время поджимало. Густо прикрыв челкой свою малоприятную отметину, расправив плечи и вздернув подбородок, мальчик уверенной походкой направился к барьеру мимо всё ещё стоявших на платформе рыжих — матери и девчонки. Рыжий же мальчишка, его ровесник, вырвавшись от матери, сиганул с тележкой к барьеру и исчез в нём, тем самым невольно подав пример Гарри. Воспользовавшись отвлеченностью женщины на проплывающую мимо толпу, мальчик прикрыл для храбрости глаза и твёрдым шагом пересёк разделяющий барьер, удачно миновав застывших мать с дочкой.

      Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма, а под ногами шмыгали разноцветные кошки. До Гарри доносились голоса, скрип тяжелых чемоданов и недовольное уханье переговаривавшихся друг с другом сов.

      Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Гарри двинулся дальше, заглядывая в окна вагонов в поисках местечка.

      — Бабушка, я снова потерял жабу, — растерянно говорил круглолицый мальчик, мимо которого проходил Гарри.

      — О, Невилл, — тяжело вздохнула пожилая женщина.

      Через несколько метров дорогу Гарри преградила толпа, сгрудившаяся вокруг кудрявого мальчика.

      — Ну, покажи, Ли, — громко просили несколько голосов. — Ну, давай, чего ты…

      Кудрявый приподнял крышку коробки, которую держал в руках, и все стоявшие вокруг него отпрянули с криками ужаса. Гарри успел заметить, что из коробки высунулась длинная волосатая лапа.

      Восхищаться «Хогвартс-экспрессом» Гарри не стал, только скептически хмыкнул, ну что за старьё! Такое впечатление, что за двести лет существования паровозов ничегошеньки не изменилось (п.а. первый паровоз появился в 1804 году). 

      «Надеюсь, хоть в вагонах удобно и современно, а не как двести лет назад — деревянные скамейки?!»

      Затащив свой сундук в багажный вагон, он пошел искать себе свободное купе. Почему-то не хотелось подсаживаться в занятые. Гарри продолжал протискиваться сквозь толпу и, наконец, нашел пустое купе в вагоне, находившемся почти в самом хвосте состава. Порадовало то, что купе всё-таки отличались современным удобством.

      Гарри сел к окну и, надеясь, что его не видно с улицы, наблюдал за рыжеволосым семейством. Пухлая женщина внезапно вытащила из кармана носовой платок.

      — Рон, у тебя что-то на носу.

      Самый младший из мальчиков попытался увернуться, но она схватила его и начала тереть платком кончик его носа.

      — Мам, отстань! — запротестовал мальчик, но высвободиться ему удалось, только когда мать сама его отпустила.

      — Ой-ой-ой, у маленького Ронни грязненький носик, — насмешливо пропел один из близнецов.

      — Заткнись, — бросил в ответ Рон.

      — А где Перси? — спросила мать.

      — Вон он идет.

      Старший мальчик, о котором шла речь, подошел к остальным. Он уже переоделся, и на нем была черная школьная форма, а на его груди Гарри заметил блестящий серебряный значок с буквой «С».

      — Я всего на секунду, мам, — произнес он. — Я там, в самом начале поезда, — там выделили вагон для старост…

      — Так ты теперь староста, Перси? — жутко удивился один из близнецов. — А что же ты не сказал, мы ведь и не знали.

      — Перестань, он, кажется, что-то нам говорил, — встрял в разговор второй близнец. — Как-то раз…

      — Или два, — подхватил первый.

      — Или три, — продолжил второй.

      — Или все лето…

      — Да заткнитесь вы, — Перси махнул рукой.

      — А почему это, собственно, у Перси новая форма, а у нас старая? — спохватился один из близнецов.

      — Потому что он теперь староста, — по голосу матери чувствовалось, что она гордится сыном. — Ну, дорогой, желаю тебе хорошей учебы и пришли сову, когда доберетесь до места.

      Она поцеловала Перси в щеку, и он ушел. А женщина повернулась к близнецам.

      — Так, теперь вы двое. В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я еще раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили — взорвали туалет или…

      — Взорвали туалет? — изумился один. — Мы никогда не взрывали туалетов.

      — А может, попробуем? — хмыкнул второй. — Отличная идея, спасибо, мам.

      — Это не смешно! — отрезала мать. — И приглядывайте за Роном.

      — Не бойся, мы не дадим крошечку Ронни в обиду…

      Прозвучал громкий свисток.

      — Давайте, поживее! — произнесла женщина, и трое рыжеволосых мальчишек влезли в вагон и, оставшись в тамбуре, посылали сестре и матери воздушные поцелуи. Девочка неожиданно расплакалась.

      — Перестань, Джинни, мы завалим тебя совами, — утешил ее один из близнецов.

      — Мы пришлем тебе унитаз из школьного туалета, — пообещал второй.

      — Джордж! — возмущенно воскликнула женщина.

      — Да я шучу, мам.

      Поезд двинулся с места. Гарри увидел, как женщина машет сыновьям рукой, а маленькая девочка, то ли смеясь, то ли плача, бежит за вагоном. Но вскоре она отстала, потому что поезд набирал скорость, чуть вильнул вправо, и платформа пропала из вида.

      Как только платформа скрылась за поворотом, по коридорам вагонов началось брожение учеников: кто-то искал свободные купе, кто-то друзей и знакомых, кто-то просто фланировал по экспрессу, ненадолго заглядывая в различные купе. Дверь постоянно открывалась и закрывалась, однако, мальчик оставался один, возможно потому, что сидел, уткнувшись в КНИГУ, которая для всех остальных выглядела как зануднейший учебник.

      — У тебя свободно? — и не дожидаясь ответа, тот самый рыжий одногодка уже устроился напротив Гарри.

      Гарри взглянул на непрошенного соседа, пожал плечами и снова уткнулся в книгу.

      — Да что ты в книгу уткнулся, в школе ещё начитаешься! — воскликнул сосед. — Или ты тоже из зануд, как и мой братец Перси? Тебя, кстати, как зовут? Я Рон. Рон Уизли.

      Гарри аккуратно прикрыл книгу и посмотрел на соседа.

      — Гарри Поттер.

      — Ты действительно Гарри Поттер?! — воскликнул Рон.

      Гарри кивнул.

      — А у тебя действительно есть… ну, ты знаешь…? — выпучив глаза, выпалил Уизли.

      Он вытянул палец, указывая на лоб Гарри.

      Гарри пришлось откинуть челку, чтобы показать то, что он так отчаянно хотел скрыть.

      — Значит, это сюда Ты-Знаешь-Кто…

      — Да, — подтвердил Гарри. — Но я этого не помню.

      — Совсем ничего не помнишь? — судя по голосу, Рон надеялся на обратное. — Ну, вообще ничего?

      — Я помню лишь много зеленого света, и все.

      — Ух ты, класс! — качнул головой Рон. Он сидел и смотрел на Гарри, не отводя глаз, как зачарованный.

      А Гарри подумал, что ничего классного в том, что у тебя на глазах убили твоих родителей, нет. Пусть даже он этого и не помнит. Ну, не считать же нормальными воспоминаниями те обрывки, что снятся ему в кошмарах по ночам?

      — У тебя в семье все волшебники? — спросил Гарри.

      Ему было интересно, почему, если их семья полностью волшебная, они стояли на маггловском перроне. Ведь Гарри видел, как на платформу 9 и ¾ волшебники прибывали каминами или прямо аппарировали.

      — Э-э-э… да. Думаю, да, — после некоторого раздумья выдал Рон. — Кажется, у папы есть двоюродный брат, он из магглов, бухгалтер, но мы о нем никогда не говорим.

      Вполне очевидно, что Уизли были из тех настоящих семей волшебников, чистокровных, но без рода.

      — Я слышал, что ты жил у магглов, — в глазах Рона светилось жуткое любопытство. — Какие они вообще?

      «Интересно, от кого он это слышал? От родителей, понятно, а те откуда знали? — подумалось Гарри. — Если все эти волшебники знали, где я, и с кем я живу, почему ничего не предприняли?»

      — Ужасные… хотя, наверное, не все. Но мои тетя, дядя и двоюродный брат — они ужасные. Я бы хотел, чтобы у меня было трое братьев-волшебников, как у тебя. Я видел вас на перроне.

      — У меня их пятеро, — голос Рона почему-то был совсем невеселым. — Я — шестой. И мне теперь придется сделать все, чтобы оказаться лучше, чем они. Билл был лучшим учеником школы, Чарли играл в квиддич, носил капитанскую повязку. А Перси вот стал старостой. Фред и Джордж, конечно, занимаются всякой ерундой, но у них хорошие отметки, и их все любят. А теперь все ждут от меня, что я буду учиться не хуже братьев. Но даже если так и будет, это ничего не даст, ведь я самый младший. Значит, мне надо стать лучше, чем они, а я не думаю, что у меня это получится. К тому же, когда у тебя пять братьев, тебе никогда не достается ничего нового. Вот я и еду в школу со всем старым — форма мне досталась от Билла, волшебная палочка от Чарли, а крыса от Перси.

      Рон запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил оттуда жирную серую крысу, которая безмятежно спала.

      — Ее зовут Короста, и она абсолютно бесполезная — спит целыми днями. Отец подарил Перси сову, когда узнал, что тот будет старостой, и я тоже хотел, но у них нет де… Я хотел сказать, что вместо этого получил крысу.

      У Рона покраснели уши. Казалось, он решил, что сказал много лишнего, поэтому замолчал и стал смотреть в окно.

      Гарри подумал, что не стоит стесняться того, что у твоих родителей нет денег, чтобы купить сову. В конце концов, у него никогда в жизни не было денег — до начала прошлого месяца.

      Гарри внимательно осмотрел своего собеседника. Ну да, то, что у семьи напряжёнка с финансами, заметно сразу, но неужели их мать и отец настолько плохие волшебники, что не могут воспользоваться элементарными бытовыми чарами? «Репаро», например, чтобы починить разлохматившиеся полы мантии? Или «Аркус Целистис Солем», чтобы обновить цвета на выцветших обшлагах? Элементарное «Таргео», чтобы очистить мантию от каких-то жирных потёков?

      О чём Гарри и рассказал Рону, приведя себя в пример, о том, как донашивал за Дадли старую одежду и никогда не получал нормальных подарков на дни рождения, но смог при помощи учебника трансфигурации и обычного сборника бытовых чар привести свою одежду в относительный порядок. 

      Рон немедленно надулся, как мышь на крупу.

      — А пока Хагрид мне не рассказал, я даже не знал о том, что я волшебник, — продолжал Гарри. — И ничего не знал о своих родителях и о Волдеморте…

      Рон отпрянул от него, вцепившись в сиденье.

      — Ты что? — удивился Гарри.

      — Ты назвал по имени Ты-Знаешь-Кого! — в голосе Рона звучали испуг и уважение. — Я-то думал, что кто-кто, но ты…

      — Я вовсе не пытался казаться храбрецом, — пояснил Гарри. — Просто я не знал, что это имя нельзя произносить. Да и не понимаю, чего все боятся — это даже не имя, а псевдоним…

      Рон уже забывший про свою обиду, стал красным, как свекла, и выпучился с изумлением на Гарри. Разговор сам собой заглох.

      Пока они болтали, поезд выехал из Лондона и сейчас несся мимо полей и лугов, на которых паслись коровы и овцы. Гарри и Рон примолкли, глядя в окно.

      Примерно в половине первого из тамбура донесся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке.

      — Хотите чем-нибудь перекусить, ребята?

      Гарри не ел со вчерашнего вечера и поспешно вскочил, услышав заманчивое предложение. У Рона снова покраснели уши, и он пробормотал что-то насчет того, что прихватил с собой сандвичи. Так что в коридор Гарри вышел один.

      Когда он жил с Дурслями, у него никогда не было в карманах денег, а, следовательно, и возможности покупать себе сладости. Но сейчас его карманы были полны золотых и серебряных монет, и он был готов купить столько батончиков «Марс», сколько сможет унести. Но у женщины не было батончиков «Марс». На ее лотке лежали пакетики с круглыми конфетками-драже «Берти Боттс», которые, если верить надписи на пакетиках, отличались самым разнообразным вкусом. Еще у нее была «лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс», шоколадные лягушки, тыквенное печенье, сдобные котелки, лакричные палочки и прочие сладости мира волшебников, которых Гарри никогда не видел и не пробовал. Чтобы ничего не упустить, он набрал всего понемногу и заплатил женщине одиннадцать серебряных сиклей и семь бронзовых кнатов, одновременно подумав, что не отказался бы сейчас от чего-нибудь посущественнее. Перед глазами мелькнуло видение парящего мясного пирога.

      «Ладно, пирог заменят сдобные котелки, а попить у них ничего нет?»

      Гарри разочарованно скользнул взглядом по тележке. Ни воды, ни соков, ни чего-либо подобного на ней не наблюдалось.

      «То есть, вот это всё сладкое, вяжущее и сухое, предлагается есть в сухомятку?» — удивился мальчик.

      Рон удивленно смотрел, как Гарри возвращается на свое место с полными руками и сваливает покупки на свободное сиденье.

      — Ты такой голодный?

      — Я умираю с голоду, — ответил Гарри, разворачивая тыквенное печенье и откусывая сразу половину.

      Рон вытащил откуда-то бумажный пакет и вынул из него четыре сандвича.

      — Она всегда забывает, что я не люблю копченую говядину, — брезгливо произнес он.

      Гарри приободрился и мгновенно предложил:

      — Меняю на свое, — Гарри протянул ему печенье.

      — Да нет, тебе эти сандвичи не понравятся — мясо сухое и соуса никакого нет, — покачал головой Рон и вдруг напрягся. — Мама просто забыла — нас же у нее много…

      — Давай ешь, — Гарри кивнул на свои сладости, а сам потянулся к свёртку с сэндвичами в руках Рона.

      Как бы ни мимолётна была заминка, но Гарри её уловил. Уловил желание Рона спрятать свёрток куда подальше, тогда как его свободная рука уже с энтузиазмом тянулась к рассыпанным на сиденье сладким сокровищам.

      — А это что? — спросил Гарри, беря в руки упаковку шоколадных лягушек. — Это ведь ненастоящие лягушки, правда?

      — Нет, не настоящие, они только сделаны в форме лягушек, а сами из шоколада, — улыбнулся Рон. — Будешь есть, вкладыш не выбрасывай — у меня Агриппы не хватает…

      — Что? — не понял Гарри.

      — А, ну конечно, ты не знаешь, — скривился Рон. — Там внутри коллекционные карточки. Из серии «Знаменитые волшебницы и волшебники». Многие ребята их собирают. У меня их примерно пять сотен, только вот Агриппы нет и Птолемея, кажется, тоже.

      Гарри развернул лягушку и вытащил карточку. На ней был изображен человек в затемненных очках, с длинным крючковатым носом и вьющимися седыми волосами, седыми усами и седой бородой. «Альбус Дамблдор» — гласила подпись под картинкой.

      — Так вот какой он, этот Дамблдор! — воскликнул Гарри.

      — Только не говори мне, что ты никогда не слышал о Дамблдоре! — запротестовал Рон. — Можно я возьму одну лягушку — может быть, Агриппа попадется…

      Гарри перевернул карточку и прочитал: «Альбус Дамблдор. В настоящее время директор школы «Хогвартс». Считается величайшим волшебником нашего времени. Профессор знаменит своей победой над темным волшебником Гриндевалдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и своими трудами по алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем. Хобби — камерная музыка и игра в кегли».

      Гарри снова перевернул карточку и с удивлением заметил, что картинка куда-то делась.

      — Он куда-то исчез! — завопил Гарри.

      — Но ты же не ждал, что он будет торчать тут целый день, — заметил Рон. — Он вернется. А вот мне опять попалась Моргана, а у меня таких уже шесть штук. Может, возьмешь и начнешь собирать коллекцию?

      Рон, как бы случайно, окинул взглядом кучку лягушек, которые дожидались, когда их развернут.

      — Кстати, ты знаешь, что у магглов, если человека фотографируют, то он никуда не исчезает с фотографии?

      — Да ты что? — ужасно удивился Рон. — Что, они вообще не двигаются? Ну, дела!

      Гарри смотрел на карточку до тех пор, пока на ней снова не появилось изображение Дамблдора, который неожиданно улыбнулся ему. Рон этого не заметил, вопреки заверениям, его вообще куда больше интересовал процесс поглощения шоколада, чем разглядывание карточек. А Гарри глаз не мог от них отвести. Скоро, помимо Дамблдора и Морганы, в его коллекции появились Хенгист из Вудкрофта, Альберик Граннион, Цирцея, Парацельс и Мерлин. Прошло немало времени, прежде чем он отложил последнюю карточку, на которой неспешно почесывала нос жрица друидов Клиодна.

      Местность за окном резко изменилась. На смену возделанным полям пришли леса, реки и зеленые холмы.

      Кто-то постучал в дверь купе. На пороге появился круглолицый мальчик, мимо которого Гарри проходил, когда шел по платформе. Выглядел он так, словно собирался вот-вот расплакаться.

      — Извините, — сказал мальчик, — вы тут не видели жабу?

      Рон и Гарри дружно покачали головами, и мальчик начал причитать.

      — Я потерял ее! Она вечно от меня убегает!

      — Она найдется, — заверил его Гарри.

      — Да, наверное, — грустно произнес круглолицый.

      — Что ж, если вы ее увидите… — и с этими словами он ушел.

      — Не пойму, чего он так волнуется, — Рон пожал плечами. — Если бы я вез с собой жабу, я бы потерял ее еще на платформе. Хотя моя крыса немногим лучше жабы, так что не мне об этом говорить.

      Крыса все еще спала, уютно устроившись у Рона за пазухой.

      — Может она давно умерла, а может и спит — разницы никакой. Выглядит одинаково, — с отвращением проговорил Рон. — Вчера я пытался ее заколдовать, чтобы она стала желтого цвета. Я подумал, что так она будет выглядеть поинтереснее, но ничего не получилось. Я тебе сейчас покажу, смотри…

      Рон порылся в своем чемодане и вытащил оттуда потрепанного вида волшебную палочку. Она была выщерблена в нескольких местах, а на конце поблескивало что-то белое.

      — Шерсть единорога почти вылезла наружу, — ноющим тоном заметил Рон. — Итак…

      Не успел он поднять палочку, как дверь купе снова открылась. На пороге снова появился круглолицый мальчик, но на этот раз с ним была девочка с густыми каштановыми волосами, уже переодевшаяся в школьную форму.

      — Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю ему ее отыскать. Так вы ее видели или нет? — спросила девочка прямо-таки начальственным тоном.

      — Он здесь уже был, и мы ему сказали, что не видели, — грубо ответил Рон, но девочка, кажется, его не слушала, ее внимание было приковано к волшебной палочке в руках Рона.

      — О, ты показываешь чудеса? Давай, мы тоже посмотрим.

      Она опустилась на свободное сиденье, и Рон занервничал.

      — Э-э-э… — нерешительно протянул он. — Ну, ладно.

      Он прокашлялся и снова поднял палочку:

      — Жирная глупая крыса, перекрасься ты в желтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет.

      Он помахал палочкой, но ничего не произошло. Короста по-прежнему оставалась серой и все так же безмятежно спала.

      — Ты уверен, что это правильное заклинание? — поинтересовалась девочка. — Что-то оно не действует, ты не заметил? А я тут взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться — и все получилось. В моей семье нет волшебников, я была так ужасно удивлена, когда получила письмо из Хогвартса. Я имею в виду, приятно удивлена, ведь это лучшая школа волшебства в мире. И конечно, я уже выучила наизусть все наши учебники — надеюсь, что этого будет достаточно для того, чтобы учиться лучше всех. Да, кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас?

      Гарри, который в этот момент смотрел на Рона, увидел, как тот сморщился в отвращении и припомнил начало их разговора, когда рыжик практически заставил его отложить книгу, обозвав заучкой. Потом его возмущение, когда Гарри указал ему на его неряшливость и неумение содержать свою одежду в чистоте. А теперь вот ещё одна магглорожденная тыкает рыжика носом в очевидное — и Рону это сильно не нравится.

      — Я — Рон Уизли, — процедил Рон.

      — Гарри Поттер, — представился Гарри.

      — Ты действительно Гарри Поттер? — взгляд девочки стал очень внимательным. — Можешь не сомневаться, я все о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

      — Да? — только и вымолвил Гарри. — Только, Гермиона, если ты прочитала всё, что только нашла — это не говорит о том, что ты знаешь про меня ВСЁ! Утверждать, что ты знаешь про меня всё, несколько грубо, тебе не кажется? Ты можешь сказать — какой у меня любимый цвет, какую музыку я предпочитаю слушать?

      Девочка осеклась, смутилась и внимательно посмотрела на Мальчика-Который-Выжил.

      — Кхм… Действительно… Извини, увлеклась, со мной бывает, — и перевела разговор на другую тему. — Да, вы не знаете, на какой факультет попадете? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду в Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант. Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете. Кстати, думаю, что попасть в Рэйвенкло тоже было бы неплохо… Ладно, мы пойдем искать жабу Невилла. А вы двое лучше переоденьтесь, я думаю, мы уже скоро приедем.

      И она ушла, забрав с собой круглолицего.

      — Не знаю, на каком я буду факультете, но надеюсь, мы с ней окажемся на разных, — прошептал Рон и засунул волшебную палочку обратно в чемодан. — Ничего у меня не вышло, и все из-за этого глупого заклятия. Джордж меня уверял, что оно сработает, а теперь мне кажется, что он сам его придумал, чтобы надо мной подшутить.

      — А на каком факультете учатся твои братья? — спросил Гарри.

      — Гриффиндор, — кивнул Рон, снова погрустнев. — Мама и папа тоже там были. Не знаю, что будет, если я попаду на какой-нибудь другой, не представляю, что будет, если меня определят в Слизерин.

      — А твои старшие братья, которые уже закончили школу, они чем сейчас занимаются?

      Гарри было любопытно, ведь он плохо представлял себе, что делают волшебники, закончив школу.

      — Чарли в Румынии, изучает драконов, а Билл работает на банк «Гринготтс» и уехал в Африку по их делам, — пояснил Рон. — Ты слышал о «Гринготтсе»? А что там на днях случилось, слышал? «Пророк» об этом писал… Хотя да, у магглов же другие газеты… В общем, кто-то пытался ограбить сверхсекретный сейф.

      Гарри вытаращил глаза.

      — На самом деле? И что случилось с грабителями?

      — Ничего. Вот почему об этом так много писали — никого не поймали. Папа говорит, что наверняка это был сильный темный волшебник, иначе бы ему не удалось пробраться в «Гринготтс» и залезть в сейф, а потом выйти оттуда целым и невредимым. Но самое странное, что грабители ничего не похитили. Конечно, все боятся, что за этим стоит Ты-Знаешь-Кто.

      Гарри судорожно обдумывал услышанное. Опять эти намёки, что Волдеморт жив. Сначала Хагрид, теперь вот Рон. А ведь во всех книгах писали, что он умер! Что за нелогичность у волшебников? 

      — Ну, а про квиддич ты, конечно, слышал, — в голосе Рона была абсолютная уверенность. — Ты за какую команду болеешь?

      — Э-э-э… Вообще-то я не знаю ни одной команды, — признался Гарри.

      — Да ты что! — Рон выглядел потрясенным. — Это же лучшая игра в мире!

      И Рон начал объяснять Гарри, что в квиддич играют четырьмя мячами, что в каждой команде по семь игроков, и у каждого есть свое место на поле и свои функции. Потом он начал описывать самые знаменитые матчи, на которых ему удалось побывать со своими братьями. Потом рассказал, какую метлу он бы себе купил, если бы у него были деньги. Рон объяснял Гарри тонкости правил игры, когда дверь купе снова открылась. Но это уже был не потерявший жабу Невилл в компании Гермионы Грейнджер.

      В купе вошли трое мальчишек, и Гарри сразу узнал того, кто был в центре — тот бледный мальчик из магазина мадам Малкин, где Гарри покупал школьную форму. Сейчас он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем тогда в магазине.

      — Это правда? — с порога спросил бледнолицый. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

      — Верно, — кивнул Гарри.

      Те двое, что пришли с бледнолицым, были крепкие ребята, и вид у них был довольно неприятный. Стоя по бокам бледнолицего, они напоминали его телохранителей.

      — Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их бледнолицый, заметив, что Гарри рассматривает его спутников. — А я Малфой. Драко Малфой.

      Рон прокашлялся. Гарри показалось, что он таким образом сдерживает смех. Драко Малфой неодобрительно покосился на Рона.

      — Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку — значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

      Выдав эту убийственную тираду, Малфой снова повернулся к Гарри:

      — Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

      Он протянул руку для рукопожатия, но Гарри сделал вид, что этого не заметил, ему не понравилось поведение блондина. Да, Рон не блещет манерами и опрятностью, но вот так сходу оскорблять? Гарри понимал, что Малфой, как чистокровный и выросший в мире волшебников, мог много знать про Уизли, но, судя по всему, с Роном он увиделся впервые, а ведь только несколько минут назад Гарри осадил Гермиону за её высказывания типа «Я всё и про всех знаю».

      — Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — холодно заметил он.

      Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появились розовые пятна.

      — На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, — медленно произнес он. — «Предатели крови» — не та компания, которой радуются.