Пути и маски

Глава третья

ГЛАВА III

Дорелия, Энтор

– Как Вам кажется, милорд, он может поправиться?

Лорд Заэру редко не знал, что сказать, но сейчас был именно такой момент. Он взглянул на госпожу Мейго, застывшую в дверном проёме с заломленными руками. Она так сильно похудела, что теперь эти руки казались почти девичьими – вот только красоты не прибавляли. Казалось, будто вся плоть сошла со светловолосой женщины, принесённая в жертву четверым богам. Голубые глаза покраснели от слёз.

 – Я надеюсь, – сказал лорд, стараясь, чтобы голос не звучал виновато. Он знал, что не причастен к болезни Вилтора – но всё равно почему-то ощущал вину и ответственность, и это лишало даже старческого короткого сна. Неведомая болезнь проникла в его город, расползается по его стране, теперь вот выкашивает его людей – а он не сообразил вовремя и не знает, как этому помешать… – Правда, очень надеюсь.

Госпожа Мейго кивнула и шмыгнула носом, снова готовая разразиться рыданиями. Лорд мысленно взмолился Льер и Дарекре, чтобы этого не случилось: он легко выносил многое, но не женские слёзы… «Ты – наследник своих земель, Дагал, – когда-то учил его отец, – и должен быть большим рыцарем, чем сами рыцари. Не допускай возле себя свободного разбойника, обиженного нищего, плачущей женщины».

Лорд Заэру вздохнул. Отец умер, когда ему и двадцати не исполнилось. С тех далёких пор он в общем-то разобрался с нищими и разбойниками, а вот женщины по-прежнему составляли проблему.

– Я отправил целителей в рейды по заражённым кварталам. К вам тоже скоро зайдут с проверкой… Энтор закрыт на карантин. Зерно теперь будут выдавать из дворцовых запасов, – лорд говорил, ненавидя лицемерную бодрость в своём голосе. Он прекрасно знал, что Немочь уже проникла в предместья и некоторые замки, что одноглазых чёрных тварей видели и в Заэру…

Но госпожа Мейго робко, с надеждой улыбнулась – ради этой улыбки стоило расписать свои достижения. Лорду Заэру всегда нравилась эта семья, и горько было не чувствовать в их доме тёплого хлебного запаха, не видеть вечных кружек с молоком…

А ещё – смотреть на Вилтора, который застыл на кровати бледным, тяжело дышащим изваянием. Он не приходил в сознание несколько дней. На прежде пухлых, а теперь ввалившихся щеках играл воспалённый румянец; прядки волос слиплись от пота на низком лбу. Госпожа Мейго на цыпочках приблизилась и заботливым жестом раздвинула их– осторожно, словно касаясь хрупкой вазы. Отжала тряпочку в стоявшем у кровати тазу, протёрла Вилтору лицо…

Лорд Дагал вспомнил, как она в минуты гнева бросалась в сына мукой, как огненно – на всю улицу – они ссорились… Как ещё мальчишкой ревущий от обиды Вилтор прибегал жаловаться к знатному другу семьи.

Нет, находиться здесь решительно невозможно.

Лорд встал, чуть не задев макушкой низкий потолок. Развязал кошелёк на поясе и отсчитал несколько золотых. Услышав звон монет, госпожа Мейго испуганно оторвалась от сына.

– Нет, милорд, бросьте, прошу Вас!.. Мы ничего не…

– Берите, – прервал лорд и наклонился, вкладывая деньги ей в ладонь. – Вам понадобятся… Считайте, что на лекарства.

– Но ведь нет лекарств, – госпожа Мейго улыбнулась; губы у неё дрожали. – Я знаю, что никто ещё не выздоравливал… Лекари говорят: чем больше чёрных точек, тем ближе конец.

И она откинула одеяло. Обе руки Вилтора с внутренней стороны были усыпаны крупными чёрными болячками.

Лорд Заэру сглотнул сухость в горле: за последние дни он видел слишком много таких же рук.

– Сообщайте мне, если что-то изменится. Я ещё загляну, – пообещал он и быстро вышел.

***

Улицы Энтора были непривычно пустынны – даже ярые поклонники праздных прогулок (многих из них лорд Заэру знал в лицо) предпочитали отсиживаться по домам или лавкам, прячась от морозов и Немочи. Лорд ехал верхом, чувствуя, как холод пробирается под тёплый плащ; охрана – трое вооружённых рыцарей – следовала за ним на почтительном расстоянии. Тишина висела в воздухе, сдавливая виски, а лорд Заэру всё гнал и гнал лошадь по знакомым извилистым улочкам, меж домов. Пустые бельевые верёвки, протянутые над головой, жалобно подрагивали. На большей части лавок красовалась надпись «Закрыто». Горбатая старушка с горшком масла боязливо прошмыгнула мимо, кутаясь в шаль – раньше, чем лорд успел остановиться, чтобы пропустить её.

Даже главный рынок был теперь почти пуст; от зрелища заброшенных прилавков становилось ещё холоднее на сердце. Стая ворон жадно дралась за хлебную корку; издали лорду Заэру померещились в них одноглазые чёрные недокрысы, и он невольно вздрогнул.

На улице Ниэтлина Великого с одного из верхних этажей доносились горестные крики – неконтролируемый, почти звериный женский вой. «Сын или муж», – решил лорд Заэру, пришпоривая испугавшуюся лошадь. И тут же, машинально, отметил, что снега здесь намело слишком много: пора бы надавить на городских уборщиков…

Если будет на кого надавливать.

Небо над Энтором было низким и белым – готовым разродиться новыми снегопадами. Белым, как кожа его бедной девочки.

«С ней всё будет в порядке», – в тысячный раз повторил про себя лорд, усмиряя боль в сердце. Иначе быть просто не может. Он научил Синну жить, научил думать – она совсем не похожа на безмозглых вертушек при дворе. Она единственная наследница, для которой ответственность – не просто вычурное слово.

Она знала, что строгий отец никуда не отпустит её в такое время – потому и сбежала. Если она с Линтьелем, он глаз с неё не спустит.

Линтьель – такой сдержанный и честный, с юношескими амбициями… Он нравился лорду. Один из немногих мальчишек с головой, которым можно верить. Он сделает то, что ему приказано, и сбережёт Синну.

Лорд запрещал себе думать о других исходах. Те дни, когда он замкнулся в своём горе, уже прошли – и слава богам. Сейчас он не мог позволить себе такую роскошь: их величествам и без того наплевать на происходящее.

«Может, и к лучшему, что она сейчас далеко отсюда», – подумал лорд, проезжая мимо скромного маленького святилища, которое выстроили для себя последователи Прародителя. Возле входа суетилась кучка людей в сером – кажется, делили баночки с мазями и порошок от крыс…

И правда – далеко от неведомой Немочи. Альсунгцы не так опасны, как Немочь – особенно для леди, за которую в случае чего выгоднее стребовать выкуп, чем…

Лорд Заэру рассерженно мотнул головой. Что же это за утро – никак не избавиться от стариковских страхов… Синна бы посмеялась над его мнительностью.

Как и Арити. От давнего воспоминания лорд Заэру улыбнулся. Лисичка-Старшая – так он её называл когда-то. «Дагал, это ведь глупо!»

Лисичка-Старшая и Лисичка-Младшая. Леди Арити и крошка Синна.

– Милорд, там какая-то женщина. Сказала, ждёт Вас, – подъехав сбоку, сказал один из рыцарей, аи Торнтри. Лорд Заэру вдруг понял, что они уже въехали в дворцовый сад. За спиной с тоскливым скрипом закрылись железные ворота – чёрные металлические узоры над белым снегом.

Досадная старческая рассеянность – забыться так, чтобы промечтать несколько кварталов… Лорд только в последнюю пару лет начал подмечать в себе нечто подобное. Он поморщился, слезая с лошади, пока мальчик-конюх придерживал стремя.

– Что за женщина? Передайте, что приму её вечером. Весь день расписан…

– Говорит, срочно. Она ждёт вон там, – аи Торнтри тоже спешился, громыхнув доспехами, и указал пальцем в глубь сада – на голые, запорошенные снегом кусты. Там застыла невысокая фигурка в тёмной накидке; лорд сощурился, тщетно пытаясь узнать её… Проклятое зрение. И куда делись соколиные глаза, которыми он славился в юности?

Наверное, перешли по наследству. К таким, как Линтьель.

– Пока Вы свободны, – кивнул он аи Торнтри, а заодно и остальным. – Я скоро поднимусь.

Жрица Льер? Или кто-нибудь из Гильдии Целителей? Не похожа на леди: слишком бедно одета, к тому же одна…

– Здравствуйте, милорд. Вам писал дворецкий, не дождался ответа – вот я и приехала сама.

– Тайнет! – воскликнул лорд, легко обнимая домоправительницу. Он был искренне рад ей – верной слуге и старой подруге, – но такой неожиданный приезд вызывал тревогу. – Ты уже оправилась? Всё прошло благополучно?

– Да, – женщина мягко, счастливо улыбнулась. – Мальчик, завтра ему две недели. Мы с Элвиком так рады. Вот только… – её улыбка погасла. – В дурную пору он родился. Сами знаете, война, да и Немочь… Ни секунды не знаешь, нет ли заразы в твоём собственном молоке.

Лорда Дагала тронуло это доверие – но смысл у слов был страшный. Вряд ли Тайнет сама поняла, как безнадёжно они звучали.

– Зачем ты здесь? Что-нибудь в замке? Новости о Синне?

Тайнет качнула черноволосой головой. Чуть раскосые глаза – наследие матери из Шайальдэ – заволоклись грустью.

– Нет, ничего о миледи. Я, наоборот, хотела спросить у Вас… И просто повидаться. Вы не заезжали с осени, – она кашлянула от холода. – Оставила мальчика на Элвика и матушку… Псарь умер. И Энни, кухарка, слегла на днях – наверное, тоже не выкарабкается.

– Бедняга, – вздохнул лорд, услышав о псаре. «Весёлый и добрый малый… Был. Кажется, двое детей». Он сделал приглашающий жест, и они с Тайнет пошли по заснеженной дорожке между кустов. – Ты позвала лекаря к Энни? Кладовые обработали, как я просил?

– Да, но время от времени эти твари всё равно попадаются, – Тайнет сморщила нос и простодушно выдохнула: – До чего же они мерзкие, милорд! Как нам справиться с этой Немочью, если ни одна отрава их не берёт?

– Ты даже не представляешь, насколько это насущный вопрос, – сказал лорд. «Над ним бьёшься не только ты, но и лучшие умы королевства». – Твоя мать ничего не рассказывала об этом?

Лорд знал, что в степях Шайальдэ, среди кочевников, подобная болезнь свирепствует не первый год, выкашивая людей без разбору… Мать Тайнет, конечно, так давно не была дома, что уже, должно быть, позабыла родной язык, – но попытаться стоит.

– Она только твердит, что Богиня-Мать[1] так карает Дорелию за грехи, – хмыкнула Тайнет, задумчиво глядя на тёмный пруд, покрывшийся пузырчатой ледяной коркой. – Вы же знаете, милорд, от неё слова путного не добьёшься…

Шайальдэ, Шайальдэ… Беспокойные мысли лорда метнулись от Немочи к альсунгцам. Союз с Шайальдэ – с полудикими конниками, что живут в шатрах и пьют молоко пополам с кровью… Возможно, не такая уж и бредовая идея, как кажется его величеству. Возможно, скоро придётся довольствоваться ими – не считая, конечно, Феорна, который слишком обязан Дорелии, чтобы не прислать в случае необходимости войско. Договор с Минши подписан, но составлен по-восточному лукаво: король разорится, если примет их помощь. Это – на крайний случай… А Правители Кезорре всё молчат или разводят дипломатическое словоблудие в письмах.

Учитывая взятую пару дней назад Академию – положение почти безнадёжное.

– Милорд? Вы меня слышите?..

– А? – лорд вздрогнул и, увидев испуганное лицо Тайнет, со смехом взял её под руку. – Прости, дорогая. Я что-то стал забываться… Старость. О чём шла речь?

– О миледи Синне. Я спрашивала, нет ли вестей.

Снегирь вспорхнул с ветки, потревоженный скрипом снега под их шагами. Лорд проследил взглядом за его красной грудкой, подавив очередной приступ скорби.

– Пока нет, – коротко ответил он.

– От господина Линтьеля тоже? – ещё более робко поинтересовалась Тайнет. Лорд покачал головой, надеясь показать, что не желает говорить о дочери. Однако Тайнет осталась такой же упрямой, как в ранние годы: набрав полную грудь воздуха, она решительно спросила: – А от… господина Ривэна?

От лорда не укрылось, как дрогнул её голос на этом имени. Искоса взглянув на Тайнет, он повторил:

– Нет.

– Мне просто подумалось… Простите, милорд, за то, что скажу это, – Тайнет прикусила пухлую губу. – Я помню, что Вы просили меня не заводить снова тот разговор… Но…

Женщина замолчала, собираясь с мыслями. Тайнет часто так делала – умолкала посреди фразы, видимо, восстанавливая своё спокойное величие. Лорду нравилось ощущение силы – простой, природной, – исходившее от неё; рядом с Тайнет всегда казалось, что все трудности рано или поздно разрешатся, что всё обязательно будет хорошо.

Но лорд знал и её главную боль – давнюю, глухую рану. Рану, к которой и он – отчасти невольно – приложил руку.

Конечно, новый брак и сын должны были разбередить эту рану. Странно, что он раньше не понял.

– Я слушаю тебя, Тайнет. И догадываюсь, о чём ты.

– По-моему, Ривэну всё-таки надо сказать, – выпалила Тайнет; смуглые щёки – гладкие и спелые, как у девушки, – залил румянец. – Когда-нибудь, если только мы снова увидимся… Позвольте мне сделать это.

– Его нет в городе – и вообще в королевстве, ты же знаешь, – сказал лорд, отводя глаза. – Он ищет Синну. И, Тайнет…

– Я помню, помню: уже слишком поздно, и время сейчас неподходящее, – затараторила домоправительница, почему-то сбиваясь на шёпот, хотя услышать их здесь могли разве что деревья и онемевший фонтан. – Но, милорд… Он уже совсем взрослый. Он имеет право знать. Только сейчас, после Дагала, – (лорд хмыкнул: всё-таки назвала, баловница, сына в его честь…), – до меня дошло, как мы были неправы с ним… Все эти годы. Он ведь всё-таки… – Тайнет опять закашлялась; поймала шерстяной перчаткой снежинку и разглядывала её, будто припоминая, что это такое. – Всё-таки Ваш племянник.

– Это я был неправ, Тайнет, – вздохнул лорд, сворачивая на одну из дорожек ко дворцу. Снегопад усиливался; держать гостью на холоде – верх неприличия. – Я и мой брат. Я любил Ринальда, но он поступил бесчестно с тобой и мальчиком, когда отвёз его в этот дьернский приют…

Что-то заныло в груди, когда лорд вспомнил те далёкие дни. Бедный братишка, он был сам не свой… Они все втроём, впрочем, были сами не свои, по рукам и ногам связанные страшной тайной.

Тайной, которая выросла сущим бедствием, падким на всё, что плохо лежит. И которую лорд Заэру едва разыскал в энторских трущобах этим летом.

Его родная кровь – от незаконного союза, немыслимого в глазах богов и людей… «Я не знаю, Дагал, – твердил Ринальд, с отчаянием разрубая мечом воздух – в старом зале замка, где они обычно упражнялись. – Сам не знаю, что нашло на меня… Как думаешь, это колдовство? Какие-нибудь шайальдские зелья?»

Ринальд отлично владел мечом. Всегда – куда лучше его самого.

И погиб в битве, как мечтал. У озера Гон Хальм, в Альсунге: король Дорелии отправил тогда немало рыцарей в поддержку Ти’аргу, на одно из этих бесчисленных побоищ…

Если верить песням менестрелей, пал Ринальд от руки самого Хордаго Альсунгского. Для него это, наверное, даже имело какое-то значение. Для него, но не для Дагала.

– Я расскажу Ривэну, Тайнет, – пообещал лорд, пока они бок о бок поднимались по мраморным ступеням дворца. – Как только он вернётся, я всё расскажу ему.

Тайнет ничего не ответила: вокруг было уже многовато чужих ушей. Но лорд почувствовал, как его руку благодарно пожала крошечная ладонь.  

[1] Богиня-Мать – верховное и единственное (не считая многочисленных духов и священных лошадей) божество Шайальдэ.