Кровь в уплату долга

Глава 4

Я с трудом распахнула глаза и стала медленно вспоминать все, что произошло накануне. Меня встретили привычные темные стены этого страшного места, являющегося моей персональной темницей. Капельница вновь была пущена в ход, из-за чего рука немного побаливала. И хоть живот не болел, я пальцами осторожно дотронулась до места, откуда до потери моего сознания лилась теплая кровь, и наткнулась на медицинский пластырь. Значит, помощь оказали не только пострадавшему от моей руки Глебу...

Рядом с моим матрасом на стуле вальяжно раскинулся Андрей, залипавший в экран телефона. Но, заметив мое слабое пробуждение и движение руки, он моментально среагировал:

— Пришла в себя, наконец-то... — вымолвил он, прожигая меня проницательным взглядом, а затем обратился к своей поясной рации, коротко и емко всех извещая: — Она очнулась.

Несколько минут продлилась тишина и спокойствие, в которые я пыталась свести раздваивающаяся картинку перед глазами, а затем в подвал спустились те, кого и заботила моя жизнь. Виктор вместе со своим щенком, неторопливым шагом, приблизились к камере, распахнули незапертую дверь и вошли. И я почувствовала досаду, но не оттого что они заявились, а потому как мне не хватило сил избавить этот мир от Глеба. Хотела бы я, чтобы мой удар пришелся ему не в плечо, а в шею. Теперь было уже поздно об этом мечтать.

Осуждающие и недовольные глаза Виктора были прикованы ко мне и они не обещали мне ничего хорошего, поэтому я отвернулась и стала терроризировать взглядом ненавистную стену темницы.

Виктор беззаботно расположился на стуле, быстро предложенным Андреем. А Глеб, следующий за отцом, как верный щенок, приблизился ко мне и, прежде чем я успела сообразить, отвесил мне сильную пощечину.

— Дрянь! — прогремел его яростный голос.

— Глеб, — негромко, но властно, отозвался его отец, — не трогай ее. Она девушка, а к тому же больная и слабая. Поднимай руку на равных себе по силе.

— Нет уж, я не только руку на нее подниму, я ее убью нахр*н! — истерично вопил Щенок, обжигая уши криком. — Она мне нож в плечо вонзила, а я должен на это глаза закрыть, только потому что она баба?! А если б она меня убила, тоже вышла бы сухой из воды?! Нет уж, эта сука за все мне ответит!

— Это решать не тебе, а мне. Именно поэтому я и пришел, — вымолвил Виктор, осаживая своего дорогого сыночка, а после уже обратился ко мне: — Злата, ты отдаешь отчет своим действиям в моем доме?

— Спросите об этом лучше своего сына! Он пытался меня изнасиловать, а я просто защищалась! — выпалила я, вспыхивая от порицания в его тоне.

— Изнасиловать?! То же мне, шутница, — пренебрежительно парировал Глеб. — О каком изнасиловании ты мелешь?! Да с меня любая самолично штаны стянет, лишь бы подо мной оказаться. Думаешь, сдалась мне брюхатая рабыня при таком раскладе?!

— Тогда какого черта ты ко мне пристаешь при таком раскладе?! — ответила я, заражаясь его гневом.

— Ах ты, сука... — процедил он и вновь замахнулся на меня.

— Сын! — остановил его Виктор грозным окриком. — Злата, не забывай, что ты до сих пор жива только из-за возможной помощи моей дочери. Я предоставил тебе тщательное медицинское обследование, лучших врачей, безопасные препараты, не вредящие твоему плоду, хотя давно мог отдать приказ избавиться от тебя, по наставлению Бориса. По документам ведь ты умерла на следующий день после вашего развода, а потому твоя жизнь всецело в моих руках. А я сохранил тебе жизнь, но в любой момент все может измениться. Не подталкивай меня к этому...

Он выставлял все сделанное для меня своим великодушием, но это далеко не было так. Он действовал лишь в своих интересах. Три месяца назад Виктор чуть не положил меня под скальпель для пересадки моей печени его дочери, благо врачи вовремя отыскали другого донора, а меня оставили в покое. Он видел во мне контейнер с органами для его тяжело больной дочери. Именно поэтому я была жива. Если вдруг та печень не приживется, настанет мой черед...

— Ты должна все понимать и чувствовать благодарность, а не кидаться на моего сына.

— Я бы не кинулась на него, если бы он не начал принуждать меня к интиму! — уперто стояла я на своем.

— Ты обязана ему подчиняться, так же как и мне.

— То есть, он может применять насилие и принуждать меня, угрожая ножом, когда ему заблагорассудится, а я молча подчиняться?!

— Если бы ты молча подчинилась, необходимости в применении ножа с его стороны бы не было. Быть может, из этого вышло бы даже что-то большее. Посмотри, как у него глаза горят при виде тебя. Будь умнее и еще сможешь устроиться в этой жизни.

Я перевела свой взгляд на ухмыляющегося Глеба, у которого едва слюна не капала, как у щенка перед куском мяса. И это горящие глаза, по вашему? Он сожрать меня хотел и только...

— Но имей в виду, сын, я запрещаю тебе приближаться к Злате до тех пор, пока твоя сестра не поправится. Ты, итак, уже принес ей ненужный ущерб, — предостерегающим тоном обратился Виктор к Глебу.

И тогда Щенок потерял свою улыбку, понимая, что против второго предупреждения пойти уже не сможет. Неужели я теперь смогу облегченно выдохнуть, будучи освобожденной от его нападков?

— Но и ты, Злата, совершила непростительный поступок, подняв руку на моего единственного сына, — продолжил Виктор. — За это ты понесешь наказание. Я определю его чуть позже.

— Наказание?! — ошарашено воскликнула я. — Я же просто защищалась!

— Тем не менее ты ранила моего сына и должна понести за это ответственность.

— Я же беременная! О каком наказании может идти речь?! Я не...

— Замолчи! — рявкнул Виктор, заставляя даже пульс замолчать. — Ты сама в этом виновата, нужно было думать раньше. Наверное, я был чрезмерно добр к тебе и ты решила пренебречь этим. Мне стоило относиться к тебе подобно Борису и тогда ничего бы не произошло.

А затем он поднялся и стал стремительно покидать мою темницу, за шкирку прихватив своего непутевого сына.

Весь оставшийся день я провела под пристальным наблюдением великодушно выделенного мне врача. После ухода Виктора он аккуратно осмотрел и обработал мою рану, заменил пластырь и содержимое капельницы. Он успокоил меня тем, что рана была совершенно неглубокой, как легкая царапина, а потому не представляла угрозы для меня или малыша. Чего не скажешь о перенесенном нами стрессе...

Зато меня хорошо покормили, внепланово отвели в душ и с неописуемым трепетом относились ко мне. Прямо сказка, которую омрачало мое местонахождение. Но несмотря на давящие стены темницы, к концу дня мое самочувствие значительно улучшилось. А свою царапину я не чувствовала из-за содержимого капельницы.

Но уже ближе к ночи, когда врача отпустили и я вновь осталась в одиночестве, в голову полезли гнетущие мысли. А все из-за Артура, точнее его отсутствия. Я терялась в догадках - ему запретили встречаться со мной или же он по собственной инициативе этого не захотел? Но я не винила его, все прекрасно понимая. Кто я ему такая, чтобы выручать меня из беды и беспокоиться за ребенка, которого он не планировал, а быть может, и вовсе не хотел. Там, где-то на воле, у него могла быть девушка, жена, семья и даже дети. Или же они появились бы в будущем при определенном желании с его стороны. А я... Я ему никто и требовать с него ничего не могла. Но меня продолжал греть подаренный им луч надежды. Он дал мне обещание, а мужчины сдерживают свое слово. Интуиция настойчиво твердила, что он не бросил меня, а всего лишь давал отпор серьезным врагам...

— Слышь, я отлучусь на часок? Посидишь одна? — обратился ко мне Андрей сквозь окошко двери.

— А разве у меня выбор есть? — чуть недовольно ответила я, чувствуя зависть из-за отсутствия подобной свободы и права передвижения.

— Есть, я могу остаться и сторожить тебя. Решение за тобой, — отозвался он с улыбкой от уха до уха.

Теперь стало предельно ясно, куда он собирался отлучиться - у Андрея наметилась встреча с девочкой с кухни, о которой он периодически восхищенно отзывался. Уж не знала я, была это одержимость или симпатия, но точно не хотела держать Андрея подле себя, как пса на цепи. Он же живой человек, имеющий право на свою жизнь. Да и что со мной случится? Сбежать не смогу, а Глеб больше не рискнет посягнуть на меня.

— Иди уже, — отпустила я его.

— Благодарочка, — отозвался он с горящими от предвкушения глазами и поспешил покинуть подвал.

Тогда я осталась здесь совсем одна. Без возможности кому-нибудь излить свою израненную душу или элементарно сбежать. Дверь я не выломаю, тоннель не пророю, а вариантов больше я и не видела. Был бы здесь Артур, он бы скрасил мое одиночество, даже не забирая отсюда.

Мы виделись всего дважды. В первую встречу - он избавил меня от щенка, а во вторую - подарил надежду и обещание. И если бы накануне Артур не дал мне тот нож, я бы не смогла защититься от Глеба и исход прошлого вечера вышел бы совсем другим.

А как он касался моих волос, как обнимал... Только от этих воспоминаний я воспалялась, как светлячок с наступлением темноты. Борис никогда не вызывал у меня подобного чувства, такого всплеска гормонов, а Артур смог, даже не прилагая усилий. Погрузившись в мысли, я не заметила как из глаз хлынули слезы. И я принялась их стирать также, как это делал он, точь-в-точь повторяя его движения.

Он был чутким, искренним и притягивающим. Единственным подобным человеком в моем окружении за последние три года.

Он целиком и полностью захватил мои мысли, а со временем они стали уводить меня в совершенно другое русло, от которого внизу живота тотчас стал завязываться узелок.

Я стала представлять, как он страстно бы целовал мои губы, пуская в ход умелый язык. Я была бы вжата его сильными руками в его мощное тело и животом бы чувствовала всю силу его желания.

В какой-то момент он бы спустился губами ниже, одаривая приятной лаской шею, слегка царапая нежную кожу своей щетиной, отчего ощущения только сильнее бы обострялись.

От этих горячих фантазий я почувствовала несвойственный мне жар между ног, не позволяющий спокойно дышать. От него моя рука неумело потянулась вниз, под тонкую простынь, к напряженным соскам. Я сжала их и тут же закусила губу, боясь проронить невольный стон.

Мне казалось, что Артур, несмотря на свою грубую и брутальную внешность, был нежен в постели. И я представляла, как после моей шеи он опустился бы к груди, посылая языком острым электрические разряды по моему телу. Я бы стонала и легонько извивалась, чувствуя как я стала истекать желанием, которого прежде не испытывала.

Затем он бы оголил свой верх, окутывая мой разум своим притягательным ароматом мужских духов и туманя разум видом своего слаженного тела. Не удержавшись я бы прикоснулась к его выразительной груди, не спеша стала бы спускаться ниже, изучая каждую мышцу его тела и нежно гладя этого привлекательного, грозного для врагов и нежного для девушек мужчину. Потом он бы забрал инициативу в свои руки и, отпустив ублаженные соски, начал бы ласкать мой живот, выводя языком незамысловатые узоры и царапая щетиной, отчего по моему телу забегали бы мурашки. И только потом он добрался бы до моих трусиков.

Он стал бы ласкать мои бедра, подбираясь к развилке ног, туда где я была чувственной и раздразненной, куда только что спустилась моя рука. Я впервые дотронулась до этого места в подобном ключе. Никогда прежде не занималась чем-то подобным. В браке с Борисом я испытывала отвращение к интимной жизни, каким бы образом она не проявлялась. А в этом заточении с постоянным нападками Глеба и Андрей, мне было не до этого. А сейчас, мысли об Артуре распалили меня так сильно, что я решилась испытать то, что прежде мне было неведомо. Я позволила своим пальцам прикоснуться к своей промежности, начиная разминать выделившуюся влагу вокруг клитора.

Я скользила дрожащими от волнения пальчиками по клитору, воображая Артура и представляя, что движения руки принадлежали ему. А спустя какое-то мгновение я представила, как он неторопливо вошел в меня, начиная постепенно наращивать темп. Наверняка, его член был большим, в отличие от скромного достоинства Бориса, которое было от силы восьми сантиметров. Артур наверняка обладал более завидным размером, и к тому же был более деликатен и внимателен.

Он бы заполнил меня собой до краев и стал бы быстро и мощно толкаться. Он бы закрыл мне рот ладонью, контролируя мои стоны, яростно вырывающиеся наружу от потери моего контроля из-за нахлынувшего наслаждения, от которого я бы стала содрогаться.

Внизу живота стало возникать напряжение со смесью сладкой боли. Моя рука уже даже начала ныть от усталости, но я никак не могла подобраться к желанному расслаблению. Чтобы я не делала, я не могла достичь того, что уже испытала в своем воображении с Артуром. Я не смогла получить того мощного освобождения от эмоционального напряжения. Возможно, все дело было в моей неумелости. Куда мне было до оргазма, с которым я до сей поры не была знакома?

Раздраженно выдохнув и бросив эту затею, я вытащила руку из трусов, укрылась с головой и через какое-то время провалилась в сон.