Кинар-Хор меньшее зло

Прекрасный образ

Вернулся в трактир Маск не скоро, он долго катался по городу, размышляя и, чего скрывать, злясь на судьбу и на свою слабость. Ведь вся его доблесть не имела никакого значения в сравнении с деньгами и войсками герцога.

«Пустое место… Лишь тень на земле, лишь жалкая тень», – думал о себе здоровяк, проезжая мимо лавок и кузниц, многие из них были уже закрыты, но некоторые всё ещё работали. Уже начали зажигать уличные фонари на столбах и стенах домов. С наступлением темноты город преобразился, но по-прежнему оставался величественным и красивым. Внутренний голос подсказал здоровяку, мол,

– Тень от скалы может накрыть целый город, а тень от луны весь мир погрузить во тьму. Я тень, но тени стоит опасаться, однажды, наступит ночь и весь мир станет моим.

В трактир Маск вернулся довольно поздно, там внизу его ожидали оба его слуги. Подойдя к ним, он только сказал, что идет спать и всё. Так, собственно, Маск и поступил. Поднявшись на третий этаж, здоровяк зашел в свою комнату и, сняв сюрко и доспехи, он поглядел на них и подумал, что нужно их подлатать. Нет, защищали они, как и положено, а вот ткань нужно бы зашить, а сюрко, так и вовсе стоит выкинуть… Исправить доспехи стоило, только лишь с эстетической точки зрения…

Во сне Маск снова летал, он опять видел Золотой город и трон. Врата были распахнуты и только и ждали пока Маск войдёт, но он не мог добраться до них, сил не хватало подняться буквально на десяток ярдов. Почти столько же ему не хватило и в прошлый раз, когда бывал тут. Здоровяк камнем рухнул вниз, всё ускоряясь и ускоряясь, ветер бил в лицо бил с такой неимоверной силой, что не хватало совсем немножко чтобы эта же сила вновь подбросила его вверх, словно птицу. На этот раз, падая, Маск не кричал и не боялся своего падения, ему больше не виделась его ужасная смерть, он знал, что когда достигнет земли откроет глаза в трактире, в съемной комнате, на своей кровати.

Ранним-ранним утром Маск облачился в свой бело-голубой камзол, пошитый перед отъездом из Тадеона, но сегодня он не стал надевать доспех. Выйдя из комнаты, Маск заглянул в соседнюю комнату, которую снял для своих людей. Внутри слышался храп, оба его слуги спали с такими довольными рожами, что аж противно смотреть было.

– Э-э-э! Подъём, увальни!

– Ой!

Воскликнул просыпаясь и подскакивая Хэльвик, а второй спавший, гораздо более степенно, поднял голову с подушки и сел на край кровати со словами:

– И вам утро доброе, милорд.

– А! Да!

Опомнился пацан и ко всему выше сказанному добавил и своё доброе утро, туда же доброе утро скинул и их хозяин. И вот день этот начался с троекратного «доброго утра», а значит, непременно утро должно быть славным, столь же замечательным должен быть день и, разумеется, вечер. Дальше доброта, по идее, должна закончиться, но если пожелать перед сном доброй ночи, то получается хорошего должно хватать аж на сутки!

За завтраком, довольный, словно кот, ложкой поглощая сметану, Хэльвик спросил у хозяина:

– Милорд, а какие они, ети гъномы, а?

Здоровяк усмехнулся, подумав: «Это хорошо тебя Херми не слышит, он бы из тебя всю дурь выбил за такое коверканье слова гном».

– Правильно говорить гноме, а не гномы и уж тем более не гъномы!

– А, ага, понял.

Сказал пацан и переспросил:

– Так, какие они, гноме?

Маск задумался, а его слуги молча ожидали ответа хозяина. Гернет был не меньше заинтересован, чем, задавший вопрос, Хэльвик. Мужчина был, пожалуй, что вдвое старше, если и не хозяина, то уж его слуги, так точно. Но при этом его наниматель обладает уникальными знаниями, которых он сам не имел. «Гноме… Интересно, как же хотелось бы побывать в этом их городе… Ну, как же его, вот идиот! Как можно забыть названье гномьего королевства? Это же настоящее чудо света» …

– А вы бывали в королевстве гномов, милорд?

Снова задал вопрос Хэльвик. Ещё несколько лет назад такой вопрос оказался бы глупостью, такого никто бы не мог представить, королевство гномов – какая глупость… Но полтора года назад мимо Верона проехали целые караваны – передвижные племена гномов, со своими домами и кузнями. Ни Гернет, ни Хэльвик сами их не видели, но были наслышаны. Такое не проходит незамеченным. Вместе с этим неожиданно цены на товары, изготовленные гномами, цены выросли в десятки раз. Всё, что было сделано бородатым народом вдруг стало драгоценностями…

Хозяин рассказал слугам о народе дмурфов, что знал, а знал он немало, всё-таки его близкий друг их король! Из всего, что поведал Маск можно было сделать вывод, что гномы – мастера на все руки, что они добрые и честные, а ещё они очень ценят свои родственные связи. Странно это всё звучало, потому как хозяин говорил искренне и с несомненным знанием, только вот это никак не вязалось с тем, что знал Гернет. Он слышал слухи о том, что гномы злые и нелюдимые, жадные и лживые и, что они хуже холеры, только то, что рукастые они в кузнечном деле, непременно, говорили все.

Хозяин закончил и рассказ и, хлопнув по столу, сказал, что, мол, хватит болтать, пришло время учиться.

– Пойдём Гарнет, ты будешь учить меня письму. А ты, – его милость обратился к слуге, – Ступай, походи по городу и поспрашивай, не встречал ли тут кто парня, чуть старше меня, такого-же высокого и крепкого. Волосы у него огненно-рыжие, возможно, скорее всего, у него и борода есть, тоже рыжая… В общем, выглядит он, как я, только, больше, наверное, и рыжий! Понял?

Хэльвик кивнул и словесно подтвердил, что всё понял и будет искать этого человека. Только они собрались встать из-за стола, как подал голос Гернет:

– Милорд, нам для учёбы понадобятся бумага и чернила…

– У тебя что-же, нет ни того ни другого?

Учитель слегка, виновато улыбнулся и ответил:

– Нет, милорд, у меня забрали не только школу, но и почти всё моё имущество. Мне удалось спрятать от них несколько драгоценных книг и кое-какие личные вещи, а остальное конфисковали.

– А как же те книги, что я видел в библиотеке?

– Ах, господин Маск, их уже все пересчитали и забрали не позднее, чем через два часа, как прибыли ко мне вы. Так что наша с вами встреча – божественное провидение, не иначе…

– Богов не существует, это первое, а второе, – выходит, что вы меня вынуждаете к тому, чтобы я тратил серебро… Ладно, пусть так. Я куплю всё необходимое и вернусь.

Гернет встрепенулся и сказал, что знает нужных людей и сумеет купить всё, что нужно самостоятельно, ещё и сэкономив пару медяков.

– Ладно, сходи сам. Сколько тебе нужно денег?

Учитель воздел глаза к бровям и что-то там в уме складывал, да вычитал, а по итогу выдал цифру, не очень-то обрадовавшую, хозяина.

– Двадцать три серебра, мой лорд. Это, если купить совсем всё, что нужно…

– С такой экономией и лишних трат не надо! Тебе что, для обучения меня письму лошадь купить нужно?

– Да-да, милорд, конечно, прав. Это очень много, мы можем начать и с минимума. Тогда, бумага, чернила и перья, всего два серебряника, или даже сто семьдесят – сто восемьдесят медяков, господин.

– Вот так-то лучше. А то, удумал чего…

Маск выделил нужную сумму в серебре, наказав вернуть сдачу до копейки. Хотя у него ещё и было в избытке золота, всё же содержать трёх человек, да ещё и коня, накладно выходило. А идеи, где раздобыть новое золото, в соломенную голову пока не пришло.

Его слуги покинули трактир, а он остался сидеть в зале, предавшись размышлениям и образам. Ему виделся процесс обучения быстрым и стремительным. В своих мечтах, он уже сегодня сможет написать письмо для своей принцессы. Пусть он не может лично встретиться с ней, но он мог передать ей письмо, в котором поведал бы о своей любви и о том, как восхищен ей. Он пообещал бы бросить к её ногам весь мир, если она того желает, и обрушить небо по одному её слову. Маск излил бы все, ныне кипевшие в нём, чувства. Эти чувства, подобно грохоту водопада, заглушают все мысли в голове, мешая не то, что думать, мешая жить.

Маску виделась их встреча, как он подхватывает её садит на Беляша, и они вместе мчатся прочь из Верона. Его принцесса крепко обнимает Маска и прижимается к его спине, он почувствует её запах, она пахнет полевыми цветами легкими и свежими ароматами. Они мчатся по дороге к восходящему солнцу, и вдруг, словно в фантазию Маска ворвалась чья-то иная воля, которая начала всё портить. Откуда не возьмись появилась погоня, это были люди герцога, а Маск вдруг осознал, что не знает, куда он скачет, и его принцесса спрашивала его о том же:

– Куда же мы, мой любимый? Где нам спасение? Где же рыцари твои и земли, где замок твой и стены, за которыми меня укроешь?

Маск молчал. Он не знал, что ей ответить. Беляш под ним – могучий и сильный конь, но даже он уже хрипел, и погоня настигала их.

– Тогда останови, моя любовь! Позволь вернуться мне к отцу, а ты беги. Коль будешь ты один, им не за что с тобой не поравняться, с конем твоим их клячам не соревноваться.

– Нет, Сцила, нет.

Успел подумать Маск, как его дрёма оборвалась и образы исчезли.

– Милорд, простите что беспокою…

Вкрадчиво сказал хозяин заведения, подкравшийся к уснувшему Маску. Он погладил тыльной стороной ладони свою, гладко выбритую, розовую щеку и продолжил:

– К нам прибыл господин цирюльник, если вы желаете…

Дальнейшие объяснения не требовались, и Маск потребовал:

– Веди!

Некоторое время спустя, уже после того, как Маск подстригся и побрился всего за двадцать медяков, он вышел, чтобы развеется. Гернет задерживался непонятно где и обязательно получит выговор. Бить своего учителя письма, к тому же старшего человека, как-то не педагогично, но отругать раздолбая однозначно стоило. Примерно с такими мыслями здоровяк направился на прогулку. Своего коня он оставил в стойле трактира, решив прогуляться пешком. От постоянной езды очень уставали ноги. Ездить верхом, конечно, сподручнее, чем топать на своих двоих, но на своих двоих, куда как привычнее.

Пройдясь по улице, на которой стоял трактир, Маск с удивлением для себя обнаружил портняжную мастерскую, куда немедленно заглянул. Пожилой мужчина критично оглядел вошедшего и, хмыкнув, поприветствовал благородного господина:

– Чем Иохим может-таки помочь, такому важному гостю. Давайте так, шоб вам было не надо, это будет на одну, нет, сразу на три сотых части дешевле! Ой, да шо я говорю, для вас, это пускай сразу на пять сотых дешевле будет. Итак, я вас чудовищно внимательно слушаю, так внимательно слушаю, шо мне кажется я даже писчу, перестав переваривать. Не, ну точно, не дышу, не извините меня, газов не делаю. Ой! Ой-ой-ой, я щас, как подумал и чуть в обморок не впал, вам надо шляпу! Да, точно, непременно! С широкими полями и пером! Ой, у меня, как раз совершенно случайно есть такая. Я её вообще не для продажи делал, но вам, вам продам. Как от сердца оторву за шесть серебряных монет. Смотрите…

По-видимому, хозяин мастерской передал Маску шикарную светло-коричневую шляпу, то ли из бархата, то ли из такой, тонко обработанной кожи, что сразу и не разобрать. Серебряной пряжкой к шляпе приколото с голубое, почти синее перо.

– Она мне нравится.

Только и смог сказать Маск, уже забывший ко всем демонам, зачем он сюда вообще явился.

– Ну, конечно же, скорее наденьте её. Оу! Блеск! Милорд, вы неотразимы, вам так идет эта шляпа, что я отдам вам её не на пять, а на целых десять частей дешевле! И того с вас всего пять серебряных и сорок медяков, мой господин. Боги, как вы в ней великолепны. Мне кажется, я скоро ослепну, так вы сиятельны.

Маск, расплатившись за шляпу, да ещё и с такой скидкой, гордый собой, довольный приобретением, уже собирался продолжить свою прогулку, как его окликнул портной:

– Милорд, вы уверены, что ничего не забыли? У меня большой выбор тканей…

«Тканей», – подумал Маск и вспомнил зачем приходил:

– Ах, да, мне нужно сюрко к доспеху, и сам доспех нужно подлатать, тряпки подшить… Я пришлю человека, он принесёт старое сюрко и доспех. Цену ему скажите. Спасибо и всего доброго.

– С нетерпением буду ждать вашего человека, мой господин.

Сказал портной, вслед уходящему покупателю, мысленно улыбаясь во весь рот, потому как он вместе со всеми скидками, продал шляпу почти на четверть дороже той суммы, на которую сам рассчитывал. Хорошего клиента видно с первого взгляда, этот был именно такой, лучший из клиентов, побольше бы таких, мир стал бы лучше.

Здоровяк погулял ещё с полчаса и вернулся в трактир, где его-таки ожидал Гернет со всем необходимым и, заранее виноватым видом. Шляпу отметил, как трактирщик, так собственно, и учитель, за что был прощен и отруган совсем не сурово, беззлобно, скорее для порядка.