Подарок

гриффиндор

 Гарри уже другим взглядом посмотрел на рыжика. Жаль, что сейчас он не может проверить слова Малфоя. Если ты сам не видишь печати, её вполне можно выявить простым заклинанием, но всё дело в том, что такая печать проявляется только после семнадцати лет. Это, конечно, не должно мешать общаться, тем более, что наказание от магии схлопотал не сам Рон, а кто-то из его предков, но… Гарри прокрутил весь их разговор с самого начала и уже к отмеченным ранее неряшливости и лени, приплюсовал бесцеремонность (странно, Гермиону он отчитал, а Уизли почему-то спустил с рук) и постоянные заострения внимания на безденежье Уизлей. Стоит только вспомнить: «…мне всё достаётся от старших! — плаксиво, «…нас же много!» — брезгливо и с долей возмущения, «…шерсть единорога почти повылезла» — опять плаксиво.

      Действительно, Уизли нельзя назвать достойным кандидатом для общения.

      Тем временем, пока Гарри предавался размышлениям…

      — Повтори, что ты сказал, — потребовал Рон.

      — О, ты собираешься с нами драться, не так ли? — презрительно выдавил из себя Малфой.

      — Да, если ты немедленно отсюда не уберешься, — выкрикнул Рон.

      — О, мы вовсе не собираемся уходить, правда, ребята? — усмехнулся Малфой, поворачиваясь к своим спутникам. — Так что ты решил, Гарри?

      — Ты выдвинул весьма серьёзное обвинение, Малфой, но ты же не ожидаешь, что я поверю тебе на слово? К тому же предательство крови не мешает общению, тем более, что Рон тут не при чём. Я не против общаться и с тобой, но выводы буду делать сам!

      Малфой пристально вгляделся в скрытые очками глаза и кивнул, признавая право Гарри на самостоятельный выбор. А вот Уизли явно был против такого поворота.

      — Как ты можешь! Это же слизень! Прихвостень Того-Кого-Не-Называют!

      Гарри резко повернулся к Рону.

      — Каким образом Малфой стал вдруг прихвостнем? Насколько мне понимается, ему в ту пору было столько же, сколько и нам, Рон. Или ты уже в таком нежном возрасте с удовольствием вёл политические дебаты?

      — Его отец! … Мерзкий гад, был приспешником…

      — И почему он на свободе, если он Пожиратель? — снова перебил Гарри.

      — Ты! Предатель! Как ты можешь принимать его сторону! Этот слизень своими деньгами надавал взяток и выкрутился, но мой папа точно знает, что Малфои самые ярые приспешники Того-Кого-Нельзя-Назвать.

      — А как же «дети за грехи отцов не отвечают»? Да называй ты его уже как положено — Волдеморт! А то ломаешь тут язык…

      — Ах ты, мерзкий прихвостень… — и брызжущий слюной Уизли кинулся с кулаками на Поттера.

      Драко, всё это время с возрастающим удивлением слушавший перепалку, незаметно кивнул одному из своих вассалов. Гойл одним, каким-то слитным движением, совсем неподходящим его комплекции, встал на пути разозлённого рыжика.

      — Что тут у вас происходит? — спросила вновь появившаяся Гермиона, глядя на разбросанные по полу сладости и Рона, пытающегося достать Гарри из-за широкой спины Гойла.

      Под её недоумевающими взглядами мальчики вытолкали из купе истерящего Уизли и захлопнули дверь, а Малфой ещё и припечатал её «Колопортусом». С той стороны на дверь обрушился град ударов и невменяемых воплей.

      — Ндя… — протянул Гарри. — Вот после такого и поверишь в наказание от магии. Лишение ума — это страшно!

      — Ты о чём? — поинтересовалась Гермиона. — Что вообще произошло? Когда мы с Невиллом от вас уходили, всё же было нормально…

      — Ну, как тебе сказать… Рону показалось странным, что у меня, оказывается, есть собственное мнение, которое с его мнением категорически не совпадает. Вот он и попытался вбить в меня свои представления о мире кулаками, чтобы быстрее дошло, наверно…

      — А при чём тут лишение ума? — заинтересовался Драко.

      — Как при чём? — удивился Гарри, — Я либо прихвостень, либо не прихвостень — третьего не дано, а поскольку я Мальчик-Который-Выжил-и-Победил — априори не могу быть пожирателем. А меня тут чуть не правой рукой Волдеморта обозвали.

      «Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».

      Вопли и удары в дверь стихли, послышалась какая-то возня, а потом и вовсе всё стихло. Малфой и Поттер переглянулись и, сняв запирающее заклятье, выглянули в коридор — никого.

      Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец, остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут Гарри с компанией все-таки оказался на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, дул пронизывающий ветер, швыряя в лицо горсти дождевых капель. Он поежился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и Гарри услышал знакомый голос:

      — Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке?

      Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.

      — Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

      Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только Невилл, тот мальчик, который все время терял свою жабу, пару раз чихнул.

***

       Как бы ни страшно было плыть по волнам штормящего озера под хлёсткими и холодными струями дождя, замок, показавшийся из-за утёса, потрясал воображение и заставил забыть о неудобствах. Гарри понял, почему первокурсников привозят в замок именно через озеро — так Хогвартс предстает перед малышами во всём своём великолепии. Традиция сама по себе прекрасная, но вот тропинку уже давно можно было бы вымостить и осветить, а не заставлять первокурсников оскальзываться на раскисшей глине и спотыкаться о корни в темноте. Утлые лодочки вопили о том, что их пора заменить новыми.

      — Пригнитесь! — пробасил Хагрид.

      Флотилия шустро втянулась в огромный грот и на каменных сводах заплясали тени, отбрасываемые фонарями, которые были установлены на носу каждой лодочки.

      Выбравшись на каменный пирс, промокшие и продрогшие дети торопливо последовали за своим провожающим по коридорам, которые вывели их в огромный холл замка перед внушительной парадной лестницей, на ступеньках которой их поджидала закутанная в строгую тёмно-зеленую мантию женщина.

      — Вот… они… все тут. Я привел их… это… профессор МакГонагалл.

      — Спасибо, Хагрид. Все следуем за мной! — строгим тоном обратилась профессор к толпе галдящих первогодок.

      И опять лестницы, коридоры, пока все не набились в небольшой пустой комнатке. Профессор МакГонагалл призвала всех к тишине и произнесла короткую приветственную речь, после чего оставила их готовиться к предстоящему распределению.

      Впервые у Гарри появилась возможность присмотреться к поступившим. Ярко выделялась группа вокруг Малфоя и сам Драко. Робко кучковались магглорожденные, тоже выделяясь своими восклицаниями и эмоциями. Вся остальная толпа являла собой хаотичное броуновское движение. Гарри спрятался в темном углу рядом со скромным Невиллом Лонгботтомом и Гермионой Грейнджер. С мантии полноватого мальчика лило в три ручья, во время переправы на лодчонках особо сильным порывом ветра его выбросило за борт. Девочка, прикусывая губу, безостановочно шептала заклинания, пытаясь вспомнить все, что она прочла за период от Косого переулка до распределения. Невилл со страхом посматривал на Гермиону – он хоть и из волшебной семьи, но столько всего еще не знал, крепко прижимал к себе найденную жабу. Рон Уизли громко заверял всех и каждого, что придется сражаться с троллем, размахивая при этом длинными руками и плюясь слюной. И старательно делал вид, что знать не знает, кто такой Гарри Поттер.

      Просочившиеся сквозь стены привидения заставили завизжать не только маглорождённых, которые просто испугались, но и некоторых чистокровных. Попробуй не завизжи тут, когда сквозь тебя просачивается потусторонняя эктоплазматическая субстанция, окатывая при этом невыносимым холодом, от которого сразу начинает ломить кости и сводить судорогой мышцы. А просачиваться приведениям просто приходилось — помещение было очень маленьким и с низким потолком.

      Вот толстяк монах зазывает всех в Хаффлпафф, а вот прозвенел цепями Кровавый Барон.

      Ученики немного успокоились. Малфой огляделся и решительно направился к «компании». Взмахнув палочкой, он направил её на Невилла, и от его мантии повалил пар. Следующим был Гарри, прилично извазюкавшийся в грязи.

      — Ох, спасибо, что-то я не сообразил… — поблагодарил Гарри блондина и уже сам принялся помогать остальным не сообразившим или просто незнающим, что и как сделать, магглорождённым.

      Среди кучки не-волшебников слышались восхищённые возгласы тех, кто ввязался в разговор с призраками.

      — Прошу за мной! — как выстрел прозвучал голос профессорши, а приведения спешно втянулись в стены.

      Нестройный ряд первоклашек, снова пропетляв по темным коридорчикам, оказался перед огромными резными двустворчатыми дверьми в Большой Зал Хогвартса.

      В огромном зале были расставлены пять столов: четыре стола вдоль и один поперёк. За длинными столами уже расселись старшие курсы учеников, за последним разместились учителя. Толпу первоклашек повели к подножию небольшого возвышения, на котором и стоял преподавательский стол, по центральному проходу между столами, где сидели ученики с краснознаменными и серебристо-зелеными нашивками. Зачарованный потолок неудержимо притягивал взгляд.

      — …я надену Вам на голову распределяющую шляпу, и она определит Вас на факультет!

      Гарри отрешился от рассматривания зачарованного потолка и вслушался в слова профессора МакГонагалл. Она стояла у трехного табурета и уже держала в одной руке старую, потрепанную, широкополую и островерхую шляпу, а в другой — развернувшийся пергамент.

      — Аббот Ханна!

      Темно-русая конопатая девчушка робко присела на табурет, и её голова почти полностью утонула в шляпе. Островерхий кончик шляпы качнулся туда-сюда и…

      — Хаффлпафф!

      Зал взорвался аплодисментами, приветствуя первую из распределённых первокурсников.

      — Бут Терри! — продолжила профессор.

      Туда-сюда…

      — Рэйвенкло!

      И так ещё несколько фамилий.

      — Грейнджер Гермиона!

      Яркий, ослепительно-белый кокон энергии на мгновение окутал фигуру девочки, как только шляпа оказалась на её голове. В зале воцарилась оглушающая тишина, а профессор МакГонагалл была вынуждена отступить от табурета — свет угас, но вокруг ребенка образовался прозрачный щит. Такого еще никогда не бывало на всей памяти профессора, а преподавала профессор в школе долго (п.а. МакГонагалл окончила школу за год до поступления Риддла, потом путешествовала, сдавала на мастерство. Преподавать она пришла, когда Риддл уже учился на седьмом курсе, поэтому такого явления, как признание Хогвартсом наследника одного из основателей, в случае Риддла признание Слизерином, видеть не могла).

      Было видно, что шляпа и Гермиона очень активно переговариваются, но не было слышно ни словечка. Десять томительных минут все ждали хоть чего-то, а когда купол с тихим звоном лопнул, все услышали:

      — Гриффиндор!

      После минуты ошарашенной тишины, профессор МакГонагалл продолжила сортировку.

      Один за другим первокурсники отправлялись к своим столам.

      — Лонгботтом Невилл!

      И снова световое шоу и несколько минут переговоров первокурсника со шляпой.

      — Ладно, Мерлин с тобой, — проскрипела шляпа, — топай к своему столу, но я считаю, что на факультете твоего предка тебе бы было гораздо лучше, Наследник!

      Невилл аккуратно снял шляпу, положил её на табурет и… направился прямиком к гриффиндорскому столу. Еще минуты две все переваривали только что случившееся, а затем профессор МакГонагалл откашлялась и уверенно продолжила называть фамилии и имена распределяющихся.

      — Малфой Драко!

      Снова вспышка и купол, но на этот раз долго не рассиживались — уже через пару минут Драко освободился от шляпы и направился к слизеринскому столу, а ему в след летело:

      — Драклы упрямые! Оба!

      — А ведь ни в случае с Невиллом, ни в случае с Малфоем шляпа так и не назвала факультет… — задумчиво протянула Гермиона, по стечению обстоятельств, оказавшаяся рядом с Гарри, так как он стоял рядом с еще пустовавшими местами для первокурсников у Гриффиндорского стола. Рон, неизвестно как оказавшийся у Гарри за спиной, упрямо плевался ему в ухо, шипел не хуже змеи о паршивости слизеринского факультета, и какой такой-сякой Гарри Поттер, не оправдавший его надежд.

      Невилл, усевшийся напротив девочки, хмыкнул и снова уставился на продолжавших распределение учеников.

      — Поттер Гарри!

      Гарри стало немного не по себе. В зале снова, в который раз за сегодняшний вечер, воцарилась тишина, а потом…

      — Она сказала Поттер? — послышался удивленный шепоток. — Тот самый Поттер?

      Шляпа коснулась его макушки и тут же съехала на глаза, скрыв удивлённо таращившихся на него учеников и отпрыгнувшую снова МакГонагалл. Он не видел вспышки света, не видел помрачневшего лица директора, впрочем, этой мимолетной гримасы не заметил никто, ибо все были сосредоточенны на одном-единственном Мальчике-Который-Выжил.

      — О… — простонал тихий шелестящий голос прямо в уши Гарри. — Ещё один наследник! Вы сговорились? — возмущённо пискнула шляпа, как понял Гарри. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить?

      «А что есть какая-то разница? Программа всё равно везде одинаковая…» — подумалось Гарри, который тщательно изучил «Историю Хогвартса».

      В ней говорилось, что есть деление на факультеты, а вот о разницы в изучаемых предметах не было сказано ни слова.

      — Есть, конечно, — ответила на невысказанную мысль шляпа. — Только на факультете своего предка Наследник сможет полностью раскрыться, а у тебя два равноправных по крови и ещё два по капельке… вот теперь морочусь куда тебя. Ты хитрый, изворотливый, хочешь показать себя, да и дары… — прямая дорога к Салазару Слизерину. У тебя есть шестерёнки в черепушке, раз уже осваиваешь то, что этим деткам позволено, будет только курсу к шестому — с такими мозгами в Рэйвенкло и только. Ты дружбу превыше всего ценишь и помочь всегда готов — Хаффлпафф однозначно. А вот и импульсивность, храбрость и безбашенность от Годрика. И куда тебя?

      «Вы, уважаемая шляпа, назвали меня наследником… наследником ОСНОВАТЕЛЕЙ?» — сказать, что Гарри был в шоке, значит ничего не сказать.

      Одно он понял однозначно, о своих корнях надо искать всю возможную информацию.

      — Конечно! Вот те трое, то же наследники основателей. Грейнджер такая же, как и ты, но она войдет в род мужа когда-нибудь, ей бы в Рэйвенкло, в крайнем случае, в Слизерин, но она упёрлась… Лонгботтома магия признала наследником Хаффлпафф, а он в Гриффиндор подался, — начала распаляться шляпа. — У Малфоя проснулось наследие Ровены, а он «Я Малфой! И буду учиться на Слизерине!» Абсурд!

      — Кхм… — вынужден был напомнить о себе Гарри.

      — Ах, да! Теперь вот Вы! С Вами, молодой человек, вообще ничего не понятно… Вот куда Вас направить? Я всё же настаиваю на Слизерине. Поттеры всю жизнь созданием артефактов баловались.

      Гарри жадно ловил обрывки сведений о своей семье, которую он никогда не знал.

      — А Корфф и Волчак — ритуалисты сплошь и рядом! Молчу уж о том, что Ваш дед прямой потомок самого Салазара, правда, — тут же стушевалась шляпа. — Ваш отец такой же прямой потомок Гриффиндора… Ты, вообще, Певерелл по всем фронтам, куда ни кинь. С таким наследием ты же от школы камушка на камешке не оставишь! — запричитала шляпа.

      А Гарри пытался уложить в голове только что озвученное, хотя и не понимал ни на кнат откуда у него в родне дедушка, потомок Салазара, и кто такие Корфф и Волчак. То, что, судя по книгам, Поттеры — прямые наследники Годрика Гриффиндора — это он усвоил. Кто такой Певерелл, Гарри знал, читал и не только сказки барда Бидля, но почему шляпа называет его этим именем?

      — О, да! Точно в Слизерин и только туда, там будешь тихонько сидеть над котлами, глядишь, и всё и обойдётся малой кровью… — протянула шляпа, а у Гарри по позвоночнику ледяная волна прошлась от плохого предчувствия.

      — На Гриффиндор! — вдруг упрямо высказался мальчик.

      Его будущее «Я» ничего не писал о том, где учился, но что-то подсказывало, что Гарри нужно на Гриффиндор и только, иначе его деньки сочтены, и дело не в том, что, как недавно шипел Уизли, со Слизерина выпускаются сплошные злодеи.

      — Слизерин!

      — Гриффиндор! — упрямился мальчик.

      — Слизерин!

      — Гриффиндор!

      Еще несколько минут шляпа и мальчик отчаянно пытались переспорить друг друга, но тут…

      — Скажите, уважаемая шляпа, — ехидно улыбнулся Гарри. — Я наследник Поттер?

      — Кхм… да, — осторожно прошелестела шляпа, чуя подвох, — точнее, Поттер-Блэк…

      Гарри нахмурился от новой информации.

      — А Поттеры, судя по прочитанному мной — это Гриффиндор! Ну и о чем спор? Я наследник папы — Поттер, а значит — Гриффиндор, и точка! К тому же, я только что слышал, как Вы были недовольны выбором предыдущих наследников!

      — Но…

      Но мальчик уже снимал шляпу и услышал тихое:

      — Говорю же, Слизерин по тебе плачет крокодиловыми слезами, — а потом прогремело на весь зал: — Дракловы упрямцы! Все… четверо!

      Гарри в полной тишине обогнул стол и уселся рядышком с Невиллом. Они понимающе друг другу улыбнулись и уткнулись в пустые пока тарелки. Гермиона прожигала их любопытным взглядом.

      — Поттер с нами! — вдруг закричал кто-то из гриффиндорцев.

      Гарри оглядел начавших оживать представителей этого славного факультета. Ага, такие же рыжие, как и Рон, только старше и как-то более утончённее — близнецы, которых он видел на «Кинг-Кросс».

      — С нами Гарри Поттер! — продолжил второй близнец, неистово рукоплеская.

      И пока Гарри пожимал и пожимал руки всем желающим, выразить свой восторг этим фактом. За их стол распределился и Рональд Уизли, который в принципе был предпоследним в списке. Забини Блэйз отправился за стол Слизерина.

      — Отлично, Рон, просто превосходно, — с важным видом похвалил его Перси Уизли.

      Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу.

      Гарри посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что безумно голоден. Казалось, что купленные в поезде сладости он съел не несколько часов, а несколько веков назад.

      Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы.

      — Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде, чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!

      Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет.

      — Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него Перси.

      — Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Гарри?

      Вскоре разговор за столом коснулся темы семей.

      — Лично я — половина на половину, — признался Симус. — Мой папа — маггл, а мама — волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал правду.

      Все рассмеялись.

      — А ты, Невилл? — спросит Гарри.

      — Я… Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — начал Невилл. — Но вся моя семья была уверена, что я сквиб. Мой двоюродный дядя Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Так однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным — до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился — я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса. Они боялись, что мне его не пришлют, что я не совсем волшебник. Мой двоюродный дядя Элджи на радостях подарил мне жабу.

      Гарри пришёл в ужас от методов волшебников, а если бы у Невилла не проснулась магия? Гарри прислушался к тому, о чем говорили сидевшие слева от него Перси и Гермиона. Впрочем, он мог бы догадаться: Гермиона, естественно, говорила о занятиях.

      — Я так надеюсь, что мы начнем заниматься прямо сейчас. Нам столько всего предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете, искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень сложным делом.

      — На многое не рассчитывай. Вы начнете с мелочей, будете превращать спички в иголки, примерно так.

      Гарри согрелся, размяк и ощутил, что у него начинают слипаться глаза. Чтобы не заснуть, он вытаращил их и начал глазеть по сторонам, наконец, уткнувшись взглядом в учительский стол. Хагрид что-то пил из большого кубка, профессор МакГонагалл беседовала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, так и не снявший свой дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым Гарри преподавателем с сальными черными волосами, крючковатым носом и желтоватой, болезненного цвета кожей.

      Все произошло совершенно внезапно. Крючконосый вдруг посмотрел прямо на Гарри — и голову Гарри пронзила острая боль. Ему показалось, что его похожий на молнию шрам на мгновение раскалился добела.

      — Ой! — придушенно пискнул Гарри и снова повернулся к своему столу.

      — Что случилось? — поинтересовался Перси.

      — Н-н-ничего, — с трудом выдавил из себя Гарри. 

      Боль прошла так же быстро, как и появилась. Но вот ощущение, которое возникло у Гарри, когда он поймал взгляд крючконосого — двоякое ощущение, что этому преподавателю очень не нравится Гарри Поттер, и в то же время это самый нужный человек в мире, осталось.

      — А кто это там разговаривает с профессором Квирреллом? — спросил он у Перси.

      — А, ты уже знаешь Квиррелла? Не удивляюсь, почему он такой нервный — занервничаешь тут, когда рядом сидит профессор Снейп. Он учит тому, как надо смешивать волшебные зелья, но говорят, что это ему совсем не по душе. Все знают, что он хочет занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по Темным искусствам, этот Снейп.

      Гарри какое-то время понаблюдал за Снейпом, но тот больше не смотрел на него.

      Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.

      — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом…

      Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.

      — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

      — Он ведь шутит? — пробормотал Гарри, повернувшись к Перси.

      — Может быть, — ответил Перси, хмуро глядя на Дамблдора. — Это странно, потому что обычно он объясняет, почему нам нельзя ходить куда-либо. Например, про лес и так все понятно — там опасные звери, это всем известно. А тут он должен был бы все объяснить, а он молчит. Думаю, он по крайней мере должен был посвятить в это нас, старост.

      — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор.

      Каждый пел, как хотел — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И, естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех.

      — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!

      Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице.

      Ноги Гарри снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Он был очень сонным и даже не удивился тому, что люди, изображенные на развешанных в коридорах портретах, перешептываются между собой и показывают на первокурсников пальцами. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Зевая и с трудом передвигая ноги, они поднимались то по одной лестнице, то по другой. Гарри не переставал спрашивать себя, когда же они доберутся до цели, и тут Перси вдруг остановился.

      Перед ними в воздухе плавали костыли. Как только Перси сделал шаг вперед, костыли угрожающе развернулись в его сторону и начали атаковать. Но они не ударяли, а останавливались в нескольких сантиметрах, как бы говоря, что он должен уйти.

      — Это Пивз, наш полтергейст, — шепнул Перси, обернувшись к первокурсникам, а потом повысил голос: — Пивз, покажись!

      Ответом ему послужил протяжный и довольно неприличный звук — в лучшем случае похожий на звук воздуха, выходящего из воздушного шара.

      — Ты хочешь, чтобы я пошел к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит?

      Послышался хлопок, и в воздухе появился маленький человечек с неприятными черными глазками и большим ртом. Он висел, скрестив ноги, между полом и потолком и делал вид, что опирается на костыли, которые ему явно не были нужны.

      — О-о-о-о! — протянул он, злорадно хихикнув. — Маленькие первокурснички! Сейчас мы повеселимся.

      Висевший в воздухе человечек вдруг спикировал на них, и все дружно пригнули головы.

      — Иди отсюда, Пивз, иначе Барон об этом узнает, я не шучу! — резким тоном произнес Перси.

      Пивз высунул язык и исчез, уронив свои костыли на голову Невиллу. Они слышали, как он удаляется от них, из вредности стуча чем-то по выставленным в коридоре рыцарским доспехам.

      — Вам следует его остерегаться, — предупредил Перси, когда они двинулись дальше. — Единственный, кто может контролировать его — это Кровавый Барон, а так Пивз не слушается даже нас, старост. Вот мы и пришли.

      Они стояли в конце коридора перед портретом очень толстой женщины в платье из розового шелка.

      — Пароль? — строго спросила женщина.

      — Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене.

      Все пробрались сквозь нее самостоятельно, только неуклюжего Невилла пришлось подталкивать. Круглая уютная общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами.

      Перси показал девочкам дверь в их спальню, мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены. Все оказались слишком утомлены, чтобы еще о чем-то разговаривать, поэтому молча натянули свои пижамы и забрались на кровати.